Цитаты из книг автора «Тома Д’ансембур»

Два ключевых выражения 1. «Сейчас». В приведенной выше фразе («И в то же время сейчас я прежде всего хочу отдавать свои силы детям и мужу, моей семье») именно понятие «сейчас» дает возможность вздохнуть спокойно. Мы поддерживаем в себе осознание, что все всегда находится в движении. Мы держим дверь открытой для нашего таланта, для которого мы позднее сможем найти место. Подумайте, например, о чем-нибудь, чего вы сейчас делать не умеете, и скажите себе: «Я ничего не понимаю в информатике, я не умею петь, я не способен выступать публично», потом спросите себя, какую жизненную силу вы ощущаете внутри себя. Теперь просто добавьте «сейчас»: «Сейчас я ничего не понимаю в информатике. Сейчас я не умею петь. Сейчас я не способен выступать публично». Какую жизненную силу ощущаете вы внутри себя? Мы можем выбирать те формы речи и сознания, которые блокируют нас, или те, которые раскрывают нас. 2. «И в то же время», а не «Но». Противоречия нет, есть две сопутствующие друг другу потребности, одну из которых можно удовлетворить, а другую – нет. Употребление слова «но» разделяет сознание, уничтожая или сокращая первое предложение. Употребления выражения «и в то же время» дает надежду в перспективе удовлетворить обе потребности. Возьмите любую фразу, когда вы, к примеру, собирались сказать: «Я с тобой согласен, потому что… но…» Замените «но» на «и в то же время» и спросите себя: разве не меняется ваше восприятие? Наши потребности больше нуждаются в признании, чем в удовлетворении Один мой друг, банкир, который проходил у меня курс обучения, через несколько недель сказал мне, как трудно ему было раньше, когда он возвращался с работы в восемь часов вечера, уделять внимание детям. – Мне просто хотелось побездельничать, полистать газету или посмотреть телевизор, но у меня не было сил выносить натиск моих троих детей. Между тем я хочу ежедневно общаться с ними понемногу, и я стараюсь поиграть с ними, но чувствую, что не готов и быстро выхожу из себя. Я переформулировал ситуацию, чтобы проверить, хорошо ли я понял ее, и дать нам возможность идентифицировать затронутые потребности.

Поэтому, вместо того чтобы заглушать свою потребность установкой, о которой я говорил выше («У меня нет времени…»), лучше сразу принять ее, чтобы одновременно дать ей жизнь и «поставить на ней крест»: «Мне очень хотелось бы развить свой артистический талант или поддержать в себе творческий порыв, и в то же время сейчас я прежде всего хочу отдавать свои силы детям и мужу, моей семье». Позволить существовать всем частицам нашей души, а не подавлять одну из них – значит начать жить. Если мы подавляем частицу самих себя, не принимая ее, мы сохраняем в себе эту забитую до смерти частицу, на которой мы не поставили крест, поскольку не позволили ей жить. Тогда эта забитая до смерти частица всей своей тяжестью давит на живые частицы нашей души и губит нашу энергию.

Прежде всего – общение! Материальные интересы – потом Как часто качество наших отношений кажется нам второстепенным по сравнению с конкретными проблемами: сначала решить материальные и организационные вопросы, потом попытаться договориться, если останется время… Как и многие дети я, сам того не зная, страдал от приоритета, который взрослые отдавали материальной сфере: «Да-да, сейчас, мне еще нужно убрать постельное белье», «Нет, не теперь, я делаю уборку», «Но ты же прекрасно видишь, что я занят!», «У меня сейчас много работы и нет времени, поговорим об этом позднее», «Скорее, скорее, я спешу». Я не помню, чтобы моя мать больше трех минут в неделю сидела в кресле. Это было в воскресенье перед обедом. Она сидела на краешке кресла (не имея возможности устроиться поудобнее), держа в руках рюмочку с аперитивом, и говорила: «Как приятно присесть на минутку». И хоп – не проходило и четырех минут, как она уже опять бежала на кухню, чтобы накрывать на стол! Сразу после обеда нужно было быстро убрать со стола и быстро бежать заниматься еще кучей дел… Если мне хотелось хотя бы минутку просто побыть с ней, приходилось хитрить: помогать ей складывать белье, убираться на кухне, наводить порядок в комнате, в лучшем случае можно было воспользоваться поездкой в машине. Тогда между нами – как дополнение к деятельности – возникало общение. Мысленно возвращаясь к этой лихорадочной гонке, я отмечаю, что научился делать дела гораздо лучше, чем просто общаться. И, естественно, я продолжаю этот экстремизм: мой ежедневник скоро взорвется! Приоритет, отдаваемый организационным вопросам в ущерб отношениям, бросился мне в глаза тогда, когда мы с Валери готовились к свадьбе, которая должна была состояться в Голландии. За несколько дней до знаменательного события я находился в Бельгии. Она звонила мне из Голландии, чтобы оговорить какие-то срочные вопросы, именно организационные, а я в этот момент ехал в машине с одной встречи на другую. Я слегка нервничал, что еще не доехал; мне казалось, что меня не понимают, и я опасался, что какой-то важный для меня пункт программы празднества будет

