– Короче, – продолжил Воробьев, как только парни остались вдвоем. – Говорят, в то утро Карелина назначила ей встречу на крыше. Или наоборот. Не суть. Главное, что Кира последняя, кто видел Денисову.

– И что? – не понял Владик, из чего я заключила, что соображает он гораздо медленнее, чем рассекает лезвиями лед.

– И то, – понизил голос Сергей. – С крыши-то Денисова не вернулась.

– Хочешь сказать, что это Кира ее… того?

Видеть Воробьева я не могла, но тот, вероятно, дал понять товарищу, что именно это он и имел в виду.

– Нет! – В голосе Вяткина прозвучало возмущение. – Она не могла. Да и зачем?

– А тебе зачем? Ты же боишься, что из-за того, что все теперь о вас с Катюхой знают, на тебя и подумают! Тебе-то какой смысл ее убивать?

– Ну… – задумался Владик. – Типа, она меня любила.

– На меня Игнатова посматривает, и что? Пойду ножом ее пырну? Так, что ли?

– Ну ты сравнил! Вика за тобой не бегает, на шею не вешается, тренировкам не мешает. Я тебе так скажу, – Вяткин вздохнул. – Только никому… Иногда мне жутко от того, что я испытываю в последние дни что-то вроде облегчения… После того как Кати не стало. Понимаешь?

Парни замолчали, и я на всякий случай замерла, боясь напомнить неловким движением о своем присутствии за стеной.

– Так и Карелина наверняка испытывает. Соображаешь? Ты лишился надоедливой влюбленной дуры, а Кира – преграды на пути к медалям. Теперь звезда в городе осталась одна. И тренерам не надо выбирать, на кого ставку делать. Хочешь мое мнение? Я готов поверить, что именно Карелина ее с крыши и сбросила.

– Да не может такого быть! – возмутился Вяткин.

– Ты «Тоню против всех» смотрел?

– Фильм, что ли? Я их не смотрю.

«А книг и подавно не читаю», – добавила я от себя.

– А зря. Короче, была такая история. В Америке в конце прошлого века муж одной фигуристки решил сломать ее сопернице ногу, чтобы та не смогла на национальном чемпионате выступить. И вроде бы сама эта Тоня была в курсе готовившегося нападения. Может быть, даже его организовала. Как тебе такое?

– Так сам говоришь, что это кино, – возразил Вяткин.

– Снято на основе реальных событий, между прочим. И Тоня эта до сих пор отстранена от участия в соревнованиях из-за случившегося. Вроде и срок какой-то получила за все это дело.

Сергей, кажется, неплохо знал нашумевшую историю Тони Хардинг и Нэнси Кэрриган, но на товарища должного впечатления произвести не смог. По крайней мере, Вяткин молчал. Ну а видеть их я не могла, продолжая тихонечко шуршать в туалете.

– Ногу сломать – это жесть. Я бы убил… Еще и накануне чемпионата страны! – признался Воробьев. – Может, и Денисова что-то придумала. Помнишь, в прошлом месяце Карелина неделю тренировок пропустила? С лодыжкой что-то было у нее. Так, может, это Денисова ей болты открутила на лезвиях, та и навернулась на тренировке? Кто-нибудь знал и разболтал, что это Катиных рук дело. Вот Карелина ее и убила, отомстила за подлость.

– Так, может, это ты ее? – хохотнул Вяткин.

– Ага, по твоей просьбе, – дурашливо ответил Сергей.

В этот момент дверь распахнулась и в раздевалке появились еще двое парней. Интересующая меня тема сменилась обсуждением каких-то непонятных нормативов. Самое время было покинуть укрытие и переместиться на женскую половину. Но уж очень не хотелось, чтобы Вяткин с Воробьевым вспомнили о моем присутствии.

