– Дерек там, – тем временем произнесла Селина, указав гостю направо.

– Спасибо. Я не прощаюсь. – И удалился.

А я только сейчас смогла вспомнить, где слышала это имя. Валкот, тот самый, из-за чего младшая сестра Архольда Одетт устроила настоящий скандал, отказавшись ехать вместе с нами в столицу.

– Это?… – произнесла я, повернувшись к подруге.

– Друг Дерека. Тот самый, кому он обещал руку Одетт.

– Это он зря, – пробормотала я, вспомнив, как горели злостью чёрные глаза девушки.

– Я тоже так думаю, – вздохнула Селина. – Жаль, что мужчины слепы и глухи к нашим доводам.

Оставшийся вечер прошел удовлетворительно и без заметных происшествий. Гости разъехались во втором часу ночи. Я сразу же отправилась в свои покои и уснула, как только голова коснулась подушки, и проспала до утра. Я бы поспала дольше, но не дали.

Громкий крик, грохот, топот ног, снова крик и ругань.

Я села в постели по инерции, еще до конца не проснувшись. Шум стал еще громче. Кое-как продрав глаза, я схватила с кресла халат, накинула поверх сорочки и, завязав пояс, вышла в коридор, отчаянно зевая и пытаясь проснуться.

– А что происходит? – спросила я у пробегавшей мимо служанки.

– Там… у графа Элкиза… там такое, – только успела произнести она.

Я дослушивать не стала, поспешив к покоям Торнтона, которые находились в конце коридора. Точное их местоположение я не знала, но шум и крики шли именно оттуда.

Народу у покоев графа собралось много.  Не только любопытные слуги, но и Селина с мужем, заплаканная тётушка и смущенная Делайн.

– Что здесь происходит? – поинтересовалась я, протискиваясь вперёд, пока не вошла в спальню Торнтона и не увидела самого хозяина, стоявшего у собственной кровати, в которой…

– Элодия?!!!

Кузина выглядела самым примечательным образом: взлохмаченные волосы, примятые с той стороны, где она лежала; заспанные глаза, которые сейчас были полны слёз (парочка огромных капель красиво стекала по румяным щекам); припухшие после сна алые губы и тонкий шелковый пеньюар с приспущенными бретелями, к которому девушка прижимала ручку, пытаясь одновременно прикрыться и выглядеть соблазнительно-невинной.

«Великие, какая же она дура! Даже сейчас, находясь в центре гигантского скандала, Элодия продолжала играть свою роль».

И на что надеялась? Что Элкиз, как самый настоящий рыцарь из древних баллад, проявит благородство и спасёт её поруганную честь? Ведь честь действительно пострадала. Даже то, что между ними ничего не было – а картина, открывшаяся моему взору, говорила именно об этом, – не сможет спасти кузину от позора.

Это насколько надо быть самоуверенной и глупой, чтобы поверить, что это сойдет ей с рук?

Пока я пыталась собраться с мыслями и не броситься на дурочку с кулаками, Архольд быстренько разогнал любопытных слуг, отправил застывшую Делайн к себе в комнату и только потом осторожно произнёс, обращаясь к застывшему каменной статуей Торнтону:

– Я так понимаю, дорогой родственничек, ты сегодня ночевал не дома.

– Нет, – отрывисто произнёс он, совершенно не собираясь уточнять, где и с кем был.

А мне сразу вспомнился тот белоснежный конверт с удушливым ароматом роз, который я увидела в его кабинете. Не надо быть гением, чтобы догадаться, что у такого мужчины в столице была любовница. И, быть может, не одна.

– Селина, герцог и вы, граф, – тихо, но твёрдо произнесла я, понимая, что, кроме меня, это никто не сделает: тётушка на грани обморока, а кузине даже не придёт в голову попросить прощения. – Я приношу вам свои самые глубочайшие извинения. Это мой недосмотр и моя вина.

– Богиня-мать, богиня-мать, – зашептала тётя, жалобно всхлипывая. – Как же так? Как же теперь быть?

– Граф, вы же не оставите меня, – жалобно зашептала Элодия, обращаясь к Торнтону. – Я ведь люблю вас, так сильно люблю, что решилась на бесчестие, попрала нормы морали и закона. Великие, я на всё готова ради вас.

Я бы даже похлопала этому цирку, если бы не была так безумно зла.

– Лео, – предупреждающе произнесла Селина, внимательно наблюдая за братом, который был мрачнее тучи.

