– Ада, ты не понимаешь? – Рек остановился и посмотрел мне в глаза. – Кто-то пытался тебя убить! Ректор должен об этом знать и обязан принять меры. Ваша безопасность – его ответственность! Кто еще тебя защитит?

Я снова попыталась вырваться, но он неумолимо тащил меня за собой.

– Ты! – воскликнула я в отчаянье. – Ты меня защитишь! Ты же ректор!

Рек запнулся, но тут же выровнял шаг и, не оглядываясь, ответил:

– Я бы рад, но академией заведует госпожа Моръ. А я, уж прости, заведую конюшней. Я помогу тебе чем могу, но у нее гораздо больше возможностей. И о таком инциденте она обязана знать.

Я отчаянно пыталась найти выход, идти к госпоже Моръ ужасно не хотелось. И нашла.

– Да постой же, – я снова дернулась, и все также безрезультатно. – Доказательств-то нет, змею мы отпустили. И, кстати, как мы будем ей об этом рассказывать? – Рек остановился, и я торопливо продолжила: – Она ведь не в курсе про эту тропинку, правда? И про то, что ты умеешь защиту снимать. И про то, что сферу создавать умеешь. Думаешь, ей стоит об этом знать?

Рек обернулся. Посмотрел не меня долгим усталым взглядом. И рука моя оказалась свободна.

– Шантажистка, – сказал он. – Контрразведка по тебе плачет.

– Не плачет, – улыбнулась я, – ректор Моръ обещала замолвить словечко.

– Поздравляю, – Рек развернулся и побрел прочь.

– Постой! Ну постой же! – я бросилась следом. И, нагнав, воскликнула: – Ты что, и впрямь думаешь, что я тебя выдам?

– Да что тут выдавать-то? – вздохнул Рек. – Я понятия не имею, откуда что взялось – и сфера эта, и солнце, и место это странное. Я здесь вообще никогда не бывал. Просто тебе понадобилась помощь – и я помог. Само получилось.

Он остановился и, сняв с шеи шнурок с маленьким невзрачным камушком, протянул мне.

– Вот, надень. Это оберег. От смерти не защитит, но предупредить сумеет. А дальше уж ты сама.

– А ты как же? – мысль о том, что друг окажется без защиты, пугала.

– Да кому нужен какой-то конюх, – усмехнулся Рек.

– Мне нужен! – возмутилась я.

– Ты вряд ли захочешь меня убить.

Взяв оберег из моих рук, он сам надел его мне на шею.

– Нет, я так не могу! Не буду! – возмутилась я, чувствуя подступающее отчаянье – он обо мне заботится, а кто позаботится о нем? Я попыталась снять шнурок, но Рек остановил.

– Можешь. И будешь. А теперь иди, я подумаю, что ещё можно сделать.

Уходила я с тяжёлым сердцем. И тут уловила чей-то недобрый, брошенный в спину взгляд. Оглянулась – никого. Может, показалось?

* * *

Утро выдалось самым обычным, словно ничего и не было. И день оказался таким же. Никто не сверкал хищными взглядами, не считая Жабы, конечно. Никто не заламывал руки с досады, видя, что я осталась жива.

Лунолика, которая вечером была солидарна с Реком и убеждала меня пойти к ректору, тоже слегка успокоилась.

И только Порк взялся постоянно мелькать в поле зрения, бросая на меня странные, а порой и вовсе пугающие взгляды (я уж подумала, не сошел ли он с ума?) А после занятий, догадавшись, что старается зря, он подошел ко мне в коридоре. И, по традиции, выбрал для этого самое людное время и место – невесты всех потоков как раз высыпали из аудиторий.

– Ну, давай – заявил он, протягивая руку.

– Чего «давай»? – манеры у Порка были поистине королевские.

– Письмо давай.

– Какое письмо? – я сразу и не поняла, о чем речь. И только потом дошло, что принц до сих пор не передал мне послание для Порка. В прошлый раз он сделал это сразу, как только уехал, а сейчас почему-то не торопится. Интересно, почему?

– Невеста Губами, – прошипел Порк, – хватит придуриваться.

– Жених Лалгхр… Агргр… Порк! – я догадалась, зачем ему такая непроизносимая фамилия – чтобы по имени звали. – У меня, между прочим, тоже имя есть!

– Хорошо, – произнес поросенок сквозь зубы. – Ада! Дай мне мое письмо!

Я развела руками.

– А нету.

Порк пошел пятнами. Задышал, запыхтел, затем развернулся и бросился прочь, расталкивая всех локтями.

