-Вот и хорошо, – он тяжело поднялся со стула .-Ты их главное от себя не отпускай.

-Да я как бы и не собирался,– я совсем растерялся, чего это он?

-Ну, счастливо,– старший пошёл к двери, я встал чтоб его проводить, девы тоже. Он посмотрел на меня оценивающе, кивнул и ушёл.

-Ой, хозяин,– наперебой загалдели девы,– а дяденька нам такого рассказал! Он тут всех знает, и наших знает, и не наших тоже! И про мальчика он слышал, и про девочку! Только он точно не знает, про девочку, говорит, узнавать надо, а про мальчика рассказал!

-Что рассказал?– я аж подпрыгнул на табуретке.

-Мальчик был в школе, и в школе умер! И его похоронили, а они не до конца умерли, то есть они умерли, а неправильно! А чтоб правильно, надо им вещи вернуть, прямо прийти на кладбище и отдать!

-Как отдать?– не понял я,– они что, там гуляют?– моё богатое воображение нарисовало мне компанию школьников– зомби, шатающихся по кладбищу и пугающих подвыпивших сторожей.

-Да ты что, хозяин!– Акулька аж глазами захлопала,– прийти и на могилку положить, а они уж сами заберут как– нибудь!

-А мальчика Федя Заславин звали,– Дунька печально подпёрла рукой голову,– вот…жалко!

-Да всех жалко,– согласился я,– нелепо как то…Потерял вещичку, а тебя и того.

-Они не теряли,– вдруг сказала Дунька,– они сами отдали, только их обманули. Всех обманули.

-Как сами?– я удивился,– зачем?

-Наверное кто то им что то обещал,– Акулька прикусила коготок,– вот точно. Обещали!

Я задумался– версия была ну очень правдоподобная. Наобещать с три короба, а когда желаемая цель достигнута, убрать жертву…или нет, жертву убрать для достижения собственной цели, не утруждая себя даже подобием исполнения обещания.

Я внёс в список Федю Заславина. Теперь осталась только одна неизвестная девочка, гимназистка, выпившая по ошибке кислоту. Нужно было собраться с духом и как-то узнать, где похоронили ребят. И Альбину Занкевич. Хоть она и подставила своих подруг, и даже после смерти оставалась на редкость неприятной скандалисткой, но я не мог оставить её в неправильном посмертии.

Я строго посмотрел на девчонок и спросил:

-Так, значит готовить вы умеете!

-Так, хозяин, мы это, ну,– они замялись,– у тебя же не печка…мы присматривались!

-И меня бедного эксплуатировали,– я закинул ногу на ногу,– я вам книгу куплю, с рецептами. Чтоб готовили.

-Спасибо, хозяин!– девы расцветали на глазах,– мы будем, честное слово! Мы осторожно!

-Договорились,– я был доволен, мне порядком надоело стряпать на большую компанию.

История 23-я. Родственнички…

Я вылез из ванны, и поплёлся отпирать дверь, в которую кто-то настырно долбился уже минут пять. Девы , как две мышки сидели на кухне, строго соблюдая мои указания– если я дома, то открываю только я. Хватит с меня утренних побудок. Я распахнул дверь, придерживая сползающее полотенце. Ой, блина… Маша стояла на пороге, и смотрела на меня с весёлым недоумением.

-Граф, ты чего?

-Я того, мылся я, Мань, ты проходи, я сейчас!

Я метнулся в ванную, и вышел одетый. Маша сидела на кухне с девами, и доедала последнюю заныканную кем-то печеньку.

-Марусь, как здорово, что ты пришла!– я и правда был очень рад.

-Я соскучилась,– Маша подошла ко мне и обхватила меня руками за пояс. Я обнял её.

-Женитесь уже, а?– недовольно проворчала Дунька,– долго ли будете?

-Не ко мне вопрос,– вздохнул я , не выпуская Машу,– я хоть завтра.

-Ну…дай неделю подумать,– Маша посмотрела на меня серьёзно и немного грустно.– всего неделю, хорошо?

-Договорились,– я успокаивающе улыбнулся. У меня созрел один план, и завтра я был намерен начать его осуществление.

-А что вы в субботу делаете?– спросила Маша.

-На кладбище собирались,– ответил я.– Серафимушку проведать, ну и осмотреться. Не факт, что сразу найдём, но надо же с чего-то начинать.

