Отзывы на книги автора «Тони Моррисон»

... значит, на свете ничто никогда не умирает?
Сэти посмотрела ей прямо в глаза.
– Ничто и никогда, – сказала она.

Как тяжело! Как безумно трудно писать рецензию на книгу, ножом вошедшую в сердце.
Если бы когда-нибудь я встретила Тони Моррисон, я бы поклонилась ей в ноги. Только женщина могла написать роман настолько теплый, настолько полный страданием, любовью и светом.
О чем книга.
О любви, настолько реальной, что оживают мертвецы.
О людях белых и черных – самой страшной беде во Вселенной.
О памяти, жестяной коробочке, запрятанной в глубине сердца.
О том, как прошлое, облизываясь, пожирает настоящее.
О том, что невозможно жить с размазанным на лице маслом.
О «нашем» солнце, небе, луне. О нашем.
О доброте, которая внезапно превращается в зло.
О настоящих мужчинах.
О том, что такое «хорошо» и что такое «плохо»,
О том, есть ли выбор
О голубом, желтом и розовом.
О тебе, обо мне, обо всем.
Чтение книги.
Написана шепотом. Вполголоса. Сидишь у плиты, вдыхаешь запах ежевичного пирога и слушаешь, слушаешь бесконечный рассказ старой негритянки. А воображение рисует картины порой столь страшные, что хочется кричать, посыпать голову пеплом, взывать к Господу! Но окаменели руки, пропал голос. И ты все слушаешь, слушаешь этот мертвенно-спокойный голос…

Моё. Со мной такое впервые: каждая страница давалась с боем. Не потому, что плохо. А потому, что слишком хорошо. Я разрывалась между естественным желанием плыть дальше по блюзовым волнам повествования и сумасшедшим желанием перечитывать снова и снова только что прочитанное. Лучшая в этом году книга. И одна из 20 лучших за всю жизнь. В любимые.

Есть такое понятие в истории: торговля по золотому треугольнику. Схема следующая: суда из Европы ехали в Африку, там набирали рабов - одна сторона. Рабов перевозили в Америку - вторая сторона. Из Америки везли кофе, сахар и др. произведенные рабами товары - третья сторона. Почему треугольник золотой? Потому что прибыль на каждом этапе возрастала в геометрической прогрессии. Судите сами: из Европы в Африку затраты шли только на содержание судна и команды. Из Африки в Америку - примерно так же. Рабы - живой товар, девок можно к тому же шпилить во все щели, чтобы они размножались и увеличивали товар. Кормить до пуза никого из них не надо, даже выводить погадить не надо. И места много не занимали: "негр на судне не должен занимать больше места, чем в гробу". Лишь бы форму не потеряли слишком сильно. В среднем на одного выжившего при транспортировке приходилось 3-4 умерших. В Америке за рабов в приличном состоянии можно выручить хорошие деньги (а за время поездки большинство негров уже были со сломанной психикой, конечно, готовые подчиняться). То есть по сути при поездке с затратами исключительно на эксплуатацию оборудования и команды прибыль колоссальная. Реальные затраты на хранение появлялись только на этапе перевозки неживых товаров. Кофе, сахар - слишком дорогие продукты. Они не негры, их надо беречь. И тем не менее прибыль от их продажи будет еще больше!
И вот она главная причина рабства: дешевая сила. Копеечная. Бей, корми баландой, трахай девок - самовоспроизводящееся имущество. Надо понимать, что никто не спешил отменять рабство. Это слишком прибыльно. Любите какао с сахаром? Любите кофе? Ой, если отменить рабство, придется платить наемным, а они будут работать меньше, стоить дороже. Ведь вы же не будете платить за кофе втридорога? Вам придется оставить ту же цену или поднять ее всего процентов на двадцать, а прибыль торговцев упадет. Посему вопрос отмены рабства долгое время не возникал, и более того, на Севере, где рабство было отменено, раб с Юга все равно считался рабом.
Надо сказать, что негры, рожденные в неволе, испытывали то же, что и животные, рожденные в зоопарке - жизни на свободе они не знали и не представляли, что это такое. Когда твои будни: плантация и надсмотрщик, когда ты ребенка своего видеть не можешь и не можешь к нему привязаться, когда все вокруг живут так же, это воспринимается как норма. Сломанная напрочь психика, это факт. Но и у таких возникали "необъяснимые приступы ярости", попытки вырваться, когда чаша терпения переполнялась. Однако чаще всего бежали, бунтовали те, кто получал возможность хоть немного ощутить, что он - тоже человек. Недолгое хорошее обращение с хозяином или что-то еще подобное - и все, рана вскрыта, есть ощущение чего-то иного. И хочется бежать из ада - вот к чему приводит вкус свободы.
Эта книга полна таких историй. Книга боли - она не об одной женщине, которая предпочла убить ребенка, нежели вернуть его в рабство. Она о всех, кто пережил и кто не смог. Многие истории сплетаются в одну. И в этой книге нет неискореженных судеб: всех зацепило.
Оттого и больно. И тяжело.

