Доктор Крюгер перелистнула несколько страниц и взглянула на монитор.
– Ну, Кейт, не удивительно, что у вас выдающиеся успехи. Средний балл 3,9 по всем направлениям во всех группах. – Она повернулась ко мне. – Мы опасались, что работа в офисе может оказаться слишком обременительной. Она и была слишком обременительной для других стипендиаток Вэйверли.
Дилетанты.
– Нет, вовсе нет, – заверила ее я.
Работа в офисе была наименьшей из моих проблем. Миссис Чень продлила мою смену до одиннадцати часов в выходные, да еще каждый четверг приходилось работать дополнительные два часа. Но потом воскресными вечерами ни с того ни с сего она начала швырять мне алюминиевые коробки с едой. «Лишнее!» – рявкала она каждый раз. Еды в них было на четыре ужина. Я испытывала одновременно благодарность и смущение. Я была практически уверена, что по-прежнему ей не нравлюсь, но, черт возьми, мне нужны были протеины, а в «лишнем» всегда находился цыпленок, свинина или рыба. В школе на ланч я съедала какой-нибудь фрукт, что, конечно же, оставалось без комментариев как со стороны Оливии, так со стороны остальной, помешанной на диетах, части обедающих.
– Как бы там ни было, наша ахиллесова пята – это внеурочная деятельность. Ну да вы знаете, что университеты, особенно Йель, пристально наблюдают за внеурочной деятельностью. Даже с самыми высокими оценками не хотелось бы здесь напортачить. – Она нахмурилась, глядя в экран. – В школе Сент-Мэри вы были капитаном бейсбольной команды и команды по хоккею на траве и к тому же участвовали в дебатах.
– Со всем уважением, мэм, во всех своих прежних школах я жила в пансионе. Моя тетя… ну, добираться от нее до школы слишком долго.
– Конечно, конечно. – Доктор Крюгер нахмурилась. – Это тяжелая нагрузка, особенно если учесть, в какое время вам приходится начинать работать. – Она вновь обернулась к компьютеру и прокрутила колесико мыши. – Должно быть что-то, что звучало бы внушительно, но требовало бы минимального вмешательства с минимальными затратами времени.
– Вы найдете это, мэм, и я этим займусь.
– Я буду искать. Положитесь на меня.
Крюгер хотела, чтобы я добилась успеха, ей это было нужно. Не только потому, что это хорошо отразится на репутации школы, но и потому, что она сама сильно вложилась в меня, в мою историю. Я поработала над этим.
Мой взгляд обратился к книжной полке. Я всегда смотрела туда, и она всегда замечала это. Она была достаточно наблюдательна для мозгоправа.
– О, да, я наконец заполучила новое «Диагностическое и статистическое руководство по психическим расстройствам». Интересно?
– Пятое издание? – Многие годы я полагалась на четвертое издание, сверяла по нему симптомы и прочее, желая освоить язык мозгоправов. И это издание могло бы пригодиться. Я могла бы вычислить, что происходит с Оливией, потому что с ней явно что-то происходило. – Может быть. Я подумывала написать выпускную работу по психологии.
– Хм… – Ей понравилась эта идея. – Ну, если ты примешь такое решение, можешь взять эту книгу, когда она тебе понадобится. – Она выключила экран своего компьютера. – Думаю, для этого месяца мы сделали достаточно.
– Спасибо. Большое спасибо, доктор Крюгер.
– Это моя работа, Кейт. Одна из лучших ее частей. – Женщина махнула рукой, отпуская меня, потом добавила: – Пока ты не ушла. Кажется, ты ладишь с другими девочками. Но когда идешь в новую школу в старших классах, видимость может быть обманчива…
Я успела уже встать.
– Об этом не беспокойтесь. Тут все хорошо, я даже думаю, что нашла настоящую подругу. Оливия Самнер.
