Глава 4

Я открыла глаза и обнаружила себя лежащей на преподавательском столе. Точнее – сначала я уставилась в потолок, а потом уже перевела взгляд левее и увидела настенную доску.

Лекторий был пуст, не считая, конечно, господина Картера. Тот стоял надо мной, скрестив руки на груди, и взгляд его не выражал ничего хорошего.

Так, кажется, я начала терять сознание от недосыпа. Что было потом, помню смутно, но вроде бы упала и…

– Вы кому-то перешли дорогу, госпожа Виккори? – желчным тоном полюбопытствовал Дэррэл Картер, перебивая мои воспоминания.

– Я?! – выпучилась удивленно, привстала на локтях – Перешла дорогу? Я в академии неделю. Скорее уж вы кому-то насолили.

– И поэтому он отравил вашу пищу? Не смешите меня. Вас пытались убить, и это никак не связано со мной. Я начинаю подозревать, что недавний магический шар был выпущен не в меня, а в вас.

Пытались убить…

Глупости. Мне, может, и плохо, но соображаю трезво. Я не выспалась, выпила бодрящего зелья, толком не позавтракав, потому меня и понесло. Надо головой думать перед тем, как упиваться восстанавливающими травами.

– Это не зелье, госпожа Виккори, – покачал головой профессор, услышав мою версию событий. – Неужели вы сами не чувствуете? Мне пришлось достать из своих запасов редчайшее противоядие, чтобы вы не отправились к праотцам. Я непременно вычту его стоимость из вашей зарплаты.

Он не помог мне подняться, но сделал шаг в сторону, когда я начала заваливаться набок, вознамерившись встать со стола (а то начало казаться, что меня собираются препарировать). Ноги еле держали, и тошнота разливалась от живота до горла, жгучая, желчная, кислющая. Зато лицо цело, и нос не сломан. Уже неплохо.

– Послушайте, меня некому травить. Наверное, зелье оказалось просроченным или травник нахимичил с составом. Такое бывает, если…

– Что вы сегодня ели? – он даже не дослушал до конца.

– Кефир, яблоко.

– И всё? – недоуменно изогнул бровь. – Вам не говорили, что нужно плотно питаться, чтобы не скончаться от голода?

– Мне не хотелось, – буркнула недовольно.

По правде, было некогда, потому что Дэррэл Картер требовал любое задание сделать незамедлительно, а задания эти он накидывал с самого утра. Но я не собираюсь выпрашивать у моего неприятного начальника жалости. Всё равно не получу даже толики сочувствия. Он же как чурбан, сух и неэмоционален.

Мы собрали вещи и вышли из лектория. По пути к своему кабинету гнусный профессор не прекращал допрос, причем вопросы становились всё провокационнее.

– Где вы взяли кефир?

– Из холодильной камеры в своей комнате.

– У кого есть доступ к вашей спальне?

– Только у меня.

– Возможно, вы давали ключи своему ухажеру?

– Какому ещё ухажеру?

– А у вас их несколько? – с легкостью парировал Дэррэл Картер.

– Вы с ума сошли?! – возмутилась я и тотчас поправилась. – Простите. Нет. У меня нет ни одного ухажера. Вообще. Абсолютно. Если вы думаете, что кефир отравлен, приглашаю вас к себе. Проверяйте сколько угодно, там еще полбутылки осталось.

Вообще-то я сказала чисто из вредности, не надеясь на согласие, но почему-то преподаватель воспринял мои слова всерьез.

– Отличная идея, госпожа Виккори.

Он развернулся на пятках и направился в сторону жилого корпуса. Как вы понимаете, отказываться – «ой, я передумала, там бардак и вообще я не вожу к себе сомнительных мужчин» – было бессмысленно, поэтому я уныло поплелась следом.

Попадающиеся мимо студенты посматривали на нас с таким нескрываемым интересом, что начали закрадываться нехорошие мысли. Некоторые даже моргать переставали при виде меня, идущей за Дэррэлом Картером.

Уточню чуть позже, какие слухи ходят. Вряд ли хорошие.

Меня немного пошатывало, как после любого сильного заклятия, но дошли мы относительно быстро. Я открыла дверь и бегло осмотрелась. Вроде чисто. Ну-у-у, то есть вещи разбросаны, бумаги накиданы на столе абы как, но трусов на полу не валяется – а это уже добрый знак.

