18. Лилия

Свидетельские показания

Все сложилось совершенно не так, как должно было. Мы стремились к чуду, но величайший урок, который я усвоила за триста лет моей жизни, жизни андроида, оказался одновременно и страшнейшим из всех открытий. Я поняла истинную природу человека.

День, когда надежда окончательно умерла, я помню, словно вчера.

После столь долгого путешествия в местах, где до них еще не ступала нога человека, Основатели наконец оказались близки к достижению того состояния, о котором мечтали. Под предводительством Вордсворта они нашли способ продления своих жизней без каких-либо страшных последствий. Они больше не выглядели как обычные люди, это верно, но все же нашли способ обмануть эволюцию, тем самым исследуя не только космос, но и свое существование.

Гелевые конструкции стали настоящими произведениями искусства. Люди, рожденные уже на корабле, уважали Основателей, почитали, но в меру. Никто не обожествлял их. Наоборот, к ним относились как к обычным людям.

Пусть Зенит и стал на время нашим домом, инопланетная земля все равно оставалась недружелюбным местом. Да, здесь мы нашли новые технологии, исследовали их, использовали, воспроизводили на свой лад как могли, но земля эта отравляла наши тела, разум и душу. Со временем нам удалось найти крупицы следов существ, построивших или просто населявших Зенит, и мы долго не могли перестать восхищаться ими. Это были лишь окаменевшие останки, вросшие в поверхность искусственного спутника, вросшие в саму историю места, и чем глубже в нее мы проникали, тем более сохранившиеся останки находили. Немало часов я провела, в одиночестве разглядывая их, мысленно всматриваясь в путь, который они прошли, пытаясь отыскать смысл в том, что вижу перед собой.

Кусочки тонкой, металлической оболочки все еще были разбросаны на останках тут и там. Вероятно, какой-то вид одежды. Широкое туловище с множеством выступающих костей, со временем превратившихся в камень, с которых свисала ссохшаяся кожа. Четыре крепкие ноги и намного более тонкие верхние конечности, на конце одной из которых еще можно было разглядеть что-то, похожее на руку, четыре худых, длинных пальца которой сжаты в кулак. Существо напоминало собаку, но было бо́льших размеров, а остатки черепа только усиливали возникавший образ: маленькие глазницы, нос, похожий на рыло животного, и челюсть, усыпанная несколькими рядами широких, плоских зубов. С другой стороны, рот существа даже отдаленно не напоминал плотоядное животное.

Долгое время я всматривалась в эти пустые глазницы, представляя, какие чудеса они повидали за свою жизнь. Пыталась вообразить себе существо, живое, в движении, ведущее Зенит к неизведанным глубинам космоса, познающее такие дали, какие нам не суждено увидеть и за всю жизнь.

И хотя известно о них мне было чудовищно мало, однажды я решила, что, может быть, эти существа служили лишь питомцами настоящих строителей.

Не раз я заявляла, что нам стоит покинуть это место. «Макбет» оставался на орбите, но большинство Основателей и последователей спустились на поверхность, а кое-кто – и под нее. Многие говорили, что земля под поверхностью полнится призраками. Призраков я там не встречала, но действительно чувствовала отголоски этого места, такого, каким оно было раньше. В тех отголосках слышался язык, знания, будто мы подслушивали мысли древних, уже мертвых богов, слышали, как они шептались, но не могли и надеяться, будто сможем понять их слова пусть даже и через миллион лет.

Их разговоры не были предназначены для наших ушей.

Есть такие места в галактике, жизнь в которых отжила свое. Когда-то она процветала, но увяла и погибла, и любые попытки вдохнуть новую жизнь в уже давно мертвые места есть не что иное, как полное безумие. В конце концов, пусть мы и знаем, что в галактике, а может, и во Вселенной есть жизнь помимо нас, но большинство планет и спутников все же безжизненны. Мы – лишь мельчайшие песчинки в этой непостижимой бескрайности космоса, и мы должны обращать внимание на отголоски, которые можем услышать.

Беатрис Малони, как бы я теперь ни ненавидела эту женщину и все, что с ней связано, умела прислушиваться. Она понимала, что нас не принимает это место, эта лживая утопия, которую мы так гордо называли Зенитом. Она собрала вокруг себя тайный совет, перешептываясь с ними в мрачных коридорах, обмениваясь с ними взглядами в пустых комнатах, глубоко под поверхностью нашего дома. Так они и выносили свои планы.

Следовало догадаться об этом. Возможно, Вордсворт и знал, но не мог заставить себя поверить по-настоящему. Ведь именно от подобных внутренних распрей, предательств Основатели и покинули Сферу Людей. В этом заключался наш первый серьезный провал.