-Я с вами,– безапелляционно заявила Маша,– хоть я твою бабушку и не знала практически, но всё равно…

-Да кто бы против,– я был почти счастлив.

-Хозяин, а Серафимушка это бабушка твоя?– вдруг заинтересовалась Дунька.

-Ну, да. Серафима Григорьевна, а я что не говорил?– я что-то задумался– и правда, не говорил.

-Неа,– покачала головой Акулька,– только портрет показывал, на стеночке.

Портрет и правда был хорош– бабушка, как раз после выхода на пенсию, вся такая дама, вплоть до воротничка с камеей, сидит на стуле, а я стою рядом, положив ей руку на плечо– восемнадцатилетний гот с крашеными в чёрный и синий цвет волосами.

-У дедушки сестра была, в четвёртом колене, тоже Серафимушка,– поделилась Дунька,– только не знались они, они не как все наши были, а наособицу. Как люди жили.

-Вон чего,– я дёрнул себя за волосы,– гляди-ка, и правда родня. Странно, только– мать то у меня совсем не такая. Через поколение, что ли передаётся?

-А отец?– спросила неугомонная Акулька,– отец-то у тебя из наших?

-А я откуда знаю? Я, лично с ним не знаком.– я, и правда, данного субъекта в жизни не видел, он сгинул ещё до моего рождения, правда алименты слала исправно, но никаких попыток увидеться не предпринимал. Как и я сам.

Ночью, когда мы лежали рядом, я спросил:

-Мань, скажи , ты честно согласишься через неделю?

– Через неделю и узнаешь,– она потёрлась носом о моё плечо.

-Мань,– я сел и посмотрел на неё сверху вниз,– а если я в воскресенье свататься приду?

-В смысле?

-В прямом. Мать с отчимом возьму и приду. И всё.

– Ну, вот тогда и посмотрим,– она улыбалась в темноте. – я вот думаю, может мне сюда переехать?

-Завтра перевозим?– обрадовался я,– я отпрошусь!

-Нет, в понедельник, ты же в воскресенье свататься собрался?

– Так можно сразу потом и переезжать, чего дожидаться-то?

-Ну, посмотрим, ты только не торопи меня, ладно?– она потянула меня за руку,– на всё свои причины…

-Мань, ты тоже…не затягивай! А то мало ли, вдруг мне кирпич на голову упадёт,– проворчал я.

Утром, проводив Машу, я взялся за телефон и позвонил матери. Нужно было встретиться и обговорить все детали. Мать с отчимом как раз были дома, поэтому я решил дело не откладывать. Съездил в школу, что-то подписал, полюбовался на отремонтированный кабинет, и поехал к матери.

-Мам, -начал я,– мам, я женюсь.

-Слава богу,– мать размашисто перекрестилась.

-Рано радуешься,– скептически хмыкнул отчим,– сначала надо узнать на ком. Двух чудиков в семье будет явно лишку.

-Она в банке работает,– успокоил его я,– операционистом.

-Она ненормальная?– уточнил отчим,– или ты её шантажировал?

-Мам, скажи своему мужу, чтоб меня не доставал!– взмолился я,– я и так нервный! Я её три года уговаривал!

– Взял измором,– констатировал отчим.

-Перестань,– мать повернулась к отчиму,– радоваться надо, а ты…

-Так, – я решил взять дело в свои руки,– значит в воскресенье я покупаю торт, цветы, и мы вместе идём свататься. Приходим, звоним в дверь…

– Родители невесты смотрят в глазок, видят тебя и не открывают!– встрял отчим.

-Они меня уже видели и неоднократно!– возмутился я,– они открывают!

-И спускают нас с лестницы.

-Перестань, а! Все культурные люди. Вы говорите, ну, как там …про товар и прочее…

– А этаж у них какой?– поинтересовался отчим.

-Восьмой,– ответил я, – а что?

-Высоко лететь,– он пригорюнился,– мать, ты плащик надень, когда нас в окошко выкинут, распахни и спланируешь…

-Да перестань, вечно ты со своими шуточками,– не выдержала мать,– не слушай, он нарочно.

-Ну, в общем договорились,– я облегченно выдохнул,– значит в воскресенье я захожу и идём.

-Ты торт помягче купи, с кремом,– посоветовал отчим,– в морду лучше таким получать.

