Отзывы на книги автора «Татьяна Соломатина»

Эта небольшая книга о медиках. На ее страницах не автор не углубляется в медицинские термины и ужасы медицинской терминологии, а знакомит нас с обычыми медицинскими работниками одного роддома. В книге делается акцент на взаимоотношениях людей, медиков. Мы видим , что они такие же люди, со своими горестями, бедами и одиночеством. И им плюс ко всему этому надо находить сили для спасения жизней и эмоции для сохранения настроения пациентов.
Минусом произведения, считаю нецензурные выражения, причем постоянные. Но в этом вопросе я ханжа. Считаю недопустимым употребление бранных слов в медицинских учреждениях медиками, пусть даже между собой. Человек с высшим медицинским образованием и средним-специальным, должен держать свои эмоции , уметь владеть собой. Конечно бывают ситуации , когда и нужно рявкнуть, чтобы привести в чувство, но не злоупотреблять. Конечно это жизнь, скажите вы, но на мой взгляд , конечно это выглядит натурально, но некрасиво, а уж из уст женщин , это вдвойне. Но в общем произведение мне понравилось своей обыденностью, оно не посягает на высокую художественную литературу, но оставит свой след в душах читателей, это однозначно.

Меня не покоробила эта книга, вовсе нет. Мне нравятся врачебные байки. И грубый медицинский юмор тоже.
Я не соотношу такие штучки с драматическими эпизодами, касающимися меня самой или моих близких.
Весь этот стёб — просто своего рода чёрный юмор, который я, хотя и не люблю, но в дозированной пропорции употребить могу.
Эта книга мне просто не понравилась.
В основном из-за своей тяжеловесности. Вот прямо так и чувствовала, как автор пыжится, выдувает из себя фразы, которые должны звучать как значимые, мучительно вспоминает фразы из любимых книг и фильмов, чтобы вставить их в текст.
А ещё — всякие красивые, бессмысленные, словесные красивости. Как же убого!
Признаю, было несколько живых, смешных, интересных историй. Но очень уж их мало. В основном это всё претензии на юмор и оригинальность, а на самом деле — слабые графоманские писульки.
Честно говоря, расстроилась. Ожидала чего-то более искромётного и обаятельного.
Не советую.

Эту книгу я бы рекомендовала прочитать тем, кто планирует и строит свою жизнь, не вылезая из всяко-разных форумов. Тем, кто знает, как вылечиться от отита до сибирской язвы, слушая советы «бывалых» форумчан, в стиле Бродского, т.е. «не выходя из комнаты».

Может быть чужой горький опыт, о котором автор повторяет из главы в главу, заставит хоть одного слушателя «диванных экспертов» опомниться, одуматься и сходить на прием к живому врачу, они не все козлы, это правда.
Я сама жуть как не люблю поликлиники, очереди и всё что с этим связано. НО, когда яжмать начинает лечить своё чадо по интернету, мне её стукнуть хочется, чтобы она, как в мультфильме, стала « фиолетовой, в кра-пин-ку!» Это же касается и беременных (тут не стукнуть, просто как-то донести суть).

Мы не узнаем из интернет-сообществ о тех, у кого не всё в порядке. Их проблемы уже иные. Кому-то повезло. А кто-то замаливает грехи. Кто-то уже там, где нет двоичного кода и земных печалей, а только покой.

Сняла полбалла (4,5 из 5) из-за главы «Чёрный юмор. Гриф: «ДСП». НО, автор честно предупредила всех слабонервных «пролистать этот раздел скорее!». Я же, конечно, всё сделала наоборот. И стала ещё более слабонервной, хых.

В отличие от «Акушер-Ха!» здесь меньше историй-баек, но больше познавательных статей по типу «всё о гормонах», «кто такой цитомегаловирус», «с чем едят уреаплазму», «шерстяные треники и цистит» и т.д.
Читается легко. Хотя, возможно, кое-какие термины читателю без мед.образования могут быть непонятны.

Не хочу никого обидеть, но эта книга мне, к сожалению, не зашла. Не зашла она по ряду причин. Первая и самая основная – ошибкой было читать её параллельно с книгой одной и той же тематики. Буквально на днях я прочла «Непобедимое лето» и уже высказала абсолютно все мысли по данному вопросу. Потому что книга по смысловой нагрузке точно такая же, как и в том романе, только декорации поменялись, но ситуации, отношение к миру абсолютно точно такое же.