ФМ-2014 (1/5)

Очень опасно любить кого-то так сильно, особенно собственных детей. Лучше всего, это он знал по опыту, любить чуть-чуть, совсем немножко; рано или поздно сломают твоей любви хребет или запихнут ее в саван, и тогда, что уж, у тебя все-таки останутся силы для другой любви.

У меня ощущение освежеванной моей собственной души. И иссушенной одновременно.
Меня душит чувство вины и бессилия.
Если бы не необходимость идти сегодня на работу, я осталась бы дома и лежала бы на кровати с закрытыми глазами. Как минимум сутки. И ни с кем бы не говорила. Ни с кем.
Мне стыдно.
Стыдно за человечество.

...Я благодарна авторам, от книг которых я заболеваю. Благодарна за то, что смогли достучаться до меня в наш век цинизма и вечной поверхностной суеты.
Нет, я, конечно, из категории людей скорее сентиментальных, чем черствых, но и то: чего только уже не удалось повидать?! Доля скептицизма есть и в моем взгляде на всё происходящее вокруг.
И я благодарна тем, кто будит во мне сильные чувства, кто расшатывает мою нервную систему и не дает сыто урчать и лениво почесываться - в морально-нравственном отношении.

Я как-то здесь вывела для себя категорию книг - книги-потрясения. К примеру, Н.Амманити "Я не боюсь" или А.Кристофф "Толстая тетрадь"...
И вот теперь роман Т.Моррисон "Возлюбленная"......
Потрясла до глубины души. И до того состояния, когда чувства не выражаются словами...

Говорите, Пулитцеровская премия?... Нобелевская премия?... Я думаю, что эта книга получила еще одну - бесценную - премию: Общечеловеческая Благодарность за Пробуждение Совести и Чувства Ответственности в Людских Сердцах...
Как-то так....
И еще: Благодарность от Всех Матерей за Тонкий, Пронзительный, Страшный и Нужный Рассказ о Материнстве.
Люди! Друзья! Все, кто читал эту книгу, вы со мной согласны?!

...Я сначала хотела написать крупными буквами слово "спойлер" и окунуться с головой в комментирование самых сильных поворотов: хотела задавать вопросы, ждать ваших ответов, озвучивать свои ассоциации, своё понимание, свой шок.
Потом решила: нет-нет! от меня вы точно не узнаете никаких подсказок о сюжете данной книги. Ибо часть удовольствия (нет, часть потрясения!) вы рискуете потерять, если будете знать, как в ней разворачиваются события... Эффект неожиданности в этой книге играет довольно значительную роль.
Поясню.

Понимаете, лично я стала читать этот роман, не зная о нем НИЧЕГО, кроме того, что написано в аннотации. Даже тэги не читала! Так уж получилось... Я была уверена, что более-менее догадываюсь, о чем пойдет речь...
И как же я была рада (не самое удачное слово), когда книга меня сбила с ног и положила на лопатки!
Эта книга УДИВИТЕЛЬНА. По своей форме, по композиционной специфике. Я подобного вроде бы не читала никогда.

