– А что такое сама свадьба как ритуал? Кому она нужна? Какой-то там дурацкий выкуп, белое платье невесты и черный костюм жениха, лимузин с куклой на бампере. Обязательная фотосессия, блин! Вынь да положь свадебный фотоальбом! Да и вообще… А ведь социум давно перестал делить людей на свободных и семейных, отменил все эти ритуалы. Брак уже не придает статуса в обществе, как было раньше. Статус «она не замужем» и «он не женат» в наше время не имеет никакого значения, ну разве только если человек намылился в большую политику, да и то сейчас этот факт в биографии тоже не обязателен.

– Подписываюсь под каждым словом! – энергично согласилась я. Но я все равно чувствовала себя как-то неуверенно. Я-то ждала сейчас предложения руки и сердца, как было обещано мне когда-то. Да, мы с Ильей могли бы общаться и дальше в прежнем формате, роспись не обязательна, я бы от нее, может, и сама бы отказалась, тоже считаю прежние ритуалы дикостью, но почему бы Илье не вспомнить о своих обещаниях? Тут как-то нечестно получается. Я продолжила: – Илюш… Твоя мама там одна, давай хоть поздороваюсь с ней, что ли. – Не дожидаясь, что ответит Илья, я решительно направилась на кухню.

Елена Андреевна, нахохлившись, пила на кухне чай. Ей было пятьдесят шесть, если мне не изменяет память. Всегда серьезная, в очках в черной оправе, черные волосы, прическа – короткое каре. Строгий офисный костюм из пестрой ткани букле.

– Здравствуйте, Елена Андреевна, – поздоровалась я, встав у холодильника.

– Здравствуй, Наташа, – отозвалась она.

– Ма-ам! – схватился за голову Илья, который вошел на кухню за мной следом. – Мам, это Даша.

– Здравствуй, Даша, – сказала Елена Андреевна, не меняя интонации.

Повисла пауза. Нет, я понимала, что у Елены Андреевны, возможно, своеобразное чувство юмора. Или она решила, называя меня Наташей, троллить меня? Ну или сына. Я не ожидала от матери своего возлюбленного полного приятия, ведь очень часто мать ревнует сына к его девушке, смысл обижаться… Да я вообще ни на кого никогда не обижалась! Но как-то это все нехорошо прозвучало. Обидно. Я же Даша, а не Наташа.

– Можно сесть? – Я указала на стул рядом.

– Да кто ж тебе не дает, – пожала плечами Елена Андреевна.

– Даша, пожалуйста, не надо, ну зачем… – сморщился Илья. – Пойдем, у мамы тяжелый день был, и вообще…

– Нет, это важно, погоди, – остановила я его жестом. – Я просто хочу прояснить ситуацию для себя. – Я повернулась к Елене Андреевне: – Понимаете, у нас Ильей так называемый «гостевой брак», он длится уже десять лет, кстати, и я хочу узнать…

– Даша! – заорал Илья. В стену немедленно постучали, словно только и дожидались этого момента.

– Отчего, пусть говорит, – меланхолично произнесла Елена Андреевна, ни на что не реагируя. – Продолжай, Даша.

– Я быстро, в общих чертах только, – пояснила я Илье, потом вновь обратилась к его матери: – Я сирота.

– Бедняжка, – без всякого выражения произнесла Елена Андреевна.

– Нет, я не жду жалости, я просто констатирую факт – у меня нет близких людей, которые мне могли бы помочь в сложной ситуации, свою двоюродную сестру, единственную родственницу, я в расчет не беру, у нее свои проблемы. Так вот. Илья работает, у нас с ним «гостевой брак», помощи мне ждать неоткуда. И тут я вдруг беременна…

– Ты беременна?! – в один голос воскликнули Илья и его мать. В стену опять постучали.

– Нет, я чисто теоретически это предполагаю, – сделала я успокаивающий жест рукой. – Допустим, я беременна. А что это значит? Это значит часто – токсикоз, изжога, камни, бывает, появляются в желчном, растет живот и сдавливаются легкие, болит спина, отекают ноги, запоры, бессонница… Нервы! Согласитесь, подобные проблемы часто сопровождают беременность, – обратилась я к Елене Андреевне. Илья же стоял рядом, весь бледный, молча.

