Это было довольно красивое зрелище – совсем как балет. Вначале обе девушки изогнули шпильки самым удобным, по их мнению, образом. Затем осторожными, выверенными движениями стали брать по очереди все лежащие перед ними замки и поворачивать шпильки в замочных скважинах – быстро, аккуратно. Раздавался щелчок, необычно громкий в тишине комнаты, и они переходили к следующему. Замок – шпилька в скважине – поворот – щелчок. Следующий.

Да кто же она такая, эта Ирен Нортон, если у нее даже горничная умеет вскрывать замки? И эта тайная комната в доме. И целая стена, увешанная оружием. Да, конечно, она друг мистера Холмса, но это явно не все, что можно о ней сказать! Кто же она – воровка, предводительница воровской шайки? Мэри трудно было представить себе Ирен в такой роли. Может быть, она тоже сыщик, как Холмс?

Готово – пока она размышляла, Ханна как раз положила на стол последний замок. Но Дианины замки уже лежали перед ней на столе. Все открыла? Или там еще остались? Нет, она уже потягивалась и зевала во весь рот с совершенно беззаботным видом.

– Ханна – шесть минут, пятнадцать секунд. Диана – пять минут, сорок семь секунд. Если ты когда-нибудь захочешь вступить в нашу меленькую веселую шайку, для тебя найдется работа. – Ирен убрала замки обратно в коробку. – Хорошо, а теперь у меня здесь еще одно дело. Диана, может, пойдешь оденешься? Ханна, спасибо, вы побили сегодня свой рекорд. Если никто не возражает, встретимся в гостиной минут через пятнадцать. Мэри и Жюстина, задержитесь, пожалуйста, на минутку, я хочу кое о чем поговорить.

– Ты честно победила, – сказала Ханна, протягивая руку Диане. – Если хочешь, заходи потом на кухню к нам с сестрой. Мне кажется, она тебе понравится. Мы тебе расскажем всякие интересные истории, а фрау Шмидт всегда оставляет для нас в буфете что-нибудь сладкое – торт или штрудель.

– Еще бы не честно, – сказала Диана, крепко пожимая протянутую руку. – Зайду, когда мне эта компания надоест – скоро, наверное. А можно я возьму на время какую-нибудь одежду у твоей сестры, чтобы не разгуливать тут в таком идиотском виде? Идем.

Когда они обе выходили, Мэри услышала, как Диана сказала:

– А ты все-таки неплохо справилась. Я раньше не встречала никого, кто умел бы это делать почти так же быстро, как я.

Диана с Ханной ушли – одна одеваться, другая, наверное, к себе на кухню, – и Ирен повернулась к Мэри.

– Думаю, Диана справится. Думаю, она сумеет открыть эти замки. В идеале – установит связь с Люсиндой Ван Хельсинг. Я не хочу, чтобы она делала что-то еще, – достаточно будет дать Люсинде знать, что мы готовим для нее побег. Но даже если она не проберется к Люсинде, она может собрать сведения о порядках в лечебнице и, главное, о том, есть ли охранники на третьем этаже. И если есть, то сколько их там? Где они стоят и когда делают обход? Нам нужно будет знать все это, когда мы туда проберемся, хотя кто знает, когда это будет! Диана проворна и сообразительна – даже проворнее Ханны, хотя я считала, что такого быть не может. Остается вопрос – готовы ли вы отпустить ее? Я спрашиваю именно вас, потому что вы ее сестра. Я знаю, что вы с ней не всегда ладите, но также знаю, что вы всегда готовы встать на ее защиту, как и подобает старшей сестре. Дело для нее рискованное, в этом нет сомнений. Но она – наш самый верный шанс установить связь с Люсиндой и разведать обстановку. Когда она расскажет нам обо всем, что узнала, мы сможем составить план спасения. Что вы на это скажете?

Жюстина опередила Мэри с ответом.