Вторая причина по которой мне не нравится данный роман в полную меру – я вообще не очень люблю творчество российских писателей, потому что очень часто, то как они пишут, заставляет стиснуть зубы. Чаще всего они слишком сильно перегружают текст и пишут слишком сложно для восприятия. Для меня есть огромная грань между новаторством (внесением чего-то нового в литературу) и просто бахвальством на пустом месте (когда написанное не достигает цели). Вот именно таким для меня и был этот роман. То что говорит автор было наверное в жизни каждого молодого человека, да что уж говорить, вероятнее и сейчас есть, но вот т о, как она это описывает, тот язык повествования, мне он просто не зашёл. И из-за этого я следила не за текстом, как у той же Рубиной, а лишь бы просто дочитать. А я не люблю такое, по сути бесполезное чтение, когда ты перебарываешь себя, в надежде что в конце тебя ждут удивительные вещи, а их нет.

ВНИМАНИЕ: Поскольку в адрес автора отзыва в случае невысоких оценок прочитанной книги частенько прилетают «гнилые помидоры» от поклонников той же книги, обращаю внимание, что все написанное ниже является исключительно моим личным мнением (!), которое никому не может быть навязано, и высказано без намерения кого-либо оскорбить или задеть. Любой другой читатель может иметь диаметрально противоположную точку зрения, что не может рассматриваться как ущемление чьих-либо чувств или прав.

Книгу я получила в качестве выигрыша в розыгрыше от издательства и, получив, была приятно удивлена качеством полиграфии. Великолепное оформление и качество бумаги доставляют массу удовольствия, но при этом книга проигрывает в части веса. Получился весьма ощутимый кирпичик, который не будешь просто так таскать в сумке и читать где ни попадя. Ты просто вынужден будешь основательно угнездиться где-нибудь на диване или за столом, иначе устают руки и рельефно каменеют бицепсы, даже если их до этого никогда не было видно.

В части содержания ощущения также остались двойственными и, к сожалению, больше негативными, чем приятными. Соломатина, безусловно, виртуозно владеет словом, текст читается достаточно легко и по началу легко и непринужденно впиваешься в сюжет, впитывая каждую букву. От пометки +18 ожидаешь ну максимум матерной брани, даже запаянная поверх книги пленка не настораживает и не вызывает предположения большего.

Однако, не тут то было, рано расслабилась. Что там матерная брань, когда тебе во всех подробностях со всей возможной мерзотой начинают описывать всякие операционные подробности в части, к примеру, гинекологии. И делают это так небрежно, свысока, мол да что тут такого, что естественно – не безобразно. И этого небезобразного становится все больше и больше.
Чаще всего описываются некие гинекологические манипуляции, связанные с родоразрешением, разрывами, половыми инфекциями. Перемежается все это лирическими отступлениями на тему того, кто и что придумал, кто и что написал из научных трудов, которые делаются между делом, походя, так сказать.

Одна из главных героинь предстает в образе миниатюрного "коня с яйцами": расхаживает в мужском костюме, побеждает направо и налево мужиков, опрокидывая одного за другим на лопатки, и обескураживая своей очевидно намеренной бестактностью и ниспровергая все каноны женского приличия, не гнушаясь принимать крепкие напитки наравне, а то и поболе, с мужским полом. Ну и в довершении, просто затаскивает в свою подостывшую постель «мальчишку» (по сравнению с этой уже зрелой женщиной).

Вообще, ощущение сложилось такое, что автор с пренебрежением относится к своему потенциальному читателю, не считаясь с его чувствами.
Более того, она полностью уничтожает нечто сокровенно женское, самое женское достоинство, попирая саму возможность женщины быть женщиной, а значит, быть хрупкой, нежной, заботливой, целомудренной, да даже слабой в конце концов.
В итоге милая, нежная, чистая сердцем сестра милосердия Асенька, бес памяти влюбленная в молодого ординатора Александра Белозерского, выглядит како-то замарашкой по сравнению с «бывалой» графиней Данзайр.
А чего стоит сцена осмотра юной стеснительной пациентки 15 лет от роду группой студентов во главе с хирургом, когда один из студентов при прослушивании легких через грудную клетку в описании автора забывает о том, что он доктор при виде обнаженного женского тела, а бедная девочка вынуждена терпеть такое к себе отношения, потому что в университетской клинике осмотры проводят с участием студентов.