– Мы не смели бы вас просить, – вставила тётя, весь вид которой говорил о том, что она еще как смеет и очень надеется, что он спасёт их всех, сыграв роль добропорядочного графа. Боги, как же они наивны. – Слухи быстро распространяются, и слуги наверняка…

Как бы вышколены и верны ни были они герцогской чете, но правда всё равно вырвется на свободу. Не сегодня, так завтра или через неделю о позоре Элодии узнают все в столице. И не только в столице, а еще далеко за её пределами. Аристократы любят свежие сплетни. История обрастет новыми подробностями, и жизнь девчонки рухнет, затащив на дно и всех нас.

За себя я особо не волновалась. Там, в горах, мало кто будет смотреть на мою запятнанную репутацию. Но оставалась Делайн, и она точно не была виновата в проступке своей мелочной и эгоистичной сестры.

– Вы серьёзно думаете, что я повешу себе на шею это? – холодно произнёс граф, и я невольно поёжилась.

– Лео, – вновь повторила Селина и покачала головой.

– Думаете, мне нужна в жены глупая, высокомерная, склочная и эгоистичная дурочка, у которой даже хоть какого-то приданого нет за душой?

Конечно, в какой-то мере Торнтон был совершенно прав, но все равно слышать это было обидно. Одно дело – знать, а другое – слышать, как тебе этим тычут в нос. И как бы плохо я ни относилась к Элодии, она была моей родственницей, и тётю я любила.

– Граф. – Кузина побелела.

До неё наконец-то стало доходить, что, несмотря на её желание, красивые глазки и скандал, выйти сухой из воды у неё не получится.

– И я прошу вас освободить мою спальню и никогда здесь больше не появляться.

– Но как же… ведь все будут говорить.

– Вы думаете, это должно меня волновать?

Элодия снова всхлипнула. На этот раз по-настоящему.

– Давайте не будем всё усложнять, – вмешалась Селина. – Я понимаю, ситуация непростая, но выход должен быть.

– А давайте вы будете искать его в другом месте? А вы, госпожа Белфор, – холодные голубые глаза остановились на мне, – займитесь воспитанием своей родственницы. Я понимаю, что у вашей тёти не хватит мозгов, чтобы перечить этой девице, которая совершенно никого не слушает. Но вы-то сможете это сделать?

– Аккуратнее, граф, – едва сдерживаясь, ответила ему. – Что бы ни произошло, вам стоит выбирать выражения. Как настоящему представителю высшей аристократии.

– Не стоит мне указывать, что делать, госпожа Белфор. Особенно вам. Знаете, у меня создалось весьма стойкое мнение, что в вашей семье нормы морали и этики совершенно не приветствуются. Или, живя в глуши, вы все уподобились крестьянам.

– Леонард! – изумленно выдохнула Селина.

А я…

Я просто преодолела разделяющее нас расстояние и влепила ему такую звонкую пощечину, что чуть рука не отнялась.

В спальне наступила тишина, даже Элодия перестала всхлипывать и дрожать.

Я пожалела о своём поступке еще до того, как опустила руку. Но менять что-либо было поздно, свершившегося не вернуть.

– Айола, – пролепетала тётушка.

Сзади изумлённо вздохнула Селина, но я даже не повернулась.

– Вчера я сказала вам, что никогда не смешиваю работу и личную жизнь. Я ошиблась. Я не буду выполнять ваш заказ. Мало того, я не желаю больше видеть и слышать ничего о вас, граф. Вы высокомерный человек. Ничтожный, и мне вас безумно жаль.

– И чего же вам жаль? – спросил он, а я не могла отвести взгляд от красной отметины на его щеке.

– Потому что вы не знаете, что такое настоящие чувства. Да, Элодия поступила опрометчиво, но вы не должны были унижать и оскорблять её. Не должны были обвинять тётю и меня. Настоящий мужчина никогда бы этого не сделал.

– У вас есть предмет для сравнения? Или вы берёте за основу вашего женишка, охотника, который является сыном простого кузнеца. Идеальный образец мужчины, – саркастически ответил Торнтон.

– Вы не имеете права обсуждать Ивара. Вы его совершенно не знаете. А по поводу идеального образчика – я взяла за основу герцога Архольда. Надеюсь, вас его кандидатура не смущает?

О да, мне было известно о их противостоянии, Селина рассказывала, и я не могла не воспользоваться, чтобы утереть этому зазнайке нос.

– Кхм, – подал голос Корвил. – Думаю, нам всем надо успокоиться. Леди Элодия, вам стоит подняться. Вот ваш халат.

Халат действительно нашелся на полу. Я не стала дожидаться сборов кузины и просто вышла. Очень хотелось хлопнуть дверью, но сдержалась.