– Ирен, я прошу прощения, но что все это значит? Потайная комната, оружие на стене… Думаю, мы… – Она переглянулась с Мэри. – Мы с Мэри хотели бы услышать какое-то объяснение.

Ирен рассмеялась.

– Думаете, я предводительница преступного мира? Или вождь радикальной политической группировки – анархистов, может быть? Нет, ничего такого романтичного. Когда я была молодой певицей и путешествовала по всей Европе, моя страна попросила меня присмотреться кое к чему. Америка – молодая страна, пока не слишком влиятельная в мире, но хочет стать влиятельной. И хочет знать обо всем, что происходит в Европе. У нас была целая сеть… скажем так – наблюдателей. Вот чем я занимаюсь – наблюдаю. Собираю сведения. На чьей стороне стоят генералы? Кто из финансистов с кем вместе пьет кофе? Нет ли у императора несварения желудка? Несварение желудка у императора – это серьезнее, чем оно же у обычных людей: оно может привести к самым непредсказуемым последствиям. И прочее в таком роде. Когда-то эта работа свела меня с королем Богемии – и так я познакомилась с Шерлоком. Я оставила ее, когда вышла замуж, но мой муж умер, и у меня не было никакой другой работы, никакой причины, чтобы жить дальше: возвращаться на сцену было уже поздно. И тогда я снова взялась за это.

– Вы шпионка! – сказала Жюстина.

Ирен снова рассмеялась. Смех у нее был глубокий, звучный, мелодичный.

– Дорогая моя, шпионка никогда не стала бы вам рассказывать, что она шпионка. Не могли бы мы вернуться к вопросу о Диане? Я свяжусь со своим другом и попрошу его помочь. Не уверена, что стоит это делать, учитывая риск для его профессиональной репутации, если кто-то узнает, что он в этом замешан. Однако я предпочла бы объяснить ему ситуацию и позволить ему самому принять решение. Даже если он не захочет помогать, он может дать нам ценный совет. Но вначале я должна знать – позволите ли вы Диане это сделать?

Мэри поняла – они обе ждут, что она скажет.

– Диане всего четырнадцать лет, – сказала она, оттягивая время. – И Жюстина знает, какая она упрямая. Она очень редко делает то, что ей говорят.

– Но ты вспомни, как она нас выручила, когда тебе пришлось идти на тот склад, чтобы спасти нас с Беатриче, – возразила Жюстина. – Если бы не она, меня бы сегодня здесь не было.

Диана: – Вот именно, и не забывай об этом!

– Да, а ты вспомни, что потом она помогла Хайду бежать! – сказала Мэри. – Она должна будет только пробраться туда и установить связь, верно? И проследить за охранниками? Сколько времени она там пробудет?

– Думаю, нужно дать ей три дня, – сказала Ирен. – Если за три дня она не сможет установить контакт, мы вернем ее и попробуем что-нибудь другое.

Мэри повернулась к стене с оружием и устремила на него неподвижный, невидящий взгляд.

– Хорошо, – сказала она через минуту. – Поговорите со своим другом, посмотрим, что он скажет. Может быть, он еще и не согласится.

Ирен кивнула. Она подошла к письменному столу, уселась за него и придвинула к себе какой-то прибор, стоявший в углу. Что это, микроскоп? С виду скорее какой-то подсвечник на подставке. Сняла что-то похожее на колпачок, каким тушат свечи… да что же это такое она там делает?

– У вас есть телефон! – сказала Жюстина.

– Мы тут, в Вене, идем в ногу со временем, – с улыбкой сказала Ирен. – Не могли бы вы ненадолго оставить меня одну? Думаю, разговор будет долгий.

– Конечно, – сказала Мэри. Выходя из комнаты, она шепнула Жюстине:

– Так вот, значит, как выглядит телефон!

– А ты разве никогда не видела телефона? – спросила Жюстина.

– Только в рекламе. Даже у мистера Холмса нет телефона. Только не говори мне, что ты их видела!

– Нет, я тоже не видела. Настоящих.

