13. Джерард Маршалл

Станция «Харон»

Солнечная система, 2692 год н. э., июль

Проснувшись, Джерард Маршалл, как обычно, почувствовал недомогание.

В течение дня он еще был в состоянии справиться с ощущением постоянного движения по орбите, мог закрыть глаза на вредное влияние космических путешествий на его желудок, хотя все вокруг и твердили, что заметить это в принципе невозможно. Также они утверждали, будто искусственная гравитация ничем не отличается от настоящей, чему помогали гасители колебаний и устойчивая поверхность наряду с устройствами, смягчающими перемещения.

Джерард прекрасно знал все это, но не верил ни единому слову. Днем он научился контролировать рвотные позывы, достигнув в этом нелегком деле немалых высот, но ночью сновидения оборачивались кошмарами и брали верх над его разумом. Он видел себя голого, парящего в космосе, чувствовал, как замерзает и задыхается, пока бесконечность медленно высасывает из него жизнь.

Джерард сел на кровати, несколько раз глубоко вздохнул и постарался смахнуть с глаз появившиеся за ночь льдинки. Пустота раскинулась перед его взором. Чтобы успокоиться, Маршалл посмотрел сначала в пол, а затем по сторонам, и почувствовал, как ему стало легче, едва только он заметил на одной из стен фотографии своих детей. Увидел Маршалл и парочку фотографий своей бывшей жены. Она и правда была красива.

«Скорее всего, она и сейчас красавица», – подумал Джерард, но подобные мысли лишь огорчали его, наводя на воспоминания о жене в постели с чертовым пилотом.

Вид их обоих в гробу понравился бы ему куда больше.

Маршалл улыбнулся от понимания того, что, как бы нелепо это ни звучало, но злость помогала справиться с неприятными ощущениями в желудке. Где бы сейчас ни была жена, Маршалл по большей части надеялся, что все у нее было хорошо. Член Совета Тринадцати встретил ее прелестной девушкой и должен был признать, что такой она и оставалась, несмотря на то что была замужем за таким человеком, как он. К тому же она всегда была лучшим, чем он, родителем для двух их замечательных детишек.

Но, ради всего святого, связаться с пилотом…

Маршалл искренне надеялся, что засранца таки сбил какой-нибудь метеорит.

– Кто-нибудь, заберите меня домой! – простонал он, и словно в ответ на его мольбы голубым светом загорелась голограмма, снялась со стены и подплыла к Маршаллу, зависнув в воздухе. На экране загорелись слова: «Джеймс Барклай», и у Джерарда перехватило дыхание. Барклай, один из Совета Тринадцати, был чуть ли не единственным человеком, которого Маршалл по-настоящему боялся.

– Какого черта ему-то нужно? – пробурчал Маршалл.

Экран потемнел, и раздалась непрекращающаяся мелодия. Срочный звонок. Что бы это ни было, но Барклаю действительно нужно было переговорить с коллегой по Совету.

Маршалл пригладил волосы и собрался было уже ответить на звонок, но вовремя осознал, что до сих пор не успел одеться.

Быстро натягивая одежду, Джерард попытался посмеяться над комичностью ситуации, но скорое общение с Барклаем слишком омрачило и до этого не самый положительный настрой. Этому мужчине было всего тридцать, но за свою короткую жизнь он успел умереть уже трижды. В первый раз, при рождении, пуповина чуть не задушила его. Потом еще раз, когда ему было семнадцать лет, и его отец, руководитель «Вейланд-Ютани», сошел с ума на Марсе и застрелил шестерых членов своей семьи. И наконец, в двадцать шесть лет, когда корабль, на котором он отправился в путешествие, врезался в дрейфующие обломки, которые оказались останками космического зонда, датированного далеким двадцатым веком.

Каждый раз Джеймса возвращали к жизни своевременное вмешательство докторов и лучшие лекарства, которые только можно было раздобыть. Большинство людей считали Барклая счастливчиком, но Джерард Маршалл видел в нем человека про́клятого и непохожего на остальных. В итоге он сдался в своих попытках узнать, как именно спасся Барклай в тот последний раз, когда все люди на борту погибли, а сам он пробыл в скафандре целых семнадцать дней.

Маршалл оделся, снова пригладил волосы и наконец ответил на звонок.

– А вы не спешили, Джерард, – раздался голос Барклая еще до того, как успело выровняться изображение.

– Я спал, – ответил Маршалл.

– Члены Совета Тринадцати не спят. Только закрывают глаза и дают себе немного отдохнуть.

«И еще они не умирают. Жуткий ублюдок», – подумал Джерард, но улыбнулся и кивнул, пытаясь исправить положение парой приветственных фраз, но Барклай сразу перешел к делу.

– Мы потеряли связь с Милтом МакИлвином, ученым, которого ты отправил для наблюдения за работой Изы Палант.

– Вы общались с ним? – удивился Маршалл. Все в Совете были равны, но тем не менее смотрели на Барклая как на неофициального лидера. Причина крылась в его личности и, конечно, в необычной истории жизни.

– Разумеется, – ответил тот. – То, чем занимаешься ты, важно и для остальных членов Совета, Джерард. Это касается всех нас. Разве не в этом состоял изначальный смысл?

Маршалл нахмурился и покачал головой.

– Что вы имеете в виду под потерей связи?

– МакИлвин высылал мне информацию относительно хода исследований каждый день. Прошло уже четыре дня, как он молчит. Я навел справки и выяснил, что за эти четыре дня не было вообще никаких контактов с «Рощей Любви». Учитывая последние происшествия, я думаю, что пришло время забеспокоиться.