Суть в том, что в этом романе тебе рассказывают одну и ту же историю несколько раз. Да, именно так!
Тебе рассказали первый раз: ты немного растерян, ибо как-то не всё понятно, картинка нечетко вырисовывается... От этого возникает легкий дискомфорт. При этом всё как-то более менее укладывается в твое заведомое ожидание: угу, Америка, конец 19 века, да, рабство, тяжелая тема, да - всё логично... читаем дальше...
А дальше, дальше ты попадаешь в водоворот рассказывания (не знаю, как по-другому выразиться): с каждым новым воспоминанием об одном и том же, с каждым новым изображением того, что же произошло, у тебя на глазах (В глазах, В душе, В сердце) складывается единый паззл, целостная картина. И стынет кровь от ужаса и бесчеловечности происходящего.

Такое ощущение, что сначала ты видишь лист бумаги, на котором рукой мастера оставлены какие-то штрихи, наброски будущей картины. Ты смотришь, киваешь: да-да, догадываюсь, здесь будет это, а здесь - то. Художник опять подходит с кистью, делает еще несколько штрихов, уточняя будущий рисунок. Ты ойкаешь: ждал-то ты другого - но опять киваешь: а, ну да, точно, всё именно так. А художник опять подходит и продолжает дорисовывать: и ты уже ничего не понимаешь от обилия крови, боли - и тебе страшно.
Страшно, ибо это НЕ ФАНТАСТИКА!!!! И хочу: убедите меня, что слова "основано на реальных событиях" - это для красного словца! для привлечения внимания читателей. Я не хочу верить, что это - про нас, про людей!

Я потрясена. И не хочу больше ничего анализировать.
Я читала романы Бичер-Стоун, М.Твена, Митчелл - и думала, что я что-то знаю о рабстве.
Вчера я дочитала последние строки той книги, которая меня ВПЕРВЫЕ заставила почувствовать свою сопричастность и угрызения совести по поводу рабства.
Я испытываю отчаяние. А от этого отчаяния - надеюсь временное! - состояние одиночества.

-Есть одиночество, которое можно убаюкать. Руки скрещены на груди, колени приподняты, и покачиваешься, покачиваешься – движение это, в отличие от качки корабля, смягчает душу и убаюкивает. Оно исходит откуда-то изнутри и обволакивает тебя плотно, как кожа. Есть еще и такое одиночество, которое словно накатывает извне. Его не убаюкаешь. Оно живое и существует независимо, само по себе. Оно иссушает и разрастается, захватывая все вокруг, так что даже звук собственных шагов будто доносится до тебя со стороны.

КНИГА ТАКЖЕ ПРОЧИТАНА В РАМКАХ ИГРЫ «ДОЛГАЯ ПРОГУЛКА», ТУР IV.

Во избежание недоразумений сразу оговорюсь: особенностями эротических и семейно-брачных отношений меня смутить очень сложно. Не невозможно, оказывается, но очень сложно. Семьи хоть однополые, хоть разнополые, хоть асексуальные, хоть пансексуальные, хоть шведские, хоть тибетские, хоть лоскутные, хоть гостевые - все хороши, и одиночество, если оно выбор без принуждения - замечательно. Дурацкий, но идеологически возвышенный анекдот про "Эй вы там, вы по согласию?" не напоминайте, я его знаю. Когда на сайте открывается очередной раунд дискуссии "А педофил ли Гумберт Гумберт?" с подвариантом "А демон разврата или не демон мисс Гейз?", я подавляю зевок и вспоминаю: в Лолитины 5300 дней, то есть в четырнадцать с половиной лет, моя прабабушка была женой и матерью, причём никого сие не беспокоило, а меньше всех её самоё.
Но вот госпожа Моррисон в романе "Любовь" умудрилась описать такое...
Такое... знаете, какое?
Это не супружество, это надругательство сущее по всеобщему согласию, флёрдоранжем прикрытое, кружевами окутанное и в золотые кольца закованное изнасилование, из-на-си-ло-ва-ни-е, будь оно тысячу раз неладно, подайте мне топор и бочку бензину, я объявляю джихад, газават, священную вечную войну таким, с позволения сказать, формам семейной организации, я стану рвать глотки и выплёвывать кадыки, потому что так нельзя.
Нельзя, и всё.
Нельзя, потому что нельзя.

