– Значит, теперь ты его сделаешь, – подбодрил Черныш. – А я помогу тебе во всем. Не забывай про самое важное: у тебя есть скатерть-самобранка!

– И верно, – улыбнулся Ярик. – Ну, за работу.

Работа над луком заняла почти неделю. Снег за это время успел сойти и выпасть снова. Овощи в огороде пожухли и пропали. «Вот Яромир расстроится», – думал Ярик. С его уходом словно ушла и необычность этого места. Только внутри дома неведомым образом сохранялся огонек тепла и радости посреди заснеженного леса.

В закромах у старика нашелся небольшой топор, старинного вида рубанок в виде деревянной колодки и стального лезвия, ржавое долото, видавшее, наверное, еще времена до Раскола и несколько видов молотков и киянок. В дело пошло все.

Для лука Ярик выбрал добротный черемуховый сук. Расколов его ровно посередине, он избавился от сырой сердцевины и хорошенько прошелся по нему ножом и рубанком, придавая заготовке идеальную гладкость. Черныш показал, где за домом в хлипкой сарайке стояла бадья с металлическим дном. Ярик утащил ее в дом и наполнил родниковой водой, кувшины с которой поставляла ему скатерть-самобранка. После чего бросил туда будущий лук на день и ночь, чтобы тот как следует отмок.

Следующим шагом стало изготовление шаблона, при помощи которого Ярик придал бы луку форму в виде буквы «М», совсем как у оружия кочевников. Их луки били на сотни метров и отличались тем, что выпущенные ими стрелы долго сохраняли убойную силу. И, несмотря на долгий процесс изготовления, были просты в использовании и служили долго и верно. Шаблон он выточил из толстой доски, которую оторвал прямо от облицовки дома.

Наблюдавший за мальчиком Черныш, в этот момент задумчиво отвел взгляд в сторону, изучая пролетающих в вышине птиц.

Наступил черед самой трудной части работы. Лук требовалось нагреть и размягчить таким образом, чтобы дерево могло принять необходимую форму. Отец показывал Ярику, как создать паровую баню, для чего он кипятил воду на печи. Положив сверху над паром свои изделия, он накрывал их тряпкой. Немного погодя, деревянную заготовку можно было снимать и прикладывать к шаблону. В этот раз пришлось импровизировать, ведь спрятанной печи в дедовском сарае не оказалось.

Как и ожидал мальчик, дров у старика тоже не нашлось. В компании кота, вооружившись дедовским топором, Ярик отправился на вылазку в лес. К поверхности вела узкая ступенчатая тропа, продолбленная прямо сквозь скалу. Жутко неровная, и порой крутая. Подъем оказался непрост и опасен. Ступени утопали в снегу. Ноги так и норовили соскользнуть. Для Черныша же это не оказалось препятствием. Он грациозно прыгал по ступеням и подбадривал юного спутника.

На выбравшегося наружу Ярика обрушились звуки леса. Шум ветра, шорох снежного песка, скрипы деревьев, крики одиноких ворон. Снега возле скалы почти не было. Там, где кончалась прогалина, и начинались крепкие рукопожатия сосновых ветвей, еще виднелась стылая земля, вся в желтых иголках и шишках.

В поисках хвороста и подходящих для скорой растопки тонких деревьев, Ярик отправился вокруг расщелины. Эта часть леса была занята вековыми соснами, под которыми почти ничего не росло. Пришлось отправиться южнее, где располагались шумные березовые рощи. Он не помнил, откуда именно прибежал, когда за ним гнались дикари. Но местность начала подниматься все выше. Поднимались и сугробы. Здесь снега нападало так много, что даже зверье не успело протоптать тропинок.