При этом, увлекшись раскидываем грязного белья, автор оставила без развития казалось бы ключевой момент повествования: кто и за что стрелял в погибшего господина и ранил при этом его малолетнюю дочь. По всей видимости, предполагается раскрытие данного вопроса в последующих сериях, однако за бесконечной чередой осмотров больных и операций этот эпизод вовсе теряется из виду, хотя вместо заумных лирических отступлений и бесчисленного упоминания неких медицинских терминов логичнее было бы раскрыть этот сюжетный ход.

По прочтении остались крайне неприятные ощущения, словно коснулся чего-то мерзкого и надо пойти помыться. А поскольку роман заявлен, как литературный серила, то желания читать продолжение нет.

Поддавшись на зов души после просмотренного сериала "Тест на беременность", я решила успокоить свои чувства и прочитать эту книгу. Но осталась разочарованной. Если сериал выел всю меня до последней капельки, я сопереживала и врачам, и бедным роженицам, сталкивающимся с трудными ситуациями, и младенцам, за жизнь которых борются реаниматологи и неонатологи, но тут... не было и сотой доли тех чувств. А ведь эта книга (как и другие книги серии "Роддом") послужили этаким сценарием для сериала.

Личного опыта родов у меня нет. Даже близко нет. Но я не сомневаюсь, что вся перенесенная боль - ничто, по сравнению с тем счастьем, когда ты берешь на руки, впервые видишь то чудо, которое родилось. Этого прекрасного, милого ребеночка - твоего ребенка! Но если сериал кишит разными непредвиденными случаями в родах и хотя бы наглядно видно, как и через что проходят и врачи, и матери, чтобы спасти жизни в трудных родах, то книга не вызывает никакого ужаса, который по хорошему должен быть, ведь никогда не знаешь, какой будет твоя беременность, и как будут протекать роды. Ну вот ей богу, если в сериале главная героиня (заведующая обсервацией) занимается не только своей личной жизнью, а в первую очередь, спасает жизни и днём, и ночью, то книжная Татьяна Геогриевна занимается своей лично жизнью и покупкой тряпья в большей степени. Может быть перед глазами и мелькали кадры из сериала, из-за чего я не могла абстрагироваться, но читать такие книги бессмысленно, лучше видеть часть процесса перед глазами. Если честно, то рожать у такого врача как в сериале - явно неплохо, хотя бы ты будешь уверенной, что она спасёт и тебя, и ребёнка. Но книга не оставила такого ощущения, вот такой факт. Героиня показалась какой-то пустой, этаким рядовым и обычным врачом акушером, хотя в сериале она была врачом-героем, врачом-новатором, врачом с большим сердцем и отличными руками. Врачом, чья деятельность, - призвание, а не стремление заработать побольше денег.

Несмотря на все рассказанные и показанные ужасы, почему-то никакого отвращения или нежелания рожать не появилось. То есть страх он всегда есть: за свою жизнь, за будущую беременность, за успешные роды, за будущего ребёнка. Но лично я не обзавелась мыслями типа: "я видела на картинке/видео роды и теперь страшно боюсь/мне противно!". Страшно - безусловно, но ведь на картинках и видео также часто показывают аварии и катастрофы и то, что после них осталось от людей, но мы же всё равно продолжаем ездить на машинах и летать на самолётах. Единственное, что я и так не питаю никаких надежд на спокойную беременность и роды, ибо таких людей - единицы, а вот быть начеку и слушать врачей - точно надо. Наверное, эта книга покажет, что врачи - не изверги и желают только добра, а процесс рождения ребёнка - это путь в космос, не знаешь - вернёшься или нет. А сериал покажет, что тяжёлые роды и недоношенные беременности в большинстве случаев из-за материнской халатности и безалаберности. Случай, когда материнское чутьё подводит очень часто. От книги я хотела получить интересные истории из жизни врачей и врачебной практики, я получила только лишь отношение ко всему этому просто как к материалу, который можно исследовать. Выводы из книги - не стоит надеяться на лёгкие роды. Но у всех индивидуально. Кому-то очень больно, но терпимо, кто-то почти сходит с ума от боли, теряет сознание и потом не соображает даже, что ребёнок родился.
Впрочем, что книга, что сериал ещё раз наглядно показали, что самое ужасное в родах - если ребенок рождается нездоровым по разным причинам (тьфу-тьфу не дай Бог никому), остальное всё можно пережить.