И, вдоволь наигравшись с этой непозволительной, немыслимой, за гранью зла пребывающей ситуацией, госпожа Моррисон с усмешкой интересуется: "Так, по-вашему, нельзя? А как, по-вашему, можно?"
По команде рожать или по команде делать аборты?
По команде раздеваться или по команде наряжаться?
По команде ложиться или по команде вставать готовой к труду и обороне?
По команде бороться за нравственность или по команде бороться за свободу?
По команде "Ты нужна мне" бежать удовлетворять потребности или по команде "И хвостиком тут передо мною не виляй. И не буду и не хочу, и не нужна ты мне тысячу лет!" бежать в дальний угол, где искать свою вину, достойных и привлекательных ведь не бросают, утирать неожиданно крупные детские слёзы, слёзы сорокалетней тётки, нисколько не изменившиеся с твоего далёкого одиннадцатилетия.
По команде "Хочу" - любить, по команде "Не хочу" - бесследно испаряться.
По команде "Служи" - преданно, беззаветно и неотказно служить.
По команде "Исчезни" - исчезнуть.

Раньше я думала - это только у нас так, в богоспасаемом Отечестве. Помните, как русский Петрушка, которому невтерпёж дожидаться свадьбы, уговаривает невесту? «Пожертвуй собой, Варюшка!» Вообще этнографические штудии - великое дело. Теперь, как услышу "должна чем-то жертвовать", "красота [или что-то подобное, неопределимое] требует жертв", "призвание женщины - самопожертвование", всегда вспоминаю кукольные остолбенелые гляделки этой Варюшки. Оказывается, это везде и всюду. Пожертвуй всем, только с тебя и требуется.

Но Тони Моррисон не была бы собою, если бы не показала наряду с лицевой стороной изнанку (едва ли более приглядную). Дано: этот самый Билл Коузи, бизнесмен и общественный деятель эпохи гетто, сделавший - не будем вдаваться, какими способами, - пресловутое гетто комфортабельным, злачным и праздничным, Билл Коузи и его женщины. Дочка, внучка, жена, подопечная, работница, чужачка - все те, кого он кормил, поил, притеснял, награждал, учил, лечил, выводил на чистую воду, воспитывал, калечил и благодетельствовал. Каждая изложит собственную версию событий, и что же получится в итоге?
Это не он - их.
Это они - его. Лечили, учили, кормили, поили и так далее, и тому подобное. Всякая зависимость, согласно Моррисон, - зависимость взаимная. На рабе ошейник с именем хозяина, пусть так. Но на хозяине - невидимые ошейники с именами всех его рабов.
А что касается любви - расскажут нам и про любовь. Только не пропустите, она обозначается не полным именем, а инициалом.

Опасно, подумал Поль Ди, очень опасно. Для бывшей рабыни очень опасно любить кого-то так сильно, особенно собственных детей. Лучше всего, он это знал по опыту, любить чуть-чуть, совсем немножко; рано или поздно сломают твоей любви хребет или запихнут ее в саван, и тогда, что ж, у тебя все-таки останутся силы для другой любви.

Очень страшная книга, самое страшное в ней это реальная основа. В середине 19 века чернокожая женщина по имени Маргарет Гарнер убила свою дочь, чтобы спасти ту от рабства. В голове не укладывается, что же за жизнь была у Маргарет, если она предпочла для своего ребенка смерть даже просто возможности того, что дочь повторит ее судьбу.

В романе героиню зовут Сэти и когда-то она сбежала из поместья «Милый дом», чье название в контексте романа звучит просто издевательски. За ней пришли и тогда она перерезала горло своей двухлетней малышке. Это не спойлер, это то, с чего начинается история. И потом мы будем в нее погружаться все сильнее и сильнее, наблюдая ту жизнь, которой живет Сэти спустя 18 лет после Несчастья и параллельно возвращаясь к событиям прошлого. Мы узнаем о том, что предшествовало побегу, узнаем, куда делся муж Сэти и другие рабы, пытавшиеся бежать той ночью.

