Глава 9

– Какого черта! Довёл до обморока… Спятил! Просто свали и отоспись! Грёбаный псих!

До меня доносятся обрывки фраз братьев, отдаются в голове протяжным эхом. Чувствую слабость во всём теле и сухость во рту. С трудом размыкаю тяжёлые веки – ничего не вижу, всё мутно и расплывчато, перед глазами появляется темное пятно… Я закрываю глаза, а когда открываю их снова, зрение восстанавливается. Вижу, склонившееся надо мной мужское лицо, в его глазах плещется сожаление и беспокойство.

– Диана, как ты? – произносит Имран, голос которого я узнаю по ласковой интонации.

Оказывается, я лежала. Медленно приподнимаюсь и сажусь. Память возвращается ко мне вместе с воспоминаниями. Оглядываюсь вокруг, чтобы узнать, где это я нахожусь, но упираюсь взглядом в Харуна, который наблюдает за мной, сидя на кожаном офисном диване. Перед моим внутренним взором мелькают картинки того, как он разрывает мое платье…

Суть всего происходящего обрушивается на меня в один миг. Я оглядываю себя и прихожу в ужас от того, что нахожусь перед близнецами в нижнем белье. Инстинктивно закрываюсь руками, лихорадочно ищу, чем можно прикрыться, испытывая идиотское чувство облегчения от того, что я в приличном белоснежно-кружевном комплекте, а не в трусах со Спанч Бобом.

– Держи, – Имран протягивает мне чёрный пиджак.

Не раздумывая, выхватываю пиджак из его рук и надеваю на себя, укутываясь. Чувствую себя неловко и неуютно, всё лицо пылает от жара.

– Ты в порядке? – спрашивает он, – тебя принес сюда Харун, ты потеряла сознание. Может нужно вызвать врача, что-то болит?

Я определенно не в порядке, но, тем не менее, отрицательно качаю головой.

– Нет, не нужно, со мной всё хорошо, – мой голос звучит хрипло и неуверенно.

– Я предупреждал, что от неё будут одни проблемы. Падает в обморок на ровном месте! Что с ней будет, когда выйдет на подиум? – лениво спрашивает Харун, устало откидываясь на диване и прикрывая глаза.

В его голосе нет и тени сожаления от содеянного. Я перевожу взгляд на Имрана, желая защититься от обвинений его брата, рассказать о том, что произошло, но встречаю в его глазах понимание, словно он и так всё знает, и мне нет нужды объясняться.

– Поезжай домой, отдохни, – игнорируя речь брата, обращается он ко мне. – Я не могу тебя сейчас отвести, у меня совещание. Тебя может кто-нибудь забрать?

– Эм… Спасибо… Я поеду на такси, – отвечаю я и встаю с места.

Пиджак едва прикрывает мои ягодицы. Взгляд Имрана падает на мои ноги, но он быстро отводит его в сторону, поворачивается ко мне спиной и шагает к своему рабочему месту.

Я мельком смотрю на его брата – тот продолжает сидеть с прикрытыми глазами, склонив голову на спинку дивана.

– В таком виде на такси небезопасно. Позвони родным, пусть привезут тебе одежду, – говорит, садясь в кресло, Имран.

– У меня, – прочищаю горло, – никого нет, только Лейла. Но она на съёмках.

Имран хмурит лоб, озадаченно смотрит на меня, но не задает никаких вопросов.

– Ладно, я перенесу совещание, – тянется он к телефону.

– Я отвезу её, не нужно откладывать совещание, – раздаётся жесткий голос Харуна.

Я округлившимися глазами смотрю в его сторону. Тот открывает глаза, наклоняется вперед и встает с дивана. Я прихожу в ужас от такой перспективы.

– О, нет-нет, не нужно. Я сама доберусь. Подожду Лейлу, мы что-нибудь придумаем, – бормочу я сбивчиво, мотая головой из стороны в сторону как заведенная кукла.

– Твоя подруга на съемках, – твердит Харун и смотрит на меня, зло щурясь. – И неизвестно, сколько они продлятся. Если ты не хочешь работать, то позволь хотя бы остальным заняться своими обязанностями.

Я не нахожу, что ответить. Виновато опускаю голову, обнимая себя руками.

– Диана, в сложившихся обстоятельствах это – наилучший выход. Харун доставит тебя домой, в целости и сохранности, – делая акцент на последних словах, говорит Имран, переводя взгляд на брата.