-Оставь свой личный опыт при себе!– огрызнулся я,– а то я сам тебе тортом…

-Кстати,– озаботилась мать,– а те девочки, племянницы, да? Как они?

-Нормально,– я улыбнулся,– в школу пойдут, я устроил.

-Надо бы познакомиться,– сказала мать,– родня всё таки, не чужие люди. Можно в воскресенье потом и зайти.

-Ну, если с лестницы не спустят и в окошко не выкинут…– не унимался отчим.

-Я никого ни за какое место с собой не тяну,– обиделся я,– могу и сам пойти, один, как сирота казанская!

-Ну нет, я такой спектакль в жизни не пропущу,– заржал отчим,– даже броник на работе одолжу! Мать, на тебя брать?

-Так, короче,– я встал,– в воскресенье всё должно быть на высшем уровне! И если кто-то всё мне изгадит, я его с говном съем самолично!

-Вылитая Серафимушка,– засмеялась мать,– не злись, волнуемся мы за тебя.

-Вот с Серафимушкой бы таких проблем не было,– вздохнул я,– ну да ладно. Мам, я на вас рассчитываю!

Мы допили чай, прибежал брат, поздоровался и уткнулся в комп. Через час я собрался и ушёл домой. Мне нужно было купить поваренную книгу, хотелось есть не просто каждый день, а ещё и не одно и то же. Быстро я к хорошему привык, однако…быстро.

История 24-я. Кладбищенская.

Наступило раннее субботнее утро…11 часов. Я проснулся, и попытался вспомнить, что же я забыл. Вспомнил– я ж хотел встать в восемь, чтоб как все нормальные люди успеть на кладбище до обеда. Значит не судьба мне стать нормальным, сделал я вывод и потихоньку поплёлся в ванную.

-Доброе утро!– прокричала Маша из кухни,– горячее остыло, холодное согрелось! Иди скорее завтракать.

-Доброе утро, хозяин!– хором пропели девы.

-Доброе, доброе,– я быстренько умылся и явился в кухню. Кормили сегодня блинами с вареньем и поили кофеем со сгущёнкой. Девы смачно облизывались, пустая банка валялась в мусорке, вторая, открытая ждала меня на столе. Мне сразу похорошело…я вообще-то довольно примитивное существо, и для счастья мне много не надо.

Мы быстренько собрались и поехали на кладбище. Ехать было долго, через весь город и немного за город. По дороге мы болтали, и я вспомнил одну страшную историю. Меня тут же попросили её рассказать, а я…ну, я всегда только за.

-Одна девочка, ну, не совсем девочка, было ей лет пятнадцать наверное, приехала с мамой в гости к маминому брату. На недельку погостить. А эта девочка очень всякие ужастики любила, особенно про вампиров, «Сумерки» до дыр проглядела. Ну, вот, постелили ей в комнате, на диване, а она ночь не спит– начиталась. Страшно…Вдруг слышит– входная дверь тииихо так открывается, и кто-то заходит в квартиру. Почти бесшумно. Она от страха пошевелиться не может, только видит– свет такой. Слабенький, синеватый, прямо к ней движется…движется…смотрит она– мать моя женщина– вампир! Прямо к ней идёт! Сам бледный, волосы чёрные, длинные, глазищи тоже …и одет во всё чёрное! Майка чёрная, джинсы– чёрныё, гады до колен– тоже чёрные! На руках– браслеты с шипами, а на шее– ожерелье железное!

Маша давилась смехом, она знала эту историю, но портить девчонкам удовольствие не хотела. Я подмигнул ей и продолжил:

-Девочка от страха ни рукой ни ногой, а вампир уже совсем близко…и тут она каааак закричит!

-А вампир?– дрожащим голосом спросила Акулька.

-А вампир тоже как заорёт русским матерным– какая такая нехорошая сволочь мой диван заняла! Понимаешь, я тогда на каникулах работал, ну, после работы и загулял малость, прикинул, что домой далеко тащиться, а до матери– минут пятнадцать ходу, я и решил у них переночевать, чтоб поспать подольше. Дверь своим ключом отпер, свечу себе телефоном, и крадусь потихоньку, чтоб не разбудить никого. Кто ж знал, что к отчиму сестра с племянницей приехали, и эту дурочку на моё спальное место уложили! А как был я тогда гот, то и прикид у меня был соответственный. Так и не выспался, вот что самое страшное!