Щеки горели от смущения, сердце бешено стучало в груди, и было так стыдно, что словами не передать.

Не стоило говорить всё это Торнтону, нельзя было уподобляться этому высокомерному выскочке.

В комнате меня уже ждала горничная. Девушка помогла мне переодеться, причесала волосы, украсив их алой лентой.

Завтракать не стала. Сейчас мне кусок в горло не лез. Но, прежде чем отправиться в гостиницу, я должна была поговорить с Селиной.

Подругу нашла в столовой. Она была совсем одна и уже заканчивала скромный завтрак, запивая его жасминовым чаем.

– Айола? Ты уже собралась? – удивлённо произнесла герцогиня. – Ведь еще так рано.

– Хочу прогуляться. Селина…

– Я хочу извиниться за поведение своего брата, – перебила меня подруга и тяжело вздохнула. – Леонард бывает просто невыносим.

– Граф имеет полное право возмущаться. Элодия… Ох, я не знаю, где была её голова, когда она это делала. Если бы я только могла представить, чем это всё обернётся. Думаю, будет лучше, если мы переедем в гостиницу. У меня есть немного денег. Нам хватит на первое время.

– Даже не думай об этом. – Селина вскочила и подошла ко мне, быстро хватая за руки. – Да, ситуация сложная, но не критичная. И мы со всем справимся. Сообща. Я сама поговорю с твоей кузиной и объясню правила. Дерек общается со слугами. Мы постараемся сделать всё, чтобы слухи о произошедшем не стали достоянием общественности.

– Ты же понимаешь, что это невозможно.

– Если есть деньги и власть, то возможно очень многое, – мягко возразила она. – Всё будет хорошо. И, думаю, стоит как можно скорее устроить её брак с каким-нибудь знатным господином. И чем быстрее, тем лучше.

– Мне всё-таки кажется, что будет лучше, если мы уедем. Твой брат…

– Переживёт! Это мой дом, и ты моя подруга. Я не позволю ему разрушить всё.

– Я не хочу становиться между вами.

– Поверь мне, дорогая, – мягко улыбнулась она. – У нас с Леонардом есть множество причин для отдаления. И ты уж точно не будешь основной. Уверена, что он уже остыл и успокоился. Завтра уже и помнить не будет.

– Мне бы твою уверенность, – пробормотала в ответ.

Я не могла забыть холодный взгляд Элкиза, который пробирал до самых костей.

«Нет, такой мужчина никогда не забывал нанесённого оскорбления. Только какова будет его месть?»

***

– Мне нужно, чтобы вы собрали для меня информацию, – произнёс Торнтон, глядя на застывшего перед ним сыщика.

– Снова госпожа Белфор? – спокойно уточнил тот.

– Не совсем. Я хочу, чтобы вы собрали данные, слухи, домыслы, факты и сплетни о женихе госпожи Белфор. Всё, что только возможно.

– Иваре Гремзи? – на лице мужчины отразилось удивление.

Собирая данные о Белфор, он натыкался на информацию об этом охотнике. Но внимания не заострял.

– Совершенно верно. Он сегодня должен приехать с отрядом в столицу. Готовятся к большой ярмарке, посвященной летнему солнцестоянию.

– Папка будет на столе уже завтра утром.

– Отлично.

Как только дверь за сыщиком закрылась, Торнтон откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.

Щека всё ещё горела. Нет, его били и сильнее. Но почему-то именно эта пощечина не давала покоя, не отпускала. Как и образ северянки.

Крохотная, хрупкая, с золотистыми волосами, собранными в растрёпанную косу. И пеньюар у неё совсем не симпатичный, из простого хлопка и совершенно без кружева. Воротник был наглухо застёгнут, выставляя на обозрение лишь яремную впадину. Совершенно не эротично. Но отчего-то у него участилось дыхание и загорелись ладони, так сильно хотелось податься вперёд, разорвать эти крохотные пуговички и увидеть нежное женское тело. Коснуться бархатистой кожи, вдохнуть сладкий аромат нежного мыла.

Совершенно глупое и бессмысленное желание. Но оно не отпускало.

Лучшая подруга его сестры. Северянка, которая собиралась выйти замуж за другого. Нет, Элкиз не собирался разрушать её брак. Пусть женятся, плодятся и размножаются. А он… он просто будет рядом, незримой тенью стоять за её спиной и ждать своего часа.

И дождётся.

Леонард Торнтон всегда получал всё, что хотел.

А сейчас он больше всего хотел поставить её на колени. Гордую северянку. Айолу Белфор.