Иоганн Себастьян Бах
Прелюдия и фуга ми-бемоль мажор, «Святая Анна», BWV 552

1739

Бах – величайший композитор из тех, что писали для органа, и мастер фуги. С музыкальным инструментом, который Моцарт называл «королем всех инструментов», он познакомился в раннем детстве, а после изучал в престижной школе при церкви святого Михаила в Люнебурге. В течение жизни музыкант написал более двухсот произведений для органа, а запоздалый некролог в 1754 г. начинался со слов «Достопочтенный И. С. Бах, всемирно известный органист…».

В прелюдии и фуге ми-бемоль мажор, которые были опубликованы в 1739 г., чудесно сочетаются несколько жанров: французская увертюра, итальянский концерт и, наконец, немецкая фуга.

То, что в произведении три темы, у фуги три раздела, а в выбранной тональности три бемоля, заставило многих предполагать, что она символизирует Троицу.

Заключительная, третья часть, написана беглыми шестнадцатыми³; теолог и органист Альберт Швейцер считал, что она звучит так, «как если бы Божественный ветер решил повеять с небес».

Что до «Святой Анны» – боюсь, она имеет еще меньшее отношение к Баху, чем к Троице. Эта связь с произведением возникла совершенно случайно, потому что начало фуги почти совпадает с темой гимна Уильяма Крофта «Святая Анна», который был сочинен в 1708 г. и наиболее известен по первой строчке «О, Господь, помощь наша в былые времена».

Рекомендуемая запись: Ton Koopman, Christian Müller Organ, Walloon Church, Amsterdam, Novalis, 1986

Георг Фридрих Гендель
«Мессия»

1741

Почти никогда невозможно решить, какое именно произведение композитора является главным. Неужели можно определить, какая работа Моцарта самая великая, если мы не можем решить, какой из его фортепианных концертов – лучший? Тем не менее, если речь о Генделе, несмотря на созданные им сорок две оперы, двадцать пять ораторий, более сорока произведений для оркестра и многое, многое другое, одно из его сочинений стоит значительно выше всех остальных.

Оратория «Мессия» неизменно ассоциируется у нас с Рождеством. Каждый год я жду середины декабря, когда у меня появится повод переслушать «Рождественскую ораторию» Баха и духовный шедевр Генделя. Первая, очевидно, рассказывает о рождении Христа, но второе на самом деле должно было исполняться на Пасху.

«Мессия» предвещает, прославляет и его рождение, но две трети произведения – это Страсти, Воскрешение и Вознесение.

Тем не менее здесь вы не найдете ни нарратива, ни драматургии. В отличие от других ораторий Генделя, в «Мессии» нет четко обозначенных персонажей и почти отсутствует прямая речь. Вместо них мы слышим скорее размышления о жизни и значении Иисуса Христа, Мессии, которые должны укрепить заново нашу веру в возможность через нее обрести спасение («I know that my Redeemer liveth» – «Я знаю, что мой Искупитель жив»).

Первое исполнение «Мессии» состоялось в Дублине 13 апреля 1742 г. Завершив работу над партитурой всего лишь за двадцать четыре дня, Гендель привез ее с собой в Ирландию, где должен был дать серию концертов. Изначально исполнение «Мессии» не входило в его планы, но слушатели требовали все больше, и композитор решил представить ораторию на благотворительном концерте во время Страстной недели. Реакция была ошеломительной. «Словами не передать изысканнейшее удовольствие, которое доставила она толпе почитателей, – писали в «Даблин Джорнал». – Возвышенная, величественная и трепетная музыка, на которую положено величественное и трогающее слово, очаровывает и восхищает сердце и слух».

Оратория действительно делает это и даже больше. Воистину, ее грандиозность заключается в изображении и сопоставлении множества контрастных эмоций: тяжесть (в Увертюре) и надежда Ev’ry Valley («Всякий дол»), страх For behold, darkness shall cover the earth («Ибо вот, тьма покроет землю») и надежда For unto us a Child is Born («Ибо Младенец родился нам»), ужас Thou shalt break them («Ты поразишь их») и наслаждение в хоре Hallelujah («Аллилуйя»).