Дальше по лестнице и по коридору в гостиную они шли молча: должно быть, слишком о многом сразу им нужно было поговорить. Проходя мимо двери кабинета, где провела ночь, Жюстина похлопала себя по жилету и сказала:

– Кажется, я забыла свои карманные часы. Должно быть, оставила на столике возле дивана, а может быть, на письменном столе. С этим мужским костюмом приходится постоянно быть начеку! Все эти правила, когда снимать шляпу…

– По-моему, в женской одежде ничуть не проще, – сказала Мэри. – Просто мы к ней привыкли. Ну что ж, иди, ищи. У нас наверняка есть еще несколько минут, пока Ирен договорит по телефону. Выходит, у этого ее друга тоже есть телефон? По-моему, он так работает – вроде телеграфа, только не точками, а словами.

Она вошла вместе с Жюстиной в кабинет – там было темнее, чем в других комнатах на втором этаже, до самого потолка поднимались деревянные стеллажи, а на окнах висели плотные бархатные шторы. Диван, на котором спала Жюстина, был длинным и широким – на таком замечательно было бы свернуться калачиком с хорошей книгой. Мэри поглядела на столик у дивана, но на нем лежала только какая-то книга, а часов, которые искала Жюстина, не было. Мэри увидела заглавие на обложке и ахнула.

– О-о-о… О нет. Какая же я идиотка! – Мэри закрыла лицо руками. Если она и не покраснела от стыда, то следовало бы.

Жюстина показала ей карманные часы:

– Вот они, гляди – оставила на столе, чтобы утром сразу увидеть, и все равно забыла положить в карман. Мужчина не забыл бы. Мэри, да что с тобой?

Мэри могла только показать рукой на книгу, словно это все объясняло. На обложке было написано: «Франкенштейн. Биография современного Прометея». И она-то считала себя разумной и ответственной? Как она могла думать, что может стать сыщиком, как мистер Холмс?

– Ну, видишь ли, если говорить правду, я никогда ее не читала раньше, – извиняющимся тоном проговорила Жюстина. – Думала, будет слишком больно читать о моем отце, и об Адаме, и о том, как меня якобы убили. Но она лежала на столике, как будто Ирен искала в ней ответы на какие-то вопросы, а я утром проснулась рано, задолго до завтрака. Вот и начала читать. Сначала интересно было – о Швейцарии, о семье Франкенштейнов. Но я дошла до описания Жюстины Мориц и дальше не смогла…

Мэри рухнула на диван.

– Ты не понимаешь. Вальдман. Фамилия. Я должна была ее вспомнить. – Она стала торопливо листать книгу. Жюстина ее, может, и не прочла, но она-то читала точно – после того, как они раскрыли дело с уайтчепелскими убийствами и Адам погиб во время пожара на складе. Ей хотелось узнать о Société des Alchimistes как можно больше. Кэтрин предупредила, что эта книга ей тут ничем не поможет – Общество в ней даже не упоминается. Но она запомнила, что там было упоминание… ага, вот оно.

– Вальдман! – проговорила она с каким-то горьким торжеством и ткнула пальцем в страницу. – Он был профессором химии в университете Ингольштадта, где учился Виктор Франкенштейн. И как раз там Генрих Вальдман учился в медицинской школе. О-о-о, ну как я могла пропустить это мимо ушей?

Жюстина села на диван рядом с ней.

– Правда? Где?

Мэри протянула ей книгу и показала нужный абзац. А затем уронила голову на руки и закрыла ими лицо.

– Не понимаю, что со мной такое, – сказала она. Слова сквозь пальцы звучали глухо и неразборчиво. – С тех пор, как мы уехали из Англии, я как будто сама не своя. Все забываю, путаю, теряюсь…

Она всегда знала, что делать, всегда была так уверена в себе. Она была мисс Мэри Джекилл с Парк-Террейс, 11. А кто она тут, в этом чужом доме, в незнакомой стране? Что же с ней такое?

