Глава 6
Первый

И вот настал самый важный день в моей жизни! Важнее всех предыдущих, важнее даже будущих дней. Ну кто скажет, что пятнадцатое сентября важнее первого? Никто! Тем более последний год мне только и говорили про первое сентября, а сегодня все собрались, чтоб напомнить.

– Сынок, – говорит папа, – первое сентября – это как Юрий Гагарин перед стартом!

– Первое сентября, – хмурит брови Бабай, – это как День Победы в сорок пятом!

– Мы все будем гордиться тобой, – целует меня в лоб Абика. – Ты наш Лобачевский!

Только мама молчит, смотрит на меня и молчит. То портфель достанет, то тетрадки в него сложит, то вынет и пересчитывает. Ручки, ластик, карандаши, пенал…

– А промокашку? – вскидывая руки, с оханьем прерывает она свое молчание. – Мы забыли промокашку! Как он в школу пойдет без промокашки?!

Все, кроме меня, начинают носиться в поисках промокашек, которые я давным-давно израсходовал на самолетики. Я делаю вид, что без промокашки в школу идти глупо, бесполезно, и самое главное – все будут сидеть с промокашками, а я без. Как убогий, бишара!

– Что он у нас, бишара, что ли? – сокрушается мама. – Все будут сидеть с промокашками, а он без!

Папа смотрит на часы и выбегает на улицу.

Весь дом напоминает пчелиный улей. У нас ищут промокашки. Из квартиры Иваниди доносятся крики: «Я тебе говорила, в этих туфлях в футбол не играть! Говорила? Что ж ты, ирод-то, наделал?!» У Пиркиных дела всегда после еды, а еда у них больная тема: «Дава, школа еще никогда не была важнее завтрака, и кто скажет тебе иначе – не слушай! Ты помнишь тетю Варю, так вот тетя Варя – директор школы, и она всегда завтракает». Даже из квартиры дяди Наума доносится что-то, связанное со школой:

– Да, Светлана Ивановна, конечно! На линейке я буду обязательно в галстуке. Понял, Светлана Ивановна. Мячи, конечно, принесу! Пока! То есть до свидания, извините, не привык еще!

Ровно через час во дворе дома возле наваленной строителями кучи песка собирается наш отряд первоклашек с гладиолусами и портфелями в руках. На всех синие костюмы, белые рубашки, черные туфли. На Коле Иваниди кепка, которую тетя Хеба зачем-то напялила на его кудрявую голову. От этого Коля стал похож на важного карлика, который собирается жениться.

– Все в сборе? – осматривает собравшихся дядя Наум. – Тогда песню запева-а-ай! Раз – два! Шагом марш в школу!

– Совсем там с дуба рухнули, – крутит у виска тетя Хеба Иваниди, – алкаша в физруки взяли. Посмотреть бы на того, кто это придумал. Завтра же в гороно пойду.

– С другой стороны, свой человек в школе за детьми присмотрит. Блат! – резонно замечает дядя Владик Пиркин.

– Тоже мне блат – он уже хороший! Даром что пиджак надел и галстук у Ставроса выпросил. Все равно схожу в гороно!

Наверное, это единственный случай на моей памяти, когда мы всем двором идем вместе, держась за руки. Я держу маму и Абику, Бабай идет рядом и держит гладиолусы, слева от него шагают тетя Хеба, дядя Ставрос и их сын Иваниди. Чуть позади нас семья Пиркиных наставляет Даву на все одиннадцать предстоящих лет учебы. Справа от них, в галстуке и пиджаке, несет за спиной сетку с футбольными мячами дядя Наум. Мы идем самой лучшей дорогой от дома до школы. Той дорогой, по которой мне предстоит еще много раз пройти, стирая на ней чьи-то следы и оставляя свои. Тропинка огибает заросли полыни и кусты боярки, подводя нас все ближе и ближе к асфальтной улице. Все когда-то идут в первый раз в школу. Абика с Бабаем вели в школу мою маму, их, в свою очередь, отводили их родители, а тех…

– Куда он делся? – крутя головой по сторонам, спросила мама сразу всех. – Сына в школу ведем!

– Найдется, – ответил за всех Бабай, – я его знаю!

