– Осторожно, милая, не поскользнись, – заботливо обхватив меня за талию, произнёс он.

Неровные деревянные поддоны, по которым мы шли, покачивались на скользкой вязкой грязи. Мы приехали куда-то в пригород. Впереди был пустырь, где ездила строительная техника и ходили в касках люди, громкий шум от проводимых работ больно отдавался в ушах.

– Зачем мы здесь? – спросила я, непонимающе взглянув на Диму.

– Сейчас узнаешь.

Он подошёл к одному из рабочих и что-то ему сказал. Тот помахал руками в запрещающем жесте, постепенно один за другим выключились машины, и единственным шумом стал только гул человеческих голосов.

Я огляделась кругом: разрытые траншеи, огороженные оранжевой сеткой, сваленные строительные материалы, вкопанные в землю металлические конструкции, залитые фундаменты. Стройка была в самом разгаре, и вообразить, что же здесь появится, было трудно. Единственное построенное сооружение стояло, укрытое тентами, оно было довольно длинным, одноэтажным и напоминало склад.

– Я хотел привезти тебя сюда, когда будет почище и чуть больше сделано. Но подрядчики меня серьёзно подвели. Это из-за них я был сам не свой всё это время. Прости меня, ладно? – нежно обняв меня, сказал он.

Я ничего не ответила. Его извинения всегда были одинаковы: в том, что с нами происходило, был виноват кто-то другой, а не он.

– Ты не догадываешься, что это будет? – с улыбкой глядя на меня, спросил Дима.

– Не имею ни малейшего представления, – равнодушно пожала плечами я.

– Уберите тенты, пожалуйста, – приказал он.

Рабочие засуетились. Сначала я увидела малахитово-зелёную кровельную крышу, потом стену, облицованную декоративным камнем бежевого цвета, вдоль которой тянулись маленькие, расположенные высоко и на расстоянии друг от друга окошки, затем большие деревянные ворота под цвет крыши. Я поняла, что передо мной, не дожидаясь снятия последнего тента.

– Дима…– начала я.

– Подожди, ничего не говори, давай сначала зайдём внутрь.

Когда рабочие закончили, он взял меня за руку, и мы зашли в открытые ворота.

Вдоль декорированных оранжевым кирпичом стен тянулись денники. Каменный пол, стальные решётки под цвет кровли, раздвижные деревянные двери, красивые резные задвижки. Я прикоснулась рукой к холодному пруту.

– Тебе нравится? – прошептал он над моим плечом.

– Да, – вглядываясь в проходящие сквозь окошки робкие солнечные лучи, ответила я.

– Я попросил возвести хотя бы один корпус конюшни и провести в нём внутреннюю отделку, чтобы показать тебе, как здесь все будет. На самом деле конюшен будет гораздо больше. Манежи, левады, ипподром, небольшой комплекс для отдыха. В общем, работы предстоит много, но, думаю, через год уже сможем подвозить лошадей и потихоньку функционировать. Если меня опять эти идиоты строители не подведут.

– Зачем всё это? – повернувшись к нему, спросила я.

– Как зачем? – он рассмеялся и чмокнул меня в макушку. – Исполняю твою мечту. Здесь всё, как ты хотела, с оттенком зелёного пришлось сильно повозиться, я принёс твою любимую кофточку, и мы подбирали под неё.

– Спасибо, – я улыбнулась одними уголками губ.

– Тебе что-то не нравится? – пристально вглядывался в моё лицо он.

– Нет, здесь всё прекрасно. Ещё один мой живой сон. Меня немного пугают масштабы. Я представляла себе пару денников с манежем и собственными лошадьми.

– Ты достойна самого лучшего, и через три года этот комплекс таким станет. Проект однозначно выгорит, я провёл полную финансовую и инвестиционную проверку.

– Очередной прибыльный бизнес? – грустно усмехнулась я.

– Я в авантюры не вкладываюсь. Ты не представляешь, сколько сил у меня на это ушло. Как непросто было всё реализовать, пришлось привлечь огромное количество людей и затратить массу ресурсов. И, если честно, я ожидал чуть больше радости на твоём лице, – недовольно проговорил он.

