Читать книгу «История Рима от основания Города» онлайн полностью📖 — Тита Ливия — MyBook.
cover

Тит Ливий
История Рима от основания Города

Книга I

Прибытие Энея в Италию и его деяния (1–2). Царствование в Альбе Аскания, а затем Сильвиев (3). Рождение Ромула и Рема (4). Основание Рима (5–7). Учреждение сената (8). Война с сабинянами (9-13). Деление народа на курии (13). Победа над фиденянами и вейянами (14–15). Апофеоза Ромула (16). Религиозные учреждения Нумы Помпилия (17–21). Тулл Гостилий опустошил Альбанскую область; бой Горациев и Куриациев (22–26). Измена и казнь Метия Фуфетия (27–28). Разрушение Альбы (29). Победа над сабинянами (30). Смерть Тулла (31). Анк Марций победил латинов и основал Остию (32–33). Прибытие в Рим Лукумона (34). Воцарение Тарквиния Древнего; его победы и сооружения (35–38). Чудо над Сервием Туллием (39). Убиение Тарквиния и воцарение Сервия Туллия (40–41). Победа над вейянами; деление народа на разряды; сооружение храма Дианы (42–45). Смерть Сервия Туллия (46–48). Воцарение Тарквиния Гордого; убиение Турна Гердония (49–52). Война с вольсками; разграбление Габий (53–54). Сооружения на Капитолии (55–56). Осада Ардеи; смерть Лукреции и изгнание царей (57–60).

Предисловие

Будет ли стоить труда, если я напишу историю римского народа с основания города, твердо не знаю, да если бы и знал, то не решился бы сказать: дело в том, что предприятие это, как я вижу, и старое, и многими испробованное, причем постоянно появляющиеся новые писатели думают или привнести нечто новое со стороны фактической, или превзойти суровую древность искусством изложения. Как бы то ни было, все же приятно будет и мне, по мере сил, послужить увековечению деяний первого народа на земле; и если имя мое в такой толпе писателей останется в тени, то я стану утешать себя славой и величием соперников. Кроме того, дело это большого труда, так как приходится воспроизводить события более чем за семьсот лет, и притом из жизни государства, начавшего с малого и возросшего до того, что величина его становится ему уже в тягость; наконец, большинству читателей, несомненно, доставит мало удовольствия история возникновения города и ближайших к тому событий; они ведь спешат ознакомиться с той недавней порою, когда силы чересчур могучего народа уже давно истребляют сами себя. Я же буду вознагражден также и тем, что отвернусь от переживаемых нами в течение стольких лет бедствий хоть на то время, пока всеми силами моей души буду занят воспроизведением тех древних событий; тут я не буду испытывать никакой тревоги, которая, если и не в состоянии отклонить ум писателя от истины, то все же может беспокоить его. Я не намерен ни утверждать, ни опровергать известия о событиях, предшествовавших основанию, или, вернее, мысли об основании города; все они более изукрашены поэтическими вымыслами, чем опираются на несомненные исторические памятники: древности дозволяется освящать начало городов, примешивая божественное к человеческому. И если какому народу дóлжно дозволить освятить свое возникновение и приписать его богам, то римский народ приобрел это право своей воинской доблестью, и народы, переносящие-де власть его, должны столь же безропотно сносить, когда он называет своим родоначальником и родителем основателя своего города не кого иного, как Марса. Я не придаю, конечно, особенного значения тому, как взглянут и оценят это и ему подобные известия; для меня важно, чтобы каждый внимательно проследил, какая была жизнь, какие нравы, какие люди и какими средствами в мирное и военное время приобрели и увеличили могущество государства; пусть он затем проследит, как нравственность, с постепенным падением порядка, начала колебаться, как она затем все более и более стала клониться к упадку и наконец рухнула; таким образом, мы дошли до настоящего положения, когда уже не можем выносить ни пороков, ни средств против них. В этом-то и состоит нравственная польза и плодотворность изучения истории, что примеры всякого рода событий созерцаешь точно на блестящем памятнике, отсюда можно взять и для себя, и для своего государства образцы, достойные подражания, тут же найдешь и позорное начало, и позорный конец – чего следует избегать.

