Настя отводит сестру в сторону:

– Влюбилась я, понимаешь, и ничего не могу с собой поделать.

– Господи, да когда же ты успела? А я смотрю, – ты какая – то не такая, не могу понять, в чем дело, Но в кого? – ты ведь и не выходила еще, с окна, что ли ты успела кого – то разглядеть?

– Я не хотела, не думала, что такое может случиться.

– Ты имеешь ввиду?..

Настя молча кивнула, боясь поднять глаза на сестру.

Оксана смеется:

– Ты подумала, что это он мой жених?

– Да.

– Дорогая моя сестричка, ты глубоко ошибаешься, – он мой брат, двоюродный, по матери.

Настя поднимает на Оксану измученные, но счастливые глаза:

– Правда?

– Правда, правда, он и твой брат, только троюродный, его зовут Федор.

А дальше Оксана говорит то, что для Насти оказывается еще более горьким, чем, если бы это был жених сестры:

– Он женат, Настя. У него дочь, – одиннадцать месяцев. Поэтому он и приехал один, дочь еще слишком мала, разъезжать по свадьбам. Отец его как фотографа пригласил, ну и как родственника, конечно. Он остановился у деда своего – отца своей матери.

Настю затошнило от перенапряжения, она побледнела, еле сдержавшись, чтобы не потерять сознание.

* * *

Федор ехал на свадьбу с неохотой, – дома столько проблем, сессия на носу, а тут это письмо. Правда он давно не был здесь и, приехав, сразу пошел к

Ивановым, – нужно было знать всю церемонию праздника, чтобы рассчитать количество пленки, не снимать лишнее.

«… Федя, выручай, прошу тебя, ты же знаешь, – у нас в округе и

фотоаппарата – то ни у кого нет, – писал Василий Николаевич, – а потом и не доверяю я никому, сам понимаешь… Да и был ты у нас давненько, спрашивал я у деда Митьки твоего. Совсем, говорит, забыл нас, – как женился, так и ни слуху, ни духу… Приезжай…»

Федор был человеком безотказным, хоть и родственник он дальний, – приехал, Отказать не сумел, да и не умел.

Встретили его Василий Николаевич и Антонина Павловна как самого дорогого гостя.

– Как я рад, как рад, – бормотал Василий Николаевич, уже изрядно подвыпив,

обнимая Федора, – может выпьем, а?

– Нет, спасибо, пить я не буду, а вот помочь, если надо…

– Да тут помощников, – сам видишь. Понаехало, – на всех столбах висят, – крышу делают на случай дождя, да и жарко уже, чтобы все для Ксюши – «во»! было, – ты же знаешь Ивановых!

– Да хватит тебе, расхвастался, дай хоть поздороваться с племянником, – Антонина Павловна расцеловала Федора и даже всплакнула, – давно ты у нас не был, Федя…

– Вот и я говорю, – повод нашелся. А мы тебя ждали с нетерпением, Федя.

Ну, думаю, – не приедет, – отцу напишу, – негоже своих забывать ни в горе, ни в радости, так же, мать?

– Да отстань ты от него, – и, обращаясь к Федору: ну как выпьет, как репей

тот, – не отцепишься, – извинялась Антонина Павловна перед гостем, оттаскивая его за ворот и провожая в летнюю кухню.

– Да подожди, мать, поговорить надо, – вывернулся он из – под ее руки. Они с Федором сели на только что сколоченную лавку, у такого же длинного, почти на весь двор стола.

– Значит так, Федя. Сегодня молодежь собирается, так что тоже надо будет их пощелкать, – кадриков десять, и хватит, а свадьба – завтра, вот там и смотри в оба, а главное, – невесту, невесту, красавицу мою…пьяные слезы

покатились по его загорелым щекам. Но, глянув на подбоченившуюся рядом жену, мигом протрезвел, встав из – за стола, добавил:

– Да тебе бабы все расскажут, – что и как. А сейчас отдохнуть можешь, расслабиться, с мужичками водочки попить, а не то, – вечером приходи, как смеркаться начнет.

– Я останусь, пожалуй, – давно молотком не стучал.

– А скажи честно, быстро от деревенской – то жизни отвыкаешь, – там, в городе, – и Василий Николаевич, спьяну, желая слегка приблизиться к

Федору, упал ему на грудь, и, тыча пальцем куда – то вдаль, пробормотал:

а, ну скажи?

– Отвык, конечно, столько лет прошло…

* * *

– Здравствуйте, мужики, – обратился он к работающим, – помощники нужны?

– А как же, давай, вот тут держи, а я постучу.

Федор быстро влился в коллектив и работал, пока не закончили навес.