Есть истории, которые не хочется слышать, настолько они ужасны, но как раз такие истории и должны быть рассказаны непременно. Может, хоть это удержит людей от повторения событий прошлого. Мы все знаем, что рабство — это плохо, стандартное школьное знание, типа "Лондон — столица Великобритании". Но что же стоит за этим словом "рабство"? Дело не в неоплачиваемом труде, дело не в хороших и плохих хозяевах. Дело в том, что люди переставали быть людьми по обе стороны баррикад. Одни превращались в диких животных, каковыми их и считали, от нечеловеческих условий, от невозможности выбирать не только свой жизненный путь, но даже жену или мужа, от детей, рожденных на продажу (имущество, которое воспроизводит само себя, что еще может быть столь же экономически выгодно!), от побоев, насилия, бесправия... Другие превращались в тех же самых диких тварей от вседозволенности, безнаказанности, ощущения собственной значимости... Люди теряли свою человеческую сущность и свой человеческий облик.

Можно ли на фоне происходящего осудить Сэти за ее страшный выбор? Наверное, многие смогут, все же убийство есть убийство, но лично для меня есть такие преступления, где я просто не считаю себя вправе судить, это как раз тот случай. Имела она на это право или не имела будут решать уже не люди.

Автор же меня очень заинтересовала. Помимо самой истории, рассказанной просто мастерски (книга буквально проглотилась), мне понравилось и то, как она сочетала реальную основу с нереальным антуражем. В книге найдется место и духам, швыряющим посудой об стену, и вполне себе материальным призракам. Последние любят яркие побрякушки, сладости и внимание. Почему-то у меня абсолютно не возникало диссонанса от такого сочетания, наоборот было ощущение гармоничности, изысканного литературного блюда, где автор не боится использовать столь "низкие" приемы в столь острых социальных и исторических проблемах. На фоне ужасов, творимых людьми, проделки призрака выглядят вполне невинно и не значимо...

Что еще понравилось, так то, что автор не скатилась в банальщину "все белые - чудаки на букву м, все черные - идеальны и непорочны". Нет, в истории найдется место и доброте белой незнакомки, которая сама едва сводит концы с концами и с трудом представляет, чем ее встретит завтрашний день, и благородству богатых белых южан, всю жизнь посвятивших помощи неграм. Будут тут и завистливые чернокожие, которые не могут простить соседке, что у той наконец-то все хоть как-то наладилось и она начала радоваться жизни. Не делятся люди на плохих и хороших по цвету кожи. И там, и там хватает и тех, и других.

И, обращаясь к нынешним дням, хочу от себя добавить, что человека не должны судить по цвету кожи ни в плюс, ни в минус, восхваление кого-то только потому что он черный не меньший расизм чем и унижение кого-то только потому что он черный. Крайности до добра не доводят...

Дальше...

Со стен на него уставились глаза - тысячи глаз, глаз без лиц, глаз, сорванных со множества лиц и наклеенных на стены. Глаз, составляющих пары и существующих поодиночке... Были здесь синие детские глазки, глядевшие с задумчивой невинностью; глаза, налитые кровью и горевшие устрашающим огнем; был глаз распутника и мутный, слезящийся глаз дряхлого старика. Если бы к этим глазам прилагались рты...
Клиффорд Симак.

Нет, но к чему вас призывает подобная литература? Чего она хочет от вас? Чего, какой реакции добивается, вот что непонятно? Вы вот поглощаете искусно и безукоризненно выстроенные главы: как невинного ребёнка дразнили, калечили, как истязали в школе, на улице дома, про этих, извините, проституток, половых психопатов, алкоголиков, про то, как родной отец... язык не повинуется перечислять гадости, а вы читаете - и чего набираетесь?! Толерантности никак? Либеральности? Уважения и сочувствия к ближнему? Да это обыкновенный вуайеризм! Сладострастное топтание возле замочной скважины. Предотвратить насилие над детьми вы не в состоянии, так давайте хотя бы не толпиться и не охать: Ну надо же, насилуют, насилуют! Давайте как-то иначе реализовываться, в чём-то чистом, светлом! тургеневском! Я уж молчу о самой мадам авторице, которая, вне всякого сомнения, сама психически больная садистка, а свою педофилическую фантазию швырнула в свет, чтобы насолить бывшему мужу. Но вам-то зачем? Вы же нормальная - -
Или нет?!