– Я ценю это. Но, Дима, мы молчали три недели и…

– Послушай, – резко перебил меня он. – Я понимаю, у нас в отношениях сейчас не всё гладко, мы многое пережили, и это наложило свой отпечаток. Но я люблю тебя и делаю всё только ради тебя, – он нежно провёл пальцем по моему лицу. – Ты самое главное, что есть в моей жизни.

– Как и ты в моей, – глядя в его глаза, тихо произнесла я.

Его губы нежно поцеловали мои, я осторожно обняла его, пробиваемая крупной дрожью. Это было невыносимо. Его объятия были самыми родными для меня, в них я снова становились тем самым маленьким ребёнком, который жаждет любви и, наконец, находит. Меня тянуло к этим рукам. Но, в то же время, я с каким-то безмолвным ужасом понимала, что именно от этих рук мне стоит держаться подальше, он уже чужой для меня и моё тело его боится. Я была Соловьем⁹, который приближался к пронзающему шипу розы.

Около ворот послышались шаги, и мы оглянулись.

– Здравствуйте! Простите, что помешала, – застенчиво помахала девушка, стоявшая у входа в конюшню.

– Здравствуйте, Светлана! Вы как раз вовремя. Знакомьтесь, это Юлия, моя жена, она будет владельцем всего этого. Юля, это Светлана, самый лучший тренер по конкуру в городе. Теперь будет работать у нас.

– Приятно познакомиться, – улыбнулась я, пожимая ей руку.

– Мне тоже. Дмитрий много про вас рассказывал и с таким восторгом. Готовы к прогулке?

Я в недоумении посмотрела на Диму.

– Ещё один сюрприз, – он чмокнул меня в щёку.

Мы вышли на улицу, у входа стояли три лошади.

– Ну что? Познакомимся с этими красавцами? – спросила Светлана.

Я молча кивнула и подошла к грациозной лошади караковой масти, её плюшевая шёрстка приятно блестела, на лбу красовалась белая отметина в форме неровного вытянутого ромба. Этот конь был как две капли воды похож на мою первую лошадь, стерев пробежавшую по щеке слезу, я ласково провела рукой по его мордочке. Конь шумно выдохнул и стал тыкаться своим рыжим носом в ладони в поисках угощений.

– Его зовут Талион. Американская рысистая порода, – прокомментировала Светлана. – Он ваш, – она передала мне поводья.

– Мой? В смысле? – я вопросительно на неё посмотрела.

– Вы ей ещё не говорили? – обратившись к Диме, спросила она.

– Нет, не успел, – улыбнулся Дима. – Я купил его и вот эту белую лошадь. Будут первыми в нашей конюшне. А пока здесь ничего не готово, поживут у Светланы.

Я стояла в оцепенении, переводя взгляд с Димы на Светлану, единственным испытываемым мной чувством была неловкость, и мне хотелось сбежать.

– И я снова не знаю, что сказать, – напряжённо потирая лоб, наконец, ответила я.

– Ну, он тебе хотя бы нравится? – снисходительно улыбнувшись, спросил Дима.

– Да, конечно, он прекрасен, – я с нежностью потрепала загривок коня. – Спасибо, Дима.

– Предупреждаю сразу, у Талиона характер бунтарский и упрямый, но ваш муж сказал, что вы к такому привыкли.

– Да, моя первая лошадь была такой же масти и тоже очень упряма, – не сводя глаз с коня, ответила я.

– Так, вторую вашу красотку зовут Джули, – Светлана указала на серую в яблоко лошадь. – Полная противоположность Талиона: послушная, спокойная, у неё очень мягкая рысь, отлично подойдёт для детей.

– Ну и для меня, – рассмеялся Дима. – Надо же будет составлять тебе компанию в прогулках, – он приобнял меня за плечи.

– Ну что, давайте тогда немного прогуляемся? – предложила Светлана.

– Даже не знаю, я не сидела в седле уже три года, – нерешительно проговорила я.

– Перестань, ты с детства ездишь верхом, у тебя всё получится, давай, – подбодрил меня Дима.

