А мама купила отличный материал на шторы: «Вам на новоселье». А мне, знаешь, начинает нравится жизнь по отдельности. Вроде бы как замужем и вроде бы как свободный человек. Я уже привыкаю к этому. Хорошо любить на расстоянии. Главное, писать, что любишь, скучаешь, и ничего больше не надо.

19 декабря 1982

Здравствуй, Вовочка!

Ты получаешь мои письма?

Сны мне снятся не очень приятные. Я никак встретиться с тобой не могу, ты всё время уходишь.

Завтра – празднуем на работе. День рождения у сотрудника. Зачем-то я согласилась торт купить, всем идти специально, а мне по пути. Тешу себя тем, что могу на целых полчаса дольше поспать. Правда, без меня не смогут сделать злополучный АСКИД, а время на машине с 9 часов, но это можно будет перенести. Надеюсь, наши догадаются договориться с операторами. У меня зато великая радость – я скорректировала свои программы с учётом буквы в индексе, но до конца всё проверить не могу, так как жду от Рохлиной контрольного примера. Надо мной смеются, разве, говорят, не знаешь, где стоят телетайпы, как они включаются, как набивать, что набивать, Рохлину-то долго можно ждать. Но я жду.

Сейчас по телевизору был фильм «Служили два товарища». Хороший фильм. К сожалению, я пропустила начало и потом смотрела не очень внимательно, но фильм всё равно чудный. А в программе «Время» рассказывали про наш Верх-Исетский завод. Пустячок, а приятно.

Папа напечатал фотографии – Таня и Аня приехали. Я спросила про наши, папа сказал, что теперь мы на очереди первые. Правда, я уже долго стою первая на очереди. Но надежды не теряю. Так что фотографии мы когда-нибудь где-нибудь как-нибудь получим.

Ну что тебе ещё написать? Нашла бы что сказать, если бы ты был рядом.

20 декабря 1982

Таня всё рассказала. Была большая разборка. «Какой такой иностранец?!» – кричала мама. А папа сказал: «ГДР – дружественная нам страна».

23 декабря 1982

Лапонька моя, здравствуй!

Я перестала тебе писать. Было очень много работы.

Как ты там живёшь, Вовочка?

Я скучаю без тебя. Старею без тебя. Плохо без тебя. Нельзя мне грустные письма писать. Но знаешь, грустно мне почему-то.

Вроде бы всё хорошо. Систему мы сдали, правда, с некоторыми оговорками, сразу идут переделки и прочая. Но главное, что сдали в срок. А то не очень приятно сознавать, что из-за меня премии могут лишить. Разговоры-то ходят давно, что премии мы и в этом квартале лишимся.

Погода не очень-то плохая.

24 декабря 1982

Вовочка, любимый мой, здравствуй!

И опять от тебя нет письма. Я бежала домой с работы, почему-то казалось, что будет письмо, а его опять нет. Грустно. Те твои письма я совсем зачитала, почти до дыр. Уж и не знаю, что тебе писать. Снова тебе в любви объясняться? Тебе это, наверное, уже надоело. Ничего новенького.

Лапонька, ну правда, я так тебя люблю. Так скучаю без тебя. Каждый день жду десяти часов, когда тебе можно будет позвонить. Засекут меня когда-нибудь на работе, но я не могу не слышать твоего голоса. Со страхом жду Нового года. Обычные дни ещё ничего проходят, работы очень много, отвлекаюсь как-то. А Новый год есть Новый год. Плохо мне будет без любимого мужа. Солнышко, я бы приехала к тебе, но самолёт, да и ты не очень-то приглашаешь. Ещё целых семь дней, а мне уже плохо, прямо чувствую, как будет тошно в сам Новый год.

Вовочка, ну почему так плохо без тебя? Меня в секторе пытаются растормошить, приобщить, я вообще-то член редколлегии, но ничего не могут добиться.

