2

В двадцатых числах мая история получила продолжение.

Герман вышел из здания, где располагалась архитектурная мастерская, и тотчас к нему решительно направилась высокая светловолосая девушка, до этого со скучающим видом подпиравшая стену слева от крыльца. Под мышкой у нее была зажата папка формата А2 – такая, с какими обычно ходят чертежники и художники, – через плечо перекинута маленькая кожаная сумочка.

– Герман, прошу вас! Одну минутку. Вы мне очень нужны. – Подойдя, она протянула руку. – Здравствуйте! Меня зовут Дина.

– Здравствуйте, – произнес он, пожимая ее тонкую руку с длинными пальцами без колец. – Чем могу быть полезен?

Его томило смутное ощущение узнавания, но вспомнить, где и когда видел эту блондинку, он никак не мог.

– Я хочу вам кое-что показать. – Глядя на него в упор, девушка похлопала ладонью по своей папке. – Это не займет много времени.

Герман чуть приподнял брови.

– С чего вы взяли, что я хочу посмотреть на то, что вы хотите мне показать?

– Я знаю, что вы любопытны.

– Любопытен, – задумчиво повторил он, изучая ее лицо. Чем-то она напоминала главную героиню фильма «Домино» в исполнении Киры Найтли. Такая же короткая стрижка, такой же вызывающий взгляд. – Пожалуй, вы правы. Не возражаете, если мы пройдем в библиотеку Научного архива? Там, в читальном зале, нам никто не помешает.

Потом они сидели за столом в почти пустом читальном зале и разглядывали содержимое ее папки. Конечно, это была она – та самая женщина с фотоаппаратом. Только тогда ее светлые волосы скрывала черная вязаная шапочка, а стройную фигуру с узкими, как у мальчишки, бедрами и плоским животом – утепленная куртка.

– Вам нравятся фотографии? – говорила Дина, не спуская глаз с Германа, который не вымолвил ни словечка с той минуты, когда на стол перед ним лег первый фотопортрет. – Через месяц у меня персональная выставка в Москве. Если все пройдет как надо… в общем, это важно для меня. Я хотела бы выставить и эти работы тоже. Но мне требуется ваше согласие. Что скажете?

Из увиденного стало ясно, что она фотографировала его не только в тот день, когда была замечена Леонидом. На некоторых снимках он был запечатлен на фоне часовни Александра Невского, на других – на территории кремля или неподалеку от собственного дома. Снимки, безусловно, профессиональные, этого у нее не отнять. Впервые Герман смотрел на себя глазами постороннего человека и проникался сознанием того, что есть «роковая красота».

Это я?… В самом деле я?… Вот таким видят меня люди?…

Его передернуло.

– Простите. – Дина тоже вздрогнула. Прикусила губу. – Наверное, надо признаться. Чтобы это больше не мучило. Или мучило не так сильно.

Герман медленно перевел на нее взгляд своих неправдоподобно зеленых, цвета незрелого крыжовника, глаз.

Она помедлила.

– Вы… – Шумно вздохнула, задержала дыхание. Моргнула. – Вы можете выключить это?

– Что?

С растущим изумлением Герман наблюдал, как ее хорошенькое личико заливает краска.

– Свой магнетизм. Это невыносимо. – Дина слегка поморщилась, но не потупилась и не отвернулась. – Увидев вас, я сразу поняла, что вы человек незаурядный, но даже не предполагала, что ваша близость так разрушительна для психики.

Минуту он молча смотрел на нее, сидя в полной неподвижности, и вдруг накрыл ее руку своей. Вот тут она потупилась и нервно сглотнула.

– Я не могу это выключить, – слегка улыбнувшись, произнес Герман, – потому что не я это включил. Но не беспокойтесь. Я не причиню вам вреда.

Он снова взглянул на разложенные перед ними фотографии.

Странное существо, динамичное и грациозное, излучающее неопределенную опасность. Бледное лицо, острые скулы, черные волосы и брови. Поднятый воротник черной куртки. Тяжелый, пристальный взгляд.

Это я?…

Пальцы Дины шевельнулись.

– Женщина, живущая вместе с вами… которая постарше… это ваша жена?

– Да.

– Неправда. Я выясняла. Вы не расписаны.

– Выясняли? Тогда зачем спрашиваете?

– Мужчины очень по-разному отвечают на этот вопрос. Мне было интересно, как ответите вы.

Герман понимающе кивнул. Выпустил ее руку и еще раз перебрал фотографии.

– Хорошие работы. Можете их выставлять, я не возражаю.

