5

Следующее окно оказалось открытым. Катя поняла это когда попробовала заглянуть внутрь. Она сложила руки лодочкой, чтобы отгородиться от дневного света и прижалась к стеклу. Но разглядеть успела только гигантский, сложенный из кубиков посреди комнаты, дворец, и шкаф с игрушками: окно под ее нажимом тихо скрипнуло петлями и открылось, отодвигая пыльные вертикальные жалюзи.

– Эй, – крикнула женщина, заглядывая внутрь. – У вас тут все в порядке?

Это был первый дом в залитом водой Тиховодске, в который она заглядывала. Она была уверена, что внутри никого нет, но хотела удостовериться.

Подоконник находился на уровне ее пупка, и Катя перегнулась через него, еще шире распахнув окно и раздвинув жалюзи.

Весь пол был усеян игрушками. Жирафы, слоны, плюшевые зайцы, грузовики, кубики, – все перемешалось как в котле у алхимика.

Прямо перед ней лежал робот-трансформер, за ним перевернутый кран.

Ее взгляд медленно блуждал по комнате, выхватывая различные предметы – барабан, гигантский пупс, сдвинутые в один угол столы и стулья, доска для рисования. У входных дверей она увидела пробковую доску с висящей на ней стенгазетой. «Наша веселая группа» – было написано на ней крупными буквами.

Катя вспомнила, что сама принимала участие в оформление точно такой же газеты. А может это она и есть? И что это означает?

«Это окончательно подтвердит, что я попала в параллельный мир, а не сошла с ума», – решила она и, схватившись за раму, перелезла через подоконник. Под ногами, когда она опустила их на пол, хрустнул робот-трансформер.

– Извини, – прошептала женщина.

Робот промолчал.

Первое что почувствовала она, перебравшись через подоконник и очутившись в комнате, – насколько это хорошо, когда тебе на голову ничего не льется, а под ногами не хлюпает.

Ей нестерпимо захотелось скинуть с себя мокрую одежду. Но, даже понимая, что вокруг может быть ни одной живой души, ей было сложно решиться на это. Все что она смогла себе позволить – попробовать отжать кофту и джинсы, не снимая их с себя.

Пригладив мокрые волосы и убрав концы за уши, она раздвинула жалюзи. Осторожно ступая между игрушками, Катя подошла к стенгазете.

При всей схожести этот вариант отличалась от той, что она помнила.

Первое, что бросилось ей в глаза – затертое до дыр лицо ее сына на двух фотографиях, где он попал в кадр. Кто-то с такой силой замарал его черной шариковой ручкой, что протер бумагу насквозь. Дальше – больше. Из поименного списка детей он был вычеркнут тоже.

В заметке о состоявшемся спектакле про Дюймовочку, где ее сын играл слепого крота, его имя снова было замарано черной пастой. Рядом со стенгазетой висела еще одна небольшая заметка, распечатанная на обычной бумаге формата А4 и приколотая к ней булавкой. Крупными буквами в ней была написано два предложения.

Позор нашей группы!

Пойманы за игрой в «Больничку»!

Под текстом была распечатана низкокачественная фотография, вероятно сделанная на простенькую камеру обычного «фичафона». В ней с большим трудом, но можно было разглядеть девочку и мальчика, сидящих со спущенными трусами и с интересом трогавших друг друга за половые органы. Лиц их видно не было и видимо поэтому, кем-то уже позднее было подписано черными чернилами: под мальчиком – «М», под девочкой – «Ю».

Нет, ну конечно это не может быть ее Максим. Ее сын сейчас дома и ждет ее. А эти надписи – просто совпадения. С чего она взяла, что затертое на фотографиях лицо, именно лицо Макса? Она водила его сюда два года назад. Так что это другой мальчик, совершенно не похожий на ее малыша.

Неожиданно справа от нее ожил висящий на стене телевизор.

6

Глянув под ноги, Катя увидела, валявшийся на полу возле нее пульт дистанционного управления. Она могла включить телевизор, случайно наступив на него, и даже не заметить этого. По крайней мере, в этом не было никакой мистической хрени – ее замерзшие ноги в сырых кроссовках с толстой подошвой практически ничего не чувствовали.

