В мечтах приходит он,

Он снится мне…

(Из мюзикла Э. Л. Уэббера «Призрак Оперы»)

Агния всегда, сколько себя помнила, могла с легкостью заплутать в двух соснах. Да-да, именно в двух, а не в трех. Как только ей предстояло сделать осознанный выбор – свернуть направо или налево, произнести «фено́мен» или «феноме́н», понять, когда ее ждут в гости (во вторник в четыре или в четверг в два), – она начинала отчаянно сомневаться.

Если действовать приходилось бессознательно, не думая, сразу, или вариантов было больше – Агния не ошибалась. Но стоило задуматься, засомневаться, вот как сейчас, – и все.

…Выйти на станции надо там, где первый вагон из центра или где последний? Кажется, где первый! Нет, все-таки где последний…

Агния стояла посреди платформы и вертела головой, пытаясь найти хоть какую-то зацепку, хоть какой-то знак, напоминание, которые позволили бы ей выбрать правильное направление (зрительная память у Агнии была хорошей). Но тщетно – эскалаторы на обоих концах платформы выглядели абсолютно одинаково. И от указателей тоже не было толку – и тот и другой выходы вели к одному и тому же большому московскому проспекту. И одинаковые рекламные плакаты по обеим сторонам туннеля…

Первый или последний? Первый?.. Последний?..

Собираясь в поездку, девушка не захватила с собой бумажку с подробным описанием маршрута, ведь она, Агния, уже ездила сюда один раз! И совсем недавно, всего две недели назад… Тем более от метро до той конторы, куда она направлялась, не так далеко…

Загвоздка в одном – в какую сторону сейчас повернуть?..

Ах да, есть же квитанция! Хотя толку в ней… В квитанции лишь адрес – проспект, номер дома.

Спросить?

– Простите, дом семьдесят два – это в какую сторону? – обратилась Агния к проходившей мимо женщине.

– Не знаю.

– Простите, а вы не подскажете? – метнулась она еще к кому-то. – Дом семьдесят два – куда?

– Нет, я не знаю.

– Простите, а… – Агния повернулась – на нее надвигалась медно-смуглая физиономия, с черными непроглядными глазами, аж до бровей заросшая сизой разбойничьей щетиной… Точь-в-точь с плаката «Их разыскивает милиция». Впрочем, сейчас в Москве у половины прохожих такие… э-э… лица. – Нет-нет-нет, ничего, все в порядке, спасибо!

Агния нервно метнулась к тому выходу, который был чуть ближе. «Подумаешь, ерунда… Выйду, разберусь. Тут идти-то…»

Эскалатор потащил Агнию в город.

Едва только ее выплеснуло вместе с толпой из стеклянного вестибюля наружу, Агния поняла – выбор был сделан неправильно. У того выхода – никакого сквера не наблюдалось.

Здесь же широкой снежной полосой тянулся сквер, за ним шеренгой – сталинские дома. Между домов в одном месте ширился просвет, где на фоне серого неба возвышались четкие контуры толстых, страшных труб теплоцентрали… О, значит, туда. Трубы – это ориентир.

Агния пожалела о том, что не оделась теплее. Но тогда бы в метро было жарко. Нет, все-таки лучше вспотеть, чем замерзнуть… Очередной промах!

Свистел поземкой холодный зимний ветер, серое небо давило на голову, безжалостно сжимало виски – даже непонятно, то ли это слышался стук отбойных молотков с ближайшей стройки, то ли пульсировал в ушах кровоток…

Конец февраля. Кажется, до счастья, до весны то есть, совсем близко, но нет – еще ждать и ждать тепла, солнца. Март тоже наверняка будет неотличим от зимних месяцев. И апрель может снегом удивить. Да и май, если вспомнить, часто дышал Арктикой… А лето такое короткое! Может, счастья нет вообще?

…Агния шла по утоптанной дорожке, зажимая у горла (чтобы не так сильно дуло) воротник черного демисезонного пальто.

И тут – бац! Под ноги ей прыгнул разноцветный мяч.