– Спасибо. – Дина не спускала глаз с его лица. – Я занимаюсь художественной фотографией четыре года. У меня есть сайт, вот адрес. – Она положила перед ним визитку. – Мы еще увидимся?

– Если вы не уезжаете прямо сейчас, то, может, и увидимся.

– Я собираюсь пробыть здесь до конца недели.

– А я живу здесь постоянно. Живу и работаю. Так что увидимся обязательно.

– Давайте завтра? – взволнованно воскликнула Дина. И видя, что он колеблется, добавила: – Я хочу сделать еще несколько снимков для выставки. Ну и… познакомиться с вами поближе. Можно?

– Пять минут назад вы говорили, что моя близость разрушительна для психики.

Она пожала плечами.

– Люди часто делают то, что их разрушает. Потому что оно же и доставляет им удовольствие.

– Это верно. – В глазах его промелькнули искорки нового, неподдельного интереса. – Где вы остановились?

– В гостевом доме на улице Флоренского.

Герман отодвинул стул и встал.

– Я провожу вас. По дороге обсудим, какие достопримечательности острова вы хотели бы осмотреть.

Вечером дома он был молчалив. Нора спросила за ужином «как дела?», в ответ услышала «нормально» и оставила его в покое. Весь день она крутилась, как белка в колесе – после зимы на ферме было много дел, – и теперь мечтала пораньше завалиться спать, оставив грязную посуду Марго.

– Иди, иди, – сказала рыжая, допивая чай со смородиновым джемом. – Я все уберу.

– Спасибо, лисичка!

С закрытыми глазами приняв душ, Нора нырнула под одеяло и мгновенно провалилась в сон. И даже не слышала, как пришел Герман. Поэтому обо всех его похождениях узнала только на следующий день. Точнее, вечер. Когда все четверо сидели в гостиной, попивая кто пиво, кто коньяк, и Леонид вдруг спросил:

– С кем это ты гулял около двенадцати по Заозерной?

– Около двенадцати? – нахмурился Герман.

– Марго отправила меня за хлебом, и я как раз вывалился из магазина… ну, напротив «Кают-компании»… посмотрел налево и увидел вас со спины. Тебя и какую-то блондинку с короткой стрижкой. Вы шли на юг.

– О! – многозначительно проронила Марго, откладывая книгу и весело глядя то на одного, то на другого. – Интрига!

На лице Германа появилось выражение досады и укоризны.

– Болтун – находка для шпиона. Я собирался сначала все обдумать, а уж потом рассказать вам. Но теперь, конечно, придется рассказывать, пока вы не сделали из этого историю. – Он глотнул коньяка и поставил рюмку на журнальный столик. – Помните девицу с фотоаппаратом на берегу Святого озера? Так вот это она.

– Потрясающе, – вымолвил Леонид, глядя на него широко раскрытыми глазами, на дне которых плескался смех. – Тебе пришлось соблазнить ее, чтобы добиться признания?

– Она и без этого призналась. Сказала, что занимается художественной фотографией, что через месяц у нее персональная выставка в Москве и что на этой выставке, помимо прочих своих работ, она хотела бы представить мои фотопортреты. Спросила, не возражаю ли я.

– И?…

– Я ответил, что не возражаю.

– Да ты тщеславен, сын мой, – усмехнулся Леонид.

– Надо было встать в позу и потребовать компенсацию за моральный ущерб? Пусть выставляет. Тем более что работы действительно хорошие.

– А куда вы направлялись, когда я вас засек?

– К Переговорному камню.

– Ты опять работал экскурсоводом?

Герман скромно улыбнулся.

– И что было дальше? – поинтересовалась Марго.

– Мы дошли до Переговорного камня, оттуда до мыса Печак, там Дина немного поснимала… Ну, и все.

– Дина? Значит, Дина. – Марго кивнула. – Понятно.

– Два километра до Переговорного камня, потом еще шесть до мыса Печак, потом столько же в обратную сторону. – Леонид внимательно посмотрел на Германа. – Неплохая прогулка.

Тот скорчил гримасу.

Нора сидела, точно воды в рот набрав. Целый день в компании молодой блондинки… Он не сделал бы этого, если бы не заинтересовался всерьез. Молодая, талантливая. Ему понравились ее работы. Творческая личность, как и он сам. Конечно, такая способна заинтересовать! Тогда как она, Нора, никакими особыми талантами не блещет. Картин не пишет, стихов не сочиняет, фотоаппарат последний раз держала в руках лет десять назад. Пирожков напечь? Это да, это мы запросто. Только пирожки можно купить в любом кафе.

Между тем Леонид не отставал:

– Что же ты собирался обдумать, прежде чем рассказать нам?

