В комнате, где теперь проходит жизнь Мэйсона, тихо, но здесь звучит свой собственный пульс – вдохи и выдохи респиратора – аппарата искусственного дыхания, который дает ему возможность дышать. Здесь темно, если не считать мерцания в огромном аквариуме, в котором великолепный угорь не переставая выписывает бесконечные восьмерки, а отбрасываемая им тень, словно лента, движется по стенам комнаты.
Заплетенные в косу волосы Мэйсона, свернутые в толстый жгут, лежат на крышке аппарата искусственного дыхания, закрывающей его грудь. Перед ним висит сложное устройство из многочисленных трубок, похожее на флейту Пана.
Длинный язык Мэйсона просовывается в щель между зубами. Он проводит языком по кончику одной из трубок и дует в трубку вместе с очередным циклом работы аппарата.
Из динамика на стене немедленно слышится ответ на его сигнал: «Да, сэр?»
– «Тэтлер»! – Начальное «т» не произносится, но голос сильный и звучный, как у радиодиктора.
– На первой полосе…
– Не надо мне читать. Дайте на монитор. – В речи Мэйсона отсутствуют звуки «д», «м» и «т».
Щелкает высоко поднятый монитор. Его зелено-голубой экран становится розовым, когда на нем появляется первая полоса «Тэтлера».
«АНГЕЛ СМЕРТИ: КЛЭРИС СТАРЛИНГ – МАШИНА ДЛЯ УБИЙСТВ ИЗ ФБР», – читает Мэйсон, три раза медленно вдыхая и выдыхая с помощью аппарата. Фотографии он может увеличивать на экране.
Только одна его рука торчит из-под одеяла, которым накрыта его высоко поднятая кровать. Он может немного ею двигать. Рука эта передвигается, как бледный паук, больше с помощью перемещения пальцев, чем силой мускулов локтя и предплечья. Поскольку Мэйсон почти не может поворачивать голову, чтобы больше видеть, указательный и средний пальцы действуют как антенны, ощупывая пространство, пока большой палец, безымянный и мизинец передвигают ладонь. Вот ладонь нащупывает пульт дистанционного управления, с помощью которого он может увеличивать изображение и переворачивать страницы.
Мэйсон читает медленно. Специальное приспособление, укрепленное на линзе над его единственным глазом, два раза в минуту издает шипение и выпускает тонкую струйку увлажняющей жидкости на лишенное века глазное яблоко, но часто затуманивает стекло линзы. Ему требуется двадцать минут, чтобы до конца дочитать основную статью и дополнительные материалы на ту же тему.
– Поставьте рентгенограмму, – сказал он, закончив читать.
Это заняло всего секунду. Огромная рентгенограмма потребовала специальной подставки с подсветкой, чтобы ее было хорошо видно на мониторе. Человеческая ладонь, видимо покалеченная. Еще один снимок, на нем вся рука вместе с ладонью. Стрелка, приклеенная к рентгенограмме, указывает на старый сросшийся перелом кости посредине между плечом и локтем.
Мэйсон смотрел на экран в течение многих вдохов и выдохов.
– Поставьте письмо, – произнес он наконец.
На экране возник великолепный каллиграфический почерк, буквы абсурдно огромные в результате увеличения.
«Дорогая Клэрис! – читал Мэйсон. – Я с огромным интересом следил за тем, как вас бесчестят и подвергают публичному шельмованию…» Ритм чтения пробудил в нем давно дремавшие думы, которые закрутили и завертели его самого, его кровать, всю комнату, содрали струпья с его отвратительных мечтаний, которые невозможно выразить словами, заставили сердце биться быстрее, опережая работу дыхательного аппарата… Машина ощутила его возбуждение и начала быстрее наполнять воздухом его легкие.
Он прочел письмо до конца, медленно, болезненно, читая в такт работе респиратора, читая, словно верхом на скачущей лошади. Мэйсон не мог закрыть свой глаз, но когда он закончил чтение, его мозг отрешился от того, на что смотрел глаз, чтобы некоторое время подумать. Аппарат замедлил ритм работы. Потом Мэйсон опять дунул в трубку.
– Да, сэр?
– Соедините меня с конгрессменом Велмором. Телефон дайте сюда. Динамик отключите. Клэрис Старлинг, – произнес он, словно разговаривая сам с собой, когда следующий вдох аппарата позволил ему произнести это.