Я дождалась, когда раздевалка опустеет, и только тогда направилась к девочкам. В помещении не было ни души. На скамейках лежала одежда, тут же валялось несколько пар кроссовок, скакалки и прочий инвентарь. В душе мерно капала вода. Оглядевшись и решив, что сейчас тут ловить нечего, я направилась на ледовую арену.

Несмотря на то что убирать здесь сейчас было нечего, да и не положено по инструкции, ведь ни кровопролития, ни просто пролития не наблюдалось, я не спеша обходила арену вдоль бортика.

На льду находилось четверо молодых людей и двенадцать девушек. Я отметила, что Карелина на сегодняшней тренировке присутствует, а значит, с мамой удалось договориться.

И тренеры, и спортсмены были заняты делом, в мою сторону даже не смотрели. И тем не менее я старательно махала щеткой с длинной ручкой, стараясь, чтобы мое внимание к происходящему на катке не бросалось в глаза. Весь час я провела возле льда, сделав пару интересных наблюдений.

Позже я добралась-таки и до тренерской, а потом поприсутствовала в женской раздевалке. Причем увлеклась так, что Татьяне Григорьевне пришлось звонить мне, чтобы напомнить, что часы, отведенные мне на труд праведный, давно закончились, а за переработку платить мне никто не собирается. «Мне вообще платить не собираются», – усмехнулась я про себя и все-таки отправилась сдавать смену, рассудив, что все хорошо в меру.

Владан на мои звонки не ответил. Сперва я хотела отправиться домой, чтобы принять душ, но в последний момент свернула в сторону Ямы. В конце концов, в офисе валяются ключи от холостяцкой берлоги Серба, что находится всего в паре десятков метров. Душ можно принять и там.

Я размышляла, чем сейчас занят Марич, и очень надеялась, что он трудится на благо нашего общего дела. Впрочем, с тем же успехом он мог пропадать, решая собственные вопросы, которые с моим появлением в его жизни никуда не исчезли. Даже после того, как из просто любимой женщины я превратилась в невесту.

Думала ли я всерьез, что вместе с кольцом в бархатном футляре получу Марича в полное единоличное владение, да так, что он забудет о деле всей своей жизни, коим наше детективное агентство вовсе не являлось? Думала. Но только первые пару секунд. Потом, конечно, не раз снова возвращалась к этим мыслям, но приходилось быстро их отбрасывать как нежизнеспособные.

Я пыталась вообразить такую картину: вот муж стоит у плиты и готовит ужин. Какой-нибудь стейк с кровью и жареной картошкой. И нет у него никаких дел, чаяний и печалей. Только красавица жена в моем скромном лице. Правдоподобно? Пожалуй, только в одном случае. Если в роли мужа выступает не Серб.

Причина не в том, что Марич не любит готовить или дело это не барское. Впрочем, и в этом тоже. До меня его пропитанием занималась Маринка, иногда Тамара, которая до сих пор не прочь влить в него пару тарелок борща при каждом удобном случае. Не сомневаюсь, что и до Маринки в жизни Марича было кому позаботиться о хлебе насущном.

Просто он не может оставаться в стороне, когда Родина зовет. Какие бы острые вопросы или частые отлучки этот зов ни подразумевал. А когда голова мужчины занята такими важными вещами, на мысли о еде или уюте в ней просто не хватает места. Черепная коробка-то не резиновая.

По крайней мере, такое удобное объяснение я себе придумала. Впрочем, сделала я это еще тогда, когда впервые оказалась в его холостяцкой берлоге. Иногда Маринка прорывалась к ревностно охраняемому имуществу и наводила там порядок. Точнее, отмывала и оттирала все, что еще поддавалось усовершенствованию. Порой мы даже делали это вместе.

Марич к своему жилищу относился с большим трепетом. Изменений не терпел, даже отсутствие привычного толстого слоя пыли на полках его тяготило. Оттого, когда однажды мне удалось внедрить в его квартиру новый матрас, я всерьез забеспокоилась о сохранности популяции медведей в нашей лесополосе. Которые, если верить народному фольклору, при подобных невероятных обстоятельствах имеют свойство дохнуть.