Жюстина обняла ее за плечи. Мэри вздрогнула от неожиданности. Жюстина редко к кому-то прикасалась: она всегда боялась, как бы не повредить кому-то ненароком. Сейчас ее прикосновение было осторожным и мягким.

– Ты не должна себя винить. Мы-то все лишились дома давным-давно. Диану забрали в Общество святой Магдалины. Кэтрин увезли на остров Моро, Беатриче пришлось покинуть отцовский сад в Падуе. А меня, само собой, увезли из моей родной Швейцарии, когда отец решил вернуть меня к жизни. А у тебя есть дом, который ты никогда еще не покидала. Ничего удивительного, что ты чувствуешь себя не в своей тарелке, как будто вдали от дома не можешь собраться с мыслями.

– Жюстина права. – Ирен Нортон стояла в дверях. Сколько же она уже здесь стоит? – Со мной было то же самое, когда я впервые уехала из Нью-Джерси – поступать в консерваторию в Нью-Йорке. И потом, когда уехала из Соединенных Штатов в Европу. Я вас не очень хорошо знаю, Мэри, – пока. Но думаю, вы из тех людей, кто привык держать все под контролем, а теперь у вас это никак не получается. Вокруг вас что-то происходит – что-то более серьезное, чем вы подозревали. Вот потому я и спросила, не мог ли еще кто-то из тех, с кем вы встречались, быть шпионом Société des Alchimistes. Вальдман… я знала, что уже слышала это имя, но не могла вспомнить где. Думаю, он потомок того Вальдмана, что был учителем Франкенштейна. Правнук, может быть? Чего я не могу понять – это почему он не назвался каким-нибудь другим именем, ведь это было бы очень легко. Может быть, это что-то вроде проверки – хотел выяснить, много ли вы знаете.

– А может быть, это случайность? – спросила Жюстина таким тоном, словно и сама в это не верила.

– Когда вы имеете дело с такой организацией, как Société des Alchimistes, случайностей быть не может. – Лицо Ирен стало мрачным. Она говорила так, как будто сама была хорошо знакома с такими организациями. Анархисты? Социалисты? Наверняка именно о таких группах Ирен должна быть осведомлена…

– Простите меня, – сказала Мэри. Ей было очень стыдно. Она была совершенно уверена, что Ирен на ее месте не допустила бы такой ошибки. Станет ли об этом известно мистеру Холмсу – Шерлоку? Рука Жюстины лежала на ее плече успокаивающей тяжестью.

Ирен словно бы удивилась.

– Дорогая моя, едва ли это ваша вина. Все мы иногда совершаем глупые ошибки. И я совершила одну такую с Шерлоком. Все люди ошибаются. Из ошибок нужно извлекать уроки, вот и все. Идемте, я хочу рассказать вам, чем кончился мой разговор с Зигмундом, но нужно, чтобы при этом была и Диана, и Ханна с Гретой – для консультации. Так что довольно хандрить, Мэри, идемте в гостиную.

Миссис Пул: – Ирен Нортон – одна из самых здравомыслящих женщин, каких я знаю. Нечего причитать над пролитым молоком. Подтереть, да и за дела – так моя матушка всегда говорила.

Диана: – Если туда раньше кошка лапами не влезла и не разнесла по всему дому.

Миссис Пул: – Ох уж эти мне кошки! Не знаю уж, зачем я только позволила вам их завести.

Когда они вернулись в гостиную, Мэри позвонила в звонок. Через минуту в комнату вошли две горничные в безупречных черных форменных платьях, в белых чепцах и фартуках. В одинаковых платьях Ханна и Грета оказались на удивление похожими, только Грета была чуть пониже ростом. Следом появилась Диана, и уж ее-то костюм безупречным назвать было никак нельзя. Очевидно, она нацепила на себя ту одежду, что была на Грете утром.