Путь вывел их на вершину оврага, когда Ярик почувствовал странный запах. Тошнотворный, и в то же время приторно-сладкий. Чем выше они с Чернышом поднимались, тем сильнее и забористей он становился. Ярик снял с плеча топор и поднял его повыше, на всякий случай. Но это было лишним. На вершине, в самых ужасающих позах, пронзенные острыми кривыми ветвями, застыли трое дикарей. На голове у одного из них был надет стальной шлем, украшенный высушенной детской головой. Его тело было проткнуто ветвями окружающих кустарников и деревьев. Остальные захватчики, укутанные хитросплетениями корней, были зарыты в землю по пояс.

Неведомая сила остановила преследователей и не дала им догнать мальчика. Ярик хмурым взглядом покосился на кота:

– Ты знаешь, что с ними? Кто их убил?

Не посмотрев на спутника, Черныш тихо ответил:

– Кто ходит по лесу Яромира с дурными помыслами, не выходит из него никогда.

Ярик кивнул. Этого ответа он и ждал. Видимо, старик прознал о его бегстве еще задолго до того, как он свалился к нему в огород.

Аура воителя в шлеме вдруг вспыхнула вокруг его останков. Сначала она была черна как ночь. Но в следующий миг ее окропили языки темно-зеленого пламени. Она пульсировала, как сердце. Ее ритм завораживал и манил Ярика. Под ложечкой засосало, будто он ужасно голоден. Будто не ел всю жизнь. Огонек пугал и притягивал, и сопротивляться его зову не было сил. И не хотелось. Хотелось коснуться его, забрать себе, убаюкивать и утешать, как ребенка.

Ярик сглотнул и подошел вплотную к телу дикаря. Его растерзанное лицо смотрело на мальчика пустыми глазами и молило забрать огонек с собой. Оно как будто шевелилось, предлагая окунуть руки в таинственный сгусток света.

– Ты видишь это? – спросил Ярик.

– Что вижу? – недоуменно мяукнул Черныш. – Трупы, ветки…

Но Ярик уже не слышал приятеля. Он протянул руку.

Аура обволокла пальцы и обдала его леденящими волнами. Загадочная дымка медленно стекла в ладонь и впиталась под кожу. По всему телу пронесся озноб, резкий, пугающий и бодрящий, будто кто-то выплеснул на него ведро ледяной воды. Перед взором витало черно-зеленое пламя. Огни сплетались между собой как черви на дне полыхающей сковороды. Весь мир пропал. Остались только они. Таинственная сущность шныряла по венам, остужала кровь, пробиралась в мысли, и наконец нашла себе пристанище. Прямо под сердцем.

– Ярослав? – окликнул кот, ощетинив мех и выгнув спину. – С тобой все в порядке? Ярик!

Наваждение прошло. Мальчик вновь обрел контроль над собой. Он так и стоял, вытянув руку к высохшему трупу дикаря. Как долго он так простоял? Пытаясь выкрутиться из ситуации, он потянулся и снял с пояса дикаря флягу с горючей жидкостью.

– Я просто… Просто задумался, – ответил он, тряхнув добычей перед котом. – Этой штукой они облили тело своего воина, отчего тот вмиг загорелся. Думаю, пригодится.

Судя по взгляду, этот ответ не устроил Черныша, но вопросов он задавать не стал. Ярик тем временем шел дальше, обдумывая случившееся. Он все еще ощущал под сердцем ледяной огонек, отнятый у убитого чужака. Тот приятно холодил душу, хоть и внушал беспокойство.

После ночи, когда состоялся разговор с дедушкой, в нем и правда что-то изменилось. Пропала пелена, мешавшая видеть мир. Замечать истинную суть вещей. Но это получалось само по себе. Он даже попробовал найти ауру у ближайшей сосны, но ничего не вышло. Творилось нечто странное. Но хуже всего, что сама мысль рассказать об этом Чернышу или Яромиру, внушала страх и тревогу.

«Пока ничего страшного не произошло», – успокаивал он себя.

Тем временем начался березовый подлесок. Ярик выбрал подходящие деревья и стал орудовать топором. Черныш залез на высокий сугроб, наблюдая за окрестностями. Проработав несколько часов, мальчик, наконец, остался доволен получившейся горой стволов и березовых веток. До темноты он таскал поклажу, скидывал ее с края ущелья прямо в дедовский огород. А потом еще до ночи укладывал кострище для водяной бани.