Впрочем, или меня обманывает любовь к предпринятому труду, или действительно никогда не существовало государства более великого, более нравственного, более богатого добрыми примерами; государства, в которое бы столь поздно проникли жадность и роскошь и где бы дольше оказывался столь великий почет бедности и воздержанию. Ибо чем меньше было средств, тем меньше гонялись за ними; только недавно богатства породили жадность, а обилие в удовольствиях – страсть губить все роскошью и распутством.

Но пусть хоть начало столь великого предприятия свободно будет от жалоб, которые и тогда не будут приятны, когда их, быть может, нельзя будет избежать. Если бы у нас, как у поэтов, это было в обычае, то мы гораздо охотнее начали бы с добрых предзнаменований, с обетов и молитв богам и богиням, чтобы они даровали счастливый успех приступившему к столь великому делу.

1. Прежде всего, достаточно хорошо известно, что за взятием Трои последовала свирепая расправа над всеми троянцами; только к двум, Энею и Антенору[1], ахейцы вовсе не применили права войны вследствие старинного гостеприимства и вследствие того, что они постоянно советовали помириться и вернуть Елену. Затем, после разных приключений, Антенор прибыл в самый отдаленный залив Адриатического моря с горстью энетов, которые за мятеж были изгнаны из Пафлагонии и, лишившись под Троей царя Пилемена, искали вождя и места для поселения; прогнав евганеев, живших между морем и Альпами, энеты и троянцы завладели этой землей. Место, где они высадились в первый раз, называется Троей, а оттуда и область носит имя Троянской; народ же весь назван венетами.

Эней, бежавший вследствие той же беды из отечества, но предназначаемый судьбою для более великих начинаний, сперва прибыл в Македонию, оттуда, ища места для поселения, занесен был в Сицилию, а из Сицилии прибыл со своими кораблями к Лаврентской области. И это место также зовется Троей. Выйдя здесь, троянцы, как люди, у которых после чуть не бесконечного блуждания не осталось ничего, кроме кораблей и оружия, захватили находившиеся на полях скот; тогда царь Латин и аборигены, владевшие тогда теми местами, сбежались с оружием в руках из города и с полей, чтобы отразить нападение пришельцев. О последующем существует двоякое предание: по одному – Латин, проиграв сражение, заключил с Энеем мир, а затем и породнился с ним; по другому – когда оба войска стояли готовыми к битве и, прежде чем подан был сигнал, из толпы старейшин выступил Латин и вызвал вождя пришельцев для переговоров. Затем он спросил, что они за люди, откуда и по какому случаю ушли из дому и чего ради высадились в Лаврентской области; услыхав, что народ – троянцы, а вождь их – Эней, сын Анхиза и Венеры, что бежали они с родины после сожжения отечественного города и ищут места для поселения и основания нового города, – Латин, дивясь знатности народа и вождя и готовности их помириться или сражаться, закрепил будущую дружбу рукопожатием. Затем вожди заключили договор, а войска приветствовали друг друга; Эней стал гостем Латина, а затем перед пенатами[2] Латин скрепил союз политический домашним, выдав за Энея дочь свою. Это обстоятельство окончательно укрепило в троянцах надежду, что их блуждания наконец-то кончились и они нашли постоянное и прочное место для поселения. Они основывают город, и Эней по имени супруги называет его Лавинием. Немного спустя у молодых супругов родился сын, которого родители назвали Асканием.