– Продолжай, – прошелестела Елена Андреевна.

– Потом роды. Допустим, они естественные – адская боль, долгие мучительные схватки, разрывы, кровотечения… При кесаревом чуть получше: спинальная анестезия, разрез на животе и матке, ребенка достали, матку с животом зашили… В общем, это можно пережить. Но потом начинаются волнения за ребенка – а как он-то эти роды пережил, вдруг у него гипоксия, а потом лечение неврологии на несколько лет может растянуться, а вдруг какие-то родовые травмы, приводящие к частичной и полной инвалидности. Столько адских мучений матери и ребенка!

Чашка в руках Елены Андреевны задрожала, она поставила ее на стол. Илья стоял точно статуя – весь белый и неподвижный.

– Допустим, с ребенком все в порядке, но что с матерью может произойти после родов? У многих женщин начинают обостряться все хронические болячки плюс еще вылезают новые. Геморрой, выпадение матки, проблемы с циклом, боли в промежности… Обвисший живот, мастит в груди… А послеродовая депрессия? Все это лечить и не перелечить. А, и про выпавшие зубы и волосы не забываем! И все это я одна должна выдержать? Но как? Илья же на работе все время! И ночью он должен высыпаться, я это понимаю. Так что, Елена Андреевна, мне понадобится ваша постоянная помощь. Больше некому. Нет, я думала о приходящей помощнице, но… доверить родного ребенка чужой женщине, пусть и ненадолго?

За стеной заработал телевизор. Кажется, шли новости.

– Я боюсь думать о будущем, я боюсь его строить, если мне заранее откажут в поддержке, – серьезно произнесла я. – Второй раз я такое испытание не вывезу. Говоря «второй», я имею в виду ситуацию, когда мне одной придется тащить все на себе, ни на кого не надеясь, вот как с родителями было… Именно поэтому я сейчас хочу гарантий.

– Гарантий от меня? – странным голосом, словно ее душили, произнесла Елена Андреевна. – Что ж, логично. Но давай тогда и тебя рассмотрим как потенциальную жену моего сына. У тебя есть образование, Даша? Хоть какое-нибудь? Высшее, среднее, специальное…

– У меня только среднее образование, – сказала я.

– Ты занимаешься самообразованием? Саморазвитием хотя бы?

– Нет, – честно ответила я. – В свободное время просто скроллю интернет.

– Скролль… чего? Впрочем, неважно. Да как же так… – прошептала Елена Андреевна. – Как без постоянной работы над собой, самосовершенствования, без выработки у себя сильных личностных качеств… Ты, Даша, полностью довольна своей жизнью? Тебя все в ней устраивает?

– Абсолютно, – кивнула я. – Нет, ну еще я читаю книги, смотрю фильмы… Ах да, главное, я же работаю.

– Чем ты занимаешься?

– Я литературный раб. Автор-призрак. Ну или гострайтер, это звучит красивее… ладно, меня можно назвать копирайтером, – махнула я рукой. – Так проще. Пишу тексты для одного человека, он потом публикует их под своим именем. Имя его не могу сказать, я договор о неразглашении подписывала.

– А что за тексты? – спросила Елена Андреевна.

– Истории в жанре тру-крайм, так это называется, – охотно пояснила я. – Реконструкция реальных преступлений. Убийства, похищения людей, насилие… Маньяки. Хотя честно скажу, половина историй придуманы, додуманы и рассказаны так, чтобы это было интересно читать, правда как таковая мало кого интересует. Главное, чтобы в тексте нагнеталось напряжение, атмосфера соответствовала, и читатель мог поразмышлять – а кто на самом деле убийца. А того ли вообще преступника поймали и посадили… тут очень тонкий момент! С одной стороны, зло должно быть наказано, с другой – читатель тоже должен почувствовать себя сыщиком-детективом, поразмышлять над преступлением… Ну и испытать катарсис, облегчение, удовлетворение – от того, что он проинформирован об опасности и сам в такой переплет теперь ни за что не попадет.