Когда начальный логотип SMART TV исчез, на экране появилось изображение комнаты. У темного окна спиной к камере стоял человек в белой рубашке и зауженных брюках. Убрав руки за спину, человек раскачивался на каблуках черных ботинок. Короткая стрижка, жесткие волосы с сединой. Он был похож на главного банковского клерка, размышляющего об активах, депозитах и привлечении клиентов.

Что за странная телепередача?

Отчего-то ей стало не по себе. Мужчина вызывал у нее беспокойство, неясную тревогу.

Его пиджак висел на спинке кожаного кресла перед низким столом, на котором среди бумаг стоял прозрачный практически полный кофейник и две чашки с густым черным кофе. Рядом с ним стоял книжный шкаф и декоративная пальма в низком кашпо. За шкафом на стене висели дипломы и сертификаты, но разобраться и прочитать, что в них написано было невозможно.

Была только одна вещь, которая выбивалась из строгой офисной обстановки – это желтый торшер, наполнявший комнату почти домашним теплом, и картина с изображением соснового бора на стене над дипломами.

Она вспомнила странные слова, которые сказал ей Максим вовремя телефонного разговора.

… Он не пустит тебя, мамуля. Он никогда не позволит, чтобы мы встретились вновь…

Почему она сразу не обратила на них внимания?

Ведь он ясно говорил ей, что кто-то был рядом с ним.

Неужели пока она, находилась без сознания, его похитили. Сам бы он без нее никуда не ушел. Значит, его увели силой или обманом.

Не нагнетай, приказала она себе, может просто кто-то из знакомых отвез его домой.

Например, Римма.

Или Татьяна Завьялова, – мать Миши Завьялова, – соседа и одноклассника ее сына. Они раньше часто по договоренности забирали детей друг друга. Вот только последние полгода они немного не ладили.

Да ладно, что там! Можно сказать, что мы без пяти минут разосрались!

Татьяна раздражала ее своей навязчивостью, пустотой и кичливостью настолько, что Катя несколько раз чуть не сорвалась и не отправила ее в далекое эротическое путешествие. Татьяна, кажется, почувствовала это, и при каждой встрече уже несколько недель делала вид, что не замечала ее, или бубнила что-то злое и неразборчивое.

К тому же Максим отчетливо произнес «ОН». Значит это мужчина. Бред какой-то. Ерунда. Может сын просто что-то напутал или пошутил таким образом?

Она протолкнула руку в сумочку и достала телефон. Трясущимися пальцами, промахиваясь мимо ссылок и кнопок, она нашла фото сына и нажала «Вызов на мобильный».

Гудков не было невероятно долго. Она даже два раза отстраняла телефон от уха, чтобы посмотреть, идет ли еще вызов.

Наконец раздался один длинный гудок, еще один, затем щелчок и записанный голос оператора произнес: «Извините, в данный момент вызов не может быть установлен»

– Черт, – Катя убрала телефон обратно.

– Макс, я иду, – прошептала женщина.

Быстрым шагом, пройдя через коридор, она пересекла по диагонали увешанный репродукциями известных картин широкий холл и выбежала из здания детского садика через тяжелые двустворчатые двери центрального входа.

7

Оказавшись на проспекте, она вновь поразилась странной пустоте, царившей в городе. Эта пустота была ненормальна, пугала своей необъяснимостью. По ранее оживленной центральной улице города, теперь не двигалось ни одного автомобиля. Лишь несколько стояло на стоянке возле супермаркета, но и те выглядели брошенными. Огромный джип «Тойота» демонстрировал всем распахнутый багажник. В нём лежал, уже окончательно промокший пакет с углем, и стояло прозрачное пластиковое ведро с шашлыком. Рядом с «тойотой» стоял «пежо» с работающим двигателем. Создавалось впечатление, что хозяева этих машин, в одночасье просто исчезли, словно застигнутые врасплох взрывом загадочной бомбы.

А может, всех похитили инопланетяне?

Катя по привычке задержалась на перекрестке, дожидаясь зеленого света. Над головой зашелестел листьями гигантский клён. Резкий порыв ветра и яркие красно-жёлтые листья, кружась, опустились ей под ноги. Она тронула один из них носком кроссовок и подумала о том, что больше всего это похоже на глубокую осень. Но ведь этого просто не может быть. Как столько дней могло вылететь у нее из головы?

Перейдя на другую сторону, она заметила впереди за деревьями перед торговым центром «Александрия» мигающие сигнальные огни. Из переулка медленно вывернула машина ППС и направилась в ее сторону.