– Вы не очень-то аккуратны, – не удержалась от укола мой любимый преподаватель, открывая прямоугольную холодильную камеру, в которой с помощью магии поддерживалась низкая температура. – Этот кефир?

– Угу.

Он понюхал его, покрутил в прозрачной бутылке, проверяя на свет. Затем, не спрашивая разрешения и вообще никак не комментируя свои действия… вылил содержимое на пол.

Э-э-э.

Я без единого слова уставилась на жирное белое пятно посреди крошечной спаленки.

У меня тут, конечно, свинюшник, но не настолько.

– Говорите, обычный кефир? – ехидно полюбопытствовал господин Картер, и пальцы его щелкнули.

Жидкость начала пениться, темнеть, источать невыносимую вонь. Мои глаза поползли на лоб, намереваясь уползти его дальше, желательно, в сторону выхода из академии. Кефир был не просто отравлен – начинен смертельным ядом под завязку. Удивительно, что меня не укокошило сразу же.

По спине пробежал холодок. Внезапно я осознала всю безнадежность своего положения. Выпей я его на ночь (как обычно и поступала), то не проснулась бы, и рядом не было бы Дэррэла Картера, чтобы меня откачать.

Кажется, он тоже догадался, в чем причина моего молчания.

– Впредь будьте аккуратнее с едой и тем, кому доверяете свою комнату.

– Но я никому не доверяю! Я купила этот кефир в лавке и принесла сюда. Его не могли отравить! Он был закупорен!

– Тогда у меня много вопросов к лавочнику, – фыркнул профессор. – Подумайте, госпожа Виккори, кому бы вы могли так насолить, что ему захотелось вас отравить?

Я беспомощно обняла себя за плечи руками.

– Я вообще ни с кем не общалась… Надо сообщить в следственный комитет, да?

– Как хотите, – он переступил через оплавившееся пятно и направился к выходу. – На сегодня ваш рабочий день окончен. Постарайтесь отдохнуть.

Но как я могла спокойно лечь спать, понимая, что моя жизнь висела на волоске?..

***

Я сидела в приемной ректора и ждала, когда тот освободится от какого-то, без сомнения, важного дела ради беседы со мной. Нервно дергая ногой и бросая косые взгляды на лишенного всяких эмоций секретаря, что охранял приемную, я размышляла, во что могла вляпаться, если удостоилась внимания этого человека.

Ректора боялись все без исключения. Студенты вставали по стеночке, если он проходил мимо, и смертельно бледнели, когда он обращал на них свой взор. Преподавательский состав никогда не позволял себе ни единого комментария на его счет – знали, что он и испепелить может при желании. Причем в прямом смысле слова. Ему прекрасно давалась смертоносная огненная магия.

Ректор академии, ожившая легенда, маг высшего уровня.

На табличке было выбито: «Ректор Альберт Сторм». Но я-то знала, что у него гораздо больше титулов, регалий и званий, чем просто ректор.

Из кабинета шмыгнул наружу какой-то незнакомый мне низкорослый мужчинка, которому явно не понравился диалог с великим и могучим, и бегом пронесся к выходу.

– Вас ожидает Фэй Виккори, – секретарь царственно продефелировала к начальнику и застыла в дверях.

– Пусть входит.

– Входите, – обернулась ко мне эта девушка стервозной наружности (одни только пятисантиметровые когти вселяли в меня восхищение напополам с ужасом), как будто без ее разрешения слово ректора ничего не значило.

Я пригладила складку на свитере – лучше не стало – и шагнула туда, где никогда не бывала.

Удивительно, но кабинет оказался маленьким и совершенно не помпезным. Я, конечно, догадывалась, что стол из мореного дерево с золотистыми львиными ножками сделан на заказ, но, кроме этого стола, кожаных стульев вокруг да многочисленных стеллажей, упрятанных в стены и оформленных деревянными панелями, ничего и не было.

Если честно, в моих фантазиях кабинет выглядел куда как дороже.

Сам хозяин стоял у одного из стеллажей, перебирая склянки с разноцветными зельями.

– Рад встрече, госпожа Виккори, – произнес он практически мирно.

Надо сказать, из его уст словосочетание «госпожа Виккори» звучало не издевкой, а вполне обычным обращением. Надо же, до чего меня достращал Картер. Я уже дергаюсь на любое упоминание собственного имени.

– Здравствуйте, господин Сторм.

Он не дал разрешения садиться, поэтому я так и мялась у двери, вспоминая все свои грехи с первого курса академии. Зачем иначе ему понадобилось встречаться со мной?