В этом имени не было взрывных согласных, и он хорошо сумел его произнести. Ни один звук не пропал. Пока он ждал телефонного звонка, он на минутку задремал. Тень угря продолжала скользить по его простыне, по лицу и по свернутым в жгут волосам.
Баззардз-Пойнт, штаб-квартира отделения ФБР по Вашингтону и округу Колумбия, был так назван по сборищу хищных птиц[27], которые во множестве слетались к военному госпиталю, располагавшемуся на этом месте во время Гражданской войны.
Сегодняшнее сборище руководящих лиц среднего звена из Управления по борьбе с наркотиками, Бюро по контролю оборота алкоголя, табачных изделий и оружия и ФБР посвящено определению дальнейшей судьбы Клэрис Старлинг.
Старлинг в одиночестве стояла на толстом ковре в кабинете своего босса. Она ощущала, как бьется пульс под повязкой на голове. Несмотря на это, она все же слышала мужские голоса, приглушенные дверью с матовым стеклом, ведущей в соседний конференц-зал.
На стекле в орнаменте из золотых листьев красовался огромный герб ФБР с его девизом «Верность, Мужество, Честь».
Голоса за дверью с гербом звучали то громче, то тише в зависимости от напряженности разговора. Несколько раз Старлинг слышала свою фамилию, остальные слова разобрать не могла.
Из окна кабинета открывался прекрасный вид на гавань яхт-клуба и стоящий за ней форт Макнэр, где когда-то были повешены заговорщики, участвовавшие в покушении на Линкольна.
Перед мысленным взором Старлинг возникли когда-то виденные ею фотографии Мэри Саррет – как она идет по форту Макнэр мимо приготовленного для нее гроба и взбирается на помост под виселицей, стоит на крышке люка с уже напяленным на голову колпаком, а юбки обвязаны вокруг ног, «чтобы не допустить непристойности», когда она провалится вниз с громким хрустом шейных позвонков навстречу вечному мраку.
В соседней комнате раздался скрип стульев – мужчины вставали. И вот они вошли в кабинет. Кое-кого она узнала. Господи, да это сам Нунан, помощник директора, курирующий работу всего следственного управления.
И тут же, рядом – ее извечная Немезида[28], Пол Крендлер из Департамента юстиции – длинная шея и круглые уши, высоко посаженные на черепе, как у гиены. Крендлер делал успешную карьеру, и нынче его считали серым кардиналом при Генеральном инспекторе. С тех пор как Клэрис семь лет назад опередила его в раскрытии наделавшего много шума преступления и сама вышла на серийного убийцу Буффало Билла, он при любой возможности подливал яду в ее личное дело и все время нашептывал на ушко членам Совета по работе с кадрами разные гадости про нее.
Ни один из этих людей никогда не участвовал вместе с ней в операциях, не вручал повестки и ордера на арест, не был вместе с ней под огнем и не вытаскивал, как она, осколки стекла из волос.
Ни один из этих мужчин не взглянул на нее, а потом вдруг все разом подняли на нее глаза, как волки в стае внезапно все разом поворачивают головы в сторону больного теленка в стаде.
– Садитесь, агент Старлинг. – Ее собственный босс, специальный агент Клинт Пирсел, потер запястье, словно ему мешали часы.
Стараясь не встретиться с ней глазами, он указал ей на стул, повернутый к окну. Стул для допроса – отнюдь не самое почетное место.
Семеро мужчин остались стоять, черными силуэтами выделяясь на фоне ярко освещенных окон. Старлинг теперь не было видно их лиц, но, несмотря на яркий свет, она могла разглядеть их ноги. Пятеро носили мокасины с кисточками, на толстых подошвах – излюбленная обувь провинциальных стиляг, которым удалось пробиться в Вашингтон. Еще одна пара – макановские туфли с украшенными перфорацией носами и с подошвами фирмы «Корфэм» и последняя, седьмая, – ботинки от «Флорсхайма», тоже с перфорированными носами. В воздухе стоял запах гуталина, нагревшегося от горячих ног.