Ах да-да, просто безумный минус от книги - это её язык. Мало того, что написана эта книга гораздо хуже, чем те же прославленные книги серии Акушер-Ха, так ещё и с кучей обсценной лексики на каждом эпизоде. Не отрицаю, что оно в реальности так бывает, но в книге не мешало бы поменьше мата использовать, пусть даже книга и не претендует на какие-то награды. Читать из-за этого противно.
В общем, я не советую читать. Литературы для того, чтобы расслабиться на вечер-другой, полно. Или уж лучше посмотреть сериал, нежели читать этот опус, который годится исключительно для ЖЖ или материнских форумов. Увы.

В общем, цитаты из книги говорят сами за себя. И говорят они: "НЕ-Е-Е-Е-Е-Т! НЕ ЧИТАЙТЕ ЭТО!!!"

«Мудрость — главное оружие воина. А она — беспола, как апрельский ирис в пустыне, что скрывает пирамиду от глаз смертных».

«Закон Духа — не твоим сердцем выращенное для тебя пользы иметь не будет, а может, и вред. Что толку в фотографиях чужого путешествия, кргда твой собственный путь не пройден? «Не кради» - значит не подменяй истинное действие изображением, взятым в театре иллюзий. Без комментариев». Это трактовка заповеди "Не укради"

«Женька же был настолько гениален, что совершенно утратил когда-то едва зародившийся интерес к типографскому воплощению своего словотворчества». Образец творчества: «Я в тебя до глубин провалился, / Я дошел до начала нетронутого».

«Канонически красивое лицо, идеальная фигура...» - описание г. героини.
«Женька был высок, широкоплеч. Фигура у него была идеальная.... роскошным густым волосам... дамы дарили его вниманием... вспомнить хотя бы преподавательницу с кафедры нормальной анатомии, чуть не изнасиловавшую прекрасного, как античный бог, первокурсника» - описание г. героя. Но до встречи с героиней «в садах его чувственности не хлестали осенние ветры надрыва... а был лишь голый функционализм, не лишенный эстетства и положенного протоколами джентельменства, позволявший ему до сих пор что называется, выходить сухим из воды».

«Истерзанная сутками схваток и сорока минутами потуг, одурманенная закисью и нежеланием сосредоточиться и помочь, она могла лишь мешать».

«... тварь розовая, жирная, легкие расправившая, что тот орел крылья, пинал перед «вылетом» ногами, руками и здоровенной крепкой головой чудо синее, гипотрофичное, парный орган свой запоздалым писком лишь воробьиным пером в осенний дождь раструсившее».

«Костяшки на пальцах Игоря сравнялись цветом с кожным покровом мгновенье тому обездушенного материнского тела».

«И не только врачи и персонал, но и беременные, роженицы, родильницы самых разнообразных настроений и душевных состояний — от благодарно-возвышенных до раздражающе-ненавистных».

«И сделала аборт, не поставив его в известность о факте наличия беременности».

«- Ой, уж ты бы лучше помолчала бы* (*Фраза из песни В. Высоцкого «Диалог у телевизора»)
«- Не надо грубой лести, мой дорогой учитель ассиметрии* (* - Аллюзия на роман «Учитель симметрии» (Э.Тайрд-Боффин в вольном переводе А. Битова). На самом деле никакого Тайрд-Боффина не сществует — это «одноразовый» псевдоним Битова специально для этого цикла новелл)» (ссылки из текста, не мои)

«- Кажется, я трахнула боевого товарища. Как ты находишь это с нравственной, моральной, этической и прочих деонтологических точек зрения?...» «- Меня последнее время любили не на жизнь, а на смерть... Изучали реакции диковенной звершки. Кидали то сладкий пряник, то обжигающий кнут и наблюдали из-под полуопущенных век». Из разговора героини с любовником.