Требуют ещё от нас с Огневой АСКИД. Сегодня с утра мы вводили перфоленты, но не учли некоторых ситуаций, и программа сработала не совсем верно. Манников опять сказал нам с Огневой всё, что думает о нас, о системе и прочем, ещё он внёс большие изменения в нашу программу, ещё ему нужно скорректировать свою программу перекодировки, а машина на профилактике. От нас требуют, чтобы в пятницу всё уже было готово. Мы вечером с Огневой машину обманывали, и мы её обманули. Если так пойдёт и дальше, то очень может быть, что к пятнице мы добьёмся больших результатов.

27 декабря 1982

Любимый мой, здравствуй!

И опять от тебя сегодня нет письма. Я задержалась на работе на 3 часа, бежала домой и думала – приду, а там письмо. Прихожу. А письма нет. Грустно. Завтра выхожу во вторую смену, это к часу надо являться на работу, почту приносят после двенадцати, я сказала на работе, что пока почты не дождусь, не приду. Вчера мы с мамой наелись пельменей так, что песни петь захотелось. Грустные. Из-за Тани. Мама возмущается:

– А что с диссертацией?! Всё коту под хвост из-за этого иностранца! Вся в папу! Ваш папа…

И т. д.

Так что выпили мы с мамулей шампанского за всех Вовок и Вовочек. Папу в его детстве Вовкой звали.

28 декабря 1982

Солнышко моё, здравствуй!

Наконец-то я получила твоё письмо. Вовочка, можно одно замечание? Нечестно это, пишешь, что хорошо, что не писал, так как собирался писать глупости. А я что тебе пишу?

29 декабря 1982

Здравствуй, солнышко моё!

Я люблю тебя, Вовочка. У меня уже билеты в Москву на руках. Сама себе диву даюсь. Я – такой инертный человек и вдруг собралась лететь Новый год с тобой встречать. Я скучаю по тебе, я хочу к тебе. Лапонька, ты забываешь всё время, что женился на математичке, да? Может быть, ты вообще забыл, что женат.

Я пишу тебе всякие глупости.

30 декабря 1982

Лапонька, здравствуй!

Солнышко, я давно в любви тебе не признавалась. Я тебя очень люблю. Скучаю без тебя. Мне даже не верится, что уже совсем скоро я тебя увижу. Представляешь, ты будешь меня гладить, а я действительно буду мурлыкать у тебя под боком. И глазки твои на меня смотреть будут и сиять будут. А я целовать их смогу.

6 января 1983

Лапонька, здравствуй!

Купили мы с мамой подсвечник – подарок с Урала. Он не совсем что бы однотонный, видно игру камня, переходы от прозрачного к матовому и с прожилками! Красиво!! А коробка! Кто будет больше рад, твой папа или твоя мама? Мы подарим его папе? Или маме?

Соскучилась по твоему голосу. Хожу с утра на машину, работает она безобразно, Огнева на больничном с дочкой, не могу отойти от машины, но чувствую, что побегу тебе звонить.

Вчера мы ходили к Тамаре Сергеевне (это наш начальник сектора) смотреть её чадушку, которой завтра стукнет 3 месяца. Праздничная девочка. Такая лапушка, и у этой лапушки уже зубки режутся (вообще-то у нормальных детей к 6 месяцам появляются первые зубы).

Я купила тебе носки. Они, правда, тонкие, но я соблазнилась вывеской ALL WOOL, и опять же таки они индийские, представляю ALL WOOL из Индии, но, знаешь, реклама – вывеска. Если не понравятся, их можно распустить и перевязать, добавив ещё какой-нибудь ALL WOOL.

14 января 1983

Здравствуй, Вовочка!

Вот и ещё одна рабочая неделя кончилась. Впереди суббота-воскресенье. Что ты будешь делать? Грустно тебе будет без меня.

Вовочка, Вовочка, лапонька, солнышко, до чего же я к тебе хочу. Точнее, хочу быть рядом с тобой. Растормошить тебя надо.