Они смотрят друг на друга, словно ведут немую битву, отчего мне становиться как-то не по себе.

– Конечно доставлю столь ценного сотрудника, – скалиться Харун.

Его голова чуть запрокинута назад, на губах играет лёгкая ироничная усмешка. После чего он разворачивается и не спеша пересекает кабинет. Я смотрю ему в спину и замечаю, что его походка не такая как у Имрана. Харун вышагивает так, словно делает одолжение всем окружающим.

– Диана, тебе лучше поторопиться, – кивает головой Имран в сторону брата.

– Да, я пойду, спасибо.

Неуверенно шагаю вслед за Харуном. Каблуки усложняют мою задачу, я догоняю его лишь у дверей. Он выходит, я высовываю голову в дверной проем, рыскаю глазами, но вижу только секретаршу, которая что-то печатает. Быстро выскальзываю из кабинета и догоняю Харуна у лифта. Неуверенно переминаясь с ноги на ногу, одной рукой тяну пиджак ниже. Металлические двери раскрываются, я вижу своё отражение в зеркале кабины лифта и краснею: волосы в полном беспорядке, из-за каблуков ноги смотрятся бесконечно длинными, выгляжу совершенно распутной…

Заходим в кабинку, он нажимает кнопку со знаком парковки и лифт едет вниз. Я же молюсь, чтобы он не останавливался на этажах. Что подумают люди, увидев меня в таком виде? Но моим молитвам не суждено сбыться, потому что не успевают они долететь до небес, как лифт останавливается и впускает новых пассажиров. Трое мужчин в смокингах переговариваются между собой, но замолкают при виде меня. Они рассматривают меня с головы до ног. На лице Харуна полное безразличие к происходящему, как будто меня тут и нет вовсе. Посчитав, что мы не вместе, мужчины, не стесняясь, пожирают меня глазами, улыбаются и подмигивают мне. Я же, не зная куда себя деть от стыда, кажется, медленно плавлюсь. О, Боженька, миленький̆, за что ты меня наказываешь?

Всё это продолжается до тех пор, пока Харун не встает таким образом, что я оказываюсь у него за спиной. В боковом зеркале лифта я вижу его свирепый взгляд, который пугает не только меня – лица мужчин заливаются краской, один из них ослабляет галстук, прочищает горло. Друг за другом они разворачиваются к нам спиной̆. Двери лифта снова открываются, но на этот раз никто не заходит, а мужчины покидают кабинку.

Вниз мы едим одни. Я остаюсь стоять за спиной Харуна практически вплотную к нему. По моему телу разливается приятное тепло, сердце отплясывает в странном ритме… Испугавшись своей̆ реакции, я отскакиваю назад и ударяюсь о стенку лифта. Харун поворачивает голову, смотрит на меня через плечо, но ничего не говорит. Двери лифта вновь открываются, он выходит, и я, выровняв дыхание, выхожу следом.

Мы идём по подземной парковке. Он шагает впереди, я маячу сзади. Харун останавливается у большой белой машины, достает из кармана ключи, снимает её с сигнализации и садится. «Не бойся, никто и не сомневался, в том, что ты – не джентльмен!» – фыркаю про себя. Подхожу ближе, читаю логотип на кузове —Land Rover. Знаю, что не дождусь приглашения, поэтому просто открываю заднюю дверь со стороны пассажирского сиденья и влезаю в машину. посылая про себя очередное проклятие в сторону того, кто придумал носить туфли на каблуках. Машина трогается с места, мы выезжаем из парковки, и только после этого он спрашивает:

– Где ты живешь?

– В шестнадцатом районе, корпус 315, – отвечаю я и с наслаждением замечаю, как он поджимает губы, когда я называю адрес, ведь этот микрорайон находится на окраине города, путь до него не близкий и славиться отвратительными дорогами.

Мои ноги ломит от боли. Не в силах терпеть, я наклоняюсь и снимаю туфли. Едем мы в полной̆ тишине. «Злыдень, мог бы и радио включить», – думаю про себя, наблюдая из-под ресниц за тем, как он сосредоточенно ведёт машину. Перевожу взгляд за окно, не хочу быть пойманной̆ на том, что наблюдаю за ним.