«- Он ни для кого из тех, кто хоть на мгновение соприкоснулся с ним в этой временно изгнанной из Рая жизни, не прошел даром. А в моем случае, еще и синхронно лег на природные склонности, не будем именовать их громким словом «предназначение»...» (Герой о своем учителе).

«Но принести с собой на кончиках пальцев флюиды экстирпации матки, резекции кишечника и прочих стигм лекарского ремесла означало бы разбавить «запах женщины» (* фильм с Аль Пачино «Запах женщины») привкусом коллеги. Как бочку меда — ложкой дегтя. Может, идя к ней, и стоило бы взять плеть (* Аллюзия на Ницше «Так говорил Заратустра»), но энергию, сгенерированную в нем ургентным оперблоком главного корпуса, - точно не стоило брать с собой».(Он же о будущем свидании)

Автор о критике словами героев:
«...известный в узких кругах тамбовской интеллигенции критик Пупкин обвинял ее в излишнем физиологизме, грубости и предрекал кануть в Лету, где самое место «блядям, насравшим на алтарь литературы». И лишь светлый образ аскета-интеллектуала, филолога, вынужденного читать такое унылое говно по долгу службы, навсегда останется в сердцах целевой аудитории издания, покупаемого ради телепрограммы и рекламных объявлений».

«глянцевая журналисточка чуть выше средней руки, в смысле узнаваемости ее фамилии, даже уколола мкеня своим штампованным, «овеянным мифами и легендами», пером в колонке «разочарования месяца».

«...сколько же в людях дерьма, которым они готовы совершенно бескорыстно делиться с близкими» (А надо как автор, делиться за деньги).

И, наконец, финал в стиле «графоманская горячка».

«Это нельзя рассказать, написать, снять, посчитать, измерить, взвесить, услышать, увидеть, обонять и ощутить вкус. Это вне молекул, вне атомов, вне квантов. Вне времени и вне пространства.
Это — то, чего нет.
И это все, что есть.
Это можно предвидеть.
И это примет нас.
Это никогда не закончится, как никогда и не начиналось.
Ибо это сотворило нас.
И это необходимо пережить».

Уж сколько раз твердили в мире
Про Соломатину в сортире.
Читай тогда уж, коль сидишь,
Ведь от толпы не убежишь.

Я поняла, что полюблю эту книгу, с первой фразы: «Любите ли вы переулки 16-й станции Большого Фонтана середины семидесятых прошлого века так, как люблю их я?» — и не ошиблась.
Теперь уже несколько дней я пытаюсь собрать разрозненное впечатленческое в какую-то удобоваримую рецензию, но не получается. Понимаете, хочется сказать всё и сразу и еще картинки показать. Может быть, надо было писать это в истории, а не в рецензии, но я решила просто, не мудрствуя лукаво, убрать всё под кат.

Маленькое вступление: я очень рада, что не смотрела ничего про автора до того, как дочитала книгу. Я, честно, ничего не знала о Соломатиной, вообще ничего; книжка попала ко мне случайно через букривер. И очень хорошо, что я била себя по рукам и ждала, пока дочитаю и, в идеале, уже напишу рецензию. Страх меня не подвёл: человек, которого я увидела в интернете совершенно не тот, кого я себе представляла, читая. Нет-нет, не плохой, на кой мне кого-то судить, но просто совершенно другого образа, склада, настроения. Так что я быстренько всё закрыла и тщательно отслоила своего-автора-«Большой-собаки» от реального человека, и стало проще.
Кроме того, в книге, конечно, есть кое-что, что вызвало у меня недоумение, отрицание, промелькнуло даже отвращение. И я искренне считаю, что многочисленные авторские ремарки излишни, они всё портят, как и выбранная автором в четвертом рассказе повествовательная модель.
Но всё-таки наслаждение от прекрасных трёх историй было сильнее.

А теперь — погнали

***
Есть такие книги, по которым ты узнаёшь своих.
Конечно, существуют великие книги, ими измеряется образованность и культура. Ксть книги поколений, они обозначают родные человеку времена. (Про такие — недавняя статья «Геном русской души» в РР.) Есть книги культур, субкультур, направлений и мелких философий, они немножко рассказывают о своем читателе. Но я говорю о других книгах.