Я с признательностью кивнула ему.

– Впереди хорошее ровное поле, – указала рукой Светлана, и мы неспешно двинулись.

***

– У вас отличная посадка, Юля, – похвалила меня она, – со скольких лет вы занимаетесь?

– С десяти. Я жила в посёлке, где был конезавод, когда-то большой, а в моё время состоящий всего лишь из десятка лошадей. Вначале я приходила просто смотреть, а потом стала ухаживать и заниматься. Лошади – прекрасные создания, когда они смотрят на тебя, то как будто видят насквозь.

– Да. Я с ними всю жизнь, и порой кажется, что они лучше людей, – произнесла Светлана, потрепав за уши свою лошадь.

Я тихо кивнула.

– Вы участвовали в соревнованиях?

– Нет.

– Мы решили, что спорт – это травмоопасно и серьёзная нагрузка для здоровья. А я слишком люблю свою жену, чтобы подвергать её такому риску, – с любовью на меня посмотрев, ответил Дима. – Поэтому ограничились уровнем хобби.

– Разумное решение, – одобрила Светлана.

– Никто не против, если я немного промчусь? – спросила я.

– Вас сопроводить? – поинтересовалась Светлана.

– Нет, я справлюсь сама.

– Юля, только будьте осторожнее, там впереди разрытый карьер, – предупредила меня она.

– Отличное место для тренировок по конкуру, – улыбнулась я.

– Нет, лошади его не преодолеть. Тут одно время пытались строить какой-то комплекс, но не пошло, стройку заморозили, а эти вырытые ямы с торчащими арматурами остались.

– Надо будет сказать рабочим, чтобы засыпали, пока кто-нибудь не убился, – произнёс Дима.

– Да, согласна.

– Так ты поедешь со мной, Дима? – нетерпеливо спросила я, желая поскорее убраться отсюда.

– Нет, быстрая езда не для меня, мы со Светланой пока обсудим рабочие моменты, а ты наслаждайся.

Я кивнула и, приподнявшись в седле, дала шенкеля. Конь резво пошёл в галоп. Я уже отвыкла от этих ощущений парящей земли и безграничной свободы. Жмурясь от задуваемого ветра, я с наслаждением слушала стук копыт.

Несвободными оставались только мои чувства, они бились, словно дикие звери в маленькой клетке. Дима воплотил в жизнь очередную мою мечту. Вот только исполняемые им мечты превращались в прах. Он забирал их у меня и делал своими. Я хотела место, где буду в уединении и спокойствии наслаждаться любимым делом, а он реализовал всё это в успешный бизнес-план. Но, даже будь всё иначе, я бы всё равно не смогла принять это с радостью и благодарностью. В нашей жизни было слишком много перенесённой боли, и на всём, что он делал, оставался её тяжёлый отпечаток. Я чувствовала себя неблагодарной дрянью, и мне так хотелось испариться.

Мы умчались уже достаточно далеко, я видела, как стремительно приближается обрыв, но всё равно продолжала направлять коня, это было бы отличным завершением, где последним испытываемым чувством будет свобода. Я расслабилась под потоками ветра, позволяя им меня нести, до последнего непреодолимого препятствия в моей жизни оставалось несколько метров. Моё сердце бешено колотилось, конь, не подозревая о грозящей ему опасности, продолжал всё так же послушно нестись вперёд. Я взглянула на его плюшевую шерсть и длинную гриву. Если я не остановлю его сейчас, то потом ему просто не хватит времени. Мои руки сжали поводья, и я резко их натянула, всадив корпус плотно в седло. От неожиданности конь спешно стал сбрасывать шаг, путаясь в ногах, едва сумев сохранить равновесие, он взвился на дыбы и громко заржал. Я смогла удержаться в седле. Мы остановились в метре от пропасти.

– Прости меня, мальчик, прости, – прислонившись руками к его шее, произнесла я, – ты слишком хорош, чтобы умирать вместе со мной.

Я смотрела в глубину пропасти и тихо плакала. Я всё больше запутывалась в паутине лжи, боли и непонимании, и как выбраться из всего этого, уже не представляла.