Может вот здесь, у этих кустов шиповника и сирени? – подумал он, когда закончили с навесом. Да, пожалуй. Со стороны огородов показалась чья – то фигура, но он не обратил на нее внимания, – мало ли кто ходит здесь напрямки, чтобы скоротать путь. Пока Федор прикидывал, как и где разместит людей на общем снимке, кто – то скрипнул калиткой, он обернулся и замер, пораженный увиденным.

Федор знал много женщин, в том числе и очень красивых, но такой свежести, чистоты, таких будоражащих душу проникновенных глаз – не встречал. Он все смотрел и смотрел на нее, не в силах отвести взгляд. Лицо ее показалось ему таким знакомым, таким родным… Она вошла во двор и,

поздоровавшись, прошла в летнюю кухню. Легкий ветерок донес до него тонкий аромат таких же необыкновенно пленительных духов, как и она сама.

– Кто это? – подумал Федор, понимая, что она здесь не случайно. Впервые у него так гулко и часто забилось сердце. Это была сама нежность, красота, обаяние… он не находил слов, чтобы объяснить себе самому то, что чувствовал, глядя на незнакомку. Когда она скрылась за дверью, Федор машинально взял молоток, гвозди и пошел к столам. Ему надо было чем – то заняться, чтобы оправиться от волнения, охватившего его так сильно и глубоко.

– Василий Николаевич, доски где? Крикнул он через двор.

– Там. В сарае. Увидишь.

Может спросить как – ни будь? Да я совсем с ума сошел, черт возьми, – выругался он громко на самого себя, и пошел доделывать последнюю лавку. Он с силой, и какой – то непонятной ему еще досадой вколачивал гвозди в доски, а перед глазами его все стояла та молодая, красивая девушка, не на шутку растревожившая его сердце. Доделав последнюю лавку, Федор пошел к своим, – надо было искупаться, переодеться, привести себя в порядок к предстоящему торжеству и встрече с незнакомкой.

* * *

– Ксюша, давайте начнем вечер со съемок, а то после застолья я вас вряд ли соберу, да и вид у вас будет уже, согласись, – не тот.

– Давай, Федя, руководи, – ты же можешь.

Вот и все, думала Настя, – ну не могу я быть счастлива, – Бог не дал. Чего

теперь об этом? Все кончилось, даже еще не начавшись, – несмотря на то, что их чувства, – а она была в этом уверена, – обоюдны, – они обречены.

Но Настя все равно ликует от переполняющей ее гордости, – он рядом,

именно с ней. Они действительно прекрасная пара, – она видит это и все больше убеждается, – между ними есть что – то, чего не было у нее ни с кем

раньше, что не так часто возникает между людьми при первой же встрече. Пусть неделя, день, час, – но вместе, рядом… – думает она, физически ощущая присутствие Федора, его интерес к ней. Наконец Настя постепенно

приходит в себя и даже чувствует себя счастливой. Они больше не расстаются.

«Ведь это такое счастье, не думая о будущем, просто наслаждаться тем, что происходит сегодня, сейчас, хотя бы просто встретиться на этой Земле!» – думает она, находясь рядом с ним.

Снимались все: родители, молодые, случайно зашедшие соседи,

родственники, и, конечно, – вся молодежь, – кто парами, кто по трое, четверо,

и все вместе.

Наконец съемки были закончены.

– Я фотоаппарат в дом отнесу и вернусь, – обращается Федор к Насте, как будто они вместе пришли на праздник.

Она удивляется этому, но молчит, – ей приятно, что он вернется именно к ней. Федор относит фотоаппарат.

– Пойдем, выберем что – ни будь из музыки подходящее.

– Вот, – чуть ли не в два голоса говорят Стас с Максимом и подают кассету Федору. Тот ставит ее и находит то, что искал. Это была любимая песня Насти.

– Она мне очень нравится, а тебе?

– Мне тоже,

Федор утаил от Насти то, что расспрашивал у мальчишек, какая у Насти самая любимая песня. Оказалось, что ему она тоже нравилась, и Федор с удовольствием сейчас слушал ее вместе с ней. Кто – то позвал его.

– Подожди меня, – я ненадолго.

На протяжении какого – то времени он то беседовал с кем – либо, то

его звали знакомые ребята, с которыми он жил здесь до отъезда родителей в город Шахты, то Василий Николаевич просил его о чем – ни будь. И если

Настя случайно взглядом находила его в толпе, – он почти всегда смотрел в ее сторону, но какими – то грустным, задумчивым взглядом. В его глазах она видела какую – то странную боль, но начинала постепенно понимать ее,

и не могла, не имела права верить тому, о чем думала.