А знаете, даже возражать нет желания. Вы свято правы, мир "Самых синих глаз" для веселия мало оборудован. Сложнейшая организация, тонкие и разнообразные социальные взаимосвязи, стратификация, по игре полутонов достойная кисти Куинджи, - всё для народа! Всё для того, чтобы народу было максимально погано. Даже не double-thinking: double-mind. Не отсутствие выбора, а его равнорезультатность: как ни сделаешь, изо всего выходят поддельные ёлочные шары, которые и сверкают, и звенят, как настоящие, а вот незадача - не радуют. Куда ни кинь, всё клин. И помирать страшно, и не помирать противно. Либо болезнь, либо лекарство. которое хуже болезни. И женившись восплачешь, и не женившись восплачешь. Скачет баба и задом, и передом, а дело идёт своим чередом. Чем ты белее, тем ты краше, но какая бы ты ни была белая, ты всё равно сука черномазая. А уж эталона смирения и ненавязчивости тебе тем более не достичь: вон сколько места на Земле занимаешь.

А как это сделать? Как сделать так, чтобы тебя кто-то полюбил?

Маленькая Пекола своим умом дошла, что это всё - в глазах смотрящего. Это всё от глаз зависит, а вот если взглянуть другими глазами... Господи, как всё, оказывается, понятно, это у меня глаза неправильные. Бывает ведь дурной глаз. Кожа ведь вот тоже неправильная, и мама говорит: "шкуру спущу...", и спустит. Свои плохие надо вырвать, а хорошие вставить. Самые хорошие. Самые синие, как в песне.
И в этой обстановке полной безлюбости изнасилование - подчёркиваю, изнасилование дочери отцом - получается автоматически из единственной попытки проявить любовь. Ненависть не позволила ее поднять, а нежность заставила укрыть одеялом. Ненависть не позволила ее поднять... нежность заставила укрыть...

К чести Моррисон, она никого не зовёт на баррикады и тем более к топору. Было, уже было. С понятным результатом. Бессистемное насилие против системного. А у вас не бывает приступов ностальгии по рыцарю добра и света с Бердяевым и Булгаковым в сердце и с верным ППШ в сильных интеллигентных руках? По гуманисту, гуманно шинкующему всех гадов в капусту?
Иная крайность, гораздо более распространённая нынче - думать, что ко всему можно адаптироваться. Что нет принципиального различия между общиной каннибалов и, я не знаю, клубом филателистов, и то, и другое - социум, значит, можно усвоить правила и в их рамках сохранять свою индивидуальность (уй, люблю эти длинные слова - самоактуализация, индивидуальность...) Есть у Тони Моррисон и такая героиня: особенная девушка, выросшая в особенную женщину, пахнущую не потом, как грубые негритянки, а ванилью и лесом, родившую не полк горластых сорванцов, а всего одного сына. Опрятная, спокойная цветная, ничего не имеющая общего с шумными нигггерами. Если она поселится в доме у мужчины, то простыни всегда будут прокипячены и наглажены, рубашки накрахмалены, дыры залатаны, а фотографию свекрови украсит букет. И никто никогда не узнает, как отвратен ей этот налаженный быт, с каким неосознаваемым остервенением она будет отмывать жирные тарелки, заляпанные полы и своё осквернённое тело. Никто не узнает, что она любит только одно живое существо. Не сына, не мужа, а того маленького, опрятного и тихого, кто единственный её любит. И его захотят отнять.

Хотела написать что-то в заключение, о мире насилия глазами ребёнка, а потом призадумалась - ребёнка ли? В том-то и дело, что глазами взрослой, самостоятельной женщины, которая из этого ребёнка выросла. Студентки или аспирантки, - оказывается, темой выпускной работы Моррисон был суицид в творчестве Фолкнера. В пятидесятые-то годы, сколько пришлось наслушаться, и из-з спины, и в лицо - тут и Фолкнеровские суициды как праздник... Интуитивным путём она угадала, что делать, если не насиловать и не привыкать к насилию. Книги, братья, книги, а не колокола и флаги.