Теперь же у Марича был не только новый матрас, но и кровать, и даже дом, где мы жили последние несколько месяцев. Если учесть, что покупка коттеджа – его инициатива, хоть без намеков с моей стороны не обошлось, то шанс отведать стейк из-под ножа Марича у меня все-таки есть. По крайней мере, мне все-таки хотелось так думать.

Пускай образцового мужа из него не выйдет – это очевидно, но если в семье образцовой будет жена, то и супружник как-нибудь подтянется.

Я улыбалась своим мыслям, прислонившись к прохладной стене возле пустующего стола Серба, когда в дверях появился супружник. Не какой-то там эфемерный, а вполне себе настоящий: из плоти и крови. Была, правда, одна деталь – супружник этот был бывшим.

Пока я подбирала подобающее случаю приветствие, чтобы разом и уколоть, и выразить равнодушие к его появлению, Забелин меня опередил. Впрочем, у него была фора – он почти наверняка готовился.

– Вот мы и встретились, милая. – В голосе Валерки причудливым образом соединялись легкая издевка и безмерная нежность.

– В одном городе живем, – безразлично бросила я в ответ.

Забелин так и стоял в дверях. Шикарный костюм песочного цвета, коих у него было великое множество. Модная рубашка и галстук в тон. Я некстати подумала, что даже душ не успела принять после намывания казенных полов, да и одета была соответствующе: в джинсы и футболку. Впрочем, было бы кого баловать и для кого наряжаться.

Валерка обеими руками опирался на трость из натурального дерева. Ее венчала рукоятка из слоновой кости в виде то ли ящерицы, то ли тритона с длинным хвостом и высунутым языком. Разглядеть детали с моего места было сложно, но я готова была поспорить, что зеленое мерцание языка было не чем иным, как отблеском натурального изумруда.

– Знал, что ты оценишь, – самодовольно выдал бывший, проследив направление моего взгляда.

– С детства не люблю земноводных, – поморщилась я. – Примерно с тех самых пор, как была похищена пренеприятной жабой. Только в отличие от Дюймовочки мне повезло несколько меньше: от замужества отвертеться не удалось.

Забелин выдал сначала нервную усмешку, а затем лучшую из своих улыбок с заметной ямочкой на щеке. Наверняка он хотел ответить что-то вроде: «Я думал, тебе понравилось». Но вовремя вспомнил, что за меня есть кому постоять. Впрочем, останавливало это его далеко не всегда.

– Это ящерица, не тритон, – неожиданно выдал он.

– Что ж, это многое меняет, – съязвила я.

– Решил сделать себе такой подарок, коли уж ходить с тростью мне теперь суждено до конца моих дней.

– Не прибедняйся, Валера, – пожурила я. – Год назад никто не верил в то, что ты вообще сможешь встать с инвалидной коляски.

– Вообще-то я рассчитывал на предложение присесть.

– Ой, извини, привыкла, что обычно ты появляешься и устраиваешься с удобствами, не дожидаясь приглашения.

Долгое время после развода бывший не мог расстаться с привычкой появляться ночью в моей спальне, когда ему вздумается. Будь то родительский дом или моя квартира. Я просыпалась от того, что чувствовала на себе его взгляд. Цепкий, жуткий: взгляд хищника, наслаждающегося моментом беспомощности жертвы. Валерка невозмутимо сидел в кресле и наблюдал за мной. Настоящий извращенец. Благо привычку проникать на мою жилплощадь он давно оставил.

Очевидно, стоять так долго на одном месте Забелину было трудно. Я заметила, как побелели костяшки его пальцев на рукояти трости от тяжести веса, который он на них переместил, пытаясь облегчить участь ногам. Тонким голоском жалость позвала меня откуда-то из глубины. Я отвернулась к кухонному уголку, давая ему время устроиться. Я точно знала, что просто так Валерка все равно не уйдет.