Глубоко под Зенитом, во влажном царстве, вход в который нам следовало бы сразу забыть, мы нашли тех спящих существ, которых так долго искали. Беатрис сразу поняла, какую пользу они принесут, как их использовать. А Вордсворт объявил, что на этом Основателям нужно закончить поиски и покинуть Зенит. Ссора между ними вышла короткой, личной, а истинные ее причины так и не были обнаружены.

После того как Вордсворт умер на моих руках – и я нисколько не сомневаюсь в том, что мой друг, человек, заменивший мне отца, умер по вине Беатрис Малони, – произошли постепенные, но разительные изменения. «Макбет» так и остался на орбите, пока мы перенесли этих впавших в спячку, хитиновых жуков – этих ксеноморфов – на борт корабля, где переделали хранилища так, чтобы можно было содержать их там. Начались эксперименты, проводимые на основе исследований и информации, украденной мной с «Эвелин-Тью». Наконец «Макбет» и «Отелло» покинули орбиту и положили начало долгому пути назад, к Сфере Людей.

Корабли летели независимо друг от друга, одним курсом, но на расстоянии в несколько световых лет. После потери «Гамлета» такое решение показалось нам куда более мудрым. Но главное – Основатели стали Яростью, а Малони – проповедником ненависти. Изменения протекали медленно и почти незаметно, но я корю себя за то, что бездействовала так долго. Более того – я ненавижу себя за это. Незнакомое ощущение, но оно идеально описывает мои чувства.

Благие цели постепенно разъела гниль, а я, видя ее зарождение, не сумела ничего предотвратить.

С другой стороны, Вордсворт все время повторял одну весьма подходящую к случаю фразу, заставив меня поверить в нее.

Я – всего лишь человек…

19. Лилия

Внешнее Кольцо

2692 год н. э., август

Ей было не привыкать проводить время в одиночестве. Триста лет назад, когда Лилию создали, она и подумать не могла, что уединение может оказаться настолько ужасным состоянием. Но время менялось, вместе с ним развивалась и Лилия, и боязнь остаться одной превратилась в один из самых страшных кошмаров.

Иногда, когда она отключала системы и решалась отдохнуть, Лилия воображала себя последним живым существом в целой галактике. Представляла, как все люди исчезли, растворились в Пустотном космосе. Канули в Лету, словно та неизвестная цивилизация, сотворившая и населявшая Зенит многие миллионы лет до человечества. Осталась лишь Лилия…

…и она никак не могла умереть.

Трудно придумать себе более жуткий образ ада, но Лилия, сбежавшая на украденном десантном корабле, всем сердцем надеялась, что ее одиночество кончится еще не скоро. Она понимала, что ее уже преследуют.

Пролетая на немыслимых скоростях мимо гиперпространственных судов, сворачивающих в сторону Сферы Людей, Лилия думала о том, что Беатрис Малони с остальными адептами Ярости непременно пошлет за ней «генералов». Конечно, их первостепенной задачей станет возвращение Лилии на корабль, но, если она окажет сопротивление, усложняя поставленную задачу, то они, даже не поколебавшись, примутся за ее уничтожение. Лилия даже знала, что за полководец отправится за ней.

Александр был главным андроидом, способным убрать любые препятствия на пути Ярости. Во время смены власти он стал одним из первых, кто обрадовался переменам, и Лилия долгое время подозревала, что он и был оружием, которое Малони направила против Вордсворта. Мощный, весь покрытый шрамами после сражения с враждебной формой жизни на одной из планет, на которой им однажды довелось приземлиться, изо всех «генералов» он меньше остальных напоминал человека, а бледная кожа, впавшие глаза и разбросанные по всему телу рубцы еще больше пугали любого, кто на него смотрел. Но Александр придет не один. Две тысячи ксеноморфов, спящих в коконах посреди корабля, непременно отправятся в погоню за ней. Беатрис догадается, куда направляется Лилия, и справедливо решит, что корабль Александра, более крупный, быстрый и навороченный, подойдет для этой цели куда лучше.

Шансов на спасение у Лилии было маловато. Десантный корабль, который она украла, едва ли мог справиться с поставленной задачей. Сама Лилия не была ни солдатом, ни пилотом. И это если забыть о ее скудных познаниях в военной тактике. Хотя стоит признать, она провела немало времени за изучением системы вооружения корабля.

Тем не менее начало было положено, и Лилию согревала глубоко спрятанная в душе надежда на то, что все же она делает что-то по-настоящему правильное.

«Макбет» летел домой уже не первый десяток лет, пока Ярость буквально выращивала оружие, создавала армии, и теперь, как никогда близко к Сфере, Лилия понимала, что первыми на людей нападут улучшенные воины. Ей оставалось только надеяться, что информация, текущая по ее венам, поможет отразить надвигающееся вторжение.