Какой-то ты у меня уже нерадостный. Я тебе звоню, а ты не рад. Надо же радоваться, лапушка. Хорошо ведь, что есть телефоны, есть почтовая связь. А жили бы мы в начале века? Да это письмо от Екатеринбурга до Москвы месяцами бы шло. И голос мой ты бы услышать не мог, а я твой. Лапонька, я очень люблю тебя.

Пытаюсь понять, отчего ты грустишь, и понять не могу. Нет, я, конечно, понимаю, но всё-таки не надо так сильно грустить. А то твоя грусть передаётся мне, и я теряю часть своего оптимизма.

Мы сейчас на работе пьём краснодарский чай, который ты мне подарил, который заварил Манников, который все хвалят. Вкусно. Все тебе привет передают. Я – совсем-совсем пламенный.

Кузенька ты мой любимый, лапушка-лохматушка. Я старею без тебя. Мне страшно, как ты меня покажешь своим, на фотографии я такая молодая. Или это просто зима? Но я смотрю – ведь есть и красивые женщины, несмотря на зиму. А я старею и страшнею. Ты меня узнаешь?

Совсем глупое письмо. Но мне просто хочется называть тебя ласковыми именами и говорить, что я люблю тебя. Ты так представь себе: я рядом, твоё лицо целую, говорю тебе в ухо: Вовочка, любимый. Представил? Тебе веселей? Лапочка, Вовочка, люблю тебя.

16 января 1983

Отметили день рождения Аньки. В последний раз. Десять лет исполнилось человеку, а одиннадцать будут уже праздновать далеко-далеко, так далеко, что и думать страшно. Одно утешает – ребёнок полон надежд и ждёт перемен с неописуемой радостью.

19 января 1983

Здравствуй, Вовочка!

Лапушка ты моя, знаешь, я на тебя сильно обиделась, думала, что это надолго, пока тебя не увижу, тёпленького, ласкового, не пройдёт. А прошла пара дней, и я поняла, что не могу на тебя обижаться, глупо, нелепо, самой надо было сдержаться. Вовочка, очень скучаю по тебе. Не могу я так.

21 января 1983

У меня в последнее время получаются какие-то грустные письма. Наверное, просто мы давно не виделись, и надежды на скорую встречу мало. Смотрела «Песню-82», повтор. Вспоминала тебя. Новый год с тобой. Три дня. Как сон. Целовать тебя хочу. Спать с тобой хочу. Вечером ложиться с тобой и утром просыпаться с тобой. Тебя хочу. Ты такой красивый, такой мохнатенький.

6 февраля 1983

Проводили Таню и Аню. Ревём.

8 февраля 1983

Здравствуй, Вовочка!

Вчера ко мне заявился гость. Женя, мы вместе учились. Примерно с полчаса мы с мамой развлекали его разговорами, потом вдруг он (а сидел по правую руку от меня) спохватился, пощёлкал меня по кольцу и спрашивает:

– Чего это такое надела?

(Вообще-то он приехал в командировку на два дня и на работе меня застал просто чудом).

Я, конечно, возмутилась.

– Ни при чём здесь я, – говорю, – муж надел.

– Как муж?

– Обыкновенно. Замуж вышла.

– Где же муж?

– В Москве.

– Что он там делает?

– Учится.

В общем, мой гость Женя хлопал глазами ещё с полчаса, потом догадался меня поздравить.

– Никак не могу поверить, что ты замуж вышла.

Странные люди, сам-то женат уже год, а я, видишь ли, не могу.

11 февраля 1983

Получили телеграмму – Таня и Аня в Потсдаме.

25 февраля 1983

Здравствуй, мой хороший!

Принесла сегодня фотографии наши Огневой показать. Сейчас смотрю на них и думаю, до чего же ты у меня красивый, смотреть больно, а уж ежели ещё и пёрышки почистишь – глаз не отвести.