И вот она идет такая с кудрявыми волосами, раскинувшимися во все стороны, посвистывая сквозь сжатые губы, в юбке, что короче твоего пояса, в лаковом кожаном жакете, в высоких сапогах, и все мужики тут на нее оборачиваются, раскрыв рот, и невдомек им, что хочет она всего лишь безопасного угла, где есть еда и какой-нибудь парнишка, из молодых...

И вот тот парнишка, сумевший сбежать от мерзотной компании, собиравшейся вчетвером и насиловавшей заблудших девушек, а на это сила духа нужна немалая, и стыд, стыд, стыд его гложет, и жажда плоти, и тут как специально появляется она, такая, с кудрявыми волосами, и хочет хочет хочет его, а он всего лишь просто работал на этих двух городских чокнутых, что друг друга ненавидят, но жить друг без друга не могут...

И вот та чокнутая, что живет наверху, Гида, богатая вдова тридцати когда-то лет, а еще ранее одиннадцатилетняя девчонка, выданная за пятидесятидвухлетнего мужика, но он ее не трогал первый год, нет, но зато в ее двенадцать повторил тот трюк с Джулией, первой женой, в океане, раскрыл ее навстречу волнам, несказанной красоты и омерзительного уродства сцена...

Или вот та вторая чокнутая, Кристина, когда-то бывшая подругой Гиды, внучка того мужика из океана, и не понявшая за что ее, двенадцатилетнюю, буквально выгнали из любимого дома и лишили наследство, и те взрослые, что всеми своими действиями извратили то самое ценное, что было у Кристины - Гиду...

Или Мэй, мама Кристины, невестка Билла Коузи, бизнесмена и владельца отеля 52х лет, вышедшая замуж за его сына, и вынужденная управлять многомиллионным бизнесом после смерти того, не имея никаких к тому способностей, сумасшедшая Мэй, прячущая по дому бланки меню и корсеты...

Или Л...

И спрятан тут еще под взглядами других, женщин, в основном, Билл, любивший сначала одну, потом другую, хотящий по своей похотливой натуре третью, совсем ребенка, делец и воротила, с легкостью управлявший отелем, с еще большей легкостью устраивавший понятно что на яхтах с этими девочками из трущоб, которые так падки на легкие деньжата...

Много разных и и или, сущностей и взглядов, ненависти и любви, между которыми не так-то и много места в душах, замечательный роман, в модернистском таком стиле, плавном как набегающие волны океана, в котором все главное открывается ненароком и исподволь, таится в глубине глав и предложений, но медленно обнажается ближе к концу.

☝ Третья прочитанная мною книга на эту тему! И если взять на себя такую смелость и расставить на пьедестале, то мой вердикт будет такой: 1) Прислуга 2) Хижина дяди Тома и только на третьем месте окажется Возлюбленная.
☞ Эта книга мне напомнила чем-то Фэнни Флэгг - Жареные зеленые помидоры в кафе «Полустанок» не по содержанию, а по восприятию и осмыслению.
Читать эту книгу - словно впадать в летаргический сон, а потом выходить из него на время, и так несколько раз подряд + единожды биться в конвульсиях с высокой температурой!
Тот случай, когда вроде всё хорошо, что-то в книге происходит интересное, но очень непонятное! Буквы формируются в слова, слова в предложения и на этом всё. Никакой картинки в голове не возникало, сюжет плавал, персонажи разлетались, а мне такое совсем не нравится!
☝ Очень долго внедрялся в сюжет и когда показалось, что я увлечён, тут же всё рассеялось. Поэтому и рецензия, наверное, такая же сумбурная!
Были моменты, которые запомнятся точно навсегда.
Например, именно благодаря этой книге я прочувствовал, какого было женщинам, когда у них просто отбирали ребёнка и продавали в рабство. Многие для того, чтобы не чувствовать боль утраты, научились не любить своих детей, а в крайних случаях и сами решались на страшные вещи, лишь бы дети не достались тем, кто издевался и мучал! Жутко...
Думаю, что это просто не мой автор. Точнее подача не подходит для моего восприятия!
У меня всё. Спасибо за внимание и уделенное время! Всем любви ♥ и добра!