* * *

Федора угнетало чувство, что Настя не принадлежит, и никогда не будет принадлежать ему, что она всегда будет далеко от него, и он не посмеет, не позволит себе отдать ей все свое тепло, всю нежность, на которую способен,

и потому, встречая ее взгляд в толпе, – он опускал глаза, понимая, что не имеет права на ее такую юную, чистую и, как он понимал, – настоящую любовь.

И, тем не менее, – они рядом сегодня, сейчас, и этого им достаточно, чтобы отбросив все, забыв прошлое, не думая о будущем, наслаждаться происходящим, довольствуясь лишь тем, что они – брат и сестра.

Все вокруг кажется им прекрасным, сказочным, – они счастливы, – вокруг них витает какая – то необыкновенная аура безумства… и любви.

– Настя, тебе не кажется, что пора начинать вечер?

– Да. Но, по – моему, пока они не выпьют хотя бы по бокалу шампанского, вряд ли они избавятся от своей врожденной застенчивости.

– Придется мне взять роль тамады на себя, – ты права, после пары тостов я им уже буду не нужен. Настя смеется:

– Тогда пойдем, спросим у молодых разрешения начать вечер.

– Сестричка, ты не против, если я немного покомандую на твоей свадьбе? – Конечно, Федя, может хоть ты их расшевелишь, – отвечает она, чуть не плача от уныния, наступившего сразу после съемок, несмотря на веселую,

зажигательную музыку.

Тогда Федор, повернувшись к присутствующим, произносит громко, хлопая в ладоши, чтобы привлечь внимание:

– Дамы и Господа! Жених и невеста приглашают всех к столу! После банкета

– танцы! – Прошу! Федор указывает на накрытые незатейливыми блюдами столы. Но все продолжают стоять, не решаясь быть первыми.

Тогда он, извинившись перед растерянным женихом, берет обеих сестер под руки и ведет вглубь двора.

Столы украшены букетами полевых цветов, которые Настя собрала накануне, когда они ездили за песком. Молодежь нерешительно двигается за ними. Иван поспевает за невестой, чтобы в нужный момент оказаться рядом.

Федор усаживает молодых, как и полагается, – в торце стола, где уже стоят,

перевязанные алой лентой, бутылка шампанского и бутылка коньяка.

Рассаживается и молодежь. Федор оглядывается на присутствующих.

– Нет, ребята, так не пойдет, – извините, но я прошу всех встать из – за стола.

Молодежь, не поняв, в чем дело, поднимается.

– Молодые люди, вы расселись по одну сторону стола, а девушки – по другую, и кто, по – вашему будет ухаживать за дамами? – объясняет Федор. Прошу вас сесть через одного: парень – девушка, хорошо?

После некоторой паузы, в течение которой ребята быстренько разобрали своих подружек, – они снова уселись за стол.

– Прекрасно. А теперь, мужчины, займитесь шампанским. Первый тост за жениха и невесту.

Он наклоняется к Насте:

– Займи и нам два места, желательно у края стола, хорошо?

– Да, конечно. Настя садится, оставив одно место для Федора.

Ребята послушно тянутся за бутылками с шампанским, начинают еще

неумело открывать их, – им нечасто доводится пить такие напитки. Федор

занимается тем же.

Мысли о Федоре были похожи у Насти на морской прибой: они то налетали шквалом счастья, восхищением, ожиданием чего – то сладостно – приятного, еще не знакомого ей, то уходили далеко – далеко, туда, где он

живет, где любит и ласкает другую, и она, начинала задыхаться, как маленькая рыбка, выброшенная на берег, понимая, что ей никогда не занять место той, другой, которая когда – то завладела его сердцем.

Началась громкая, отдающая эхом по всей деревне стрельба из бутылок

с шампанским. Девчонки визжали, смеялись, шипучий напиток лился

через край…

Наполнив бокалы, все устремили взгляды на Федора. Он долго молчал, глядя на искристый напиток.

– Ну что ж, – начал он с потаенной грустью в голосе.

– Люди живут по – разному, – и хорошо, и не очень, кому как повезет в этой жизни… на секунду он умолкает, потом, взглянув на жениха и невесту, вдохнув полной грудью, уже громко и, как – бы утверждающе, произносит:

– Но желают всем и всегда только одного, – будьте счастливы!

Все встают, слышится звон бокалов. Федор поворачивается к Насте и тихо добавляет:

– За любовь.

Выпив бокалы до дна, они садятся рядом, впервые так тесно прижавшись друг к другу…

У Федора от прикосновения к ее упругому, горячему телу пробегает дрожь, с которой он долго еще не может справиться. А Настя испытывает почти