Агния остановилась как вкопанная. К мячу бежал карапуз лет пяти – в комбинезоне малинового цвета, укутанный в шарф (один румяный нос торчал). Непонятно – мальчик, девочка ли…

– Привет! – дружелюбно сказала Агния. – Лови…

И мыском сапога она отбила мяч, да так ловко, что малыш поймал его прямо в руки и захохотал – удивленно, счастливо… И тут же снова кинул мяч Агнии. Агния опять перебросила его ребенку.

– Ну все, беги, мне некогда! – весело сказала она. – Пока-пока!

– Пока! – радостно крикнул малыш. И убежал.

В конце сквера Агния зачем-то оглянулась, замерла – ребенок уже лепил вместе с отцом (а кем же еще?) снеговика, рядом возились другие дети, сторонкой стояли мамаши и оживленно болтали, притоптывая ногами от холода.

Ребенок в малиновом комбинезоне с хохотом принялся бодать уже готового снеговика.

– Катя, ну вот, ты все разрушила… Катя! – укоризненно сказал мужчина.

«Это девочка. Девочка и ее отец. Папа и дочь».

Девочка Катя, совсем разыгравшись, пыталась уже забросать отца снегом.

– Катя, ну что ты делаешь…

– Папа, и ты! И ты!

Отец схватил свою Катю поперек туловища, затряс, подбросил, перевернул, макнул в сугроб. Катя совершенно не сопротивлялась – она безудержно хохотала.

Агния смотрела на эту сцену с улыбкой, забыв обо всем. Они так смешно возились, так радовались друг другу, что нельзя было не любоваться ими.

– Катя, ну все, пора… Мама ждет.

– Нет. Еще! Еще гулять!

– Катя… Катя-Катя-Катенок! Все, домой. Обедать пора.

– Не хочу. Еще! Па-а-а…

– Катя, каждый раз одна и та же история – то ты не хочешь гулять идти, то тебя домой не загонишь. Пойдем. Мама ждет.

– Па, еще! – Катя обняла отца за ноги, подняла румяное от мороза личико, на котором нестерпимо сияли счастливые, хитрые глаза…

– Все, я сказал. Домой! – с притворной суровостью произнес отец, схватил дочь под мышку и широко зашагал к дому. Катя заверещала, но даже в этом вопле было больше веселья, чем возмущения.

Только тогда Агния очнулась от забытья. И побежала, чувствуя, как леденеют ступни в осенних сапожках.

Через подземный переход перебралась на другую сторону проспекта, там – под горку, мимо автомастерской, мимо каких-то скучных конструкций из железа, напоминающих ангары…

Вот и он, многоэтажный офисный центр. Проходная, стеклянный холл с дерматиновыми диванами, одинаковые коридоры, лифт. Нет, лифта тут не дождешься, проще пешком – на третий этаж-то!

На третьем этаже располагалась гарантийная мастерская известной фирмы – Агнии надо было забрать ноутбук, у которого вдруг стали залипать кнопки. Еще вчера ей скинули на мобильный эсэмэску о том, что ремонт «успешно завершен».

В коридоре сидели люди – человек пятнадцать, не меньше. О том, что очередь тут одна для всех, для сдающих технику и для забирающих ее, Агния уже знала. Поэтому сразу спросила:

– Кто последний?

Негромкие разговоры, бубнеж телевизора на стене, чьи-то взгляды…

– Кто последний?

– Я не последний, за мной мужчина занимал, куда-то отошел… Но на всякий случай на меня ориентируйтесь, девушка.

– Хорошо, спасибо. – Агния прислонилась к стене – все стулья были заняты.

На Агнию пялились двое – девица лет шестнадцати с нахальным выражением лица, жующая жвачку, и мужчина лет шестидесяти, с бородой, как у Карла Маркса.

Агния отвернулась.

– Какие у вас волосы, девушка, – приветливо произнесла женщина рядом. – Неужели свои?

«Какое счастье – до сих пор девушкой называют!» – мелькнуло в голове у Агнии, и она тоже приветливо ответила:

– Да.

– Потрясающе, – с уважением и восхищением произнесла женщина. – Чем-то особенным пользуетесь?

– Нет, что вы… От природы такие, – улыбнулась Агния.