2. Затем аборигены и троянцы одновременно подверглись нападению. Царь рутулов Турн, за которого до прибытия Энея просватана была Лавиния, оскорбленный предпочтением пришельца, напал на Энея и Латина. Оба войска вышли из битвы с ущербом: рутулы были побеждены, а победители – аборигены и троянцы – потеряли вождя Латина. Тогда Турн и рутулы, не доверяя своим силам, искали защиты у известных своим могуществом этрусков и царя их Мезенция, повелевавшего Церой, сильным в то время городом. Уже с самого начала он был недоволен возникновением нового города; тогда же, считая, что силы троянцев растут гораздо быстрее, чем то позволяет безопасность соседей, он охотно соединил свое оружие с оружием рутулов.

Эней, желая, ввиду столь грозной войны, привлечь к себе сердца аборигенов, назвал оба народа латинами, для того чтобы все имели не только одни законы, но и одно имя. И с тех пор аборигены не уступали троянцам в усердии и преданности царю Энею. Надеясь на мужество двух народов, со дня на день более и более сближавшихся друг с другом, Эней вывел войска в поле, хотя слава могущества Этрурии разнеслась не только по земле, но и по морю, вдоль всей Италии – от Альп до Сицилийского пролива, и хотя он имел возможность защищаться в стенах. Последовавшее сражение было удачно для латинов, а для Энея оно было и последним подвигом. Погребен он у реки Нумик; как подобает именовать Энея, я не знаю, зовут же его Юпитером Родоначальником[3].

3. Сын Энея, Асканий, не достиг еще того возраста, чтобы вступить во власть, но царство осталось нетронутым, пока он не возмужал; латинское государство, царство его деда и отца, охраняемое женщиной, уцелело; такой способной женщиной была Лавиния! Я не стану спорить (да и кто решится говорить с полной уверенностью о столь древнем событии!), был ли это тот Асканий или другой, старший, родившийся от Креусы еще во время существования Илиона, сопровождавший отца в бегстве, – словом, тот, которого под именем Юла род Юлиев считает своим родоначальником[4]. Этот-то Асканий – все равно, где и от какой бы матери он ни родился (во всяком случае достоверно, что он был сыном Энея), – вследствие избытка в населении оставил цветущий по тому времени город матери (или мачехи), а сам основал у подошвы Альбанской горы новый город, который назвал Альбой Лонгой, так как он тянулся вдоль горного хребта[5]. Между основанием Лавиния и выведением колонии[6] в Альбу Лонгу прошло почти тридцать лет, тем не менее могущество государства, особенно после поражения этрусков, возросло до того, что ни после смерти Энея, ни во время управления женщины, ни даже в первые годы царствования юноши ни Мезенций с этрусками, ни другие какие соседи не рискнули поднять оружия. По мирному договору границей между этрусками и латинами стала река Альбула, именуемая теперь Тибром.

Затем царствовал сын Аскания Сильвий[7], по какому-то случаю родившийся в лесу. У него был сын Эней Сильвий, а у того – Латин Сильвий. Он вывел несколько колоний, которые получили название «Древние латины». Затем за всеми царями Альбы осталось прозвище Сильвиев. У Латина был сын Альба, у Альбы – Атис, у Атиса – Капис, у Каписа – Капет, у Капета – Тиберин, который утонул, переплывая Альбулу, получившую от того славное впоследствии имя Тибр, затем царствовал Агриппа, сын Тиберина, после Ариппы – Ромул Сильвий, принявший власть от отца; он поражен был ударом молнии; ему непосредственно наследовал Авентин; тот был погребен на холме, получившем от него имя и составляющем ныне часть Рима, затем царствовал Прока. У него были сыновья Нумитор и Амулий. Старинное царство Сильвиев завещано было Нумитору как старшему сыну. Но сила оказалась выше воли отца и права старшинства: прогнав брата, воцарился Амулий; к одному злодеянию он присоединил другое, умертвив сына брата; дочь же брата, Рею Сильвию, он лишил надежды на потомство, сделав ее под видом почести весталкой и обязав, таким образом, вечно оставаться девой.