Рекомендуемая запись: Emma Kirkby, Judith Nelson, Carolyn Watkinson, Paul Elliott, David Thomas, Academy of Ancient Music, Choir of Christ Church Cathedal, Christopher Hogwood, L’Oiseau-Lyre, 1980

Иоганн Себастьян Бах
Месса си минор

1722–1749

Говорили, что Бах запечатлел в музыке дух лютеранства. В таком случае можно спросить: а почему он сочинял на латыни мессы, которые входят в католическую службу? Ему недостаточно было избавить музыку от дьявольщины, неужели он собирался еще и присвоить чужие формы?

Месса си минор на самом деле не сочинялась изначально как полноценная месса. Композитор написал отдельные части Kyrie («Помилуй») и Gloria («Славься») для так называемой «короткой мессы» (missa) в 1733 г., пытаясь получить должность придворного композитора в Дрездене у курфюрста Саксонии (что в итоге ему удалось). В течение следующих шестнадцати лет «мисса» оставалась в том же виде, а Бах создал второй том «Хорошо темперированного клавира», «Гольдберг-вариации» и «Искусство фуги». Что побудило его, когда музыканту уже было за шестьдесят, вернуться к произведению и дописать по всем правилам католического ординария, остается загадкой. Одна теория (не исключающая и более простые объяснения) гласит, что Бах хотел продемонстрировать свое мастерство в различных музыкальных стилях и техниках в рамках одного большого творения. Заявление не лишено оснований, и в пользу него говорит невероятное разнообразие фуг, контрастных, но дополняющих друг друга, хоралов, хоров и сольных арий, из которых состоит месса. Как бы то ни было, также в ней чувствуется завершенность, желание проститься с творчеством.

Наряду с «Мессией» Генделя Месса си минор – это вершина всей барочной музыки; композиция такой философской глубины, что может заставить даже атеиста начать сомневаться, не существуют ли ангелы на самом деле.

И все же довольно иронично, что самый «протестантский» из всех композиторов прославился, помимо всего прочего, произведением, внесенным его сыном в каталог под названием «Большая католическая месса».

Рекомендуемая запись: Sir John Eliot Gardiner, Monteverdi Choir, English Baroque Soloists, Soli Deo Gloria, 2015

Георг Фридрих Гендель
Музыка для королевского фейерверка

1749

Последним британским монархом, который командовал армией на поле боя, был Георг II (это происходило во время битвы при Деттингеме в 1743 г; «Счастливый побег, а не великая победа», как выразился историк Уильям Лекки в «Истории Англии восемнадцатого века»). Шесть лет спустя Георг II заказал пышное празднование, предусматривающее пуски фейерверков в лондонском Грин-Парке, чтобы отметить подписание Второго Ахенского мира, положившего конец войне за австрийское наследство.

Изначально король не хотел никакого музыкального сопровождения, но его переубедил герцог Монтагю, генерал артиллерии. Он посоветовал правителю выдвинуть условие, чтобы музыка была написана в строгом военном духе, без «веселеньких мелодий». Узнав о королевских пожеланиях, газета «Лондон Мэгэзин» сообщила, что Гендель сочиняет грандиозное произведение, где намеревается использовать не менее сорока труб, двадцать валторн, шестнадцать гобоев, шестнадцать фаготов, восемь литавр и сто пушек. И все же творческая свобода что-то да значила даже в середине восемнадцатого века, и после некоторых колебаний Монтегю сообщил знакомому придворному 17 марта 1749 г. новость о том, что «Гендель предлагает уменьшить количество труб и т. д. и добавить скрипки. Я совершенно не сомневаюсь, что когда король услышит об этом, то будет крайне недоволен».

В итоге Георгу пришлись не по душе не только скрипки. В ночь на 27 апреля 1749 г., в истинно английском духе, пошел дождь, поэтому фейерверки не зажглись. Хуже того: загорелся большой павильон, спроектированный итальянским архитектором Джованни Никколо Сервандони, – в нем играли музыканты, и там же решили зажечь фейерверк. Из-за вышедшей из-под контроля шутихи у одной из дам загорелась юбка, а три солдата получили тяжелые ранения.