Глава 2: Широкий спектр услуг

Несколькими минутами позже отец нехотя покидает комнату. Он отдаёт вернувшемуся Айдену приказ не оставлять меня одну какое-то время, что буквально ознаменует начало ещё одного испытания для меня. Сославшись на дела, папа оставляет меня наедине с телохранителем.

Как же меня злит даже само это слово. Я мрачно наблюдаю за Айденом, пока тот подходит к кровати и протягивает мне бутылку с водой. Я намеренно игнорирую его жест, при этом тяжело смотря телохранителю в глаза. Айден медлит несколько мгновений, а потом, не растерявшись, молча ставит бутылку на прикроватную тумбу.

Крепкий орешек.

Бросив попытку прожечь его взглядом, я наконец обращаю внимание на саму комнату. Рассматриваю огромный шкаф-купе у стены и рабочий стол, переходящий в целый комплекс для хранения и декора. По другую сторону от него прямо в нишу вмонтирован искусственный камин, напротив которого располагается бежевый кожаный диван. Возле него начинается секция стеллажей и закрытых книжных шкафов. Понятия не имею, сколько вещей нужно иметь, чтобы заполнить всё это пространство. Я окидываю взглядом светлую двуспальную кровать, гадая, имеет ли моя хрупкая надежда шанс на реальность: может, это и есть моя комната? Судя по чемодану, сиротливо оставленному у окна, я и вправду буду жить здесь.

С ума сойти. Одна эта комната едва ли не больше половины квартиры, в которой мы жили с мамой.

Блок. Это не те мысли, которые мне хотелось бы переваривать сейчас. Точно не сегодня.

Похоже, мне не удаётся скрыть тот живой интерес, с которым я изучаю комнату, так как Айден, вернувшись на исходную позицию у двери, наблюдает за мной с пристальным вниманием. Почему-то я испытываю необходимость оправдаться за проявление эмоций и бурчу:

– У меня никогда не было своей комнаты. Вот и всё.

От его молчания я ощущаю себя ещё более глупо, чем раньше. Вздохнув, я решаю задать хоть один вопрос, чтобы как-то сгладить ощущение неловкости и пополнить свои скудные знания о месте, в котором предстоит жить:

– А где живут работники, которых нанимает папа? Вас много?

– Весь штат охраны располагается в восточном крыле на первом этаже, – бесстрастно отвечает Айден. – В состав входит около десяти человек. Моя комната тоже там.

Лучше бы не спрашивала. С ума сойти… Десять человек. И это только состав охраны.

– У моего отца паранойя? – вырывается у меня прежде, чем я успеваю обдумать вопрос.

Айден издаёт вздох, который отдалённо напоминает усмешку. А может, я сама стараюсь различить в его поведении хоть какие-то присущие человеку детали, чтобы его непроницаемость не так сильно нервировала меня.

– Насколько я знаю, Ваш отец полностью здоров. – Айден чуть склоняет голову вбок, наблюдая за мной. – А что касается Вас… могу я уточнить о сути Вашего заболевания?

Я тяжело вздыхаю. Аккуратно сажусь в кровати и перевожу взгляд на окно, не зная, стоит ли мне отвечать. С одной стороны, к чёрту давать о себе лишнюю информацию, но с другой… какая, в сущности, разница? Уж лучше я отвечу на такие вопросы сама, чем Айден будет беседовать об этом с моим отцом.

– Посттравматическое стрессовое расстройство, жёсткая психосоматика, какие-то проблемы с сосудами и шейным отделом. – Я говорю тихо, отстранённо, будто бы рассказываю о ком угодно, но не о себе. – Это то, что назвали врачи. Смешно, но никакие из их заключений даже болезнями не назвать, просто сборник из неопределённой симптоматики и нарушений. – Я в лёгком раздражении поджимаю губы, признав, насколько мне некомфортно говорить об этом. – Разве папа не говорил тебе?

– Говорил. Просто хотел услышать это от Вас и понять Ваше личное отношение к своему диагнозу. Это поможет мне оказывать лучшую профессиональную помощь.

– И как, понял? – холодно спрашиваю я.

– Вполне, – спокойно отзывается Айден. – Вы не слишком серьёзно относитесь к своему состоянию.