Ректор был молод – едва ли старше Дэррэла Картера. Поговаривают, что они воевали вместе и, после того, как Альберта Сторма направили восстанавливать разбитую после сражений академию, он согласился принять ту только при условии, если работу найдут ещё и его сослуживцу. Того принимать не хотели (что-то он не поделил с министерством образования), но выбора не было. Пришлось взять и Картера тоже.

Может быть, слухи врали. Не удивлюсь. Эти же сплетники сейчас судачили об «ассистентке Картера, которая вырубилась прямо на занятии». История моего позорного падения носом в пол обрастала чудовищными подробностями. В какой-то момент я услышала, что профессор нежно подхватил меня на руки и нес к столу словно невесту.

Я аж поперхнулась, когда представила «нежную носку» в исполнении Картера. Да он бы скорее меня в окно выбросил за ненадобностью.

Так вот. Я стояла и краем глаза рассматривала грозу академии, отмечая, что в нем есть особый мужской шарм. Возможно, он некрасив, и движения его рваные, и лицо вечно суровое. Но во внешности ректора была что-то такое, что гипнотизировало и заставляло сосредоточенно его изучать.

Так всматриваешься в черную виверну. Ты знаешь, что она безумно опасна, но не способен разорвать зрительного контакта.

– Как вам возвращение в академию? – задал Альберт Сторм обычный вопрос, будто мы приятельски беседовали за чашкой кофе. – Приятно очутиться в родных стенах?

– Без сомнения.

– Как отреагировали родные на ваше назначение? – Ректор перевернул одну из бутыльков, и затвердевшая смесь комом скатилась к закупоренному горлышку.

– Они не в курсе. Мы… давно не общались.

Первое время я ещё писала маме, но она не отвечала на мои письма – и курсе на втором я оставила бессмысленные попытки связаться. Родители, как бы правильнее сказать, не были в восторге, когда услышали о моем поступлении в академию. Отец назвал меня безмозглой курицей (это стало последним, что он сказал мне за семь лет), а мама лишь покачала головой.

Наши отношения сложно назвать теплыми.

– К тому же должность временная, – быстро добавила я, пока господин Сторм не решил, будто я напрашиваюсь на сочувствие. – Несколько недель, и работа окончена.

– Если вы проявите себя должным образом, то мы подыщем другое место в этих стенах после возвращения основного работника. Я гарантирую вам свою протекцию.

У меня коленки подкосились. Не может быть! Мне снится? Надо щипать себя или хлестать по щекам, чтобы проснуться?

– Э-э-э… м-м-м…

Ладно, очень непрофессионально бубнить перед ректором, но у меня язык онемел от осознания собственной значимости.

– Я внимательно изучал ваше дело, госпожа Виккори, – вздохнул Альберт Сторм, достав ещё одну бутылку и постучав по ней ногтем, – и считаю, что подобные самородки должны оставаться в академии. Времена нынче тяжелые, мы не можем терять достойных учеников. Сто баллов, полученные на экзамене господина Картера, вообще говорят о вашей уникальности.

«Вы просто не знаете деталей их получения», – мрачно подумала я, вспомнив вытянувшееся от гнева лицо преподавателя.

Думаю, если бы разрешалось испепелять учеников – он бы так и поступил.

– Поэтому, госпожа Виккори, я нацелен на долгое и плодотворное сотрудничество. Присаживайтесь, – наконец дал он добро. – Поговорим о насущном. Как думаете, кто мог атаковать вас? Оба раза.

– Вы в курсе? – удивленно сощурилась.

– Мы близко общаемся с Дэррэлом, и у него нет от меня значимых секретов. Я думал, кто-то охотится на него самого, но после истории с вашим отравлением начинаю сомневаться. Впрочем, ваша подруга, Регина Тор, тоже была проклята. Теперь возникает вопрос: что послужило причиной?

Он сказал не «господин Картер» или «профессор Картер», а совсем иначе, по-дружески. Наверное, сплетни не врали. У них было общее прошлое.

– Вы думаете, это как-то связано?..

– Не уверен. – Мужчина достал третье по счету зелье и одобрительно кивнул, прочитав название на этикетке. – Проклятие госпожи Тор похоже на одну из ловушек со времен Зимней войны. С вами же вопрос иной. Если у вас нет врагов, то кому вы успели помешать?

– Не знаю, – дернула плечом.