Расстаемся с черно-белым мышлением Итак, я предлагаю вам забыть о черно-белом мышлении, примером которого служат слова «или/или», чтобы освоить комплементарное – взаимодополняющее – мышление, примером которого служит повторяющийся союз «и»: «Я нуждаюсь и в отношениях с другим человеком, и в отношениях с самим собой» – не в отношениях с тем или другим, а в отношениях с тем и другим. Чтобы избежать насилия черно-белого мышления, которое удерживает нас в изоляции, нам крайне необходимо знать собственные потребности и осознавать их значимость относительно друг друга, определять приоритеты таким образом, чтобы лучше понимать потребности другого, принимать его приоритеты и постепенно развивать гибкость, обсуждая с ним эти темы. Пока мы не осознаем своих потребностей, нам сложно обсуждать их с другим человеком, поэтому мы начинаем навязывать свои решения, подчиняться решениям других либо соглашаться на всякого рода компромиссы между двумя крайностями – господством и подчинением. Например, мы можем находиться в следующих отношениях с окружающими: • соблазн: полувласть над ближним, полузависимость от его оценки; • аргументация: кто виноват, кто прав, за кем последнее слово; • сравнение: кто лучше или кто сделал лучше, кто хуже или кто сделал хуже; я делегирую другим право определять, что хорошо или плохо; или я решаю, что хорошо и что плохо; я подчиняю другого своему образу жизни или образу действий, либо я подчиняюсь образу жизни и действий другого; • расчет: он или она имеет больше или меньше, чем я; я получаю, зарабатываю больше или меньше; я делаю больше или меньше, чем ты; ты делаешь больше или меньше, чем я, и т. д. Какими бы ни были эти отношения, мы все еще не ощущаем свободы и ответственности, мы по-прежнему зависимы. Наши действия определяются не только желанием отдавать, способствовать, разделять, но и страхом не иметь, потерять, заблудиться. Поэтому мне все чаще и чаще кажется, что свобода и ответственность в человеческих отношениях, начиная с отношения к самому себе, предполагают верное понимание наших потребностей. Потребность – это не влечение и не желание Здесь возникает новое ключевое отличие. Потребность – не желание, не охота, не сиюминутное влечение. Мы часто загоняем себя в ловушку, принимая охоту или желание за базовую потребность. То

во время отпуска), нас начинают мучить угрызения совести. 2. Если, несмотря на чувство вины, у нас возникает желание заняться собой, мы думаем, что должны отдалиться от других, что приводит к многочисленным разрывам, разлукам, разводам, бегствам и изоляции, так как «мне не удается остаться самим собой, находясь одновременно рядом с другим человеком, следовательно, я отдаляюсь от себя». Как будто мы можем как следует заботиться о ближних, если не способны как следует позаботиться о себе; как будто мы можем как следует прислушиваться к потребностям других, если ни минуты не можем прислушаться к своим потребностям и понять их; как будто мы можем со всем уважением и благожелательностью относиться к другому, считаясь со всем многообразием его личности, если не переносим собственных противоречий. Идя навстречу другому, мы не должны терять дорогу к себе.

крепче. Вторая причина, из-за которой я завел разговор о своих супружеских отношениях, заключается в том, что на сеансах психотерапевтического сопровождения я наблюдаю как за одинокими людьми, так и за парами, испытывающими трудности и задающимися вот такими вопросами: «Я мешаю себе жить ради того, чтобы он мог жить…», «Ради того, чтобы она не боялась, не чувствовала себя покинутой…», «Я запретила себе быть самой собой (впрочем, я даже не знала, что можно быть самой собой) ради того, чтобы успокоить его», «Я вынуждена вести домашнее хозяйство, заботиться о семье, работе и своем положении…», «Я так боялся за ее реакцию, ее спокойствие, ее потребность в признательности…», «Я дышал на нее, я задыхался из-за нее»[12], «Я не осмеливаюсь быть самой собой даже в любовной связи, я реагирую так, как он хотел бы (или как мне кажется, что он хотел бы), либо я держусь подальше и остаюсь в одиночестве». Эти сложности в отношениях можно было бы свести к одному вопросу, который все больше и больше олицетворяет фундаментальные смыслы человеческой жизни: как остаться самим собой, оставаясь при этом рядом с другим, как быть рядом с другим, не переставая быть самим собой? Как остаться самим собой, пребывая рядом с другими? Как быть рядом с другими, не переставая оставаться самим собой? Этот вопрос часто предполагает насилие – я вынуждаю другого делать то, что я хочу, или быть тем, кем я хочу, потому что я позволяю себе попасть в ловушку черно-белого мышления. Вспомните о четырех категориях, которые я приводил в первой главе и которые, по моим наблюдениям, порождают насилие: суждения, ярлыки, категории; предрассудки, априорные суждения, стереотипы; черно-белое мышление: либо/либо, или/или; речь, снимающая ответственность. Вот, на мой взгляд, наиболее распространенная иллюстрация насилия в ловушке черно-белого мышления: трагическое заблуждение о том, что для заботы о других следует отречься от себя. Это приводит к двум последствиям: 1. Если мы занимаемся собой, это значит, что мы отстраняемся от других. Это приводит к отравлению души чувством вины, потому что «Мы всегда мало делаем для других», даже если наши силы иссякли. И, как только мы устраиваем себе маленькую передышку (несколько минут поваляться утром в постели, побездельничать несколько дней

