Глава I

– ДУМАЮ, ТАК И будет, сэр, – сказал Леннард, останавливая лимузин в начале тенистого переулка, густо засаженного лаймом и каштанами. Этот проезд выходил в рощу у реки, воды которой сияли золотом в лучах солнца, клонящегося к закату.

– Посмотрите! Вот! Там есть табличка с надписью – «Спящая русалка». Там, слева.

– Что-нибудь на этой вывеске прикреплено или подвешено? – поинтересовался господин Нэрком из салона автомобиля, не делая никаких попыток выйти из машины, просто просмотрев записку, написанную на обороте карточки, на лицевой стороне которой значилось:

Таверна Маладоси, набережная Ангелов, Булонь.

Слова были напечатаны игривым, витиеватым шрифтом.

– Обрывок тряпки, клочок газеты, птичье перо – есть что-нибудь? Посмотри внимательно!

– Нет, сэр, ничего такого, что я могу видеть отсюда. Должен ли я подойти и убедиться?

– Да. Только так, чтобы никто ничего не заподозрил. Если вы обнаружите даже самую маленькую вещь – к примеру, носовой платок, – прикрепленную к столбу, немедленно возвращайтесь на свое место, и едем в город так быстро, как только может эта машина!

– Так точно, сэр, – отрезал Леннард и тут же сделал то, что ему приказали. Не прошло и двух минут, как он вернулся и сообщил, что на вывеске без микроскопа не найти даже пылинки.

Нэрком глубоко вздохнул с облегчением от этой новости, сунул карточку в карман и вылез из машины.

– Поболтайтесь где-нибудь в этом районе и держите уши открытыми на случай, если мне придется дать сигнал раньше, чем я ожидаю, – распорядился суперинтендант. Затем он развернулся на каблуках, нырнул в рощу, под сень деревьев, и устремился вниз по направлению к реке.

Когда ему оставалось около тридцати ярдов до цветущих ив, склонившихся к воде, он наткнулся на странный маленький домик с красной крышей и низкими карнизами, блестящими витражами, уставившимися на берег. Перед домиком был разбит сад, полный фиалок, первоцветов и крокусов, с живописной заросшей лужайкой, бывшей когда-то площадкой для игры в кегли.

– Королева Анна, что за чудо! – воскликнул он, осматриваясь и стараясь запечатлеть в памяти все детали: от сороки в старой плетеной клетке с остроконечным верхом, свисающей с гвоздя рядом с дверным проемом, до грубо вырезанной фигуры русалки над окном бара, с витражом и резными ставнями, массивным дубовым подоконником на высоте плеча от земли.

«Интересно, как, черт подери, Клик находит такие места? Какой дурак вложил деньги в подобное заведение в наши дни – дни бурной суеты и предпринимательства? Вдали от дороги, на берегу и закрытое деревьями от реки. Боже! Они не заработают и фунта за месяц в такой глуши!»

Конечно, таверна явно не была перегружена клиентами. Проходя через прихожую, суперинтендант мельком увидел хозяйку, дремавшую в глубоком кресле у окна, и спину неуклюже одетой барменши, которая никак не прореагировала на его приход. Она невозмутимо возвышалась на табуретке за барной стойкой, вытирая пыль и полируя изделия из дерева на полках. Дверь бара была открыта, и через нее Нэрком мельком увидел сутулого, бойкого старика, суетящегося у столиков, заполняющего спичечные коробки, вытирающего пепельницы и осторожно складывающего помятые газеты, которые лежали на центральном столе. О том, что он не владелец, а просто официант, свидетельствовали полотенце на руке, старый потертый пиджак и мешковатые брюки, наряду с выполняемой им работой.

«Бедный дедуля! Работать в его-то возрасте!» – сказал себе Нэрком, отметив бледное, печальное, изъеденное временем лицо и тщедушное тело; затем, тронутый чувством острой жалости, он вошел в комнату и мягко заговорил со стариком:

– Чай на двоих, дедушка, если справишься, – сказал он, швырнув старику шиллинг. – И сообщи домовладелице, что я хотел бы забронировать этот зал эксклюзивно на час или два, чтобы она могла списать убытки с моего счета, если ей придется отказать другим клиентам.

– Спасибо, сэр. Я займусь этим прямо сейчас, сэр, – ответил старик, положив в карман монету. Он отошел, шаркая, чтобы отдать необходимые распоряжения. Через минуту он снова вернулся, разложив скатерть и накрыв посуду, в то время как Нэрком ожидал, вышагивая по комнате и рассматривая старинные литографии и ящики с чучелами рыб, которые висели на стенах, обшитых дубовыми панелями.

Было около четверти пятого, когда старик принес чайный поднос и поставил его на стойку; и, несмотря на то, что это место ему не нравилось, Нэрком не мог не отметить быстроты обслуживания и привлекательного качества поданных яств.

– Вы можете идти, – сказал он официанту, когда пожилой человек наконец низко поклонился и объявил, что все готово. Затем, через мгновение обернувшись, он обнаружил, что тот все еще стоит на месте и ждет распоряжений. Тогда суперинтендант добавил: – Говорю вам, вы свободны! – повторил он резко. – Нет, не снимайте чехол с чайника, оставьте все как есть. Джентльмен, которого я ожидаю, не прибыл еще, но будет тут с минуты на минуту и… Послушайте! Вы сможете убрать чехол, когда я скажу, и оставить меня и этого джентльмена наедине? Что?..

Ехидный смешок официанта напоминал шелест гравия.

– А то, что побережье совершенно пустынно, и за тобой не следят, дорогой друг, – прозвучал голос – голос Клика – в ответ. – Присядем? Я голоден.