– Да потому что это не диагноз, а просто чёртово клеймо: смотрите, какая бедняжка, у неё по приколу пол-организма под откос пошло! – выпаливаю я громче, чем планировала.

Комната погружается в тишину. Кажется, Айден выдерживает эту паузу, чтобы дать мне успокоиться. Когда я беру себя в руки и медленно выдыхаю, телохранитель уточняет ещё более бесстрастным тоном:

– Ваши обмороки входят в симптоматику?

– Обращайся ко мне на «ты», – тихо вздыхаю я. – Ты и так старше меня. И да, обмороки… тоже оттуда. При стрессе, особенно при продолжительном, мне просто как будто перекрывает… кровь, воздух, не знаю, как будто всё сразу. Дерьмовое кровообращение, вот что они сказали. – Я горько усмехаюсь. – Для этого обтекаемого вывода им потребовалось три недели мучить меня в стационаре.

Я не знаю, почему вдруг из меня лезут эти откровения. Почему я выдаю слово за словом, вытягивая из себя эту титанически тяжёлую цепочку давно подавляемого отчаяния.

В комнате воцаряется неловкое молчание. Я жалею о том, как много рассказала незнакомому человеку, и ещё хуже то, что я совсем не понимаю его реакции на услышанное. Меня нервируют люди, которых невозможно прочесть, а Айден занимает среди них, пожалуй, первую позицию. Телохранитель остаётся всё так же непроницаем и закрыт, будто не живой вовсе. И вот эту ходячую мумию мне предстоит терпеть большую часть своего времени? Катастрофа.

Хорошо, что Айден не стал спрашивать о том, что было «до». ПТСР подразумевает конкретную причину, и я рада, что телохранитель не задаёт прямых вопросов на этот счёт. Не интересуется, как так получилось, что я оказалась в психиатрии. И с кем.

– Есть ли рекомендации после твоей выписки?

От его голоса я почему-то вздрагиваю, выныривая из своих мыслей.

– Ну, мне прописали массаж шейного отдела, – тихо фыркаю я. – Типичная отмазка, лишь бы написать что-то в графе «рекомендации».

– И как?

Я впадаю в лёгкий ступор от его вопроса.

– Я ходила… пару раз, – неуверенно отвечаю я. – Пока отец не забрал меня.

– Ясно.

Более многозначительный ответ трудно себе представить. Я опускаю голову, ощутив привычную волну стыда. Лучше бы я ничего не говорила. Вернуть бы время на пару минут назад…

От его внимательного, изучающего взгляда становится не по себе. Айден в молчании сканирует меня, а потом вдруг спрашивает:

– Почему ты стыдишься того, о чём рассказала?

Я резко поднимаю голову. Неужели меня так легко прочесть?

– Не знаю, – отвечаю я после долгого молчания. – Я никогда не умела принимать свои слабости. Всё это звучит как-то… глупо, что ли. Словно я просто требую внимания к себе.

Айден как-то неоднозначно покачивает головой. Из-за полного отсутствия эмоций на его лице трудно сказать, что это означает. После небольшой паузы он вдруг веско произносит:

– В детстве твои проблемы часто обесценивали, не так ли?

Смешок вырывается сам собой. Эту схему я хорошо знаю.

– Вот только не надо включать психолога, ладно? А то больно широкий у тебя спектр услуг.

На удивление, Айден молча кивает и прекращает попытки провести сеанс поддержки. Я украдкой наблюдаю за ним, гадая, неужели он всерьёз будет исполнять всё, что я скажу. Вот так просто взял и послушно заткнулся? И ничуть не оскорблён тем, что я командую?

Интересно.

***

Утром отец уезжает в город ради срочных дел – так мне передаёт невысокий мужчина из персонала. Мысленно я обозвала его «лакеем» – уж больно комично на нём смотрится белый строгий фартук, будто бы мужчина сбежал из ресторана прямо перед подачей блюд в зал.