– Оливия. – Доктор Крюгер кивнула себе. – Оливия – чудесная девушка. Вам обеим повезло! – Она встала, чтобы проводить меня до двери, и как раз в эту минуту кто-то постучал.
Вошел мужчина – настоящий самец. Это, должно быть, он, новый директор по связям с общественностью. Не знаю, как его описать, но это был действительно мужчина. Ошибки быть не могло. Он вовсе не походил на кинозвезду, ничего подобного, но, боже, он излучал грубую мужественность. А потом улыбнулся. И тут я, наконец, поняла, с чего все так переполошились.
– О, прошу прощения, Джинни, я…
– Нет, Марк, мы уже закончили. – Ее руки вспорхнули к груди. Доктор Крюгер трепетала. – Кейт О’Брайан, кажется, ты еще не знакома с нашим новым директором Марком Редкиным. Кейт – наш стипендиат в этом году. – К этому моменту Крюгер почти сияла.
Я протянула руку:
– Приятно познакомиться, сэр.
– Что ж, это честь для меня. – Он пожал мне руку. – Вы занимаетесь перетряхиваем и архивированием личных дел, так что вы, наверное, слышали, что я здесь, чтобы точно так же натрясти нам денег и привести все в соответствие с текущим моментом и технологиями. По крайней мере, на это молится совет директоров. – Широкая ослепительная улыбка. Действительно хорошая улыбка. – Я пришел поговорить, Джинни. Я тут думал о том, чтобы заняться индивидуальным продвижением учащихся, это современно, и родители будут вовлечены и постоянно на связи.
– Великолепная идея, Марк!
– А сейчас, когда мы познакомились, – он повернулся ко мне, – я бы хотел, чтобы стипендиат Вэйверли заняла главенствующую позицию, и не только перед комитетом, но и во время благотворительных обедов, и на заседаниях совета директоров. Да чтобы раскошелиться, им достаточно будет взглянуть на вас всего лишь раз!
– Марк!
– Прошу прощения, меня занесло. Но, допустим, мы создадим небольшой комитет индивидуального продвижения учащихся. Вы могли бы возглавить его, мисс О’Брайан. Это не слишком обременительно: несколько идей, пара встреч, и в вашем резюме появится строчка «Председатель комитета индивидуального продвижения учащихся». Что скажете?
Вау. Он что, подслушивал под дверью?
– Кейт? – Крюгер все так же сияла. – Это идеальный вариант.
– Я… Почту за честь.
– Великолепно. Я свяжусь с вами по поводу деталей. Вот так оно иногда и происходит. Все просто случается.
Девушки двигались, словно в танце, каждая – с телефоном в руке, каждая – на своей сцене. Оливия купалась в свете, Кейт – в темноте. Первая сцена была просторной и элегантной, вторая – тесной и сырой. Но этот танец, как и другие их диалоги, сближал их. Начало дружбы – своего рода ухаживание. Ритуал представления себя другому с лучшей стороны. Каждый учился не давить слишком сильно и слишком быстро. В этих разговорах девушки обнаруживали общие черты, сознательно игнорируя отличия. У них вошло в привычку долго болтать по телефону.
– Как мне нравится, что ты не любишь эсэмэски! – воскликнула Оливия. – Это такая скука. Двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю ты находишься в плену у множества идиотов. Я так не играю.
– Совершенно согласна, – эхом отозвалась Кейт. – И не только. Всё это остается в твоем телефоне навсегда. Подобная цифровая ерунда может вернуться и цапнуть тебя за задницу.
– Ага, – подтвердила Оливия. – Мой папа постоянно говорит мне ровно о том же.
Чистая правда. Равно как и то, что все средства связи у пациентов Хьюстона изымались, да и в последующей терапии не приветствовались. Хьюстон.
– Слушай, а ты молодец, что не стала выпытывать у меня, почему я учусь в выпускном классе второй год.
– Нет, дорогуша. Ты мне сама скажешь, когда будешь готова. – Вся обратившись в слух, Кейт сконцентрировалась на тоне Оливии, оттенках ее голоса.