Перед школьными воротами наша делегация сделала остановку. Мне вновь поправили воротник, Даве объяснили, кому дарить цветы, а Иваниди погрозили пальцем.

– С богом, – выдохнул дядя Наум и, перетаскивая сетку с мячами через крутящийся турникет, протиснулся во двор школы.

Мы последовали за ним.

Вдоль всего парадного входа на бетонной площадке стояли празднично одетые дети. Рассортированные согласно своему росту школьники о чем-то живо разговаривали и смеялись. Я огляделся по сторонам, ища знакомые лица.

– Вон наши, – подтолкнул меня в плечо Коля, – и воспиталка тут уже.

– Где? – Я не заметил, куда он указал пальцем.

– Да вон! У крыльца. Давай туда. Догоняй, – сказал Иваниди и юркнул в толпу, пробивая себе путь локтями.

Я посмотрел на маму. Уговор был, что на линейке я стою один. Без родителей. Это важно! Это архиважно, и мы об этом договаривались.

– Я помню, сынок, – сказала мама. – Давай! Иди к друзьям!

– Спасибо. – Я обнял ее и, забрав гладиолусы у Бабая, рванул следом за Иваниди. За мной побежал и Дава Пиркин.

Добравшись до своей группы, мы поздоровались со всеми пацанами и даже девчонками, что случалось довольно редко. Обычно это бывало или на день рождения, или когда ты сильно обидел их. Сегодня это произошло спонтанно и, скорее всего, завтра уже не повторится. Тетя Валя, нарядная, в синем платье, вся нагруженная цветами, стояла рядом с нами и с любовью смотрела на всех. Увидев меня, она слегка улыбнулась и, получив предназначенный ей букет гладиолусов, сказала спасибо. Если это и есть школа, если так всегда и будет – то я готов стать отличником. Я готов не баловаться и дарить цветы. Здороваться и стоять со всеми на линейке. Я согласен не врать, да и зачем врать, когда так ярко светит солнце и твои друзья светятся еще ярче. Мои мысли прервал писк микрофона: женщина с тугой, словно канат, косой вышла на середину линейки.

– Здравствуйте, дети! – громко сказала она. – Меня зовут Светлана Ивановна! Я завуч начальных классов! – Женщина сделала паузу и обвела взглядом всех нас. – Сегодня, дети, вы вступаете в новую жизнь! Еще не совсем взрослую, но ответственную! Ответственность – это то, чему вы должны научиться с первых дней учебы! – Светлана Ивановна вновь оглядела нас и продолжила: – Все мы, и я в том числе, когда-то давно пошли в первый класс. Все мы учились! И сегодня это право – право учебы, право новых знаний и побед принадлежит вам! И от вас требуется учиться, учиться и еще раз учиться, как завещал… – Завуч в третий раз замолкла, и я понял, что молчать она будет до тех пор, пока не услышит, кто нам это завещал.

– Ленин! – раздался звонкий крик слева от меня.

Вся линейка услышала этот возглас и дружно подхватила его:

– Ленин! Дедушка Ленин! Владимир Ильич!

– Ленин, – тихо прошептал я от удивления.

Первый крик принадлежал девочке с двумя красными бантами. Школьная форма с белым фартуком, розовые колготки, чуть скривленный правый уголок рта. Алиса стояла сзади и смотрела на меня. Я обомлел. Значит, Анатолий Иванович сдержал свое слово, и «это» началось. Значит, слово пацана, которое я дал ему, тоже надо было держать свято, как самураи дорожат своей честью. Вот только самураям тысяча лет, а пацанам – то есть мне – всего шесть.

«Сможешь держать честь – значит, пацан! Значит, самурай! А нет – полицай», – напутствовал меня дядя Наум и еще добавил, что в будущем самураи в Японии останутся, а вот пацаны у нас сгинут – перестройка растопчет. И мы якобы последние, кто так называет себя.

– А тех, кто не будет слушаться, – услышал я голос над головой, – мы оставляем на второй год! Как фамилия? Почему отвернулся и не слушаешь?

Я поднял голову. Светлана Ивановна с микрофоном в руке нависала надо мной, желая знать, кто я такой и откуда. Стоявшая рядом тетя Валя что-то сбивчиво ей объясняла.