4. Но, я полагаю, столь сильный город и государство, уступающее лишь могуществу богов, обязано было своим возникновением соизволению судьбы. Когда изнасилованная весталка родила близнецов, то она объявила отцом этого безвестного потомства Марса или потому, что верила в это, или потому, что считала более почетным выставить бога виновником своего преступления. Однако ни боги, ни люди не в силах были защитить ее и детей от жестокости царя[8]: жрица в оковах была брошена в тюрьму, а детей приказано было выбросить в реку. Но по воле рока Тибр выступил из берегов и образовал болота, так что нигде нельзя было подойти к настоящему руслу его; вместе с тем посланные надеялись, что дети потонут хоть и в стоячей воде. Итак, считая себя исполнившими повеление царя, они бросили детей в ближайшую лужу, где теперь находится Руминальская смоковница[9] (говорят, что она называлась Ромуловой). В тех местах был тогда обширный пустырь. Существует предание, что, когда плавающее корыто, в котором были выброшены мальчики, после спада воды осталось на сухом месте, жаждущая волчица, шедшая из окрестных гор, направилась на плач детей. Она с такой кротостью припала к ним и кормила их грудью, что главный царский пастух, называвшийся, по преданию, Фавстулом, нашел ее лижущей детей. Последний принес их домой и отдал на воспитание жене своей Ларенции. Некоторые полагают, что Ларенция за распутство называлась среди пастухов lupa, и это послужило основанием удивительной сказки[10]. Так родились они и так воспитались; когда же подросли, то, не оставаясь без дела в хижине пастуха или около стад, они, охотясь, бродили по лесам. Укрепившись среди таких занятий телом и духом, они не только преследовали зверей, но и нападали на разбойников, обремененных добычей, делили награбленное между пастухами и с этой со дня на день увеличивавшейся дружиной занимались и делом, и шутками.

5. Уже в то время существовало, по преданию, совершаемое и ныне празднество Луперкалий[11] на горе Палатинской, называвшейся сперва от имени аркадского города Паллантия[12] Паллантейской, а потом Палатинской. Там Евандр, родом аркадянин, много лет раньше живший в тех местах, установил взятое из Аркадии празднество, состоявшее в том, что нагие юноши[13] бегали, сопровождая шутками и весельем поклонение Пану Ликейскому[14], переименованному впоследствии римлянами в Инуя. Этот праздник стал известным; и вот, когда они предавались играм, разбойники, раздраженные потерей добычи, устроили им засаду; Ромул отбился, а Рема они захватили, немедленно представили царю Амулию и сами же еще стали обвинять его. Главное обвинение состояло в том, что братья нападают на поля Нумитора и с шайкой юношей угоняют оттуда скот, точно неприятели. Вследствие этого Рем был передан Нумитору для наказания.

Уже с самого начала Фавстул подозревал, что у него воспитываются царские дети; он знал, что они выброшены по повелению царя; совпадало и время, когда он нашел их; но, не уверившись окончательно, он не хотел открывать этого, разве выпадет случай или принудит необходимость. Необходимость явилась раньше. И вот под влиянием страха он открывает все Ромулу. Случайно и Нумитор, содержа под стражей Рема и слыша о братьях-близнецах, вспомнил о внуках, сопоставляя их возраст и характер пленника, вовсе не похожего на раба. Путем расспросов он пришел к тому же результату и почти признал Рема. Таким образом, царю со всех сторон куются козни. Ромул, не считая возможным действовать открытой силой, нападает на царя не с шайкой юношей, а приказав каждому пастуху своей дорогой явиться к определенному времени около дворца, со стороны же жилища Нумитора является на помощь Рем, приготовив другой отряд. Так они убивают царя.