По лицам невест я поняла, что вечер обещает быть знойным.

Дожидаться вечера не пришлось. Едва мы вышли из учебного корпуса, как Лунолика тронула меня за рукав.

– Впереди засада.

Я и сама заметила, однако, не остановилась, а напротив, бодро рванула вперед, врезавшись в толпу поджидающих меня золотинок. Их зловещие физиономии меня ничуть не испугали.

– Девочки, какая удачная встреча! – я перехватила инициативу, не дав им опомниться. – Я как раз вас ищу!

– Это еще зачем? – первой опомнилась моя очень старая знакомая, заварщица всей этой каши.

– Да! – присоединилась к ней знакомая-подпевала.

– Вы хотите заполучить Порка, а я хочу от него избавиться. Достал. Предлагаю взаимовыгодное партнерство: вы пишете ему любовные письма, а я их передаю. Идет?

– Идет! – выкрикнул кто-то из толпы. Остальные одобрительно загалдели.

– А с чего мы должны тебе верить? – с подозрением спросила главная. – Может, нам просто тебя побить?

– Да, – пискнула ее подружка.

Толпа вновь одобрительно загудела.

Дело принимало скверный оборот.

– Не хотите – не надо, – я сделала равнодушный вид. – Только никто кроме меня не сможет передать Порку ваши послания. Из моих рук письмо он возьмет, а вот из ваших – нет. Сами ведь понимаете. – Довод оказался убедительным, золотинки посовещались и согласились. – Тогда сделаем так: сегодня до отбоя несите письма мне в комнату. Завтра я передам их Порку.

– Да уж, конечно, – воскликнул кто-то в толпе, – мы принесем, а ты будешь их читать и смеяться.

– Нельзя смеяться над чужим го… любовью, – наставительно ответила я. – Слово невесты, я передам их в целости и сохранности. Идите пишите, не тратьте время.

И я, подхватив Лунолику под руку, поспешила удалиться.

– И в чем подвох? – спросила подруга, когда мы отошли на достаточное расстояние.

– Как в чем? – удивилась я. – Почерки сверим, вдруг кто-то из них подписал вчерашний подарочек.

Все-таки не зря я решила оставить коробочные останки, вот и пригодятся.

Лунолика посмотрела на меня с уважением.

* * *

Вечером я поняла, что слегка переоценила свои возможности и не учла, как быстро по академии разносятся слухи. Порк оказался популярен, и нашу комнату буквально завалили письмами. Народ шёл и шёл, нёс и нёс. И даже после отбоя, вопреки договорённости, в окно влетело несколько пухлых конвертов. Среди обожателей Порка затесалось даже несколько женихов.

– М-да, – произнесла я, обозревая гору посреди комнаты.

– М-да, – повторила Лунолика. И оглушительно чихнула – многие письма оказались надушены.

– И как мне все это тащить к Порку?

– Ты что, всерьез собралась их отдать? – изумилась Лунолика.

– Конечно! А ты как думала?

– Ну-у… – подруга замялась. – Я думала, почерк проверим и того… – она сделала жест, намекающий не то на огонь, не то на смыв в туалете.

– Ты что! Какое «того», – возмутилась я. – Люди мучаются, страдают. Как я могу их подвести?

– И что, даже открывать не будем?

– Нет, конечно! Я же обещала, слово дала! Сверять будем по надписям на конвертах.

Лунолика внезапно засмущалась, покраснела и тихонько спросила:

– А можно и я тогда тоже напишу?

Я чуть дар речи не потеряла.

– Тебе что, тоже нравится Порк?!

– Ну-у… как тебе сказать… – Лунолика отвела взгляд. – Не так, чтобы сильно… Просто я тоже пироженку хочу!

Я выдохнула, прямо булыжник с плеч упал.

– Да брось ты, сами купим. Вот только стипендию дадут.

Подруга посмотрела на меня сочувственно.

– Что? – не поняла я.

– Понимаешь, Адуся, на эту пироженку стипендии нам не хватит, даже если скинемся.

– Ай, ну и ладно, – я махнула рукой. – Порк, кстати, чего-то там в него не доложил, так что забудь, не стоит оно нашего внимания. Подумаешь, пирожное какое-то.

– Не какое-то! Ты что не знаешь? Золотинки-то были правы, его кому попало не дарят, я узнавала.

– И кому же его дарят? – рассмеялась я. – Злейшим врагам? Так я и без того знаю, что Порк меня не выносит. У него это на лбу написано.

– Невестам дарят, вот кому! – у Лунолики был такой вид, словно она открыла мне великую тайну.