– Если вы не знаете кого-то из присутствующих, агент Старлинг, то это помощник директора Нунан, я думаю, вам известно, кто он такой, это Джон Элдридж из УБН, далее – Боб Снид из БАТО, Бенни Холком, он помощник мэра, и Ларкин Уэйнрайт, инспектор из Инспекции личного состава, – произнес Пирсел. – Пол Крендлер, вы ведь знаете Пола, присутствует здесь неофициально, представляя Отдел Генерального инспектора Департамента юстиции. Пол просто делает нам некоторое одолжение, так что он как бы присутствует и не присутствует; просто он хочет нам помочь отвести неприятности, если вы понимаете, о чем я.
Старлинг отлично знала, что говорят в их конторе по поводу федеральных инспекторов: это те, кто прибывает на поле битвы после того, как сражение окончено, чтобы добить раненых.
Некоторые из силуэтов кивнули в знак приветствия. Семеро мужчин вытянули шеи и наклонили головы, рассматривая молодую женщину, судьбе которой посвящено их сборище. В течение нескольких ударов сердца все молчали.
Молчание нарушил Боб Снид. Старлинг помнила его – это был тот самый «специалист по работе с прессой», который пытался нейтрализовать жуткую вонь, поднятую прессой после закончившейся катастрофой операции против секты «Ветвь Давидова» в Уэйко. Он был приятелем Крендлера и тоже считался восходящей звездой.
– Агент Старлинг, вы сами видели реакцию газет и телевидения и знаете, что вас считают убийцей Эвельды Драмго. К несчастью, вас некоторым образом демонизировали.
Старлинг ничего не ответила.
– Что вы думаете по этому поводу?
– Я не имею отношения к подготовке новостей, мистер Снид.
– У женщины на руках был ребенок, вот в чем проблема.
– Не на руках, а в рюкзачке-«кенгуру», на груди, а руки были спрятаны за ним, под одеяльцем, а в руках она держала автомат «МАК-десять».
– Вы видели протокол вскрытия? – спросил Снид.
– Нет.
– Но вы никогда не отрицали, что это был ваш выстрел?
– Вы что же, думаете, я стану это отрицать только потому, что вы не нашли пулю? – Она повернулась к своему шефу: – Мистер Пирсел, это ведь дружеская встреча, правильно?
– Совершенно верно.
– Тогда почему у мистера Снида работает диктофон? Технический отдел уже сто лет назад перестал пользоваться такими микрофонами в виде булавки для галстука. А у него в нагрудном кармане диктофон, и он записывает каждое слово. Мы что, всегда теперь все записываем, когда идем в офис к коллегам?
Пирсел побагровел. Если Снид действительно все записывает, это с его стороны самое гнусное предательство. Но кто же захочет, чтобы на пленке остался его голос, как он говорит Сниду, чтоб тот выключил свой диктофон…
– Нас не интересуют ни ваши соображения, ни ваши обвинения, – заявил Снид, бледный от ярости. – Мы собрались, чтобы вам помочь.
– Помочь мне?! В чем? Ваше агентство обратилось в наш отдел и затребовало меня, чтобы помочь вам в проведении этой операции. Я два раза предлагала Эвельде Драмго сдаться. Она держала в руках автомат, прикрывая его детским одеялом. К тому времени она застрелила Джона Бригема. Мне очень жаль, что она не сдалась добровольно. Но она не сдалась. Она выстрелила в меня. Я выстрелила в нее. И вот она мертва. Можете проверить счетчик вашего диктофона, в каком месте это записано, мистер Снид.
– Вы заранее знали, что Эвельда Драмго там будет? – задал вопрос Элдридж.
– Заранее? Агент Бригем сообщил мне, когда мы ехали в микроавтобусе, что Эвельда Драмго занимается изготовлением амфетамина в охраняемой гангстерами подпольной лаборатории. И дал мне задание заняться ею.
– Но Бригем мертв, – сказал Крендлер. – И Берк тоже. А ведь отличные были агенты, черт возьми! И они теперь не могут ничего ни подтвердить, ни опровергнуть.
Старлинг чуть не стошнило, когда он произнес имя Бригема.
– Я вряд ли смогу забыть, что Джон Бригем мертв, мистер Крендлер. Он действительно был прекрасным оперативником и к тому же моим другом. Но факт остается фактом – он дал мне задание лично заняться Эвельдой.
– Бригем дал вам такое задание, несмотря на то что вы раньше сталкивались с Эвельдой Драмго, – сказал Крендлер.
– Да перестаньте, Пол, – произнес Клинт Пирсел.