– Кофе? – предложила я, не помня толком, в каком состоянии были запасы в офисе после нашего с Маричем отсутствия.

– Его я, конечно, также мог бы приготовить себе, не дожидаясь предложения, но куда приятнее из твоих рук, – усмехнулся Забелин.

Не оборачиваясь, я сделала кофе и поставила чашку перед Валеркой. Он устроился на стуле в торце моего стола.

– Смотрю, у вас тут все по-прежнему, – озираясь по сторонам, заключил он.

Забелину уже доводилось здесь бывать. Однажды он даже стал нашим клиентом, когда бесследно исчезла дочь его знакомых ^[2].

– Ну да, дрессированных слонов не завели.

– Знаю, что тебе удалось выманить Серба из Ямы, поэтому и смена офиса напрашивалась сама собой.

– Во-первых, наш переезд – не моя идея, во‑вторых, как бы ты нас нашел, если бы офис переехал?

– И то верно.

– Вот и клиенты идут в давно знакомое место.

– Кстати, о клиентах. – Валерка вскинул палец вверх. – Я по делу.

– Вот как? – удивилась я и уставилась на него, особенно не церемонясь.

– Да, был бы признателен, если бы вы взялись за одно небольшое поручение.

– Мы занимаемся расследованиями.

– Я в курсе. В общем-то, именно это вам и предстоит. Если вы согласитесь, разумеется.

Я хотела было предложить ему явиться в другой раз или подождать Владана. Однако за этим непременно последует вопрос, когда тот появится. Ответа на него я и сама не знала, оттого предпочла промолчать. Забелин же продолжал:

– Никаких исчезновений или убийств. Пока.

Валерка замолчал, а я вскинула брови в удивлении.

– Я боюсь за свою жизнь.

– С чего бы это? Все самые страшные прогнозы ты опроверг уже несколько месяцев назад. Не удивлюсь, если зимой на лыжи встанешь, а в следующем году и вовсе побежишь.

– А я, между прочим, серьезно, – спокойно произнес он своим бархатным голосом.

– Допустим. Какие причины у твоих опасений?

– Мне кажется, за мной следят.

– У тебя есть охрана, – напомнила я.

– Есть, – кивнул Забелин. – Однажды в меня уже стреляли.

Он опустил взгляд на свои ноги.

– В меня, – поправила я. – Да и парней с тобой тогда вроде бы не было. Или были?

– Вот именно, – усмехнулся Валерка. – Допустим, если в этот раз стрелять будут именно в меня, кто-то из них, возможно, сумеет меня загородить спиной от пули…

«Прямо как ты меня», – невольно подумала я.

– Но, во‑первых, ни Ване, ни Юре я увечий не желаю, – продолжал он. – А во‑вторых, сама знаешь, они хороши силой. Коляску отлично помогали тягать в свое время, иногда и меня. Но что касается ума – это не по их части.

Я невольно улыбнулась, вспоминая нулевую сообразительность Валеркиных добрых молодцев. Так я часто про себя называла амбалов Забелина. Хорошие парни, но вряд ли способные на ловкие рокировки и хитрые ходы. Впрочем, мы запросто можем их недооценивать.

– Ты хочешь, чтобы мы засекли хвост? – уточнила я.

– И выяснили, кто и по какому поводу его ко мне приставил.

– Как давно ты заметил слежку?

– Скажем так, уже пару недель это ощущение меня не покидает. Вероятно, началось все раньше, просто я не обращал внимания.

– И в чем эта слежка выражается?

Забелин задумался.

– Сложно объяснить. Не сочти за придурка, но… Это больше на уровне подозрений. Несколько раз замечал, что за мной едет одна и та же тачка, например.

– Какая?

