Цитаты из книги «На одном дыхании!»

– Здравствуйте, – вдруг сказал Глафире мальчишка, и его серые глаза улыбнулись ей. – Здравствуй, Вовка, – ответила она.

Глафира стремительно подумала, что его отец тоже решительно не умеет обращаться с вещами. Тридцать восемь лет, и все не научится никак!..

– Ну что ж ты, Володя, – сказала Нина Васильевна, – учу тебя, учу, а ты все никак! Смотри, как надо. – И в два счета вывернула неподатливую штанину. – Учится лучше всех, – продолжала она, – такие картинки рисует, хоть сейчас на выставку посылай, а с вещами обращаться не умеет! Уже семь лет, совсем большой человек, и не научится никак!

– Нет. Но ты все равно можешь меня уволить, а я, конечно, могу тебя умолять, если тебе хочется! – Тут она как-то подвинулась, так что ее губы оказались возле самого его уха. – Я могу начать умолять тебя прямо сейчас. Или тебе нужен перерыв? – Никакой перерыв мне не нужен, – с трудом сообразив, о чем она спрашивает, выговорил Волошин. – Можешь начинать.

– Ничего мне не все равно, Марк. Но если ты решил меня уволить, то ведь все равно уволишь.

Ты же так близко! И все, что у тебя в голове, тоже очень близко, и мы только что занимались любовью, и ты был совсем… близко… – Это точно. – А я ничего не слышу. Как это может быть? – Я думал, что в понедельник должен тебя уволить, – признался Волошин неизвестно зачем. Он думал об этом давным-давно. Она зевнула. – Увольняй.

Оказалось, что просто жить – дышать, двигаться, заниматься любовью на холодном кабинетном диване, смотреть в глаза, чувствовать жар и страх – это очень важно. Еще утром он думал с ожесточением, что умрет, и наплевать, и ладно, Разлогов уже умер. Хорошо ему, Разлогову, у него все позади. А потом оказалось, что Разлогов не умер, и он, Волошин, не умер тоже, а, наоборот, воскрес, как будто хлебнул «живой воды» из той самой установки, схему которой порвала в клочки разлоговская собака Димка!..

потому что еще раз успел посмотреть ей в лицо, очень серьезное и ласковое, он никогда не видел таких ласковых женских лиц.

прежний, нормальный Волошин непременно умер бы со стыда, если бы возился голый на диване с малознакомой девицей, а шпиц Дон Карлос еще и облаял бы ее, но новый ненормальный Волошин чувствовал только радость.

– Ты такой красивый, – вдруг сказала она, и куснула его за плечо, и провела рукой по спине, по самому позвоночнику, все ниже, и ниже, и ниже, – у тебя такая красивая длинная спина!