Маша тихо стонала от смеха, хотя слышала от меня эту историю как раз тогда, когда она собственно и произошла . Девчонки секунд пять переваривали инфу, и вдруг обе разом закатились на весь автобус. Народ начал оглядываться и улыбаться– смеялись они на редкость заразительно.

-Отчим меня потом наверное месяц Эдвардом звал, или Дракулой,– я тоже засмеялся. Жаль, Серафимушка не дожила до того момента, она бы оценила.

На кладбище я быстро нашёл знакомую могилу, наклонился к овальной табличке с фотографией:

-Бабуль, прости засранца, давно не был…

Серафимушка улыбалась с портрета, она меня всегда прощала. Мы с Машей вымыли памятник, девчонки пропололи траву на могиле, и стали видны мелкие красные цветочки, я посадил их ещё весной. Оказывается, они зацвели, а некоторые уже дали семена…

Неподалёку от нас расположилась весёлая компания, с выпивкой и закуской. Они уже дошли до определённой кондиции, и решили, что мы-то им и нужны. Один гражданин, весьма солидных габаритов подвалил к нам с радостным криком– «Девчонки, давайте к нам!»

Я обернулся, и выпрямился. Слонопотам икнул, видно спьяну он принял меня за девушку, из -за длинных волос. Потом он оценил все мои пятьдесят кило и пришёл к выводу, что я ему не соперник. А зря… я десять лет боевым карате занимался, прыгаю высоко и растяжка у меня хорошая. И ботинки правильные, челюсть с ноги я на раз– два выношу. Я встал так, чтоб девы и Маша оказались у меня за спиной и спокойным тоном подсказал этому неумному человеку, куда ему надо идти и чем заняться. Он не понял моих добрых намерений, и полез на меня с кулаками. Честно, мне даже делать ничего не понадобилось, я его просто слегка подправил. Даже не пнул! Я ж добрый, вообще-то. Но остальным это явно не понравилось. Я здраво оценивал свои шансы– от четверых мне не отмахаться, значит придётся быстро бегать. Но тут за моей спиной что то очень громко зашипело. Пьяные идиоты, включая пострадавшего, кинулись улепётывать, на ходу они вопили про колдуньину могилу. Я обернулся– сзади стояли довольные донельзя девчонки и белая как полотно Маша.

-Это что такое?– строго спросил я.

-А мы кошек показывали!– девчонки прямо сияли, гордость их просто распирала. Я прикинул– если вид оборотня соответствует массе человека…у Акульки должна была получиться камышовая кошка, а у Дуньки никак не меньше рыси…конечно, эти дебилы ломанулись подальше.

-Господи,– Маша никак не могла опомниться,– это же как…это…

Я обнял её, она вся дрожала.

-Мань, всё хорошо, они же просто иллюзию показали, что ты испугалась, это же не по настоящему,– я уговаривал её, как ребенка. Она понемногу успокоилась, но временами посматривала на девчонок с опаской.

Мы медленно гуляли по кладбищу. Я искал какие– нибудь знаки или подсказки, но ничего на ум не шло. Искать три могилы среди множества свежих захоронений– всё равно, что иголку в стоге сена.

-Хозяин,– окликнула меня Дунька,– плачет кто-то…

-Так кладбище же,– пожал я плечами,– тут только и плакать.

Мы подошли поближе, на могиле плакала средних лет женщина. «Доченька…вот платочек, такой ли…» Я понял– это-то мы и искали. Мы подошли к могиле. С гранитного памятника на нас смотрела знакомая мне девочка. Катя.

-Извините,– сказал я женщине,– вы ведь дочкин платок ищете?

Она подняла голову и посмотрела на нас заплаканными глазами.

-Понимаете, я почти каждую ночь её во сне вижу, Катюшу мою. Она плачет и говорит: «Мама, найди мой платок, они меня не отпускают…» сколько платков уже принесла сюда…а она всё снится.

Я снял с плеча рюкзак и выудил из него пакетик с платком, пуговицей и заколкой. Достал платок и протянул женщине.

-Наверное вот он, вы положите здесь.

Она недоверчиво взглянула на платок. Потом выхватила его у меня и положила рядом с памятником. Внезапно мимо нас, очень низко, задев женщину по голове крылом, пронеслась ласточка.

Мы следили за ней, пока она не исчезла высоко в небе. Я посмотрел на могилу– платка не было.

