Цитаты из книги «За закрытыми дверями. Почему происходит домашнее насилие и как его остановить»

Опыт пережитого насилия проявляется в проблемах с памятью, в обостренной реакции на агрессию, в изменении пищевого поведения, в разнообразных тревогах, страхах, соматических симптомах и заболеваниях. Педагог мог бы обратить внимание на такого ребенка, замкнутого, печального или, наоборот, агрессивного, и прояснить, что же происходит в его семье. Но внимательный учитель не всегда рядом, и ребенок страдает в одиночестве. Постепенно его трудности накапливаются и влияют на отношения в детском коллективе: с таким ребенком сложно дружить, к нему нельзя прийти в гости, он ведет себя отстраненно и от этого кажется чужим. Именно такие дети легко становятся жертвами травли. К тому же им некому пожаловаться: или родители не отреагируют, или ребенок сам не захочет их нагружать своими проблемами, ведь им и так тяжело.

Больше всего на дальнейшие отношения повлияет опыт жизни рядом с насилием. И не так важно, будут ли дети только свидетелями родительских ссор или их самих будут жестоко наказывать. Если подумать, то никаких «свидетелей насилия» на самом деле не существует. Каждый, кто наблюдает насилие, испытывает беспомощность и гнев и переживает то же, что и жертва.

Большинство женщин в колониях сидят за самооборону или нападение в ситуации насилия.

Судя по немногочисленным описаниям авторов насилия, именно тогда и возникает удовольствие.

проваливается в свою раненую часть.

Внутри личины лежат его тайные надежды и ожидания — именно таким он хотел бы быть. Агрессор убеждает, в том числе и себя, что уже таким человеком является.

Личина позволяет держать насилие в секрете от окружающих. Но само ее наличие свидетельствует о том, что агрессор осознает насилие как преступное действие, которое надо скрывать.

Свой пугающий образ он слабо соотносит с реальностью и яростно воюет за уважение к себе. Ему кажется, что жене понятна его внутренняя реальность, поэтому объяснений не требуется. После большой ссоры часть его личности, легитимизирующая насилие, приписывает жене вину за происходящее. В его фантазии она не только его предала, но и намеренно не хочет понять.

Реальным выходом из абьюза становится только замена категории вины на обоюдную ответственность. Если оба работают над собственным отказом от насилия, над умением обращаться за помощью и поддерживать партнера, через некоторое (правда, довольно продолжительное) время можно рассчитывать на восстановление доверия в такой паре.

В цикле насилия есть некая точка, где у агрессора начинает расти напряжение. В жизни я это тоже наблюдала: у человека внезапно меняется взгляд, напрягаются мышцы лица, он будто слегка каменеет — и сразу становится понятно, что дальше будет сложно. Но почему так происходит? Изучение литературы ясного объяснения лично мне не дало. Я не могла принять версию про личностную патологию, отсутствие зеркальных нейронов и неспособность к эмпатии. Я видела у этих людей вполне нормальную способность к сочувствию, которая в некоторых ситуациях парадоксальным образом пропадала.