Глава 2

Со стороны послышалось тихое жужжание. Я даже не сразу сообразила, что это, а вот Платон напрягся и, сделав несколько шагов в сторону барной стойки, взял с нее… мобильный?

– Вот… – Фразу он закончил одними губами, и это явно было какое-то ругательство. Он сделал над собой видимое усилие и взял трубку. – Привет, брат.

Я не слышала, что там ответили, но, учитывая, что Платон отвел трубку в сторону и несколько секунд переждал, прежде чем снова поднести к уху, на том конце провода кто-то был явно недоволен.

– Не понимаю, о чем ты. – Тон Платона был скучающим.

А вот я, наоборот, прислушалась со всем вниманием и даже специально подошла ближе. Брат? Еще один Адрон? Или у него другая фамилия? Быть может, он тот самый, что мне нужен?

– Что я делал? М-м… – Платон изображал глубокую задумчивость. – Я проснулся, позавтракал матушкиной стряпней, принял ванну, прогулялся по саду, почитал Стендаля. Что я тут могу еще делать?

В его голосе звучало столько искреннего возмущения, что если бы я сама не была живым свидетельством того, что Платон провел утро совершенно не так, то ни за что бы не усомнилась.

Видимо, и на собеседника эта игра сработала, потому что, когда я медленно обошла стол по кругу и подалась ближе, чтобы расслышать, что же тот говорит, голос казался обеспокоенным:

– Платон… Твоя душа была на волоске. Я едва удержал ее. Я звонил семь раз. Ты не брал трубку. Что я еще, по-твоему, должен был думать?

– Ну заглянул бы в будущее и узнал бы, ты же умеешь, – безразлично откликнулся Платон.

– Думаешь, я не пытался? Ты опять поставил блок против моей силы! – На этот раз человек на том конце (или, скорее, нечеловек) рявкнул так, что я бы услышала и с другой стороны комнаты.

– Возможно, случайно. – Платон был абсолютно спокоен. – Знаешь, как там отец говорил? Спонтанное проявление силы.

– Леший тебя побери, Платон! Как ты не понимаешь, мы о тебе беспокоимся!

– А вот не надо обо мне беспокоиться. – Впервые за весь разговор в голосе мужчины промелькнули хоть какие-то эмоции. Он резко повернулся ко мне, так, что я не успела отпрянуть. В глазах явственно читалось: «Подслушиваем?»

Подняла руки вверх, показывая, что сдаюсь, и сделала два шага назад. Зато сколько я всего выяснила. Значит, у моего нового знакомого есть некий брат, и он умеет видеть будущее. Как бы теперь еще уговорить его заглянуть в мое и проверить, нет ли в нем Нику на горизонте.

– Угу. Хорошо… – Платон снова принял скучающий вид. – Да, буду ждать. Если надумаю умирать снова, обязательно предупрежу тебя. До свидания.

Он отключил трубку и недовольно поморщился.

– Надо срочно убрать машину. Мой параноик брат почувствовал, что мне было плохо, и вызвал врача.

– А сам он сюда не приедет? – Я постаралась не выдать своего интереса.

– Нет, это вряд ли.

Жаль.

Следующие полчаса Платон загонял машину в ангар на краю участка (там внутри оказался целый автопарк из тачек разных марок), затем придирчиво оглядывал местность перед домом.

– Никто не должен знать, что ты выходил? – на всякий случай уточнила я, когда мы уже вернулись внутрь дворца.

– Ты сама догадливость, – с иронией заметил Платон, указывая мне следовать за ним. – Куда бы тебя спрятать…

Он задумчиво провел по губам указательным пальцем, и я невольно отметила, какие у него длинные эти самые пальцы. С такими хорошо быть или пианистом, или хирургом.

– Тут столько комнат, – я пожала плечами, – запрусь в какой-нибудь на верхнем этаже и буду сидеть, пока твой доктор не уйдет.

– Не вариант, – поморщился Платон. – Он синестетик.

– Специалист по аурам? – Я присвистнула. Нанять такого дорого стоит. Хотя, с другой стороны, судя по дому и машинам, проблем с деньгами Адрон не имел.

– Угу. В пустом доме он почувствует тебя на раз-два. Хотя тут есть одна экранированная комната, но… – Он недовольно поджал губы.

В этот момент с улицы через открытое окно послышался шум шин по гравийной дороге.