– Была ли ее первая поездка на Соловки самой обычной туристической поездкой, во время которой я случайно попался ей на глаза, и она сочла меня фотогеничным или…

– Или что?

– …или она знала, кто я такой, и искала повод для знакомства.

– О, сидя в кресле с бутылочкой коньяка, можно много чего надумать! А ты не пробовал спросить?

– Пробовал. – Герман глубоко вздохнул и потянулся за сигаретами. – Она ушла от ответа. При чем ушла виртуозно. И я решил не настаивать.

– Что она сообщила о себе? Как представилась?

– Дина Беглова, фотохудожник. Живет и работает в Москве. Дала визитку с адресом сайта.

– Покажешь?

– Конечно.

Вроде бы отвечает охотно, не нервничает, не злится, но все равно как будто не договаривает. Выдает ровно столько информации, сколько требуется. Ничего лишнего.

– Как долго она пробудет на острове? – продолжать выспрашивать Леонид.

– До конца недели.

– Вы еще увидитесь? Завтра, например.

– Завтра я работаю.

– Кстати, я тоже. – Зевая и прикрывая рот ладонью, Нора встала с кресла. – Поэтому вы как хотите, а я – чистить зубы и спать.

– Давай, дорогая, – спокойно кивнул Герман. – Скоро я к тебе присоединюсь.

– Можешь не торопиться.

Он молча взглянул на нее.

Мило улыбнувшись, Нора помахала рукой и направилась к лестнице.

В третьем часу ночи она спустилась в гостиную и подошла к Герману, который сидел на прежнем месте и курил, глядя на экран ноутбука. Бутылка коньяка почти опустела. Переполненная пепельница, клубящийся в свете настольной лампы сигаретный дымок… как в европейских фильмах тех времен, когда еще не началась антитабачная истерия.

Приоткрыв створку окна, Нора вернулась к столику, вылила в рюмку оставшийся коньяк и, сделав маленький глоток, опустилась в ближайшее кресло.

– Я немного пошарил в интернете, – заговорил Герман, не отрываясь от экрана, – но ничего особенного не обнаружил. Во всяком случае, пока.

– А что ты надеялся обнаружить?

– Намек на ее возможную связь с той или иной группой кладоискателей.

– Почему бы просто не сказать, что эта женщина тебе понравилась и теперь ты стараешься как можно больше узнать о ней?

– Эта женщина мне понравилась, но в интернете я искал… – Он поморщился. – Ладно, все это бред на самом деле.

Сделав еще глоток, Нора поставила рюмку на стол. Коньяк показался ей горьким.

– Ты влюблен в нее?

– Бога ради, Нора…

– Герман, – произнесла она хриплым шепотом. – Посмотри на меня.

Слава богу, он посмотрел. Сразу же, не медля ни минуты. В противном случае у нее, наверное, началась бы истерика.

– Ты всегда говоришь правду. Скажи, ты влюблен в эту женщину, эту… Дину Беглову?

Ответил он тоже без промедления.

– Я не всегда говорю правду, Нора, но сейчас сказал бы с радостью, если бы эту правду знал. Но я не знаю. Я пока еще сам не разобрался в том, что со мной происходит. Она мне понравилась, ты права. Но мне многие нравятся. Дело не в этом. – Он ненадолго задумался. Когда же продолжил свою речь, голос его напоминал голос раненого, преодолевающего мучительную боль. – Мне всегда было трудно понять, как я отношусь к человеку… к любому человеку… что он значит для меня. Я начинаю понимать это по следам каких-то событий. А так…

Об этом ей было известно. Она прекрасно помнила, как он не мог выдавить из себя ни «да», ни «нет» в ответ на ее вопрос о любви.

– Но ты же можешь оценить ее как сексуальный объект. Привлекательна она для тебя в этом смысле или нет.

– Именно это я имел в виду, когда сказал, что она мне понравилась. Она обладает сексуальной привлекательностью в моих глазах, но я не психопат и не бабуин, я не кидаюсь насиловать каждую встречную аппетитную самку.

– Не сердись. – Нора устало вздохнула. – Я ни в чем тебя не упрекаю. В конце концов, ты молодой здоровый мужчина… – Здесь можно было добавить «Дина молодая красивая женщина, все происходящее между вами естественно и нормально», вообще с языка рвалось еще очень много слов, но каким-то чудом ей удалось сдержаться. – Просто хочу, чтобы между нами была полная ясность.

– Я буду держать тебя в курсе, – мрачно произнес Герман.

И Нора невольно улыбнулась. Он снова стал похож на самого себя.