Девица с жвачкой хмыкнула и отвернулась. Мужчина с бородой почтительно вздохнул и произнес лирично, негромко, куда-то в сторону:

– Бывают же такие красавицы…

Агния уже привыкла к тому, что на нее часто обращают внимание. Причиной были ее волосы – длинные (ниже талии!), густые, светло-пепельного оттенка. Обычно Агния заплетала их в косу, а сегодня сделала нечто вроде «греческого» хвоста – туго завязала на затылке, потом еще несколько раз перехватила резинками и заколками по всей длине волос. И не коса, и не хвост получился, а так… живенько.

Очередь двигалась довольно быстро – в приемной сидели несколько сотрудников. Агния прикинула – еще минут пятнадцать, и она будет свободна.

На экране плоского телевизора, висевшего на стене, бегали футболисты. Потом в уши полезла реклама. Пошла заставка перед фильмом. И… и – он. Ее любимый фильм!

Агния в первый момент глазам своим не поверила, когда увидела мерцающую свечу на темном фоне. Да, транслировали тот самый, ее фильм. И это было странно, дико – в какой-то конторе, среди толпы, услышать знакомую дивную музыку, от которой у Агнии каждый раз начинало щемить сердце…

Агния зажмурилась и зажала уши. Пусть смотрят на нее сейчас как на дурочку… Наплевать. Потому что кощунство. Нельзя. Она будет смотреть этот фильм дома, одна. Она ни с кем не разделит свою радость, свое наслаждение…

– Девушка… Девушка, вы спите? – Кто-то коснулся ее плеча.

– А?

– Ваша очередь!

Агния метнулась в кабинет, старательно глядя себе под ноги. Протянула свободной приемщице квитанцию.

– Сейчас принесу… – Приемщица вышла, вернулась через минуту, неся в руках ноутбук. – Здесь распишитесь. Все, можете забирать.

– Спасибо. – Агния запихнула ноутбук в специальную сумку, выскочила из кабинета. Вслед ей лились звуки музыки – они словно пытались ее догнать, лианами обвить ее сердце, лишить чувств, разума…

Лишь стоя внизу, в стеклянном холле, Агния позволила себе расслабиться.

– Агния Борисовна! Агния Борисовна, это вы?! – чей-то радостный вопль сзади.

Агния оглянулась – навстречу ей, по коридору, стремительно цокала каблучками юная девушка – с восторженной, изумленной улыбкой на хорошеньком личике. Абсолютно незнакомая.

– Я вас знаю? – доброжелательно спросила Агния.

– Агния Борисовна, я Лена Голикова… Ваша ученица! Вы меня помните?

Ничего себе… Ученица. Привет из прошлого называется. В первый раз…

– Боже мой, Леночка! – растрогалась Агния. – Тебя не узнать! Но если честно – я плохо помню… Ведь столько лет прошло!

– А вы совершенно не изменились! Ни капельки! – сияя глазами, восторженно крикнула Леночка и от избытка чувств даже топнула ножкой. – Я сразу вас узнала. По волосам.

– Ну да, понимаю… Меня все по волосам узнают, да. Ты такая взрослая… Сколько же лет?

– Мне? Двадцать! Агния Борисовна, я так рада! Послушайте, это хорошо, что я вас нашла. У нас весной, в начале мая, будет встреча одноклассников, вы приходите…

– Я не знаю… А разве меня кто-то помнит? Вы же тогда совсем маленькими были…

– Да вас все, все помнят! Мы вообще вас очень хорошо вспоминаем! Да вы вообще были самой моей любимой учительницей, вообще самой-самой…

– Леночка, милая… – Агния засмеялась, приобняла свою бывшую ученицу.

– Вы ведь больше не преподавали, нет? Жалко! Приходите на встречу обязательно, вот моя визитка, созвонимся, ладно?

– У меня нет визитки, но… – замялась Агния. – Я тебе обязательно позвоню.

– Обещайте, что позвоните! – обрадовалась Лена. – И обещайте, что придете. Я прямо в шоке… И я не вру, что вы совсем не изменились! Вы прямо… вы прямо как моя ровесница, да!

– Скажешь тоже… Мне тридцать четыре. Какая я ровесница! А как ребята? Ты учишься? А другие? Все хорошо? – взволнованно спросила Агния.