– Сталкивалась? – переспросила Старлинг. – Да ничего подобного – это был самый обычный арест. Она, конечно, имела раньше столкновения при аресте – с другими офицерами. Мне же она сопротивления не оказывала, когда я ее арестовывала в предыдущий раз, мы даже поговорили немного – она ведь была неглупая женщина. Мы были вполне друг с другом вежливы. И я надеялась, что и на этот раз мне удастся все проделать тихо-мирно.
– Так вы четко заявили, что займетесь ею? – спросил Снид.
– Я подтвердила полученное приказание.
Холком из мэрии наклонился к Сниду. Снид поправил манжеты.
– Мисс Старлинг, у нас есть информация, поступившая от полицейского Болтона из Управления полиции Вашингтона, что вы делали подстрекательские заявления по поводу миссис Драмго в автобусе по пути на место, где произошла перестрелка. Хотите что-нибудь сказать по этому поводу?
– По приказанию агента Бригема я сообщила остальным, что у Эвельды были в прошлом случаи сопротивления властям, что она обычно вооружена и что она заражена ВИЧ-инфекцией. Я сказала, что мы дадим ей возможность сдаться. Я попросила о физической помощи, чтобы справиться с ней, если дело дойдет до этого. Могу еще добавить, что добровольцев не нашлось.
Клинт Пирсел сделал над собой явное усилие:
– После того как машина «крипсов» разбилась и один из преступников убежал, вы заметили, что машина качается, и услышали, что внутри плачет ребенок?
– Он не плакал, он кричал, – ответила Старлинг. – Я подняла руку, давая знак остальным прекратить огонь, и вышла из-за прикрытия.
– Это нарушение правил проведения операций, – сказал Элдридж.
Старлинг проигнорировала его реплику.
– Я приблизилась к машине, готовая стрелять, оружие в руке, стволом вниз. Между мной и машиной на земле лежал Маркес Берк, он уже умирал. Кто-то подбежал к нему и наложил тампон на рану. Эвельда с ребенком вылезла из машины. Я попросила ее показать мне руки. Я сказала что-то вроде: «Эвельда, не надо стрелять».
– Она выстрелила, вы выстрелили. Она сразу упала? Старлинг кивнула:
– У нее подкосились ноги, и она осела на мостовую, наклонившись вперед, над ребенком. Она была мертва.
– И вы схватили ребенка и побежали туда, где была вода, – заметил Пирсел. – Продемонстрировали всем, какая вы заботливая…
– Не знаю, что я там продемонстрировала. Он был весь залит кровью. Я не знала, заражен он ВИЧ-инфекцией или нет. Она-то была инфицирована.
– И вы подумали, что его могла задеть ваша пуля, – сказал Крендлер.
– Ничего подобного. Я прекрасно знала, куда попала моя пуля. Я могу говорить свободно, мистер Пирсел?
Он отвел взгляд в сторону, и она продолжила:
– Операция кончилась полным провалом. Я была поставлена в условия, когда у меня был очень простой выбор: погибнуть или застрелить женщину с ребенком. Я сделала свой выбор, и то, что мне пришлось совершить, до сих пор жжет меня, как огнем. Мистер Снид, вы можете еще раз посмотреть на счетчик вашего диктофона и отметить место, где я признаю все это. Меня тошнит оттого, что меня поставили в такое положение. И меня тошнит оттого, что я теперь чувствую. – Перед глазами мелькнула картина: Бригем лежит лицом вниз на дороге; и тут ее прорвало: – И еще меня тошнит оттого, что вы все струсили!
– Старлинг!.. – Пирсел пришел в такую ярость, что в первый раз посмотрел ей прямо в глаза.