А мне сегодня снилось, что мы спали вместе – свернулись два калачика, я внутри, ты снаружи. У меня очень холодно, сплю с грелкой, а тут проснулась оттого, что очень жарко стало мне внутри тебя. И ведь сразу со сна не сообразишь что к чему, мысль такая – тебе-то, наверное, холодно, надо теперь наоборот калачику разместиться, тебя согреть, а тебя-то и нет. Грустно.

Это я просто очень вчера расстроилась с твоим письмом. А мама моя карасём вертится, зачем, мол, тебе, доченька, в Москву переезжать, Вова закончит институт и может здесь работать. Ты можешь? Я так свою работу люблю. Но тебя я, конечно, люблю сильнее. Куда ты, туда и я. А мама прочитала твоё письмо, есть у неё такая привычка чужие письма читать, я даже сунула ей конституцию: тайна переписки… нам, гражданам… конституцией… А вообще-то, проехали.

28 марта 1983

Здравствуй, любимый мой Вовочка!

Работаю сегодня первый день после больничного. Мама завела будильник на пол-седьмого, но я всё равно боялась проспать, просыпалась всю ночь. Утром ухожу, а по радио говорят о трудовой дисциплине, о прогулах и опозданиях, о более эффективном использовании рабочего времени, в общем, страшные вещи говорят. Но я не опоздала! С утра сегодня уже вошла в рабочую колею. Но Огнева на больничном, она очень много уже сделала, мне трудно разобраться в технологии, а записей она мне никаких не оставила. Я сижу и думаю над корректировкой программы, всё остальное по ходу работы всплывёт.

Без тебя так грустно. Я вчера проплакала, нет, проревела весь вечер. Фотографии смотрела, любовалась тобой.

У нас наступила весна. Мы в обеденный перерыв с девочкой одной пошли в аптеку. Точней, она пошла и меня уговорила. Здесь ведь напротив находится кладбище, через него мы и пошли. Знаешь, снег кругом, тишина, трамваи видно, но не слышно. Почему на кладбище такая тишина? Это я к тому, что после обеда у меня начисто исчезло рабочее настроение, а тут ещё пришла Щербинина (наш экономист) и сказала, что неправильно было оформлено заявление о продлении отпуска за счёт больничного. В общем, получилась накладка на один день и больничный без содержания. А переписывать приказы они не хотят. Придётся мне ещё один день без содержания в этом месяце брать. Так как я должна им два дня, один день я отработаю, а мне его не оплатят, второй же день я вот сижу и отрабатываю.

5 апреля 1983

Здравствуй, Вовочка!

Лапушка моя, до чего же я тебя люблю. Так нельзя, наверное.

Я только о тебе и думаю.

К тебе хочу. С тобой всегда и везде быть. Вовочка, я, наверное, тебе уже надоела. Но мне, честное слово, в голову вообще ничего не лезет. Я совсем закрутилась, не успеваю тебе звонить, и у меня с 10 до 11 настроение хуже не придумаешь. Ладно, наши знают, что у меня куча работы и Огневой нет, ко мне не пристают. А вчера в лифте женщина с междугородки исстоналась вся:

– Такая маленькая, такая худенькая, а сколько бумаги несёт.

Я прихожу с ворохом бумаг и начинаю разбираться. Но вроде бы пока всё успеваю сделать – операторы работают, я только контролирую их, подсказываю, документацию я оформила, даже технологу написала всё подробно, пошагово, как что делать, где какие файлы находятся, что можно сделать. Корректировку тоже закончила, даже по просьбе операторов скорректировала 4 задания. В общем-то надеюсь все хвосты подмести, которые могу. Хорошо, у меня такой стимул есть. Хорошо, что ты у меня есть, Вовочка. Вовочка, Вовочка, лапушка моя, золотце, солнышко, неужели ты действительно приедешь через неделю, и я тебе всё это наяву скажу, и ласкать тебя можно будет наяву, и целовать наяву, Вовочка, милый мой, скучаю по тебе.

Я иногда думаю, что надо быть более сдержанной в своих чувствах, не показывать тебе очень-то свою привязанность, может быть, ценить больше будешь, но не могу.