6. Нумитор в начале суматохи, заявляя, что неприятели вторглись в город и напали на дворец, отозвал альбанскую молодежь для защиты крепости; когда же увидел, что братья, умертвив царя, идут к нему с приветствием, тотчас созывает собрание, выставляет на вид преступление брата против него, указывает на происхождение внуков – как они родились, как воспитались, как были узнаны, затем – как был убит тиран и объявляет, что он виновник этого. Юноши, стройно выступив на средину собрания, приветствовали деда царем, а последовавшие единодушные восклицания толпы закрепили за ним царское имя и власть.

Предоставив таким образом альбанское царство Нумитору, Ромул и Рем пожелали основать город в тех местах, где были выброшены и воспитаны. К тому же был избыток в альбанском и латинском населении; к ним присоединились пастухи, а это все вместе, естественно, подавало надежду, что и Альба, и Лавиний будут малы в сравнении с тем городом, который собирались основать. Но затем в этом сказалось вредное влияние дедовского зла – страсти к царской власти, следствием чего был позорный бой, возникший из-за довольно маловажного обстоятельства. Так как братья были близнецы и нельзя было решить дела на основании уважения к старшинству, то Ромул избирает Палатинский, а Рем – Авентинтинский холм для гадания[15], чтобы боги, покровители тех мест, указали знамениями, кому дать имя новому городу и кому управлять им.

7. Рассказывают, что знамение – шесть коршунов – явилось ранее Рему, и оно уже было возвещено, как Ромулу явилось двойное число; и вот того и другого окружающая толпа приветствовала царем: одни требовали царской власти для своего вождя, основываясь на времени появления птиц, другие – на числе их. Поднялась брань, а вызванное ею раздражение привело к резне, во время которой в толпе был убит Рем. Более распространено, однако, предание, что Рем, смеясь над братом, перепрыгнул через новые стены; разгневанный этим Ромул убил его, сказав: «Так будет со всяким, кто перепрыгнет через мои стены». Таким образом, Ромул один завладел царством, а основанный город был назван именем основателя[16].

Прежде всего он укрепил Палатинский холм, на котором сам вырос. Священнодействия всем богам он установил по альбанскому ритуалу, Геркулесу же – по греческому, как это было положено Евандром. Рассказывают, что Геркулес, убив Гериона, пригнал в эти места удивительно красивых быков его и, переплыв вслед за стадом через Тибр, улегся на лугу, чтобы дать отдохнуть и покормиться на хорошей траве скоту, да и самому оправиться от усталости с дороги. Когда, отяжелев от пищи и вина, он заснул, жившие в тех местах пастух по имени Как[17], страшной силы, плененный красотою быков, задумал присвоить себе их как добычу; но понимая, что если он прямо погонит скот в пещеру, то следы сами приведут туда хозяина, когда тот станет искать быков, Как перетаскал туда самых лучших из них за хвост. Проснувшись на заре, Геркулес обвел глазами стадо и, видя, что части его недостает, направился к ближайшей пещере посмотреть, не туда ли ведут следы; видя, однако, что все они направлены из пещеры и не идут никуда дальше, смущенный и в недоумении, он погнал стадо из этого злого места. Но когда некоторые коровы, уходя и тоскуя по оставшимся, начали, как это обыкновенно бывает, мычать, ответное мычание запертых в пещере заставило Геркулеса вернуться. Как пробовал заградить ему силой доступ в пещеру, но, пораженный палицей, пал, напрасно взывая о помощи к пастухам.

Царствовал тогда в этих местах, более опираясь на свое нравственное превосходство, чем на власть, Евандр, бежавший из Пелопоннеса; муж этот пользовался уважением за удивительные письмена[18], неведомые грубым людям, а еще более вследствие веры в божественную силу его матери Карменты[19]

На этой странице вы можете прочитать онлайн книгу «История Рима от основания Города», автора Тита Ливия. Данная книга имеет возрастное ограничение 6+, относится к жанрам: «Зарубежная старинная литература», «Зарубежная образовательная литература».. Книга «История Рима от основания Города» была издана в 2011 году. Приятного чтения!