– Да! У нас почти все поступили, – энергично закивала Леночка. – Я тоже учусь, на третьем курсе. А тут подрабатываю, оператором. На полставки. На последнем этаже компания по продаже бытовой техники – чудо-швабры и прочая ерунда… Маврин Гоша и Люда Рожкова поженились, представляете? Бахмин после восьмого уехал с родителями в Америку. Что еще? А, да – Рахматуллин актером стал и уже снимается вовсю, сериал про эту безумную семейку смотрели на ТВТ? Вот Марат там Макса играет! Да, да! – оживленно тараторила Леночка.

– Боже мой, Рамиль – актер… И Гоша с Людочкой… Ребята, какие же вы молодцы!

– Нет, это вам спасибо, Агния Борисовна, что вы такая… Это ведь так важно – первый учитель! От него столько зависит… Правда-правда, мы вас все помним и любим! И прозвище у вас такое милое…

– Какое прозвище? – опешила Агния.

– Как? Вы не знаете? – засмеялась Леночка. – Мы вас называли Рапунцель.

– Как?! Рапунцель? О-о… – засмеялась шокированная Агния. – Что ж, подходящее прозвище, милое… Я не обижаюсь! Рапунцель, надо же…

– Ну все, Агния Борисовна, – заторопилась Леночка, – я побежала, а то меня выгонят с работы. А вы приходите к нам на встречу, обязательно приходите!

– Я постараюсь… До встречи, Леночка!

Бывшая ученица ускакала – звонкий перестук ее шпилек растаял в глубинах огромного офисного здания, а Агния все еще стояла в холле, растерянно и счастливо улыбаясь.

В первый раз за столько лет она встретила кого-то из своих учеников! Ее узнали и добрые слова еще сказали… Как же приятно, как трогательно!

До сегодняшнего дня Агния была уверена, что те годы, которые она работала учительницей младших классов, растаяли, растворились в потоке времени, исчезли навсегда. Ее забыли, равно как и она сама почти забыла о том, кем была когда-то. И вообще, подумаешь – учительница… Всех ли учителей помнят?

Десять лет назад Агния, выпустив своих ребят из начальных в средние классы, навсегда ушла из школы. Проработала она в ней всего три года. А ее помнили, оказывается… Даже если Агнию помнила одна примерная девочка-припевочка Леночка Голикова, щедрая на комплименты, все равно приятно. Говорит – узнала по косе…

«Приду!» – выдохнула Агния, решив, что обязательно пойдет на встречу выпускников. И, окрыленная, выскочила на улицу, в начинающиеся зимние сумерки.

И только тогда вспомнила – она не проверила, работает ли ноутбук. Расписалась в ведомости не глядя – скорей, скорей, лишь бы не вслушиваться в волшебную музыку, и удрала.

«Ты проверила? Они точно все починили?» – обязательно спросит дома отец.

«Нет. Ты понимаешь, там столько народу, конвейер из людей, никто не проверяет… – растерянно ответит ему Агния. – А тут тратить время на включение-выключение компьютера…»

«Ты что? Зачем обязательно включать? – мгновенно раздражаясь от ее тупости, возразит отец. – Ты хотя бы могла нажать кнопки на клавиатуре – залипают они или нет?! Это всего пара секунд! Ты – это – могла – сделать?»

Молчание. Она промолчит, ужасаясь собственной недогадливости. И в самом деле, отчего было не нажать пару кнопок на клавиатуре…

«Ты расписалась, что претензий к ремонту не имеешь?» – новый хлесткий вопрос.

«Да, папа».

«А на хрена? Я ж тебе сколько раз говорил, пиши – «вещь получила, работает она или нет – не проверяла». А так получается, что они ремонт выполнили, к ним претензий нет. Я тебя сколько раз просил об этом помнить?»

Молчание. Она замрет, ужасаясь собственной забывчивости. И в самом деле, отчего ей было не сделать эту маленькую, но такую важную приписку в ведомости…

«Папа, но… Ноутбук по-прежнему на гарантии. Ничего страшного! Я еще раз съезжу туда».

И тогда отец начнет орать.

