Глава 6
ПРОЗРАЧНОСТЬ ВОДЫ

Поверхность воды – гладкая, как зеркало, освещенная солнечными лучами, что сочатся сквозь стеклянную стену. Но внезапно эту прозрачную гладь разрушает рябь, а потом круги, круги, круги по воде…

Как будто что-то бросили туда, и это тихо и безвольно, не сопротивляясь, опускается на дно.

Не надо глядеть, не надо гадать, что это. Потому как все равно не угадаешь.

Это всего лишь вода в бассейне фитнес-центра, что открывается в самом центре Москвы ни свет ни заря, с первыми петухами, для ранних пташек.

И Перчик тут завсегдатай, постоянный клиент.

Перчик – это прозвище, а вообще ее зовут Наталья – блондинку с пухлыми силиконовыми губами и пятым размером бюста. Шикарная девушка, но вроде как глуповата – так ее все воспринимают в тех кругах, где она вращается. В последнее время ее видели в столичных ресторанах с господином Гавриловым. Ну тем самым…

И это он приобрел ей золотую карту в этот фитнес-центр – подарок на Восьмое марта, пусть плавает девочка, она ведь так это любит.

На часах всего шесть утра, и бассейн только что открылся. Кроме инструктора по водной аэробике, дремлющего в шезлонге, и Перчика, в огромном пространстве под стеклянной крышей никого нет.

Прозрачность воды… круги…

Никто ничего не бросал в бассейн, никто никого не топил. Так случается всегда, когда воду начинают насыщать кислородом и обеззараживать по утрам.

Круги, круги…

Не надо смотреть, а то затянет.

Перчик – Наталья Литте (фамилия по бывшему мужу-эстонцу, оказавшемуся ужасным скупердяем) – в сплошном скромном купальнике. Но и эта скромность не может скрыть от взора совершенство ее форм. Длинные ноги и большая грудь, тонкая талия и губы… ну тут пришлось малость подправить, постараться, зато волосы…

Волосы густые, но короткие. Если уж кто захотел быть похожим одновременно на Мэрилин Монро и Брижит Бардо, надо что-то выбирать – либо локоны, либо гладкую челку.

Перчик стоит на краю бассейна и… нет, в воду она не прыгает – так, со всего размаха, когда брызги летят и сердце замирает. Она обожает плавать, но спускается в бассейн всегда осторожно. Сначала садится на мрамор, потом опускает в воду ноги, болтает, словно проверяя. Затем цепляется за поручни. И вот уже она лежит на спине на воде. И смотрит на высокий стеклянный потолок.

И при этом на красивом лице ее ничего не отражается – ни удовольствия, ни расслабления. Лицо остается бесстрастным, и можно подумать, что девушка каждый раз, окунаясь в бассейн, притворяется и ей это совсем не нравится. Но это неправда – например, Гаврилов, господин Гаврилов… ну тот самый… он потому и презентовал ей дорогую клубную карту, что она когда-то все уши прожужжала ему, что вода – это ее стихия и страсть.

Раскинув руки и ноги, покачиваясь на воде, Перчик медленно дрейфует на середину бассейна. И замирает там надолго.

Инструктор по водной аэробике продолжает дремать в шезлонге. Он отлично знает – этой клиентке его услуги не понадобятся. Она может пролежать в воде вот так час, как бревно, как прекрасная коряга. Это потому, что у нее бюст пятого размера, оттого она и не тонет, упругие шары держат ее на воде. Вот бы взглянуть на нее топлесс.

Удивительные встречаются клиенты, но не дело персонала – обсуждать их причуды. Хорошо еще не справляют в воду естественные надобности. Там есть такие датчики в бассейне – сразу же выпускают реагент, воду подкрашивают на позор и осмеяние. А не сделали бы этого – справляли бы, гадили! И нет разницы, что это дорогой элитный бассейн.

Проходит какое-то количество времени, и Перчик, перевернувшись, начинает вяло грести руками, подплывает к бортику, вылезает. Накидывает на себя махровый халат и садится в шезлонг – на дальнем конце бассейна. Солнце, льющееся сквозь стеклянную стену уже потоком, окутывает ее золотым облаком. Но и этого девушка, кажется, не замечает.

Она достает мобильный из кармана халата и набирает номер. Нет ответа. Тогда она набирает еще один номер.

– Алло, доброе утро, а доктор… Денис Михайлович… А, понятно, спасибо, ведь сегодня его дежурство… Спасибо, сестра, я перезвоню ему на сотовый.

Она ждет какое-то время. Мокрый купальник под халатом холодит тело, пора бы сходить в раздевалку, принять душ и переодеться в сухое, но она продолжает сидеть. Затем снова звонит.