День выдался трудным и необычным. Руки и ноги, не привыкшие к такому труду, гулко ныли. Холодок внутри все так же тихо горел, вызывая множество вопросов. Выпросив сегодня у скатерти жареный телячий бок и чарку кваса, Ярик быстро перекусил и улегся спать, усталый, но счастливый. Честный тяжелый труд всегда приносит радость, когда дело спорится.

Новый день выдался не легче. Ярик заранее вынес на улицу шаблон, несколько кусков бечевки, тряпочек и покрывало, и разжег костер. Чтобы огонь занялся сильнее, пришлось выплеснуть на сырые дрова содержимое фляжки дикаря. Синее пламя взметнулось к небу и обдало жаром округу. Но вскоре жидкость прогорела, оставив после себя радостно танцующее пламя. Водрузив на него бадью, Ярик наполовину заполнил ее водой и дождался, пока она закипит.

Затем он разместил над водой лук, чтобы обильно исходящий пар, как следует прогрел и размягчил древко, и укрыл его сверху покрывалом. Хитрость в том, чтобы вложить мягкое податливое дерево в шаблон как можно скорее, пока оно не остыло. Затем останется лишь привязать к нему древко, да закрепить его в такой форме.

Прошло не меньше часа, прежде чем Ярик закончил. И хотя дерево размягчилось, придать ему нужные контуры оказалось тяжело. Приходилось чуть ли не садиться на древко сверху, в попытках прогнуть его, как нужно. Наконец, последний узелок был завязан и будущий лук сцепился с шаблоном мертвой хваткой.

Бадья уже начинала заниматься огнем, и убирать ее было поздно. Ярик использовал оставшуюся горячую воду, чтобы отмыться от пота и грязи.

Осталось дело времени. Два-три дня луку нужно просохнуть и окрепнуть в новой форме. Пока можно заняться тетивой. Для ее изготовления не годилась обычная бечевка. На выручку пришел Черныш. Он копался, зарывшись с головой, в рухляди старого Яромира, пока не извлек целый моток нити. Зеленоватого цвета днем, в ночной тьме она горела едва заметным призрачным огоньком. При этом была тонка и прочна как металл.

Обрадованный такой находкой, Ярик немедленно принялся сооружать тетиву. Нож едва брал эту нить, приходилось рубить топором.

– Из чего она сделана? – взмахивая топором, негодовал мальчик.

– Эта нить из жил туунбака, редкого животного, живущего у подножья Поднебесных гор, – объяснил ученый кот. – Внешне он похож на медведя, только во много раз крупнее и свирепее. В свете луны Плеи, их тела сияют бледным зеленым светом, – он с грустью вздохнул. – Их почти не осталось в этом мире. Тетива из такой нити точно не намокнет под дождем.

– Откуда же взялась эта? – указал он на лежащий у ног моток.

– Яромир добыл ее во время странствий, очень и очень давно, – опустил голову Черныш. – Мы еще не были знакомы.

– А когда вы познакомились?

– Еще до Раскола, – небрежно махнул хвостом кот.

– До Раскола? – Ярик бросил свое занятие, и, отложив топор, подошел к коту. – Ты хочешь сказать, вы с Яромиром живете дольше тысячи лет? Этого не может быть!

– Такова участь богородных, – безучастно ответил Черныш, не понимая, чему тут можно удивляться. – Некоторые проживают лишь века́, другие дольше. Мы смертны, но от старости мы умираем редко.

Теперь Ярик понимал, почему дедушка так живо описывал события сотворения мира. Он был их участником! Немыслимо! Придумывая новые вопросы Яромиру, мальчик растянул нить между кроватью и тумбой, создав в ней изрядное напряжение. Выбрав середину, он обмотал ее, создав место для прихвата стрелы. Теперь тетива точно не протрется, и стрелять будет гораздо удобнее. Скоро лук будет готов!