– Понятно. Муратов, значит. Разберемся! – прищурив глаза, сказала завуч. – А теперь, дети, все по своим классам! Первый урок и первый звонок! Удачи вам!

С трелью звонка началась сутолока. Потеряв из виду Алису, я попытался догнать свой класс, проталкиваясь через толпы одинаковых костюмов, букетов, портфелей. Со всех сторон лезли незнакомые лица детей и провожающие их взрослые. Заметив кепку Иваниди, я побежал к нему. Дорогу мне преградил отец.

– Уф, успел, – запыханно сказал он. – Звонок только что был! Где портфель?

Не успел я расстегнуть портфель, как возле нас оказалась мама.

– Вы меня вдвоем убьете скоро! – чуть не плача, сказала она. – Один первый звонок сына пропустил, второй на линейке в обратную сторону развернулся и уснул. Ты где был? – спросила она папу. – А ты чего там увидел? – сразу же последовал вопрос ко мне.

– Вот… – Отец достал из кармана стопку тетрадок. – Во всех промокашки! Успел!

– Ладно, – пожал я плечами. – Я пошел?

– Беги быстрее! – закричала мама. – На первый урок не хватало опоздать!

Я метнулся к парадному входу. Залетев на ступеньки, обернулся. Мама вытирала платком слезы, папа махал рукой с кипой тетрадок, и я, потянув на себя массивную дверь, вошел в школу.

– Опаздываем, – как-то иначе, чем в садике, сделала замечание тетя Валя. – Проходи и садись на свободное место.

– Спасибо, тетя Валя, – сказал я, заходя в класс.

– Валентина Павловна Карамысова, – поправила она меня. – Мы уже не в детском саду!

Все передние парты были заняты. Второй и третий ряд тоже. Лишь на самом последнем, у стены со шкафами, остались свободные места. Иваниди с Пиркиным сидели на первой парте, разложив перед собой тетради с ручками.

– Сегодняшний наш начальный урок посвящен Родине! Все мы знаем, что столицей нашей Родины является… Какой город? – спросила нас Валентина Павловна.

– Москва! – хором ответил класс.

– Правильно, Москва!.. Муратов? Ты сядешь когда-нибудь?

Я все никак не мог выбрать себе место. Одна пустая парта стояла возле окна, другая возле стенки, и с обеих доску не было видно нормально.

– У окна, – наконец выбрал я место, где мне предстояло учиться всю дальнейшую жизнь. – Можно?

– Садись, – разрешила Валентина Павловна и продолжила: – Так вот. Мы с вами должны знать не только столицу нашей Родины, но и многое другое. Наша Родина самая большая в мире и самая справедливая. Как называется наша Родина?

– Советский Союз! – снова хором ответил класс.

– Верно! И состоит она из?..

Тут класс промолчал. Из чего состоит наша Родина, точно никто не знал.

– Из городов?

– Нет.

– Из стран?

– Тоже нет. Ребята, вы можете найти ответ в названии Родины! – подсказала Валентина Павловна.

– Из советских! – догадался Иваниди. – Родина состоит из советских.

– Ну… ты на верном пути. – Учительница прошла к доске и начала что-то рисовать.

– Советских Союзов? – неуверенно проговорил Иваниди.

– Республик! – закричал я, вспоминая уроки географии Бабая. – Пятнадцать республик! Греческой среди них нет.

Класс на слове «греческой» рассмеялся. Иваниди развернулся и кинул в меня ручку. Я бросил в него пенал, но промахнулся и попал в Пиркина. Дава, изобразив смертельное ранение, свалился со стула. В классе начался хаос, все стали кидаться друг в друга тетрадями, карандашами, в ход пошли портфели. Валентина Павловна от неожиданности сначала забилась в угол и ошалело смотрела на эту вакханалию, затем стала истошно орать. На крик прибежала Светлана Ивановна, следом за ней в класс втиснулся дядя Наум с сеткой мячей.

– А ну-ка! – грозно прикрикнула на нас завуч. – Это что такое? Вы в школе. Мигом по местам!

Класс словно только и ждал этого окрика. Разом все успокоились и расселись за свои парты, аккуратно сложив руки.