– Привет, это я… я так и подумала, что ты в больнице.

Тот, с кем она разговаривает, отвечает тихо, невнятно.

– Так я не поняла, мы сделаем это или нет? – спрашивает Перчик. – Мы сделаем это вместе, или ты…

Тот, кому она позвонила, снова что-то бормочет.

– Тряпка ты.

Молчание на том конце.

– Трус, – бросает она с отчаянием и злостью.

Ее собеседник что-то говорит – не расслышать.

– Как же мне не упрекать тебя… ты все тянешь, откладываешь… А он… он уже никакой – это ты понимаешь? Еще немного, и он уйдет, ускользнет. Что, что ты говоришь? Это страшнее, чем то, что я ему уготовила? Ах, ты у нас доктор, ты все знаешь… Ты просто дрейфишь, Денис. Я всегда знала: в самый решительный момент ты меня… всю нашу семью предашь. Ладно. Больше я об этом с тобой говорить не стану. Я сделаю все сама. Одна.

Перчик закусывает свои налитые силиконом пухлые губы. Она ненавидит свой рот с тех самых пор, как пошла к косметологу и сделала это. Но косметолог оказался прав – мужики на такие губы и такой бюст бешено клюют. Через полтора месяца после пластической операции она познакомилась с господином Гавриловым. Знакомство состоялось в известном японском ресторане «Нобу», куда ходят актеры, политики, чиновники высокого ранга, бизнесмены и богатые бездельники, а также девочки из провинции – красотки, готовые лечь под нож ради того, чтобы их заметили и оценили товар, стильно упакованный, выставленный на витрину, готовый к употреблению.

Глава 7
ОДНА СВАДЬБА, ОДНИ ПОХОРОНЫ

В десятом часу утра на городской площади, куда выходил фасадом единственный сохранившийся в округе старинный купеческий особняк, наблюдалось оживление и скопление машин.

Жители города к этому давно привыкли – первый этаж особняка занимало похоронное бюро. Однако в это утро вместо похоронных автобусов и фирменного черного катафалка у дверей особняка – исключительно машины, украшенные свадебными лентами, а чуть позже сюда подрулил роскошный белый лимузин, сразу же занявший половину маленькой площади.

Горожане с любопытством наблюдали за происходящим – из окон офисов и контор, из окон почты, из витрин продуктового магазина, из кофейни, оборудовавшей летнюю террасу прямо напротив похоронного бюро.

Неужели свадьба?

Среди толпы гостей, оживленно переговаривавшихся возле машин в ожидании команды «поехали!», горожане замечали знакомые лица: вот этот толстенький мужчина – лысый как бильярдный шар, с голубыми глазами, всегда подернутыми грустью, облаченный в дорогой черный костюм… улыбается, что-то говорит, отдает распоряжения водителю белого свадебного лимузина. Это жених? Нет, это Платон Ковнацкий, больше известный в городке по прозвищу Платоша-могильщик.

Он один из владельцев похоронного бюро. А вот тот высокий, здоровый блондин с красивым лицом, смахивающий на викинга? Вот он подошел к Ковнацкому, что-то шепнул, положа руку на плечо. Может, это жених? Нет, это помощник, старший менеджер похоронной конторы, иногда сам лично выполняющий обязанности похоронного агента (если заказ того стоит!). Ни фамилии, ни имени его в городке не знают, а вот прозвище у него какое-то мифологическое – Гермес. Горожанам известно, что он близкий друг Платоши-могильщика и живут они вместе, вдвоем, недавно двухэтажный особняк себе отгрохали из красного кирпича на улице Юбилейной.

Для похоронного бизнеса очень подходило это прозвище: ведь в греческой мифологии Гермес не только вестник богов, покровитель торговли и прибыли, но и проводник душ умерших.

Поэтому, а может, оттого, что прозвище Гермес просто нравится его старшему другу, блондина кличут именно так. Даже в пивбаре; правда, там за его спиной поминают и другие прозвища, но об этом позже.

Самой последней на площади появляется машина «Вольво», и из нее выходит – бодро, несмотря на солидный возраст и вес, – дама в белом костюме и белой кружевной шляпе с букетом белых роз. И тут становится ясно, что, во-первых, это – невеста, а во-вторых, все до одного из десятков любопытных узнают в невесте мать Платоши-могильщика Марианну Викторовну.