– Я знаю, вы еще не успели написать рапорт по форме триста два, – произнес Ларкин Уэйнрайт. – Когда мы проанализируем…
– Я уже все написала, сэр, – заявила Старлинг. – Один экземпляр отослан в Инспекцию личного состава. У меня с собой есть еще один. Если не хотите ждать, можете его получить прямо сейчас. Там записано все, что я сделала и что увидела там. Мистер Снид, у вас было полно времени…
Все предметы перед ней вдруг приобрели очень четкие очертания, Старлинг поняла, что это сигнал опасности, и резко сбавила тон:
– Эта операция закончилась полным провалом по двум причинам. Стукач БАТО соврал, что ребенка отвезли в детский сад, потому что ему ужасно хотелось ускорить этот рейд, чтобы его провели до того, как ему придется предстать перед большим федеральным жюри штата Иллинойс. А Эвельда Драмго знала, что мы к ней едем. Она вышла из дома с деньгами в одной сумке и с амфетамином в другой. На ее пейджере горел номер телефона студии ВФУЛ-ТВ. Она получила предупреждение за пять минут до нашего прибытия. Вертолет компании ВФУЛ прилетел туда одновременно с нами. Добейтесь ордера на выдачу пленок с записями телефонных разговоров ВФУЛ и увидите, откуда произошла утечка. Джентльмены, это сделал тот, чьи интересы связаны с местными делами. Если бы утечка произошла из БАТО, как это было в случае с операцией в Уэйко, или из УБН, то сообщение попало бы в общенациональную прессу, а не в местную телевизионную компанию.
Бенни Холком решил вступиться за родной город.
– Нет никаких доказательств, что утечка произошла из государственных учреждений Вашингтона или из полицейского управления города, – заявил он.
– А вы добейтесь ордера и увидите, – сказала Старлинг.
– Пейджер Драмго у вас? – спросил Пирсел.
– Опечатан и хранится на складе в Квонтико.
Тут раздался сигнал пейджера помощника директора Нунана. Он нахмурился, увидев номер на экране, и, извинившись, вышел из кабинета. Через минуту он вызвал к себе Пирсела.
Уэйнрайт, Элдридж и Холком, засунув руки в карманы, смотрели в окно на форт Макнэр. Так обычно стоят и ждут выхода врача в приемной отделения интенсивной терапии.
Пол Крендлер перехватил взгляд Снида и мотнул головой в сторону Старлинг.
Снид положил руку на спинку стула Старлинг и наклонился к ней:
– Если вы на слушании дадите показания, что ФБР временно направило вас в распоряжение БАТО для проведения этой операции и что Эвельда Драмго была убита из вашего оружия, в БАТО готовы подписаться под заявлением, что это Джон Бригем велел вам… обратить особое внимание на Эвельду, чтобы взять ее под стражу без боя. Она была убита из вашего оружия, так что все шишки за это посыплются на вашу контору. Но мы тогда не станем проводить межагентские соревнования вроде «кто кого переписает» в связи с нарушением правил проведения операций, и нам не придется привлекать вас к ответственности за подстрекательские или враждебные заявления, которые вы делали в микроавтобусе по поводу того, что эта Эвельда собой представляет.
Перед глазами Старлинг на миг возникла Эвельда Драмго – как она выходит из дверей дома, как вылезает из машины. Старлинг вновь увидела, как гордо она держит голову и, несмотря на всю глупость и бездарность ее смерти, как решительно она настроена – идет с ребенком на руках прямо на смерть и вовсе не намерена бежать.
Старлинг наклонилась над микрофоном на галстуке Снида и четко произнесла:
– Я очень рада признать, каким именно человеком она была, мистер Снид. Она была куда лучше вас.
Пирсел вернулся в кабинет уже без Нунана и закрыл за собой дверь.
– Помощник директора Нунан пошел к себе. Джентльмены, я объявляю перерыв в нашем заседании. Я свяжусь с каждым в отдельности по телефону, – сказал он.
Крендлер поднял голову. Он сразу понял, что дело запахло политикой, и насторожился.
– Но нам же надо принять какое-то решение… – начал было Снид.
– Нет, не надо.
– Но…
– Боб, поверьте мне, не надо нам ничего решать. Я вам позвоню. И еще одно, Боб…
– Да?
Пирсел сунул руку за галстук Снида, ухватил провод и резко дернул, оборвав пуговицы на рубашке и отодрав клейкую ленту от кожи.
– Если вы еще раз заявитесь сюда с подслушкой, получите хорошего пинка в задницу.
Никто из них, выходя из кабинета, не оглянулся на Старлинг. За исключением Крендлера.
Продвигаясь к двери, не отрывая подошв от пола, чтобы можно было не глядеть, куда идешь, Крендлер до предела вывернул свою длинную шею в ее сторону – так гиена поворачивает морду в сторону стада, выискивая очередную жертву. На лице Крендлера на миг мелькнуло голодное выражение, точнее, какая-то смесь разных видов голода. Это вполне соответствовало его натуре: и любоваться ножками Старлинг, и высматривать, как бы половчее сделать ей подсечку.
О проекте
О подписке