-Не знаю, кто вы,– женщина вытерла льющиеся слёзы,– но я вам теперь навсегда обязана…прямо отпустило, будто душа Катенькина с этой птичкой на небо улетела…Спасибо вам…

-Да не за что…– мне вдруг стало неудобно. Я спросил её про остальных двоих, но она не могла нам ничем помочь. Мы пошли прочь с кладбища.

-Хорошенького помаленьку,– резюмировал я,– одну нашли, и то хорошо.

-А как они бежали,– слабо улыбнулась Маша.– наверное теперь на всю жизнь протрезвели!

Девчонки весело захихикали.

-Я вас в аренду сдам,– сказал я,– в наркологическую клинику, алкашню лечить будете!

-Мы можем,– важно сказала Дунька, – кошку покажем– и всё!

-Две кошки,– Акулька отставать не хотела,– и страху напустим!

-Вот не будет у нас денег, так и будем зарабатывать– засмеялся я.

Мы проводили Машу до дома и отправились к себе. Завтра меня ждал трудный, но, надеюсь, удачный день.

История 25-я. Сватовство.

Ночью я постоянно просыпался, снилась мне разная дрянь. Под утро заснул крепко, и чуть не проспал, как обычно до обеда, но был немилосердно растолкан девицами.

-Отстаньте, обезьяны, я спать хочу,– я вцепился в подушку.

-Хозяин, вставай, уже утро!– причитали они,– ты же свататься собирался!

Мать моя женщина…я вскочил как ошпаренный. Девы, весьма довольные удрали на кухню и активно загремели посудой. Я посмотрел на часы– блина…изверги! Восемь утра же…спать…нет, не спать, не спать! Неимоверным усилием воли я взял себя за шкирку и потащил в ванную. Из зеркала на меня смотрел небритый и лохматый субъект с маниакальным блеском в глазах. Встреть я такого в тёмном переулке, я бы пошёл другой дорогой, посветлее. Я привёл себя в относительно приличный вид, и пошёл поискать, чего перекусить. Девы гипнотизировали чайник .

-Ой, хозяин, ты садись,– захлопотали они вокруг меня. Я сел и потянулся за хлебом.

-Мы сейчас,– они отобрали у меня хлеб, нож и колбасу, и в четыре руки принялись что-то изготавливать. Мне стало интересно, но я решил дождаться результата. Дождался– мне был торжественно поднесён бутерброд– отпиленный от багета кусман хлеба, на нём толстый скрой колбасы, сверху все задекорировано майонезом и пришлёпнуто луковым пёрышком. Покоилось это сооружение на старинной фарфоровой тарелке– остатке былой роскоши, гарднеровского сервиза. Девы сияли. Я чувствовал себя, по меньшей , падишахом. К бутерброду полагался чай в поллитровой кружке, из которой я обычно пил пиво, и сахар.

-Спасибо, девчонки,– честно, я был растроган,– сами– то тоже ешьте.

Они быстренько настругали себе хлеба с колбасой, и пристроились рядышком, преданно глядя мне в глаза.

-Вы чего?

-Хозяин, а вот ты женишься…

-Ну, если выживу…и с лестницы не спустят, то скорее всего да.

-А ты нас тогда выгонишь?

-Куда я вас выгоню? Зачем?

-Ну, мы же место занимаем…

-И чего?– я ни как не мог уловить связь,– вы чего кипишитесь-то? Места тут хватит.

-И потом тоже?

-Когда это потом? Что вы тут за фантазии развели, не понимаю,– я начинал злиться.

-Ну, вот ты женишься, дети родятся…

-Да тьфу на вас,– возмутился я,– я ж говорю– места всем хватит! Не дёргайтесь.

-Хозяин!– они кинулись обниматься.

-Да мать вашу за ногу!– взвыл я, когда опрокинутый чай пролился мне на ногу,– горячо же!

-Ой, прости, хозяин!– они стали оттирать меня от чая, я не выдержал и ушёл переодеваться. Мартышки…что с них взять.

Наконец я был собран по высшему разряду– майка чёрная, без дыр и неприличных надписей, джинсы чёрные, целые, рубаха белая, чистая– я её таки нашёл! Берцы тоже начистил. Торт, памятуя наставления отчима я купил большой и с кремом– а то мало ли…вдруг и правда? Лучше подстраховаться. Три букета цветов– Маше, её матери и бабушке, и бутылка коньяка для её отца.