Только утром я думала о том, как всё ужасно в моей̆ жизни, но даже не догадывалась, что всё может быть ещё хуже. Теперь я стала посмешищем для всех. Как после такого мне появляться в агентстве? Может, бросить всё к черту и скрыться в неизвестном направлении куда-нибудь на необитаемый̆ остров, или в сельскую глубинку к коровушкам? Не важно куда, главное подальше от мира, где я вынуждена вращаться…

Отгоняю от себя глупые, несбыточные мечты: раз влезла в это, нужно набраться сил и храбрости и довести дело до конца. Только, где эту храбрость взять? Каждый̆ раз трясусь от страха, когда вижу его, мямлю как двоечница у доски… И почему только он всегда выглядит таким злым̆? Ко всем девушкам он так относиться или только ко мне? Может чувствует, кто я? Что было бы, если бы узнал? Он и так меня не выносит, а если узнает кто я – задушит, наверное.

Не удержавшись, бросаю взгляд в его сторону. Харун внимательно следит за дорогой, держа руль одной рукой. Другая сжата в кулак, мышцы напряжены, и моё воображение рисует безумные картины того, как эти руки сжимают мое горло… Сглатываю, прикрываю глаза, чтобы отогнать эти от себя эти мысли, но это не помогает. Теперь перед глазами другая картина: то, как он рвет этими руками мое платье… «А оно ведь было совсем новое, и не совсем моё», – с досадой думаю я.

Машина останавливается, и я распахиваю глаза. Неужели доехали? Так быстро? Выглядываю в окно – мы находимся на пустынном пляже у какой-то хижины из камыша, и нервно выпрямляю спину. Что мы тут делаем, зачем он сюда заехал? Нехорошие догадки проскальзывают одна за другой̆. Харун поворачивает ключ зажигания, и машина глохнет. «Он же не собирается меня изнасиловать? А может им известна правда обо мне, и они это всё подстроили, чтобы убрать меня!» – паникую я.

Харун выходит из автомобиля. Я тут же нажимаю на кнопку, блокируя сначала свою, а затем и соседнюю дверь, словно это может хоть как-то обезопасить меня. Но, к моему удивлению, он направляется к хижине, откуда выходит седой̆ старик и улыбается ему. Они пожимают друг другу руки, обнимаются и говорят о чём-то. Старик видимо зазывает его внутрь, но Харун показывает на машину, и тот, кивая, уходит. Харун идет обратно, но не садиться в машину, а дёргает ручку заднего сидения. Она не поддается, и он посылает мне гневный̆ взгляд через окно. Мое оцепенение сразу же улетучивается, я нажимаю кнопку, и дверь открывается.

– Выходи, – рычит сквозь зубы.

– З-зачем? – спрашиваю я, запинаясь.

Он щурит глаза, впиваясь в меня взглядом, но не отвечает на мой вопрос, а ждет, когда я выполню его приказ.

– Тебе помочь? – угрожающе спрашивает он.

Я моментально выхожу из машины. Босые ноги тонут в песке. Я с силой̆ сжимаю полы пиджака. Харун захлопывает двери, поворачивается и идёт к хижине. Я плетусь за ним, не понимая, какого дьявола происходит, что он задумал?

Мы заходим в хижину. Вижу несколько деревянных столиков, за один из которых и садится Харун. Я заторможено стою у входа, но услышав шаги, на цыпочках подбегаю и сажусь напротив, пряча под столом наготу ног.

Из соседнего помещения выходит пожилая пышнотелая женщина в фартуке. Её лицо освещает теплая улыбка, светлые глаза излучают доброту.

– Харун, – ласково, с любовью говорит она, – ты вернулся, мой мальчик.

Мой спутник встаёт со стула, приветствует её, позволяет обнять себя.

– Кто эта юная леди? – спрашивает женщина на английский̆ манер, разворачиваясь ко мне лицом. – Неужто твоя возлюбленная?

– О, нет, – нервно восклицаю я, протягиваю руку. – Диана.

Она пожимает мою ладонь, и на несколько секунд её взгляд задерживается на моём пиджаке, после чего возвращается к Харуну.

– Ладно, милый, я на минутку. Хотела поприветствовать тебя. Сейчас все будет готово. Сафар сказал, что ты очень голоден, – тараторит она быстро, а затем исчезает из виду.