Когда-то в незапамятные времена, когда всеми делами в городке еще вершили райком и исполком, Марианна Викторовна имела кабинет окнами на площадь с совещательным столом и портретами членов Политбюро. Сколько ее знают в городке – она вечно чем-то руководила. Последним местом ее чуткого руководства оказался отдел ритуальных услуг, откуда ее беспощадно выперли еще в середине девяностых.

Однако – вот удивительно – она не превратилась в скромную пенсионерку, как сотни ее товарок. Семейство Ковнацких словно второе дыхание обрело, и деньги откуда-то появились, точно из волшебного сундука с сокровищами. В городке гадали и судачили по этому поводу.

Совсем еще юный тогда Платон позиционировал себя как «предприниматель» и скоро, очень скоро выкупил сначала часть местного похоронного бизнеса у тех, кто успел подсуетиться раньше и спровадить прежнюю администрацию в лице Марианны Викторовны на покой, потом еще одну часть, а затем и вообще все.

И в настоящее время мать и сын являлись совладельцами, помимо похоронного бюро и целой сети агентств по области им принадлежал бизнес по продаже участков и установке памятников на двух городских кладбищах.

Но богатство не радовало Марианну Викторовну – с тех пор как ее сын подружился с красавцем Гермесом и даже решил построить себе новый дом на Юбилейной улице, она чувствовала себя одиноко и тоскливо в своей большой квартире в «сталинке» напротив здания мэрии. Марианна Викторовна давно овдовела и хотела замуж.

И надо же такому случится, что жених отыскался!

Вон, вон он, в толпе гостей – с первого раза можно и не заметить. Не подумайте, что какой-нибудь молодой вертопрах, тридцатилетний альфонс из провинции, жаждущий денег богатой старухи. Нет, такого Платоша-могильщик никогда бы не допустил. Наоборот, все вышло очень даже чинно-благородно.

Жених – Глотов, полковник в отставке, искал работу охранника в качестве прибавки к военной пенсии. И нашел место в похоронной конторе Ковнацких. Место охранника, иногда ночного сторожа, иногда и продавца похоронных принадлежностей, в общем, «куда пошлют и что поручат». Не прошло и месяца, как скучающая вдова и бравый полковник в отставке подружились, а дальше – больше. И вот уже можно сказать, что каждый на склоне лет обрел в другом спутника и партнера… если, конечно, все это не притворство и фикция…

Вон – жених, одет прилично, но скромно, и явно видно, что гражданский костюм ему непривычен. Зато волосы в свои пятьдесят пять сохранил все – пышная седая шевелюра и усы… немножко на моржа смахивает с этими усами, но Марианне Викторовне это нравится – щекочут кожу и вообще, если чуть-чуть подстричь… Жених Глотов пьет только по выходным, давно разведен, детей нет, так что «помогать материально» никому не нужно.

Чего же больше надо женщине ее возраста для счастья?

– Глотов, ты готов?

Ее призывный возглас… как нежный крик самки в брачный период… сквозь весь этот свадебный гам и суету…

– Так точно, моя радость!

Глотов, четко рапортуя и печатая шаг, направляется к своей невесте.

Можно, конечно, поинтересоваться: отчего это сбор гостей назначен именно в этом месте – у дверей похоронной конторы? Вроде как место мало располагает к веселью. Но к атрибутам своего бизнеса у Платоши-могильщика и его матери совершенно особое, нейтральное отношение. Подумаешь, гробы и венки… Это же все реквизит и товар, и если вы заняты в похоронном бизнесе, то относитесь ко всему этому просто, по-деловому. Во-первых, Глотов, жених, даже несмотря на грядущий день собственной свадьбы, дежурил в ночь в конторе, во-вторых, площадь… эта площадь имени Космонавтов в городке такое место – центральное, не собираться же у ворот особняка, где на участке все еще кипит стройка, где корыта с известкой и бригада шабашников доделывает бассейн? И во дворе «сталинки», где квартира Марианны Викторовны, – тесновато. А тут – площадь, старинный особняк с желтым фасадом в стиле ампир… И если ехать в церковь венчаться, а Марианна Викторовна непременно этого желает, то лучше места – отправной точки, по мнению Платоши-могильщика, – и не найти.

А жениха Глотова вообще никто не спрашивает.

– Глотов, Вовик, я в той машине забыла свою косметичку, принеси, дорогой.

– Сей секунд, Марусичка!

Почему Марусичка? Ведь ее Марианна зовут, или у влюбленных на шестом десятке свой тайный язык, свой код?

Платоша-могильщик не успевает этим заинтересоваться. Его приятель Гермес, проталкиваясь сквозь толпу гостей с мобильным телефоном в руках, делает ему какие-то знаки…

По машинам!

Еще нет?

Итак, поехали!