– Чертов братец, – процедил Адрон и толкнул меня к большому пустующему камину. – Лезь внутрь.

– Что? Но куда, как? – Сопротивляться, когда тебя буквально силой толкают, невозможно, тем более мужчина был гораздо сильнее, но куда надо лезть, я не понимала. Он хочет, чтобы я в трубу спряталась?

– Лезь. – Он затолкал меня, и едва я, согнутая в три погибели, оказалась в камине, сдвинул что-то на полке чуть выше. – Главное – молчи, что бы ни увидела и ни услышала. Поняла?

Не успела ответить, как каменная стена позади отъехала в сторону, и я провалилась в полутемную комнатку. Поднялась на ноги, осмотрелась. Дверца, через которую я попала сюда, уже захлопнулась, и на ее месте была кирпичная кладка, ничем не отличимая от настоящей.

Посередине стоял огромный дубовый стол, за ним девять массивных стульев. По четыре с каждой длинной стороны и один, с чуть более крупной спинкой, с торца.

Единственный же свет в комнате шел от окна. Хотя на самом деле это было не совсем окно. Я подошла к нему, разглядывая гостиную, из которой только что попала сюда. С той стороны стекло оказалось большим зеркалом в золоченой оправе.

Интересно, много в этом доме таких вот комнат? Если останусь тут ночевать, надо будет обязательно проверить все зеркала там, где решу спать, чтобы точно были обычные.

Платон же тем временем взял с полок какую-то книгу. Открыл словно бы наугад и вальяжно уселся в кресло, перекинув ноги через подлокотник.

Доктор показался буквально через полминуты. По тому, как блестел от испарины лоб, как тяжело дышал этот седобородый старик, было ясно, что он торопился. Боялся не успеть. И ожидал увидеть пациента как минимум при смерти.

Невольно в ушах прозвучали слова брата Платона: «Как ты не понимаешь, мы о тебе беспокоимся!» И ведь это правда. Не знаю, почему этого мрачного типа тут заперли, но, кажется, так или иначе, ему не желали зла. Ну или, по крайней мере, смерти.

– Александр Анатольевич! Какими судьбами… – Платон вскинул голову, округлил глаза, словно действительно появление врача было самой удивительной вещью на свете.

Каков артист!

Доктор же без лишних слов, стараясь не поддаваться на манипуляции, сразу принялся обследовать пациента. Вскинул руки, вызвав магический свет между ними, и начал водить над Платоном. Затем достал из чемоданчика небольшой металлический прибор и несколько раз покрутил вокруг головы мужчины.

– Будьте так любезны, не соблаговолите ли разрешить… – Платон недобро прищурился. – У вас на курсах целителей, или где вы там обучались, врачебной этике вообще учат?

– Откуда у вас такая неприязнь к тем, кто хочет помочь? – вздохнул врач, убирая свою железяку. – Как я и говорил, лечение, на котором вы настаивали, не сработало. Вам стало только хуже. Ваш брат очень за вас беспокоится, и я вижу: не зря. Состояние ауры критическое. Удивительно, что вы сейчас еще не на смертном одре, а находите в себе силы язвить.

Александр Анатольевич снова полез в чемоданчик, но Платон перехватил его руку.

– Мне нужно, чтобы вы продолжили лечение.

– Я продолжу, просто это будет не…

– Это будет то, что говорю я, – отрезал Платон, перебивая доктора.

– С ума сошли? Меня наняли ваши братья, и, если вы сдохнете, мне отвечать перед ними.

«Братья?» – моментально зацепилась я. Так, значит, Адрон у нас не только Платон и тот, кто видит будущее, но есть еще как минимум один? Любопытно…

– А если не продолжите, я настою, чтобы вас сменили. – Голосом Платона можно было морозить лед. – Уверен, ваш оклад вам нравится.

Но Александра Анатольевича оказалось не так просто продавить.

– Хотите, чтобы я ушел, – пожалуйста. Никакие деньги не стоят потери репутации. – Он вырвал свое запястье из чужой хватки и принялся закрывать чемоданчик, всем своим видом показывая, что собирается уходить.

Платон на мгновение прикрыл глаза:

– Стойте.

Доктор был крепким орешком и даже сделал несколько шагов к двери.