– Да каждый раз разная, в том-то и дело… Или кто-то резко прячется за угол соседнего дома. Мелькнет силуэт, и все. Пусто. Однажды ночью проснулся от ощущения, будто кто-то за мной наблюдает в окно. Я ведь так и сплю на первом этаже.

– Камеры смотрел?

– По камерам чисто, но при большом желании можно проползти за кустами прямо к окну спальни.

– Я бы позвала садовника, – заявила я вполне серьезно, но тем не менее вызвала ухмылку на лице Забелина.

– Пока я принял еще более радикальное решение и переместился на второй этаж. Впрочем, вряд ли этого достаточно, если кто-то решит грохнуть меня в доме.

– Ну да, а проредишь кусты, глядишь, сможем установить, кто к тебе в следующий раз проберется. Хотя тебе вряд ли уже до этого будет дело.

– Когда ты делаешь вид, что тебе безразлично, я не верю, – вдруг заявил Валерка и уставился на меня в упор своими лучистыми глазами. – Ты же другая.

– Наташа где? – спросила я, имея в виду сиделку.

Его замечание я предпочла проигнорировать.

– Я до сих пор выгляжу как человек, которому нужна круглосуточная помощь?

– Нет, – призналась я. – Отнюдь.

– Наташа со мной не живет.

Мне казалось, что в какой-то момент их отношения начали приобретать романтический характер. Впрочем, совместное проживание романтике может только мешать.

– Возможно, в такой ситуации это к лучшему. В случае если тебе грозит реальная угроза… – Я запнулась.

– Прекрасную девушку стоит поберечь, – кивнул он.

Повисла неловкая пауза. Забелин так обтекаемо говорил о Наташе, что не давал повода думать, что между ними что-то есть, впрочем, и не отрицая этого. Возможно, ждал, когда я прямо об этом спрошу. Но какое мне, в сущности, дело?

Валерка поднялся и, прихрамывая, направился к двери.

– Надеюсь, что ваше решение будет положительным, – бросил он.

Как вовремя он поспешил уйти! Черт, это ведь почти галантно. Мне даже не пришлось произносить что-то вроде: «Мне надо будет посоветоваться».

– И спасибо за кофе, – успел добавить бывший, прежде чем дверь за ним закрылась.

Выждав пару минут, я вышла на улицу. Забелин уже уехал, а вот Тамара была тут как тут. Завидя меня, толстуха выглянула на улицу и громко позвала:

– Полина!

В ответ я промычала что-то невнятное, а Тамара как ни в чем не бывало поманила меня пальцем.

– Что твоему хромому тут понадобилось?

– По твой нос приезжал.

– Это как?

– Любопытной Варваре на базаре нос оторвали. Слыхала?

– Ну… так то Варвара, а не Тамара!

– А для моего бывшего разницы нет, – подмигнула я и вернулась в офис.

Я успела подготовить отчет для Карелина, а Марича все не было. Начав откровенно маяться, я всерьез вознамерилась отправиться к Тамаре. Но все-таки осталась. Мысли, которые я гнала прочь с тех пор, как за Забелиным закрылась дверь нашего офиса, упрямо возвращались.

Что, если Валерка знает, что теперь моему отцу известна вся неприглядная правда о нем? И разговоры об угрозе собственной безопасности – не что иное, как сказка, которую он сочинил с целью в очередной раз показать свою власть надо мной? «Смотри, Полина, ты думала, что победила, но я еще не сказал последнего слова».

А что, если… Вдруг я переоценила своего отца и он все-таки решил отомстить Забелину? Нанял кого-то, кто выжидает удобного случая? Нет, зная отца, уверена: если бы он решил поквитаться с Валеркой, то делал бы это, глядя ему в глаза. Да и не стал бы он. Не сейчас, когда я готовлюсь выйти замуж, когда у отца есть Маринка с Саньком, и они, совершенно очевидно, счастливы. Или я плохо знаю родителя? В муже ведь я столько лет ошибалась, без памяти его любила, не помня себя, не замечая ничего вокруг…