– Невестам? Да у нас полная академия невест.

– Настоящим невестам, – вид у подруги сделался таинственным. – Адуся, может, золотинки правы? Может, Порк на самом деле в тебя влюбился? – Взгляд её затуманился. – И в его холодной душе кипит и клокочет настоящая огненная страсть!

– Ты книжек перечитала, – рассмеялась я. – Перемежайтис на тебя плохо действует.

– Перемежайтис не может плохо действовать! – подруга гневно сверкнула глазами. – Он талант!

– Ладно-ладно, как скажешь, – видя, как она седлает любимого конька, я поспешила отступить, – давай лучше за работу приниматься. Где наша змейская коробочка?

К утру мы убедились, что никто из фанатов Порка коробку не подписывал. В глазах рябило от букв, Лунолика то и дело чихала, вполголоса проклиная любителей парфюмерии – подозреваю, что им икалось даже во сне. Сами мы спать ложиться не стали, какой смысл, если вот-вот объявят подъем.

Почти перед самой побудкой в дверь постучали. Осторожно, тихонько, но настойчиво.

Мы с Луноликой переглянулись, и я отправилась открывать.

За дверью оказалась запаснушка-первокурсница с конвертом в руках.

– Простите, – пролепетала она она, шмыгнув носом. Глаза ее были красными, то ли от недосыпа, то ли от слез. – Я знаю, что опоздала, но может быть вы возьмете мое письмо? Я только после отбоя узнала, что можно для Поркуана передать. Пожалуйста, – она протянула мне мятый белый конвертик.

Вид у нее был такой несчастный, что отказать не получилось.

– Ладно, давай.

Я взяла конверт и, едва увидела надпись, как тут же втащила девчушку в комнату и захлопнула дверь. Буквы на конверте в точности совпадали с надписью на коробке – те же завитки и закорючки, характерные подчеркивания и даже наклон. После миллиона конвертов, я узнала их мгновенно.

– Лунолика, это она!

Запаснушка перепугалась, глазищи сделались преогромные, она застыла, вжавшись спиною в дверь.

– Это ты позавчера принесла коробку для Ады? – нависнув над ней, произнесла подруга.

– Я, – пискнула запаснушка. – А что? Я не делала ничего плохого, просто передала, как просили. С ней что-то не так, с этой коробкой?

– Ты ее даже подписала. Почему? – подключилась я.

– Так попросили же. Он сам не мог, нечем было. Ну я и помогла.

– Кто «он»?

– Поклонник твой, – поняв, что сделала что-то не то, девчушка побледнела. – Он сказал, что это подарок для возлюбленной, то есть для тебя. А на территорию академии посторонних же не пускают, вот я и подумала – надо помочь. Я как раз в академию заходила, он меня у ворот остановил.

– И как выглядел этот мой «поклонник»?

– Высокий, в плаще с капюшоном. Перчатки черные бархатные.

– А лицо? – спросила Лунолика.

– Не знаю, под капюшоном не разглядела.

– Ну а какие-нибудь приметы особые у него были? – без особой надежды спросила я.

Запаснушка задумалась.

– Не знаю… разве что голос странный.

Мы с Луноликой переглянулись.

– В каком смысле странный? – спросила подруга.

– Ну, такой… не знаю… как будто ненастоящий. Можно я пойду?

Я нахмурилась. Расспрашивать ее дальше не было никакого смысла – «поклонник» подготовился тщательно – зацепка в виде голоса никуда не вела.

– Иди, – разрешила я, отходя от двери.

Девчушка в мгновенье ока выскочила в коридор, но потом, заглянув в комнату, робко спросила:

– Простите, а мое письмо… вы теперь его не передадите?

– Передам, не волнуйся, – вздохнула я.

– Ну и зря, – сказала Лунолика, когда дверь за нею закрылась. – Раз виновата, нечего помогать.

– Да ладно тебе, – отмахнулась я. – Ничего она не виновата. Она же не знала, что в коробке.

– Вот именно. Невеста должна думать головой и не тащить в академию невесть что.

– Брось. Что было, то было. Главное – обошлось. Давай лучше подумаем, что делать с письмами дальше.

Я огляделась. Послания, прежде лежащие кучкой, теперь покрывали всю комнату – сличая почерк, мы умудрились их разбросать. Но даже если снова собрать их вместе, это ситуации не решит, их все-равно слишком много.

– Да не проблема, – устало произнесла Лунолика. Порылась в сумочке, достала маленький потрепанный сборник бытовых заклинаний и вручила мне. – Страница сорок восемь, очень удобная штука.