«Нет, но это ж надо… Как дятел, годами твержу одно и то же… Бесполезно! Ничего страшного, говоришь? А тебе охота туда-сюда лишний раз мотаться? Я поражаюсь… Пары секунд нет, чтобы на кнопки понажимать, а полдня на поездки по Москве – есть! Уроды… Все уроды. Купил ноутбук – он екнулся, пары месяцев не проработал. Известной фирмы, недешевый… Не за пятнадцать тыщ, а за сто. Уж, кажется, должен был работать. Так нет… Уроды! Китайцы его ногами, что ли, в подвале делали? И купил ведь в хорошем магазине, не на распродаже… Блин, ни на кого нельзя надеяться, все работают спустя рукава, тупые свиньи!..»

Вот что будет, когда Агния придет домой.

Соврать, что проверила? А если там опять какие-то кнопки не работают? Нет, врать нельзя, отец сразу чувствует, врет она или нет. Если соврет – начнет орать еще сильнее.

Только бы ноутбук работал! Только бы все было в порядке… А уж в следующий раз она, Агния, в точности исполнит все указания отца!

Отец Агнии, Борис Николаевич, был человеком вспыльчивым и громогласным. Обязательным и требующим обязательности от других. Он – профессионал, который вокруг себя хотел видеть тоже профессионалов. Он отвечал за свою работу – и ждал такой же ответственности от окружающих. А окружающие отличались, как назло, исключительной безалаберностью и безответственностью!

Отец, конечно, с легкостью мог купить новый ноутбук – взамен сломанного. Сто тысяч не были для него огромной суммой. Но разве дело в деньгах?

Отец был очень принципиальным – и поэтому отправил Агнию со сломавшимся ноутбуком в гарантийную мастерскую.

«Ничего, может, все обойдется… Ноутбук нормально работает, это же хорошая фирма, не ширпотреб… Чего я так нервничаю? Все в порядке, зачем заранее переживать!» – уговаривала себя Агния.

Она усилием воли заставила себя отвлечься и снова вспомнить о своем любимом фильме («Приду домой, посмотрю еще раз, от души – в тишине и одиночестве!»), потом принялась перебирать подробности сегодняшней встречи с Леночкой…

«Узнала меня по косе! Я и не знала, что дети мне дали прозвище – Рапунцель. Какое милое прозвище, прелесть! Рапунцель-Рапунцель, спусти свои косоньки!»

Агния скинула капюшон, тряхнула головой, отбросив волосы назад, и почувствовала, как затылок приятно оттягивает. До метро она шла с непокрытой головой, горделиво задрав подбородок. Краем уха поймала в который раз восхищенный шепоток: «Смотри, смотри, какие волосы!», «Нет, это ненастоящие! Настоящих таких не бывает!»

Все это (и прозвище, и шепоток) приятно грело сердце, успокаивало. Утешало. Уверяло в том, что она, Агния, – все-таки необыкновенная и особенная. Штучный экземпляр. Хорошая.

Агния снова скользнула в стеклянные двери метро – на этот раз она шла к «правильному» вестибюлю. Она успевала доехать к дому до часа пик. Час пик был плох не только давкой в метро, но и тем, что Агния часто цеплялась за что-нибудь волосами. Обычно она перебрасывала косу на грудь и прятала ее за полами пальто, но сегодня, как уже упоминалось, голову Агнии венчала не коса, а сложный «греческий» хвост. Его, конечно, можно тоже спрятать под пальто, но тогда красоты уже не будет…

Агния прошла через турникет. Большая сумка – не тяжелая, но объемистая – мешала. Люди толкались о сумку.

– Осторожней, девушка! – болезненно воскликнула немолодая женщина с измученным, измятым лицом, вся седая.

– Простите. Ой! – Тут уж Агнии кто-то наступил на ногу, но она привычно отреагировала: – Простите!

В ответ ей сверкнула золотыми зубами очередная разбойничья физиономия.

На эскалаторе Агния разглядывала рекламные плакаты, растянувшиеся вдоль свода. Распродажа шуб и меха, скидки до семидесяти процентов. Купить, что ли, шубку? А есть ли смысл? Все равно погода в Москве такая… не зимняя. Это сегодня что-то похолодало, а так обычно – слякоть и сырость.

Тот, кто стоял за Агнией, ворочался и слегка толкал ее в спину. Потом задел волосы. Агния нетерпеливо дернула головой, но не обернулась. Обычное дело.