Наконец, – подумала Катя, – первое живое существо.

– Эй! – закричала она и выбежала на проезжую часть, размахивая руками. – Эй! Подождите!

Автомобиль остановился в паре метров перед ней и из него вышел громадный полицейский. Он был настолько огромный, что встань они рядом, то смотрелись бы точно как Давид и Голиаф. Ростом полицейский был никак не меньше двух метров, а огромные плечи превращали его в подобие гигантского шкафа. С такими размерами парень мог бы пугать детишек, но одного взгляда на лицо было достаточно, чтобы понять – это добрый и неконфликтный человек. Он против воли вызывал доверие к себе широко открытыми голубыми глазами и лбом без морщин.

– Здравствуйте, капитан Рустам Шигабутдинов, – представился полицейский, – У вас всё в порядке? Что-то случилось?

– Случилось… – Катя замерла, пытаясь подобрать слова, но поняла, что не имеет ни малейшего понятия с чего начать свой рассказ.

– Я потеряла сына, – наконец произнесла женщина. Сказав это, она почувствовала обжигающие слёзы, навернувшиеся на глаза.

– Пойдемте, расскажите, что произошло в салоне, – Рустам взял ее за плечи. – Незачем мокнуть под дождем.

Она всхлипнула и послушно отправилась за ним.

Полицейский усадил её на переднее кресло, затем сел сам, при этом машина под ним заметно просела. Веса в нём было никак не меньше ста килограммов.

– Вот возьмите, – достав из бардачка пакет с одноразовыми платками, Рустам распечатал его и протянул ей.

– Спасибо, – она вынула один и громко высморкалась, упрекнув себя за то, что выглядит как плаксивая дурочка.

В салоне автомобиля работала печка. Теплый поток воздуха быстро согревал и успокаивал.

– Что-то раскисла совсем, – попыталась оправдаться она, выжимая из себя улыбку. – На самом деле я не такая. Странно это. В голове прямо каша какая-то. Всё перемешалось. Макс, он катался на велосипеде, и я не уследила… я виновата, да, только я… он выехал на проезжую часть прямо под колеса фургона…

– Его сбила машина? – Рустам протянулся к рации, лежавшей на «торпеде». – Когда это произошло?

Он щелкнул тумблером, и салон заполнили треск и шипение.

– Всё как всегда. Вот засада, – полицейский покрутил тумблер в верхней части прибора. Шум стих, осталось лишь редкое потрескивание.

– Нет… Он жив… И, я думаю, в полном порядке. Мы с ним недавно разговаривали по телефону… Простите, я сама путаюсь и вас запутала… Плохо помню последние события…

Катя вздохнула и потянулась за новым платком.

– Можно?

– Да. Конечно.

– Еще раз извините, я, похоже, хорошо ударилась головой. До сих пор болит. Я действительно не смогла его найти сначала. Но потом обнаружила свою сумочку и позвонила ему. С ним всё в порядке он дома. Просто я переживаю. Ведь ему только семь лет.

Сначала она хотела добавить о подозрительных словах Максима, и о странной трансляции по телевизору в детском саду. О бумажном флажке и воскресшей игрушечной лошади. О странных фотографиях и невидимом карлике с отвратительным голосом. Но потом сообразила, чтобы она не сказала, в данном случае всё будет звучать слишком абсурдно. Она не могла поверить самой себе, как же при этом можно было рассчитывать, что ей поверит кто-то другой.

– Так ДТП было? – спросил Рустам.

– Я точно не помню. Полагаю, что да. Кажется, я угодила под этот фургон, когда пыталась оттолкнуть сына.

– Вам надо обратиться к врачу, – сказал Рустам, выключив и убрав рацию. – Вас должен осмотреть специалист. Травмы головы могут быть довольно коварны. Я сейчас запишу, что вы сказали, чтобы уточнить, когда появится связь.

Он достал с заднего кресла блокнот в кожаном чехле.

– Когда я пришла в себя на обочине, то обнаружила, что грузовик врезался в рекламный щит. Он там стоит до сих пор. – Катя вспомнила шофера фургона в бейсболке, развернутой козырьком назад. – Водителя не было. Вообще никого не было. Странно как-то это все.

– Угу… – ответил Рустам, не поднимая головы и оставляя заметки в блокноте. – Проверим. Номер, цвет грузовика можете сказать?