«Нормально? Не мог меня сначала довезти, а потом уже утолять свой голод?» —недовольно думаю я и осматриваюсь. Интересное место, никогда бы не подумала, что в этой хижине кафе. На входе нет никакой вывески, да и находится она на пустынном, заброшенном пляже. Судя по теплому приему, похоже на то, что эти люди – просто его хорошие знакомые, но он даже им не улыбнулся. «Хмурый тип», – думаю я, морща нос.

– Сначала выпейте чай.

На столе появляются два грушевидных стакана и чайничек, следом рафинированый̆ сахар и варенье из инжира. Смотрю на стаканы и вспоминаю деда, он пил только из таких…

– Дочка, ты знаешь в чём уникальность этих стаканов? – обращается ко мне мужчина, который встречал Харуна, видимо заметив мою заинтересованность ими.

Я киваю и улыбаюсь, вспоминая, как однажды спросила об этом деда, и он терпеливо объяснял, попивая чай.

– Вот в этой части, – показываю на верхнюю часть стакана, – чай быстрее остывает, а нижняя дольше хранит тепло, поэтому чай охлаждается не сразу. А ещё, не требуется много времени, чтобы допить содержимое такого стакана, поэтому вкусовые качества чая не теряются, – заканчиваю я с важным видом, непроизвольно улыбаясь старику.

– Все верно, дитя, – одобрительно говорит он, подмигивая мне, наливает чай в стакан, ставит его передо мной̆ и уходит.

Я продолжаю улыбаться. Потом вспоминаю, где я нахожусь и с кем, и улыбка исчезает с моего лица. Из-под опущенных ресниц поднимаю взгляд на Харуна – на его лице непроницаемая, ничего не выражающая, маска… Он не спеша попивает чай, я же молча сижу напротив.

Через несколько минут парочка возвращается вместе с подносами в руках. На столе один за другим появляются тарелки с закуской, зеленью, домашним сыром, ароматным свежеиспеченным хлебом. Но главным блюдом служит жаренная рыба.

– Приятного аппетита! – хором произносят они, оставляя нас одних.

Харун принимается за еду, но замечает, что я бездействую.

– Ждешь особого приглашения? – приподнимает он одну бровь.

– Спасибо, я не хочу, – отказываюсь я.

В его присутствии мне кусок не лезет в горло. Живот громко протестует, напоминая о том, что я даже не завтракала.

– Похоже, твой желудок так не думает, – иронизирует Харун.

Я краснею, беру стакан с чаем и делаю небольшой глоток, пытаюсь ввести в заблуждение свою пищеварительную систему. Больше Харун не обращает на меня никакого внимания, жадно поглощая всё, что находится на столе. Чёртов садист! Это самая изощрённая пытка… Приятные ароматы заставляют меня глотать слюнки. Когда он завершает свою трапезу, я нахожусь на грани еще одного обморока.

Достав бумажник, он оставляет две сотни долларов под тарелкой. Встает, и я поднимаюсь за ним следом. У выхода к нам присоединяется супружеская пара. Я стыдливо опускаю взгляд, прячась за спиной Харуна. В жизни не испытывала такого позора, что они сейчас обо мне подумают?

– Диана, это тебе, – произносит женщина, подходит ближе, и протягивает мне белый̆ пакет.

– О…

Не нахожусь, что ответить, беру пакет из её рук, заглядываю в него и вижу контейнер с жареной рыбой и хлеб, от которого исходит тепло и аромат свежей̆ выпечки

– Оу… Спасибо, не стоило беспокоиться! – смущаюсь еще больше.

– Я видела, что ты не притронулась к еде, а я не отпускаю никого, пока он не отведает моей рыбки по особому рецепту. Сафар её сам ловит, – говорит она и смотрит на мужа с гордостью.

– Спасибо, спасибо большое! – благодарю я и прижимаю пакет к себе. Это так трогательно, что я не нахожу слов. – Извините меня за мой внешний̆ вид, – продолжаю я, потупив взгляд.

– Ничего, девочка, – она протягивает руку и гладит меня по щеке. – Живи долго! Передай контейнер через Харуна, а ещё лучше приходи к нам ещё раз!

Я улыбаюсь ей, украдкой оглядываясь на Харуна. Кажется, он не против того, что я приняла пакет у женщины. Он прощается с ними, идёт к машине, садиться в неё. Я бегу следом, забираюсь на заднее сиденье и через стекло машу рукой̆ супругам.