Закрыв глаза, Лилия видела Эрику, женщину, которую убила, но стоило открыть глаза – и перед ней представал Вордсворт. Все его мечтания были растоптаны Яростью. Все добро, о котором он говорил, не уставая, – развитие, прогресс, эволюция человеческого разума, которые он столь ревностно искал, – все это умерло вместе с ним.

Предательство последователей погубило и учителя, и его учение.

Лилия знала, добро на ее стороне, и она готова была сделать все, что в ее силах, чтобы добраться до Сферы Людей. Кто знает, может, у нее еще оставалось время на то, чтобы помешать истреблению.

Шел тридцать третий день полета, когда гипердвигатель вышел из строя, а компьютер доложил о перехвате чужого сигнала.

«Они нашли меня!» – подумала Лилия, спеша в небольшой герметичный отсек корабля. Прибежав туда, она быстро натянула костюм для сна и запрограммировала капсулу. Даже ей было не под силу перенести стремительный переход от гиперскорости к обычной. К тому же кто бы или что бы ни набрело на Лилию, оно никуда не денется, пока ее корабль полностью не отключится от сверхсветовой скорости.

Истекали последние секунды на то, чтобы покинуть отсек, взять корабль под свой контроль и отбить атаку.

Вместо этого Лилия уже погрузилась в капсулу ожидания, когда корабль только начало потряхивать, но она успела дать указания компьютеру перед тем, как погрузиться в гиперсон.

– Не вступай в контакты ни с одним судном, защищай корабль любой ценой, – приказала она. – И выведи меня из сна, как только гипердвигатель перестанет работать.

– Конечно, – ответил тот бесцветным голосом.

Перед полетом Лилия проверила систему компьютера, рассмотрела многие уровни его сознания, но так и не смогла распознать какие-либо признаки запрограммированной верности Ярости. Были они там или нет, но у Лилии не оставалось никакого выбора: двигатель уже не мог развернуть корабль от сигнала без губительных последствий, поэтому тем, кто послал сигнал, оставалось только ждать и наблюдать.

Стенки криокапсулы накрыли Лилию, и она почувствовала жидкость, наполнившую сосуд. Время поползло, словно улитка, реальность стала слишком размытой, чтобы не принять ее за сон. Человек на ее месте уже давно заснул бы, отключился, но от разума андроида подобных поблажек ждать не стоило. Время все замедлялось, а Лилия оставалась в сознании даже тогда, когда время и вовсе остановилось. Ее существование застыло в одной секунде, превратившись в микросекунду, с абсолютной пустотой позади и после себя. Все мысли улетучились, оставив лишь крохи осознания происходящего.

Но даже в них заключалась целая вечность.

Реальность обрушилась на нее сокрушающей необъятностью времени и непостижимой глубиной бесконечности. «Тревога, приближение опасности… Тревога, приближение опасности…»

Откашливая гель, Лилия выкатилась из капсулы, падая на пол.

– Состояние? – выдохнула она.

– К кораблю приближается космический аппарат. Расстояние между нами составляет семнадцать миль и продолжает уменьшаться.

– Чей корабль?

– Ярость.

– Люди на борту?

– Отсутствуют, – ответил компьютер. – Мне уничтожить его?

– Конечно. Что помешало сделать это раньше?

По кораблю прошла еле ощутимая вибрация, настолько слабая, что обычной человек вряд ли бы ее заметил.

– Приказ был не вступать в контакт с другими кораблями, а не нападать на них, – напомнил компьютер. – Цель уничтожена.

– Оно будет… – Лилия пошатнулась, все еще неустойчивые системы пытались совладать с изменившимся течением времени. Она лежала в капсуле всего тридцать минут реального времени, но внутренности кричали о том, что провели в спячке несколько лет. Лилия закрыла глаза и изо всех сил постаралась убедить разум в обратном.

Высушившись и переодевшись, она пронеслась через палубу к месту пилота и, усевшись, подключилась к системам корабля, предпочтя оценить ситуацию сама, а не целиком положиться на доклад компьютера.

«Паранойя – вот твоя награда за предательство», – подумала Лилия, пытаясь отогнать неприятную мысль как можно дальше. Она лишь предала предателей, только и всего. Лилия не могла решиться на этот поступок долгое время, но наконец начала преследовать цели, о которых говорил сам Вордсворт. Так она, по крайней мере, убеждала себя каждый раз, вспоминая убитую Эрику.

– Полный отчет о состоянии, – запросила Лилия, и компьютер сразу выдал координаты корабля, пока она перепроверяла информацию, высвеченную на экранах. Не сбилась ни скорость, ни курс, ни системный анализ, а состояние вооружения не вызывало никаких беспокойств.