Нас связывает именно та свобода, которую мы предоставляем друг другу Чтобы проиллюстрировать тот факт, что ближний не обязан удовлетворять наши потребности, я рассказал о своих супружеских отношениях. Для этого есть две причины. Первая причина заключается в том, что я долгое время был холостяком, и эмоциональные обязательства приводили меня в состояние паники. В частности, я боялся, что мне пришлось бы удовлетворять все потребности другого человека, совершенно забыв о себе. Как только в моей любовной связи возникала «угроза» брака, я разрушал ее, впрочем, храбро оставляя подруге право самой принять решение и уйти. Я никогда не принимал решения продолжить отношения, взяв на себя обязательства, или разорвать отношения, сняв с себя всякие обязательства. Теперь я знаю, что мой страх свидетельствовал о следующих потребностях: • потребности удостовериться, что я могу остаться самим собой, пребывая при этом рядом с другим человеком – не каждый по отдельности, а вдвоем; • потребность иметь возможность продолжить путь к себе, идя в то же время навстречу другому человеку – не просто к одному или другому, но к обоим; • потребность в эмоциональном общении, в понимании, в поддержке, которые бы исключили обязанность нести ответственность за другого человека или риск, что другой возьмет на себя ответственность за меня («материнское чувство»); • потребность связи с женщиной, обладающей достаточной внутренней силой и самоуважением, чтобы быть независимой и ответственной, которая любила бы меня таким, каков я есть, а не таким, каким она хотела бы меня видеть, и которую я любил бы такой, какая она есть, а не такой, о которой я мечтал бы. Я не хотел тратить свою жизнь на удовлетворение чужой эмоциональной потребности, чужой потребности в безопасности или благодарности и не хотел, чтобы другой человек был рядом со мной, чтобы удовлетворять мои потребности. То есть я очень нуждался, чтобы каждый из нас действительно распознал и проверил на опыте эти самые потребности (в привязанности, безопасности, благодарности) и удостоверился, что не только партнер может их удовлетворить. Чтобы взять на себя ответственность, мне были необходимы свобода пространства и доверие, и сегодня я с упоением наслаждаюсь взаимопониманием со своей женой. Теперь я знаю, что свобода, которую мы предоставляем друг другу, связывает нас еще

самую потребность, в первую очередь, благодаря моим отношениям с женой и детьми, но, в то же время я понимаю, что удовлетворяю эту потребность благодаря другим отношениям: с родственниками, друзьями, коллегами, с теми, кого я консультирую. Я также понимаю, что могу утолить эту потребность, ублажая себя любимой музыкой, гуляя по лесу, где деревья шумят листвой, с восхищением созерцая закат или приход весны. То есть я не жду от своей жены и детей, чтобы они целиком удовлетворяли мою эмоциональную потребность. Такая установка имеет два преимущества. С одной стороны, я открываю в себе удивительный потенциал любви к миру, то, что Рильке[10] описывает в своих стихах: «Все видит доброта, готовая к полету». Я абсолютно уверен, если бы мы были готовы насладиться всей той любовью, неустанно предлагаемой нам в виде тысячи граней мира, мы стали бы гораздо спокойнее. К несчастью, как говорит Мишель Делонэ[11], «Наш пессимизм приводит к тому, что мы видим только видимое, а наша рассеянность приводит к тому, что мы мало что замечаем». С другой стороны, я предоставляю ближнему – в данном случае своей жене – свободу одаривать меня тем, чем она хочет меня одаривать. Она не играет роль отдушины для моей эмоциональной потребности, она – не половинка, способная утешить меня в том случае, если я воспринимаю себя как половинку, она – не источник безоговорочной материнской любви, которой мне якобы не хватает. Она остается самой собой, отдельной личностью, одновременно женщиной, супругой и матерью. Вместе мы не стремимся к ролевой игре, пусть даже идеально сыгранной, мы стремимся к подлинным отношениям между одновременно свободными и осознающими свою ответственность людьми. Осознание и выражение своей потребности, ее дифференциация от ожиданий по отношению к партнеру, с одной стороны, открывает перед нами возможность разнообразных решений, в числе которых может быть вмешательство партнера, но не только оно, а с другой стороны, обеспечивает свободу партнера, то есть возможность сказать: «Я понимаю твою потребность, и в то же время у меня – другая потребность. Что мы можем сделать, чтобы позаботиться о той и другой? Чтобы твоя потребность не была удовлетворена за счет моей, а моя – за счет твоей?»