– Стойте, – повторил пациент второй раз и чуть громче. – Давайте попытаемся еще раз. И если уж не поможет…

Александр Анатольевич обернулся и посмотрел хмурым взглядом:

– Один раз, и на этом все. Вам, видимо, нравится себя мучить. Но я на такое не подписывался. Один раз, вы меня поняли?! – грозно потребовал он. – После этого вы успокоитесь и примете то лечение, которое назначу вам я.

– Стану паинькой и разрешу ставить на себе любые опыты, – буквально пропел мужчина.

– Хорошо, – безнадежно кивнул доктор. – Что ж, давайте пройдем к инструментам и поскорее закончим с этой вашей блажью.

Я с огорчением поняла, что, кажется, непонятное, но увлекательное кино отменяется. Жаль, хотелось бы посмотреть, о каком конкретно лечении говорит Александр Анатольевич и почему Платон так сильно цепляется за него. Если оно так опасно, то зачем себя истязать?

Но сейчас они уйдут, и…

– Знаете, мне хочется сегодня остаться здесь. Так сказать, энергетика этой комнаты подходит моему нынешнему духовному настрою, – вдруг сообщил Адрон, мельком глянув прямо на меня.

От неожиданности я даже отпрянула к стене, только потом сообразив, что Платон смотрел в зеркало, зная, что за ним – окно. Ну и, скорее всего, он догадывался, что я буду наблюдать за ним, а потому адресовал этот взгляд неспроста.

– Но оборудование уже подготовлено, а если его переносить, то значения собьются… – опять засомневался Александр Анатольевич.

– Ерунда, вы запросто перенастроите все. Я вас терпеливо жду, док. Не торопитесь.

Платон вновь вернулся к «увлекательному» чтению, тем самым показывая, что решение его окончательное и обжалованию не подлежит. Бубня себе что-то под нос, врач удалился из гостиной.

Получается, Адрон специально хочет, чтобы я увидела, как все происходит? Или он придумал что-то другое, со мной не связанное? Но зачем ему это?

Вот и не спросишь же. Стой и догадывайся.

На всякий случай я решила смотреть в оба глаза и запоминать все, что увижу.

Через какое-то время доктор вернулся с ворохом проводов и каким-то непонятным прибором, похожим на большое допотопное радио. Кажется, там даже была шкала с обозначением волн.

– Ну и где вы прикажете проводить наш сеанс? – ворчливо поинтересовался врач. – Нам нужна ровная и твердая поверхность. Не на диване же вы будете лежать.

– Да хоть вот здесь.

Платон смахнул с длинного, но низкого кофейного столика все, что на нем стояло: какие-то статуэтки, книги, письменные принадлежности. Достаточно проворно для того, кто недавно откидывал копыта, он улегся на столик и трагично скрестил на груди руки. Ноги его при этом свисали со стола в районе колен, и он начал ими смешно болтать.

– Не паясничайте!

– Даже не собираюсь.

Платон приподнялся и расстегнул куртку, вслед за ней стащил с себя и рубашку, оставшись в одних брюках. Вид обнаженного мужского тела меня никогда особо не будоражил, но тут я с интересом отметила, что он не худой, как показалось мне сначала, – скорее жилистый. Но все нужные мышцы на месте, и пресс у Платона имеется.

Так, очень надеюсь, что мой новый знакомый не страдает эксгибиционизмом и не собирается раздеваться догола.

К счастью, нет. Он всего лишь стянул ботинки и закатал штанины, а затем улегся обратно на поверхность стола. Теперь уже абсолютно спокойный, расслабленный.

– Препарируйте, док, – с ухмылкой дал разрешение. – Я весь ваш.

– Это немыслимо… на что я опять подписываюсь… – не успокаивался Александр Анатольевич. – Полное нарушение всех требований проведения данного рода манипуляций. Если кто-то узнает…

Впрочем, ворча и вздыхая, он не забывал опутывать тело Адрона проводами. Квадратики-присоски, от которых они тянулись, уже были налеплены на виски мужчины, в область сердца и на оба запястья. Прямо сейчас он прилаживал присоски в область лодыжек. Чем-то походило на то, как делается ЭКГ. Даже ключевые точки те же самые.

– Никто не узнает, – милым голосом поклялся Платон. – Мы ведь совсем одни. Неужели вы не доверяете своему страдальцу-пациенту? Как я могу кому-то сообщить нюансы вашей такой полезной, неоценимой работы?

– Вот только не надо льстить.

– Даже не собирался! – выдохнул с возмущением Платон.