Елена Андреевна вздохнула и, не глядя на меня, устало произнесла:

– Какая гадость… какая отвратительная гадость этот ваш тру-крайм! Нет, меня такая ситуация не устраивает. Я не собираюсь помогать невестке, которая никто и ничто и занимается подобной мерзостью. Хотя это модная тема сейчас – образование не нужно, саморазвиваться не обязательно, карьера не нужна, главное – детей нарожать побольше и публиковать всякую похабщину в сетях. Ты, Даша, в тренде, как сейчас принято говорить. Но я несовременная женщина, я тебе, Даша, все-таки очень советую развивать себя и делать карьеру и только потом думать о семье.

– Иногда это провальная стратегия, – ответила я, вспомнив при этом своих родителей, которые откладывали жизнь на потом. – Значит, на вас я не могу рассчитывать как на бабушку наших возможных с Ильей детей? – спросила я Елену Андреевну, глядя ей прямо в глаза.

– Нет, – сказала она и отвернулась к окну, показывая, что на этом наш разговор окончен.

– Поняла, спасибо, всего доброго. – Я встала и вышла из кухни, Илья следом.

– Ты с ума сошла? – печально спросил он меня в коридоре, пока я одевалась. – Зачем этот спектакль… Обиделась, что мама назвала тебя Наташей? Почему ты сразу подумала, что встречаюсь с какой-то Наташей? Быть может, мама просто перепутала тебя с моей коллегой… ну и возраст, загруженность работой у мамы… Она главный бухгалтер, между прочим! Просто спутала имена… Забыла, в конце концов, что ты – Даша!

– Я десять лет с тобой встречаюсь, – напомнила я. – Меня нельзя ни с кем перепутать.

– Ну ты же не общалась с моей мамой каждый день.

– А то, что я, оказывается вдруг, сама по себе никто и ничто, недочеловек без саморазвития, ты тоже так считаешь? – спросила я, застегивая сапоги.

– Я считаю, что у тебя есть огромное достоинство – ты не стерва, ты добрая и ласковая. Но сейчас я тоже думаю, что в наше время это совсем не достоинство. Ты слишком легкая, поверхностная… хи-хи, ха-ха… ты не думаешь о жизни, ты милая, но ты глупенькая, в хорошем смысле, поверь. Тебе еще придется долго взрослеть. Давай оставим все как есть. Давай ты больше не станешь приставать к моей маме с этими дикими речами!

– А ты вообще хочешь детей? – спросила я, надевая пальто.

– Только теоретически. Когда-нибудь потом. И если ко мне не будут приставать с этим вопросом, точно нож к горлу приставлять… – мягко произнес Илья.

– Ты забыл о своем обещании.

– Нет, не забыл. Вот зачем ты все рушишь и портишь сейчас? – с досадой произнес Илья. – И потом, необязательно припахивать родителей к уходу со внуками, можно нанять няньку, помощницу… Это насилие над людьми, над мной и над мамой – то, что ты учудила сейчас. Ужасно, Даша.

– Про няньку я тоже думала, да. Поэтому я с тобой в принципе согласна. Только вот… короче, мне очень жаль, но я вынуждена с тобой расстаться, – заявила я, застегивая пуговицы на пальто. – Прощай.

– Прощай?!

– Да, прощай, – твердо заявила я, открывая входную дверь. Переступила порог и осторожно, чтобы не хлопнуть, закрыла ее за собой. И оказалась словно отрезана от части своей жизни.

Я не плакала, но чувствовала себя какой-то прибитой, что ли. В сущности, Ирина оказалась права. Илья не собирался связывать свою жизнь со мной.

Я шла пешком, устала. Увидела знакомый торговый центр, поднялась в кафе на цокольном этаже. В зале были посетители, я села у барной стойки.

– Привет, Люда.

– Привет, Даша, – приветливо улыбнулась мне моя новая знакомая. – Кофе?

– Да, пожалуй. Покрепче.

– Хорошо. Я тут в прошлый раз вещала, какие плюсы в одиночестве… Но все это вранье, – говорила негромко Людмила, готовя мне кофе. – На самом деле хочется близости, радости… да что там, хочется часть финансовых забот на кого-то повесить. Не потому, что сама не могу, а потому что… – Она обернулась, опять улыбнулась. – Потому что мне нравятся мужчины, которые могут заботиться и твердо стоять на ногах.

– Люди ищут радости, – пробормотала я. – Но только это должно работать в обе стороны.