– Дело обстоит так, – сказала Ирен, садясь на диван, а они все встали вокруг, ожидая, что она скажет. – Мой друг Зигмунд согласился нам помочь с одним условием: он хочет сначала познакомиться с Дианой, чтобы убедиться, что ее удастся выдать за душевнобольную. Я сказала, что это как раз нетрудно…

– Эй! – возмущенно воскликнула Диана.

– Но он хочет встретиться с ней сам. На кону его репутация и доступ в Кранкенхаус. Однако он согласился, что Люсинде непременно нужно помочь, и у него явно был какой-то профессиональный спор с Ван Хельсингом, что-то касающееся психосексуального развития… я перестаю вникать, когда ученые начинают сыпать профессиональными терминами латинского и греческого происхождения вперемешку. Из этого никогда ничего продуктивного не выходит.

Жюстина кивнула, словно бы в знак согласия. Мэри снова подумала о том, насколько было бы лучше, если бы ей не пришлось прервать занятия с мисс Мюррей. Тогда бы она хоть понимала сейчас, о чем идет речь.

– Мэри, не могли бы вы отвезти Диану к нему для консультации? Боюсь, вам придется взять кэб, так как экипаж мне сегодня понадобится. Кроме того, Зигмунд живет на другой стороне Кольца, а я не хочу, чтобы вас видели в центре Вены в моем экипаже. Как мы теперь знаем, Société des Alchimistes следит за вами, и за мной тоже следят – люди не менее, если не более опасные. Я пошлю с вами Ханну – она знает адрес.

– Хорошо, – сказала Мэри. – Когда вы хотите, чтобы мы поехали?

– Как только Диана снова переоденется в женское платье, – сказала Ирен.

– Зачем? – негодующе воскликнула Диана. – Я не хочу.

– Потому что у тебя истерия и неврастения. У девочки в пубертатном возрасте такие диагнозы не вызовут никаких подозрений.

– Сама пубертатная! – проворчала Диана и шепнула Ханне: – Это же плохое слово, да? Я даже не сомневаюсь, что это плохое слово.

– Жюстина и Грета, я хочу, чтобы вы отправились в Кранкенхаус. Не входите ни с кем в контакт и никому не показывайтесь на глаза. Просто изучите окрестности и найдите место, откуда мы сможем наблюдать, когда Диана будет там. Может быть, вам удастся снять комнаты в каком-нибудь из соседних домов? Проверьте, хороший ли оттуда обзор. Пока Диана будет пытаться связаться с Люсиндой, мы будем вести наблюдение снаружи, на случай, если ей понадобится помощь. И пора подумать о возможных сценариях побега. Все всё поняли?

Ханна и Грета почти хором сказали:

– Да, мадам.

Жюстина кивнула. Диана все еще злилась на то, что ей придется надевать женское платье, и даже кивать не стала. Она стояла, скрестив руки на груди и нахмурив брови.

Мэри положила ей руку на плечо.

– Хорошо, – сказала она. – Если план таков, будем действовать по плану.

Через пятнадцать минут они с Дианой и Ханной сидели в кэбе, грохочущем по камням Рингштрассе – длинного, окруженного деревьями бульвара, охватывающего кольцом центр Вены. В кошельке у Мэри было достаточно крон, чтобы расплатиться с возницей и покрыть любые другие расходы, которые могут возникнуть в Вене, – Ирен дала их ей перед выходом. Денег было слишком много, она так и сказала Ирен, – впрочем, она не очень твердо помнила курс валют, а заглянуть в Бедекера было некогда. Диана не отрывалась от окна и то и дело на что-нибудь жаловалась.

Мэри ее не слушала. До чего же глупой была ее ошибка с Вальдманом. Нужно быть внимательнее, особенно теперь, когда они знают, что кому-то из членов Société des Alchimistes известно о них и о том, что они в Вене. Кто-то следил за ними, возможно, всю дорогу от Лондона. Мэри взглянула на карточку, которую дала ей Ирен и которую она показала вознице. «Доктор Зигмунд Фрейд. Берггассе, 19, Альзергрунд». Она надеялась, что доктор Фрейд сумеет им помочь.