За неуместным юмором я привыкла скрывать волнение. Я не была готова остаться в доме отца без него, даже если наше первое общение вышло не идеальным. Постоянное присутствие телохранителя, тенью следующего за мной, отнюдь не добавляет спокойствия. Мне удаётся снова пройтись по дому и прогуляться по прилегающей территории, изучая оранжерею, сад, тенистую аллею и почти диковатые участки дальше. Вся территория обнесена высоким каменным забором с линией черепицы, а единственный выход – только главные ворота. Ну или белкой по деревьям.

Я нервно усмехаюсь, дабы снять напряжение, поселившееся во мне от совсем иной мысли. Прогуливаясь по дому отца, я заметила одну неприятную деталь: здесь слишком много мужчин. Точнее, я видела пока только их. Лакей, уборщик, пара садовников и повар. Ни одной женщины.

К горлу подступает комок. Нужно срочно на что-то отвлечься. Лёгкое урчание живота подкидывает мне неплохую идею – можно попробовать приготовить себе перекус.

Кухню я нахожу не сразу. Приходится спросить Айдена о том, как туда попасть, и телохранитель без лишних вопросов проводит меня в нужное помещение. Пока я осматриваю кухню, больше похожую на часть ресторана, Айден что-то тихо говорит местному повару, и вскоре мне предоставляется возможность похозяйничать здесь самостоятельно. В помещении остаюсь только я и телохранитель.

Не то чтобы я особый ценитель кулинарии… но приготовление пищи странно успокаивает. Поиск ингредиентов в незнакомой кухне также оказывается интересным квестом, и сосредоточенность на рецепте помогает мне победить скованность и тревогу. К моему счастью, Айден ничем не выдаёт своего присутствия, почти слившись с мебелью подальше от меня.

Может, всё будет не так плачевно, как я боялась.

Критически оглядываю подготовленные ингредиенты и вздыхаю, преступая к самой нелюбимой части – нарезке. Признаться, в свои двадцать один я так и не умею толком пользоваться ножом. Но если раньше меня смущала только природная неловкость в обращении с такими вещами, то теперь…

Мне становится банально страшно от одного взгляда на простые кухонные ножи.

Ведь в её руках был похожий.

Блокирую эту мысль, не дав ей развиться, и с излишним упрямством берусь за небольшой хлебный ножик. Он не так пугающе выглядит на фоне своих собратьев, да и порезать хоть что-то кроме своих пальцев я могу только таким.

Раз, два, три. Ножик тихо стучит по деревянной дощечке, а сок сладкого перца слегка растекается по её поверхности. Я концентрируюсь только на результате, а не на мысли, что в моих руках покоится нож. Нет ничего страшного в этом ерундовом кухонном предмете, чёрт возьми, да он скорее давит этот несчастный перец, нежели режет его.

Но кухня вокруг меня почему-то начинает знакомо темнеть. Я чуть встряхиваю головой, зажмуриваюсь и раскрываю глаза, прогоняя волну гнёта.

Нет. Ничего. Страшного. Что за ерунда со мной происходит? Неужели меня будет вот так накрывать даже от вида простых предметов, которые так или иначе связаны с тем случаем? Это уже просто смешно.

Когда лезвие задевает палец, поначалу я даже не понимаю, что что-то произошло. Когда вспыхивает совсем ерундовая боль, сознание будто бы прошибает током – испытав скачок ничем не оправданного испуга, я отскакиваю прочь от кухонной панели, выронив несчастный ножик.

Прижав к губам порезанный палец, я слышу позади себя тихие шаги. Резко оборачиваюсь на Айдена и в упор смотрю ему в глаза, одним взглядом предупреждая, что лучше бы ему остановиться. Телохранитель покорно замирает всего в двух шагах от меня. Он скользит внимательным взглядом по моей руке, пытаясь рассмотреть порез с расстояния.

– Отбой тревоги, – бросаю я. – Давай, возвращайся на своё место.

Айден вежливо кивает даже в ответ на грубость, отчего я ощущаю себя просто отвратительно. Честное слово, лучше бы он отвечал мне по заслугам.

– Если понадобится моя помощь, дай знать.

– Обойдусь как-нибудь, – бурчу я скорее в попытке отвлечься, чем всерьёз продолжить глупый конфликт.

Я оглядываюсь вокруг, прикидывая, может ли где-то на кухне храниться аптечка, или в таких богатых домах на это отведён свой собственный медпункт.