По которым узнаешь своих, — сказала я и надолго задумалась. Задумалась, и получилось, что по ним узнаешь своих даже скорее в авторах, чем в тоже сочувствующих читателях. В том, кто такое мог написать и написал, узнаешь родное, пережитое, перечувствованное, что, может быть, ты тоже пытался рассказать людям, но по бесталанности не сумел, и теперь узнаешь в тексте себя и крошечные набросочки, которые корябал в дневничке, и тонны чувств и мыслей, которые жизнью вынашивал в сердечных мешках.

Читатель — пусть ему и понравилась книга, очень понравилась, как и вам (хотя я и не могу вот так сказать: «очень понравилась», тут другой вообще парадигмы чувство*) — но у него может и не ёкнуть, как у вас, да и наверняка не ёкает, ему что-то другое приглянулось: неведомые города и страны, море, собаки-бабаки, куча люда, жизненные философские истории, да что угодно цветное и блестящее. — — В отношении к таким книгам как раз и проявляется эффект монады: как бы ни нравилась тебе и кому-то одна и та же книга, она нравится вам совершенно по-разному, и ты никогда не почувствуешь и не узнаешь, какие поджилки трепещут и какие нейроны работают у твоего друга, когда он читает эти строки, а он не узнает и не поймет, что в тебе, когда ты читаешь эти же строки. Это правило природы, мы так устроены, не попишешь. — — А вот с автором всё немного по-другому, потому что: даже учитывая, что текст, вылущенный из автора, сам порождает смыслы и каждый хороший читатель воспринимает текст так, как исконному автору не снилось, текст всё равно остается детищем. Самостоятельным, выросшим, отдельно живущим, все читательские вопросы лично решающим, но всё равно детищем, и, значит, всё, что ты тут себе придумал и причувствовал, автор изначально в текст вкладывал, значит, и сам знал и чувствовал, даже если не осознавал. Значит, вы с автором родные люди. Свои.

Ты узнаешь своих по этим текстам, потому что никто чужой такого написать не мог. Вы, наверное, не сходитесь в любви к кинзе, жареному луку и пирожкам с морковкой, кто-то плавает кролем и никогда не бывал в летнем лагере, кто-то родился на десять и двадцать лет позже — но вы не можете быть чужими, потому что... Вот, например, поэтому:

Так что из любви появляются не только живые девочки. Из любви ничего не появляется, кроме любви. Любви — её самой по себе достаточно. Но дедушка никогда не врёт и всегда всё знает, так что наверняка из любви могут появиться ещё и живые девочки. Как из картошки появляется не только картошка, но ещё и стебли, и листья, и синие ягоды, и даже колорадский жук. А сама картошка появляется там, откуда она никуда и не исчезала — под землёй. Зачем они сажают эту картошку? Наверное, из любви к колорадскому жуку, которого они потом собирают в стеклянные банки из-под майонеза и сжигают. Жуки корчатся и трещат. Их нисколько не жалко, потому что слово «колорадский» неприятное, что бы оно там ни значило. Слово «жук» — лучше. Потому что есть ещё и майские жуки. Они очень красивые, блестяще-зелёные. Макс как-то раздавил майского жука велосипедом, и Поля очень расстроилась, потому что жужжащий искрящийся майский жук стал похож на разбитый ёлочный шар, из осколков которого что-то натекло. Что-то неприятное. Только что он был живой — и вот уже разбитый, и из него течёт неприятное. Видимо, это жидкое неприятное и есть жизнь? Но если колорадских жуков сжигают и истекающая из них липкая неприятная белесая жизнь сворачивается, опаляясь, значит, их не любят? Зачем же тогда всё это? Поля уточняет у дедушки, зачем сажают картошку и почему то, что появляется из любви к картошке — стебли, листья и ягоды, которые нельзя есть, — засыхает, а колорадского жука и вовсе собирают и сжигают. Ведь то, что получилось из любви, нельзя сжигать, правда? И если хотят, чтобы из любви к картошке получилась картошка, то, может, сразу её чистить и жарить, а не сажать, чтобы уничтожать колорадских жуков, а потом выкапывать из земли всё ту же самую картошку, а потом уже чистить и жарить?