Следующие дни прошли в ожидании сушки древка. Ярик занимал себя чтением похабных стишков старика, изучал фолианты на незнакомых языках, с любовью нарисованные карты. На одной из таких он обнаружил Темный лес. Надписи были сделаны непонятными рунами, но судя по расположению степей и болот, это явно был он. Лес был взаправду огромен. Он протянулся на сотни и сотни верст, с востока на запад. Возможно, что он был древнее самого Великого Раскола.

Кое-что привлекло внимание Ярика. На карте, в самом центре леса была нарисована фигура волка и значок дерева. Похожих рисунков оказалось множество. Среди них, на севере возле одной из гор изображались медведь и лось, южнее, среди протяженных горных хребтов вырисовывалась какая-то треглавая рогатая тварь, на западе, на территории водной глади угадывался стертый образ огромной каплевидной рыбы.

«Возможно, это тоже богородные, – решил Ярик. – Если составитель этих карт Яромир, то он мог видеть или даже знать их всех».

В остальные дни Ярик изготавливал стрелы, для чего сорвал с задней стены дома еще несколько досок. У своей помощницы скатерти-самобранки он выпросил несколько ястребиных тушек. Их маховые перья отлично подходили для стрел, а острые клювы и когти сгодились для создания наконечников. Из остатков досок он сколотил легкий, но объемный колчан, совсем как у кочевников, и обтянул его темной кожей какого-то существа, которую нашел в доме Черныш.

На исходе недели с момента ухода старика, настал день, когда Ярик решил продолжить изготовление лука. Тот уже свободно болтался в форме-шаблоне, достаточно просохнув и окрепнув. Сперва мальчик вооружился долотом, и выточил пазы для тетивы. Затем скатерть принесла ему миску горячего топленого утиного жира, которым он хорошенько обмазал древко. С такой пропиткой лук мог не бояться воды, как и тетива из жил туунбака. Когда сало высохло, Ярик закончил последние штрихи произведения, обмотал нитью часть древка, создав нечто вроде рукояти, и привязал тетиву.

На шедевр пришел поглазеть даже Черныш:

– Честно сказать, я ожидал, что ты выстрогаешь какую-нибудь рогатку из веточки, Ярослав. А ты сделал лук не хуже, чем заправский мастер!

– Не смотри на то, что я еще мальчик, – горделиво ответил Ярик. – Да, я мал, но видел, как делают луки десятки раз. И свои луки я тоже делал сам. Хотя, признаться, – вполголоса добавил он, – я и сам не ожидал, что у меня выйдет. Такой сложный лук я делал впервые.

Он взял новое оружие. Лук вышел немного длиннее, чем хотелось бы, и уж точно больше того, что сгинул на болотах. Но Ярик не сомневался, что справится. Подвесив за спину колчан, он поманил кота за собой во двор. Там откопал из-под снега замерзшую тыкву и водрузил ее над прогоревшей бадьей. Получилась вполне добротная мишень. Отойдя на сотню шагов, он достал первую стрелу и приготовился к стрельбе.

Ярик всегда делал так, как научил отец. Годы одиночества, проведенные в охоте на степную живность, отточили мастерство стрельбы. Умение отринуть мысли и эмоции ради цели, помогало сосредоточиться на выстреле. Пережитые потери и испытания внушали стойкость и решительность.

«Стрельба – это непросто бой. Это бой с самим собой, – говорил на самом первом уроке отец, – Победи себя и свое волнение. Гони все мысли прочь! Задержи дыхание на выдохе и смотри только на стрелу. Не жди выстрела. Чувствуй, куда она летит».

И он чувствовал.

Выстрел произошел почти незаметно. Тыквенная голова разлетелась на куски, раскидав морозную кашу по двору. Стрела пробила ее насквозь и вонзилась в оконную раму, в сантиметре от стекла.

Черныш сидел, не в силах поверить в увиденное. Юный подопечный поразил древнего кота до самой глубины души. Ярослав же не выказал ни капли эмоций. Он достал следующую стрелу.