– Фургон, что-то вроде «Газели», но больше. Вроде как импортный. Ах, да – у него на кузове логотип «Дружбы».

– Отлично.

– Разрешите, я пойду… – подтерев слезы, согревшись и обсохнув, Катя чувствовала себя значительно лучше. – Макс ждет меня дома.

– Да, конечно. Только назовите мне фамилию и место жительства. Может, у вас при себе паспорт?

– Екатерина Нилова. Живу на Кораблестроителей, дом десять.

Полицейский пристально посмотрел на нее. Голубые глаза на миг потемнели и утратили былую добродушность.

– Вот как? – удивился Рустам. – Я долгое время жил в соседнем – шестом – доме и был участковым на полставки в этом районе, но я вас не помню. А мне казалось, я знаю всех его жителей.

– Ну ладно, – он опять опустил голову к блокноту, что-то записывая в него. – Я свяжусь с вами, в случае если вы захотите возбудить дело о наезде.

– Я сильно сомневаюсь, что захочу. Все целы, а это главное.

– И всё же подумайте, не торопитесь, – произнес полицейский и, дописав последнее слово, захлопнул блокнот. – Когда закончится весь этот кошмар с наводнением, я обязательно найду способ связаться с вами.

– Каким наводнением? – Катя, уже начавшая открывать дверь, опять ее закрыла.

– Вы видимо действительно хорошо стряхнули свою лампочку, – мужчина улыбнулся собственной шутке. – В городе объявлен режим чрезвычайной ситуации. Из-за непрекращающихся дождей и переполнения водохранилища уже не один раз выполнялся аварийный сброс. К тому же на ГЭС случилась авария. Нам сообщили о разрушении гидроузла, – понятие не имею что это такое, – но говорят, скорее всего, город вообще смоет.

– Это… Чудовищно. Как все это могло произойти за то время, что я была без сознания? – она спросила это скорее у себя. Во всяком случае, полицейский, не расслышал ее вопроса, продолжая рассказывать об обстановке в городе.

– Все легло одно к одному. Представляете, что будет, если большая часть водохранилища одномоментно выльется на Тиховодск? Поэтому практически весь состав полиции и ближайших к нам армейских частей переброшены в район ГЭС для помощи МЧС. Нас предупредили, максимум, что удастся сделать – это оттянуть наш местный Тиховодский апокалипсис. Не более. Слишком велики разрушения. Некоторые уже поговаривают, что это террористический акт. В городе оставили только четыре машины для патрулирования, в том числе меня.

– И как давно нас заливает? – спросила Катя практически шепотом. И Рустам опять не расслышал ее вопроса.

– Большинство жителей города либо уже эвакуированы, либо готовятся к эвакуации. И с погодой творится нечто невообразимое. Уровень грунтовых вод поднялся уже настолько, что обычная телефонная связь вышла из строя. С сотовой тоже проблемы. Так что запоминайте, как вернетесь домой, хватайте сына и бегом в пятую школу. Не задерживаетесь. Нам отведено не более восьми часов. Вы знаете, где эта школа?

– На Скомороховой Горе, – кивнула Катя. – Мой сын там учится.

– Отлично. В школе развёрнут ближайший к вам пункт эвакуации. К тому же только этот район не будет затоплен в случае разрушения дамбы. Обязательно возьмите с собой теплые вещи и паспорт. Свидетельство о рождении сына тоже.

– Значит вот почему город такой пустой? – облегченно вздохнула Катя: по крайней мере, хоть одна странность нашла свое объяснение. – А я уж думала, голову ломала себе, куда пропали все люди, почему машины брошены с открытыми дверями.

– Так может вас всё-таки подвезти?

– Нет. Не надо. Дождь почти кончился, а мне тут не далеко.

– Тогда поспешите. И возьмите это, – Рустам достал с заднего сиденья лежавшую там полицейскую куртку и протянул ей. – Она защитит вас от ветра и дождя.

– А вы?

– Я в машине… Удачи… Увидимся в школе. Я тоже отправлюсь туда, как только закончу собирать по улицам подобных вам.

– Спасибо… – Катя взялась за ручку. – И много уже насобирали? Таких как я?

– Вы первая, – полицейский опять улыбнулся и вновь став похожим на большого ребёнка. – И, надеюсь, последняя.