– А что тогда любовь, это счастье или страдание? – хитро спросила Людмила. – Я вот уроки литературы в школе вспоминаю. Вся наша классическая школьная литература – она о том, что любовь приносит страдания, вплоть до психозов, нервных срывов и даже смерти.

– Любовь – это гормоны, – подумав, возразила я, – Дофамин, серотонин, окситоцин… Они отвечают за ощущение счастья. Но если у какого-то из этих гормонов низкий уровень, то человек будет чувствовать себя несчастным, недостаточно любимым.

– Ты ученый по профессии, что ли? – подмигнула мне Людмила. – Но ты права, недаром говорят: любовь – это «химия». Я тут подумала – а можно ли сделать укол с таким веществом, которое вызывает в человеке любовь? Ну вот смотри, столько несчастных и неприкаянных… А укол всем сделали – и раз, они все влюбились и счастливы.

– Вакцина любви? – удивилась я.

– Да! И все довольны и рады, заодно и демографическая проблема решена…

– И ты туда же! – засмеялась я возмущенно.

– Но тут важно все правильно просчитать, – спохватилась Людмила. – Потому что это очень неприятно, когда влюбляешься совсем не в того. Пару лет назад познакомили меня с мужчиной. Обещали, что он весь такой спокойный, адекватный, мечтает о семье… А потом я узнала, что он сидел. По очень серьезной статье. И долго. Я не стала продолжать с ним отношения, сразу сбежала. Может, он и хороший человек, и его даже невинно осудили, такое тоже не исключено… Но нет. Убийцу я точно не смогу полюбить и привести в дом. Одно дело – поддерживать мужа, который совершил случайное убийство, уже будучи семейным человеком, другое – когда изначально соглашаешься жить с человеком, который… ну вот такое совершил. А еще меня однажды познакомили с очень интеллигентным, солидным мужчиной, с прекрасной профессией. Казалось бы, что может быть лучше… Но он стал мне рассказывать про рептилоидов и заговор мирового правительства… Ну и все, дальше у нас с ним отношения не стали развиваться.

Тут я подумала о том, что совершенно напрасно рассталась с Ильей. Он был совершенно нормальным на фоне всех этих проблемных мужчин из рассказов Людмилы. И чего я вдруг устроила сегодня спектакль при Елене Андреевне?

Людмила продолжила:

– Короче, мне тут посоветовали, что если хочешь познакомиться с мужчиной, то надо завести собаку. Причем какой-нибудь охотничьей породы, дратхаара например. И гулять с ней! На нее клюют охотники. А это серьезное хобби, между прочим. Мужчины-охотники начинают интересоваться собакой, когда ты по улице идешь с ней, спрашивают, носит ли она уток. Ну и всякое такое… А охота – занятие дорогое, повторю. Оружие, джип. Походы в лес, всякие лицензии, сборы. Но! Тут важна именно охотничья порода! Нет смысла знакомиться с другими собачниками на прогулке. Если же ты видишь на прогулке мужика с маленькой собачкой, то, скорее всего, он женат. Это жена купила собачку, шпица или болонку, а муж ее выгуливает. Все эти истории о том, что можно найти кавалера на собачьей площадке, сейчас не работают. Вернее, работают, только не так, как раньше. Но если завести именно охотничьего пса, то дело пойдет…

– Ненавижу охоту, – покачала я головой.

– Я тоже, – выдохнула Людмила. И словно опомнилась: – Ну и вообще… Собака – живое существо. Заводить живое существо ради знакомства с кем-то… Тоже жестоко по отношению к животному. Что с ним потом делать?

– Но можно взять такого дратхаара напрокат. На время, чтобы прогуляться.

– А что, это идея! – вновь восхитилась Людмила.

Мы опять довольно долго с ней болтали в этой день, много смеялись.

Лишь утром, проснувшись, я обнаружила, что подушка у меня вся мокрая от слез. Я плакала этой ночью во сне, оказывается.

Получается, Илья вообще не рассказывал своей матери обо мне. Елена Андреевна ничего обо мне не знала, как и о том, почему моя жизнь сложилась именно так, а не иначе. А уж подколка с ее стороны в мой адрес, про самообразование, вообще верх несправедливости!