Тони Моррисон берет на себя миссию обличать темы, которые принято замалчивать. Кто-то считает, что это как выносить "грязное белье на публику", но на самом деле, это попытка разобраться как такое происходит, и как незнание информации ухудшает и так ужасающую ситуацию.

На первый взгляд, может показаться, что главная героиня здесь Клаудия Мактир, от лица которой в основном ведется повествование. Она является голосом автора, как будет сказано в послесловии, эта книга во многом автобиографичная, и автор в реальности сталкивалась со всеми подобными ситуациями. Но вскоре мы понимаем, что главная героиня здесь - Пикола Бридлав. Это ее жизнь давит и давит, бьет и мучает, терзает и изничтожает, куда сильнее, чем Клаудию с сестрой. В таких ситуациях, когда жизнь представляется адом, а ты еще совсем юный подросток, невозможно увидеть весь комплекс проблем, порождающих эту ситуацию, проще всего сделать вывод из наблюдений, что все дело в ее внешности! Вот были бы у нее голубые глаза и мир сразу стал бы относится к ней по другому. Но это точка зрения ребенка, взрослый должен понимать почем фунт лиха.

Автор ведет повествование хаотично, и, несмотря на то, что обычно я не люблю этот прием, здесь он не только оправдан, но и необходим. Пикола входит в семью Мактиров из-за изначально неизвестной нам трагедии. Автор представляет нам семью Мактир, но потом начинает рассказывать и про родителей Пиколы, мы возвращаемся в прошлое, во времена их взросления и становления как личностей. И не только родителей, все люди, которые терзают и мучают бедную Пиколу (иногда даже не осознавая этого), все они имеют травмы прошлого, все они жертвы обстоятельств, которые неизбежны, если ты черный в первой воловине 20 века в США. Автор не оправдывает своих героев, но она объясняет, как, казалось бы невозможный ад может быть сотворен, казалось бы нормальными людьми. Как ломается психика, как подменяются ценности, как культура меняет нас, формирует, приспосабливает к жизни в текущем мире.

Удивительно мощное высказывание на тему расизма и насилия. Глубокий анализ происходящего, большое количество образов и ситуаций, всестороннее отображение проблемы. Несмотря на огромное количество грязи, она встроена органично, она отображает реальность, она учит, какую нельзя формировать культуру, если вам не близко насилие. И это касается не только афроамериканцев, это касается любых меньшинств, и особенно касается пропасти между бедностью и богатством, ведь богатые даже представить себе не могут истинное положение вещей и природу поступков своих слуг.

До мурашек страшно. Очень сильно. Невероятно музыкально и поэтично. Это первый роман Тони Моррисон, обладательницы Нобелевской премии 1993 года "за то, что в своих полных мечты и поэзии романах оживила важный аспект американской реальности."

В "Самых голубых глазах" писательница фокусируется на природе морального уродства и презрении по умолчанию. Презрении настолько глубоком, что оно укореняется и в самих презираемых. Оно заставляет ненавидеть себе подобных и причинять им боль, чтобы хоть где-то и как-то излить свою ярость на этот мир. Отвращение пускает свои ядовитые корни, бьёт жестоко и без промаха. Оно калечит хрупкую душу, лишая её самоуважения и исподволь внушая, что она не заслуживает любви и счастья. Она некрасивая, ненужная, невидимая и никогда не станет иной, даже если изо всех сил этого хочет и попытается обмануться. Просто потому что недостойна, не такой уродилась, отныне и вовек обречена на безрадостные страдания.

Конечно, будут люди, в которых наперекор всему найдутся силы, чтобы противостоять, бороться, изменять ход вещей. Но ведь немало и тех, незримых и забытых, кто сломается и не сможет, ведь не все борцы, способные стиснуть зубы, подняться и отомстить. И роман Моррисон как раз про них – изуродованных, исковерканных, выброшенных на свалку.

Мне теперь даже кажется, что в тот год земля повсюду в нашей стране была враждебно настроена — особенно против бархатцев. Земля у нас вообще не подходит для некоторых разновидностей цветов. И некоторые семена попросту не всходят, и плоды не завязываются, а когда земля по собственному хотению начинает убивать, мы лишь молча соглашаемся и говорим, что, наверное, жертва и жить-то права не имела.