Слышу позади себя тихий вздох. Айден покидает кухню и возвращается всего парой минут позже, держа в руках новую, ещё не вскрытую аптечку. Он молча ставит её на кухонную столешницу и надрывает плёнку, одним движением снимая её с бокса.

– Спасибо, – тихо выдавливаю я то, что, как мне кажется, должна.

Айден никак не реагирует на благодарность и, раскрыв аптечку, в такой же тишине возвращается на своё излюбленное место недалеко от окна. Телохранитель частенько посматривает в него – то ли разглядывая пейзаж, то ли проверяя территорию. Вот и сейчас его взгляд скользит по чистому стеклу, а потом вдруг возвращается на меня. Я прерываю секундный зрительный контакт и начинаю рыться в аптечке.

А голову снова одолевают тревожные мысли. Я совсем не хочу, чтобы обычные бытовые вещи приводили меня в такое состояние. Я не хочу сталкиваться с этими проклятыми приступами. Я не хочу быть… такой.

– Порез сначала нужно обработать, а потом уже…

Я сжимаю в ладони пачку пластырей.

– Хватит! – срываюсь я окончательно, не столь от очередной незваной помощи, сколь от собственных мыслей, загоняющих меня в ловушку. – Жила же я как-то без тебя, представляешь?

То ли из-за отсутствия других реакций от природы, то ли из-за поразительного профессионализма, но Айден лишь миролюбиво кивает. Я глубоко выдыхаю, стараясь больше не давать волю эмоциям. В глубине души я прекрасно понимаю, что обхожусь с этим человеком несправедливо агрессивно.

Наклеив пластырь на порез, я тихо произношу:

– Давай договоримся. Без моей прямой просьбы просто не лезь ко мне, ладно? Сливайся с мебелью дальше, и я не буду на тебя орать. Обещаю.

Мне кажется, будто бы его губы подрагивают в тщательно скрываемой улыбке.

***

Этим вечером, наконец оставшись в одиночестве в своей новой комнате, я бросаю попытку разобрать чемодан и снова списываюсь с Софи. Общение с лучшей подругой действует лучше любых успокоительных.

«Ты не представляешь, какой это кошмар», – начинаю я с тяжёлым сердцем.

«Звучит многообещающе. Я слушаю»

И я рассказываю ей всё. И об отце, в общении с которым я уже умудрилась ошибиться, и о телохранителе, который смог вывести меня на откровения, и о моих попытках минимизировать его присутствие, и о многом, многом другом, что тревожит меня.

Софи читает мои многострочные сообщения и отвечает на все сразу голосовым. Я с улыбкой слушаю подругу, закрываю глаза и падаю спиной на мягкую кровать. Впервые за весь этот бесконечно долгий день я ощущаю себя в безопасности.

Голосовое сообщение Софи заканчивается неожиданным вопросом:

– А этот твой телохранитель, он хотя бы симпатичный?

Я в удивлении раскрываю глаза. Поворачиваюсь на живот, беру телефон в руки и набираю быстрое сообщение:

«Ну… наверное да. Но какая разница?»

В ожидании ответа я гадаю, к чему клонит подруга, и ни один из возможных вариантов меня не обнадёживает.

«Судя по твоему ответу, он так же раскошен, как и всё в доме твоего папы», – гласит новое сообщение от Софи.

Я в растерянности перевожу взгляд от экрана в темноту комнаты. Тем временем подруга присылает новое голосовое, и его я воспроизвожу уже с некой долей опаски.

– Вообще, я тебе даже завидую. Нет, не пойми меня неправильно, я знаю, что события, из-за которых ты попала туда, более чем просто отвратительные, но… слушай, может, поверишь мне на слово? Мне кажется, всё не так плохо, как ты воспринимаешь.

Я в задумчивости прикусываю губу. Отрицать слова Софи бессмысленно – я и сама знаю, что грешу излишним пессимизмом. Но как бы взять и перепрограммировать своё восприятие, изменить команду, всякий раз обращающую мой страх в агрессию и фатализм? В какой код сознания нужно пролезть, чтобы всё это исправить?

Закрыв глаза, я блокирую экран телефона и утыкаюсь лицом в мягкое покрывало.