Итак, часто мы ждем, чтобы кто-то позаботился о наших потребностях, тогда как мы сами не потрудились определить их либо формулируем свои запросы как требования, не говоря, в чем заключается наша потребность, либо перекладываем свои потребности на другого. Например, «Мне нужно: чтобы ты сделал то-то и то-то; чтобы ты изменился; чтобы ты стал таким-то». И если другой не реагирует так, как нам хочется, мы принимаемся критиковать, упрекать, осуждать: «Ты мог хотя бы постараться… Учитывая все, что я сделал для тебя… Если ты будешь продолжать, я уйду или накажу тебя». Такая формулировка ничего не сообщает нам о самих себе, так же, как ничего не сообщает о другом. Она держит нас в зависимости от действий или бездействия другого: если он делает то, что мы говорим, мы довольны, если он этого не делает, мы недовольны. Только и всего! Часто, не умея понять свои потребности и выразить их в той манере, которая предполагает обсуждение, мы пользуемся страхом, чувством вины или стыда, чтобы добиться желаемого. Факт осознания своей потребности помогает нам понять, что она существует – независимо от ситуации и человека, с которым мы общаемся. Последние только активируют осознание этой потребности и дают нам возможность (одну из многих) удовлетворить ее. Любой ситуации предшествуют наши потребности. Поэтому мы всегда нуждаемся в признательности и понимании, даже если в одиночестве лазаем по горам и плаваем по морю. Необязательно эта потребность активизируется в тот самый момент, тем более что одиночество может стать сознательной или бессознательной возможностью испытать признательность к себе и понять себя, в чем мы тоже очень нуждаемся. Потребность становится ощутимее, если мы вливаемся в коллектив, соединяемся с семьей, становимся членом общества. Когда я был ребенком, моя эмоциональная потребность удовлетворялась благодаря вниманию матери и отца. Повзрослев, я также смог утолять эту эмоциональную потребность благодаря отношениям с братьями и сестрами, потом – с одноклассниками и одноклассницами, а позднее – с моей первой подругой, моими возлюбленными и друзьями. На протяжении долгих лет эмоционального одиночества я на опыте убедился в том, что потребность существует даже в том случае, когда она не удовлетворена. Сейчас я понимаю, что удовлетворяю ту же

Процесс осознанного и ненасильственного общения не признает разделения на позитивные и негативные чувства, поскольку такое разделение необоснованно. Грусть, как и радость, информирует нас о самих себе. Гнев служит бесценным сигналом, поскольку безошибочно указывает на жизнеспособность, присущую нам или другому. Позитивными или негативными можно считать последствия чувств, а не сами чувства. Мы предлагаем различать чувства по более существенному признаку: • приятные для переживания чувства, свидетельствующие о том, что потребности удовлетворены; • неприятные для переживания чувства, свидетельствующие о том, что потребности не удовлетворены. Вы также найдете в конце книги список чувств с отпечатком оценки. Их стоит воспринимать скорее как впечатления, чтобы дать себе возможность прислушаться к истинному чувству. Тому чувству, которое скрывается за этим впечатлением. Чувству, не искаженному поведением, которое мы приписываем ближнему. Не всегда можно совершенно однозначно различить слова, обозначающие истинные чувства, и слова, несущие на себе отпечаток интерпретации. И снова нам поможет прояснить ситуацию наше намерение: мы хотим прокомментировать то, что делает или не делает другой, или попытаться понять себя. 4. Определяйте свои потребности, не проецируя их на другого Могут ли страх, чувство вины и стыда служить средством достижения желаемого? Когда мы были детьми, мы учились главным образом прислушиваться к потребностям папы, мамы, бабушки, младшего брата, соседки, учителя и т. д. – прислушиваться к потребностям всех, кроме самих себя. Мы также привыкли верить, что мы практически всегда несем ответственность за благополучие другого человека. Мы свыклись со смутным и почти неистребимым ощущением собственной виновности перед другим, но не с чувством ответственности каждого. В то же время мы привыкли верить, что другой практически всегда несет ответственность за наше благополучие. Мы свыклись со смутным и почти неистребимым ощущением о виновности одного человека перед другим, но не с чувством ответственности каждого.