– Спасибо, это много для меня значит. Не хочу углубляться, но тебе стоит знать, что я болела и провела несколько месяцев в клинике. Обойдемся для начала этим?
– Конечно. И говорить не о чем. Как там твой результат по последним стихам Плат?
Оливия вздохнула.
– Твоими стараниями три и восемь балла. А что насчет лабораторной по физике?
– Четыре! Берегись, Йель, я иду!
– Йель?! – Оливия плюхнулась на кровать. – Не шутишь? Йель?
– Йель – это всё, Оливия. Главный приз, единственно значимая вещь. Я пообещала матери, когда она… до того как, она… э-э… умерла. Можем мы не говорить об этом сейчас?
– Конечно! Но, Кейт, это идеально! Я тоже собираюсь в Йель. Ну, если не перегорю. Все мои знакомые… то есть мамины знакомые – оттуда. Мои родители познакомились там.
Кейт забыла дышать. Может, Господь Бог все же развлекался где-то поблизости?
– Я даже не думаю об альтернативах, Оливия. Или Йель, или ничего.
– Ты поступишь туда. Мы – сила! – Это было прекрасно. Оливия раскидала все подушки, разрушив созданное Анкой совершенство. Кейт была лучше ативана.
– Это точно. – Кейт осторожно опустилась на кровать. Она была вынуждена садиться осторожно, иначе пружины возмущенно скрипели, этот звук выворачивал ее наизнанку. – Завтра у меня следующая лабораторная.
– Отлично. Хочешь, встретимся утром, вместе позавтракаем, и я тебя погоняю?
– Хотелось бы, но я работаю, помнишь?
– Точно, прости. Я забыла. Но послушай, мой папа приедет на выходные. Не хочешь зайти? Я просто жажду вас познакомить.
Липкая сырость подвала пропитала все. Простыни и подушки не просыхали от влаги.
– И это не получится.
– О. – У Оливии скрутило живот. А все шло так хорошо. Она вскочила с кровати и постаралась, чтобы голос ее звучал бодро. – Что-нибудь случилось?
– Нет. Да. Слушай. – Кейт подготовилась к этому. У нее был план. У Кейт всегда был план. Просто сейчас, в этой канаве, ей было трудно сосредоточиться. И все же она решила перейти к нему. Она уже подготовила Оливию, но в эти игры следовало играть именно так. – Слушай, – повторила она. – Ты не должна никому говорить об этом. Или я вылечу. Это секрет. У меня есть секреты, Оливия.
– Можешь на меня положиться, Кейт. Господь свидетель, у меня самой есть пара секретов. – Ее дыхание замедлилось, но кручение в желудке никуда не ушло.
– Я и в выходные работаю.
– Но…
– Да, стипендиатам это строго запрещено. Предполагается, что я должна отрабатывать не больше семи часов в неделю в офисе, но, кроме того, я работаю на китайском рынке. Две смены по одиннадцать часов на выходных, а теперь еще, когда пошли осенние овощи, и в ночь на четверг.
– Это так нелепо, и это ужасно. – И все же Оливия почувствовала облегчение. – Но твоя тетя… извини, но все знают, что ты живешь со своей тетушкой.
Кейт улыбнулась. Она сама лично «разгласила» этот секрет.
– Моя тетка – жадная сучка, которая ненавидит меня до печенок. – Ну, это было действительно так, если тетушка была бы еще жива, где бы она ни находилась. – Она заставляет меня платить за проживание, а если в школе узнают об этом, я вылечу.
– С ума сойти! Как ты вообще можешь столько работать там, а потом – в школе, а потом еще и учиться? Как ты живешь? Как ты готовишься к поступлению в Йель?
Кейт вздохнула в трубку:
– Так и живу, понимаешь? Я не могу… Я не хочу говорить об этом. Хорошо?
О проекте
О подписке