Или поэтому:

Не знаю, как вам, автору же в своё время, как и в тождественное время Насте, казалось, что белые грибы растут только в России. В подмосковных смешанных лесах, хвойных поволжских. А вот в Украине белых грибов нет. Как нет и самой Украины. УССР есть где-то в бумагах — в свидетельстве о рождении, в паспорте, в аттестате, в дипломе, — а Украины нет. Родной город Насти, как и родной город автора, был русским. В нём говорили по-русски, рождённые им писатели думали и творили по-русски, нанизывая свой талант на цветные нити украинских, идиш, польских, греческих и бог ещё знает каких слов. Наш с Настей город был таким же русским, как российская Москва, татарская Казань, марийская Йошкар-Ола и мордовский Саранск. Русским, как греко-татарско-турецких кровей мариупольский художник Куинджи и феодосийский армянин Айвазовский. Русским, как украинские степи, скалистый берег Крыма и питерские белые ночи. И Киев был русским. Разве может быть нерусским Андреевский спуск? Киев был не просто русским. Прямо-таки матерью городов русских, отцом русского писателя Булгакова и музой русского же писателя Куприна.

***
Под звёздочкой: по-моему, к таким книгам не применима категория нравится/не нравится. Потому что вообще-то не нравится мне эта, по авторскому определению, повесть — мне нравятся классические романы, достоевщина, философская фантастика, нравится хороший стройный сюжет, отстроенные автором по золотому сечению словесные бараки и дворцы. А тут — что тебе? Недоэссеистика. Сказка для взрослых. Я не оцениваю такие книги — но я их в себя вживаю со второго абзаца и пью их, жаждущая, и теряю рассудок.

***
И я не представляю, какой восторг или недоумение испытает при чтении «Большой собаки» человек, никогда не бывавший в Одессе и никогда не обнимавший огромных псов. Потому что я-то была и обнимала. Для меня вообще такого рода тексты — они на совпадение. Они работают, потому что ты можешь воскликнуть: «так ДА же, да!», потому что можешь почувствовать, что у тебя с автором одни тайны на двоих, вы двое видите что-то для всех невидимое.

Например, южный город, до которого от столицы лишь сутки в поезде. (Кстати, пожалуй, раз только второй в жизни я читала современную прозу, и с каждой страницей всё больше соглашалась с аннотацией на обложке, постоянно её вспоминала — согласитесь, такое бывает редко.) Так вот, это книга не о собаке и не о хозяйке этой собаки, она — о Большой собаке, о Большой любви, о Большой нежности. А еще она о прекрасной Одессе. Милой и родной моему сердцу, не бабельской, не ильфопетровской, а почему-то именно о моей морской, жаркой, сладкой, трамвайной Одессе. Я вам её покажу:

А еще у меня есть своя Большая Собака.

Эта книга — она и о Больших детях. О сладости и горести взросления. О том невероятном огромном мире, который только внутри нас. О том, как из умной девочки сразу стать доброй бабушкой, миновав остановку «взрослая женщина». О «Ленинградском» пломбире, булочке с павидлом и бочковом солёном огурце. Много о чём, на самом деле.
И еще о том, что главное в своей жизни ты не можешь завести, купить или найти — оно должно с тобой случиться.

"На другой стороне глобуса я стою в тапках, курю и пью кока-колу. Надо мной - совсем иная карта звездного неба. По этой мостовой бродят люди, говорящие на другом языке. Милый продавец ночного магазина пьет отвратительный кофе, а я.... Я - на другой стороне глобуса, стою в тапках, курю и пью кока-колу...."

Турция, связанная с последними воспоминаниями о любимом.
Грозный, где люди привыкли жить под обстрелом и даже не думают покидать свои дома и куда-то переезжать.
Япония, где ТАК часто принято дарить подарки, что обычно дарят еду.
Африка, где не верят в бескорыстность поступков и все время ждут момента расплаты.
Америка, где люди уже практически не помнят вкус настоящей еды и ходят в магазин в домашних тапочках.
Берлин, где боятся замкнутости и скупают прошлое, считая его не только по истине честным и от этого ценным, но также безумно модным.
Италия, где еда всегда больше чем просто еда, а кофе и вино не просто жидкость для утоления жажды.

Это сборник рассказов. Это сборник ощущений русских на другой "климат"