И когда Нэрком развернулся на каблуках – с уверенностью, что никто не входил в комнату с тех пор, как дверь была закрыта, – чехол был снят с чайника рукой, которая больше не дрожала. Сгорбленная фигура официанта распрямилась, его бледное лицо преобразилось!

– Это все-таки чудо – то, как ты проделываешь это, Клик! – с восторгом выпалил Нэрком, бросившись к другу.

– Ш-ш-ш! Осторожно, потише, дорогой мой, – остановил его Клик, поднимая руку в предупредительном жесте. – Доллопс дал мне понять, что поблизости нет никого, кто мог бы слышать наши разговоры. И хотя горничная и глухонемая, помни, что миссис Кондимент не глуха, не нема. А я не хочу, чтобы она узнала мое настоящее имя.

– Госпожа Кондимент? – повторил Нэрком, понизив голос. Теперь он, казалось, взволновался и был очень удивлен. – Ты хочешь сказать мне, что старуха, которую ты нанял домработницей, когда жил на улице Кларджес, здесь?

– Конечно. Она хозяйка этого заведения. Ее помощница – та самая глухонемая служанка, которая работала с ней в старом доме. «Капитан Бербэдж» привел их на пару на работу сюда через два дня после своего отъезда с Кларджес-стрит и выплачивает им ежемесячную заработную плату, достаточную, чтобы компенсировать отсутствие «нормальной работы». Все, что они должны делать, – это позволить приятелю капитана – бедному старому и глупому экс-официанту по имени Джозеф – приходить и уходить, когда он пожелает, и приводить гостей, если он захочет. Зачем это ему?.. Нет, сам «капитан» здесь не живет. Предполагается, что он и его воспитанник Доллопс покинули пределы страны. Миссис Кондимент не знает, где он живет, и ей никогда не позволят это узнать. Возможно, когда-нибудь, возможно, – это решать в будущем; но не сейчас, мой дорогой друг, это слишком рискованно.

– Почему рискованно, старина? Конечно, я могу приходить и уходить тайком, как в старые добрые времена, Клик? Помнишь, у нас тогда были тайные встречи.

– Да, помнню. Но все изменилось, мистер Нэрком. Ты можешь замаскировать себя настолько хитро, насколько пожелаешь, но ты не сможешь замаскировать красный лимузин. Эту машину знают все. Так что пока ты не получишь еще одну машину совершенно другого цвета и внешнего вида, я буду звонить тебе каждое утро, и мы можем назначать наши встречи с помощью телеграмм. Пока же мы не должны рисковать. В те дни, что миновали, дорогой друг, у меня не было врагов на хвосте, кроме Марго и ее ничтожной команды, а их было легко перехитрить. Теперь врагов у меня много. У них есть мозги, у этих новых врагов; они богаты, они отчаянны, сильны; в их сердцах непримиримая ненависть, и у них длинные руки… Хотя все это неважно! Ты все равно не поймешь.

– Тогда я могу сделать дьявольскую правдоподобную догадку, – хмыкнул Нэркоме обиженно. Его тщеславие слегка пострадало от последнего замечания Клика, и мысленно он вернулся к короткому разговору между Марго и графом Вальдемаром в тот вечер на продуваемой ветрами палубе. – Их ведет непримиримая ненависть и злобная рука короля Моравии!

– Что за чушь! – рассмеялся Клик издевательским тоном. – Мой друг, ты в последнее время читал слишком много дешевых романов? Вор и монарх! Бывший преступник и король! Я-то считал, что ты в здравом уме.

– Это король Моравии стоял за той попыткой убить тебя. По его приказу взорвали дом на Кларджес-стрит.

– Возможно. Но это не дискредитирует его королевское величество… Граф Вальдемар, стоящий за всем этим, не только равнодушен к королю Моравии Ульрику, но и является племянником его бывшего премьер-министра – джентльмена, который в течение пятнадцати лет энергично снабжал работой британскую полицию, пытаясь изловить меня для своих безумных махинаций.

– Ого! – протянул Нэрком, опечаленный нежеланием друга быть откровенным. Затем он с неожиданным рвением ухватился за еще одну соломинку, надеясь все же узнать истину.

– Но даже тогда у главы моравского правительства, должно быть, была причина желать стереть тебя с лица земли. В то время не могло быть и речи о том, чтобы отомстить за дядю… Клик, скажи правду! – его голос стал умоляющим. – Клик, ты ведь друг мне! Не так ли? Почему ты играешь со мной в эти игры? Когда ты, во имя Господа, расскажешь мне все как есть? Кто ты такой на самом деле?

– Я – Клик, – спокойно ответил таинственный приятель суперинтенданта, спокойно вытягивая кресло и садясь за стол. – Клик – консультант Скотланд-Ярда, Человек с сорока лицами – тот, чьими услугами вы так часто пользуетесь. Кто может знать это лучше, чем ты, чья рука помощи сделала меня тем, кто я есть?

– Да, но раньше, Клик? Кем ты был, кем был в прежней жизни?

– Неуловимым взломщиком – преступником, который, без сомнения, нашел бы собачью смерть, если бы не твоя добрая рука помощи и не завораживающий взгляд Элизы Лорн… Теперь передай мне чашечку чая… Меня мучит жажда, а после этого мы поговорим об этой новой загадке, которая нуждается в разгадке во имя чести Скотланд-Ярда… Да, спасибо… Два кусочка сахара и просто капля молока… Боже! Как хорошо вернуться в Англию, дорогой друг… Это так хорошо, просто отлично!