– Полностью согласен с вами, – кивнул Маршалл. За последнее время диверсиям подверглась не только станция «Южные Врата-12». По всей Сфере Людей случилось, по меньшей мере, семнадцать атак, в основном нацеленных против Колониальных морпехов и владений Компании. Вдобавок один из кораблей Косморожденных серьезно пострадал от рук члена экипажа во время патрулирования системы Эддисон-Прайма. Корабль до сих пор плыл в открытом космосе, с несколькими выжившими на борту, все еще ожидающими спасения. Где-то еще, в девятнадцати световых годах друг от друга, были взорваны три орбитальные станции. Случившиеся в практически идеально рассчитанное время взрывы унесли жизни восьмисот морпехов и членов экипажа поддержки.

Базы на спутниках, станции на астероидах, даже тренировочная колония на планете Уитмана – все нападения оказались слишком неожиданными для человечества. И все же, не всем из них довелось закончиться успешно. При нападении на Нью-Лондон террористку успели остановить до того, как ей удалось доставить взрывчатку, отчего взрывом ей удалось убить только себя и уничтожить близлежащий лес. Так или иначе, происшествия посеяли семена недоверия и страха среди жителей Сферы Людей.

– Разве «Седьмой Части» все еще нечего предложить нам? – спросил Маршалл. «Седьмая Часть», спецотряд, собранный из бывших морпехов, подотчетных одной лишь «Вейланд-Ютани», начал свою деятельность около века назад и занимался тем, что противостоял террористическим организациям и вообще любой деятельности, вредившей Компании. Эти люди были известны своей верностью и безжалостностью; порой им хватало силы своей репутации, чтобы подавить возможные возрастающие недовольства.

– Они занимаются ситуацией с самой первой атаки на «Южные Врата-12», – ответил Барклай и пожал плечами. Несвойственная ему нерешительность поразила Маршалла. – И не могут найти связь между происшествиями. Я же уверен, что мы столкнулись с неизвестной группировкой.

– Значит, что-то новенькое.

– И оно появляется как раз тогда, когда активность яутжа достигла критической точки.

– Да, я следил за нападениями.

– Даже не сомневаюсь в этом, – заметил Барклай. – Видел последнее сообщение от «Пустотных Жаворонков»?

– Видел. Но Джонни Мэйнс – один из лучших командиров Исследователей, которые у нас только были, так что не стоит списывать его со счетов раньше времени.

– Не лучшее время для того, чтобы попусту успокаивать себя.

– А я и не успокаиваю, – возразил Маршалл. – Атака на «Рощу Любви» абсолютно бесполезна с военной точки зрения, но в лабораториях Изы и МакИлвина находились два цельных трупа яутжа. И об этом знали все.

– Как, возможно, и сами яутжа.

– Думаете, за всеми нападениями стоят они? Яутжа в союзе с людьми, предавшими нас?

Барклай напряженно сжал губы и наклонился вперед, будто пытаясь подобраться к Маршаллу ближе, не обращая внимания на миллиарды миль, разделявшие их.

– Мы всегда недооценивали их, – начал он. – Ты знаешь это не хуже меня. Они настолько не похожи на нас, что мы и сейчас даже близко не подобрались к пониманию этих существ. Нашему сознанию недоступен даже их общественный строй, без какой-либо политической структуры, и все, что нам удалось накопать, это слабые намеки на некое подобие религии. Для них вся жизнь – охота. Яутжа рождаются, охотясь, живут, преследуя свою жертву, и умирают, убивая. Но вполне может быть, что в них есть что-то еще, о чем мы и не подозреваем.

– Генерал Бассетт ввел военное положение.

– Да, я знаю. Маршалл, нам нужно быть впереди них. Стоит оказаться на шаг позади, и мы рискуем потерять всё. Что бы Иза с МакИлвином ни выяснили в работе с телами яутжа, нам необходима эта информация. Восстанови все, что в твоих силах, но если хоть на секунду засомневаешься в том, полный ли объем информации смог вытащить, сразу отправляй людей на базу, – Барклай остановился, но потом добавил: – У тебя же достаточно средств для этого?

– Конечно! – воскликнул Маршалл, искренне оскорбившись.

– Конечно, – улыбнулся Барклай. – Между нами наблюдается некоторое недопонимание, Джерард. Я знаю, что ты видишь во мне что-то вроде урода, но, поверь, мои цели ничем не отличаются от твоих. Я хочу выжить и оставаться на этом свете так долго, как только смогу. Я уже трижды умирал и не увидел ничего, абсолютно ничего за пределами того, что есть здесь и сейчас.

Маршалл не нашелся, что сказать, поэтому только кивнул в ответ.

– Держи меня в курсе, – закончил разговор Барклай, его изображение внезапно погасло, и голограмма полетела обратно в свое отверстие в стене.

Маршалл глубоко вздохнул, успокоился и закрыл глаза. Затем проверил свои личные хранилища, куда Иза с МакИлвином пересылали результаты исследований, и нашел множество данных. Множество, но все же недостаточно. Ничего из просмотренного не удивило его – слишком малая часть оказалась новой в изучении пришельцев.

«Все, что нужно, в ее голове, – подумал Джерард. – Именно там Иза хранит свои самые ценные мысли, и я уверен, лучшее из лучшего она оставила только для себя. У МакИлвина там нет никакой власти».

Он проверил еще несколько мест, куда Палант могла загрузить свои открытия, но уже знал, что именно ему придется сделать – ради себя, ради Совета, да и ради самой Изы, если еще оставался хоть малейший шанс, что она выжила.

Маршаллу придется обратиться к Хэлли.