АЛЕКСЕЕВ БОРИС

Начинается!

В конце концов, что есть Рождество? День рождения Богочеловека. И человеку не менее естественно его справлять, чем свой собственный.

Иосиф Бродский (из беседы с Петром Вайлем)

В один из январских вечеров люди приметили между Полярной звездой и ковшом Большой медведицы неизвестное науке созвездие, по контуру напоминающее человека в кафтане и шапке-ушанке поверх вьющихся косм.

«Да нет, не человек это», – шептались одни. Другие ясно видели: фигура была именно человеческая. Не бывает созвездия с бородой! Разве что Козерог. Но он уж точно не человек. Хотя, если сказать по совести, – бывает.

Впрочем, ни человек в кафтане, ни Козерог с бородой тут ни при чём. Близится Рождество – вот и всё! Январские метели водят студёные хороводы. Гуляка ветер репетирует в голос распевы праздничных колядок. Снегу навалило! А в небе астрономы действительно заметили какое-то странное уплотнение.

Оно растёт и с каждым днём становится всё ярче! Вот-вот к звёздному ожерелью добавится новая неизвестная науке звезда – Рождественская! И поплывёт она по небосклону в сторону земли палестинской, и потянутся за ней люди, их мысли и вертикали сосен. Что уж говорить о путнике! Куда бы ни шёл божий пилигрим – на запад, восток или север, повернёт на юг обязательно. Религиозное чувство подскажет ему: там, в палестинских землях, скоро случится самое главное!

Не верите? Посмотрите, что творится в магазинах! Толпы мирян, озабоченных будущим счастьем, скупают всё, что целый год пролежало без дела на прилавках. Скупают наспех, не торгуясь – лишь бы досталось! Навьюченные фрагментами обещанной счастливой жизни, они с чувством «глубокого удовлетворения» расходятся по домам и там, в семейных теплушках, превращаются в рождественских волшебников.

И ещё. Рождественская неделя – неделя аромотерапевтическая! В каждом доме обязательно найдётся кусочек русского леса. Конечно, силиконовая ёлочка не виновата в том, что не умеет пахнуть, как настоящая. Но женщины и дети смастерят вокруг неё вертеп из ваты. Они знают: грядёт Спаситель мира, надо успеть приготовить Ему ясли. И тогда даже маленькая ёлочка из силикона оживёт и станет писаной лесной красавицей! Видите, как всё серьёзно и по-настоящему, а главное – близко!

Но что это? Самодельные вертепы из наивных ватных домиков с наступлением Рождественской ночи превратились в уплотнения неведомой лучистой массы! Будто жемчугом выложено дно. А на самые ясли вообще смотреть невозможно.

– Ух ты, здорово! Мама, это ты зажгла в вертепе лампочку?

– Нет, милый, я не зажигала.

– Значит, начинается!..

АНДРЕЕВА ОЛЬГА

Зимняя рыбалка.

В самом преддверии Нового года в семье маленького Елисейки полным ходом шли приготовления к празднику и к поездке в деревню к дедушке Коле.

– Мы едем в деревню к дедушке на зимние каникулы и встретим там вместе Новый год, – сказал папа Серёжа.

– Ура! Мама, папа, Дима, я, бабушка, Сейка… – затараторил Елисей.

– Ты точно всех назвал? – уточнил папа, улыбаясь.

– Да! Папа, я, Дима, мама, Сейка, дедушка, я… – ответил мальчик.

– Сейка и ты… Ну что ж, так ещё веселее! – поддержал папа.

– Мама, мама! – следом закричал Елисей. – Не забудь для Чуси гостинцы.

– Конечно, мой дорогой, – сказала мама Оля, укладывая в сумку корм для кошек и баночку… оливок.

Признаться, кошечка у дедушки жила занятная. Как-то ещё маленькой она стянула с тарелки оливку, поиграла с ней, погоняла по полу и съела. А потом попросила добавку. И впоследствии частенько прибегала к этому экзотическому лакомству.

– Ещё нужно заехать в дедморозовый магазин, – напомнил мальчик родителям.

– Да, да, да, – поддержал Елисея старший брат.

– Пап, а соседских гусей не будет? – уже по дороге в деревню, сидя в машине, с опаской вдруг осведомился малыш.

– Сейчас холодно, сынок, гуси не ходят по улице, не переживай, – успокоил папа.

– Я им объяснял, что я несъедобный, а они шли прямо на меня, на меня шипели… – пояснил сын, вспоминая летний эпизод с пернатыми.

– Они так разговаривали с тобой, но в этот раз таких собеседников точно не будет, – заверил рядом сидевший брат Дима.

Довольный ответом малыш вскоре засопел, а проснувшись, очутился в дедушкиной деревне. Вокруг были огромные сугробы, а любимых Елисейкиных курочек и уточек дедушка запер в хлеву. Но какая же радостная встреча была! Дед подхватил Елисея на руки, а внук стал делиться всеми своими городскими новостями.

– Коша! – воскликнул Елисей, спрыгнул с рук дедушки и взял на руки подбежавшую кошку Чусю.

– Всегда нас встречает! – улыбнулся Дима.

Вскоре к празднованию Нового года, до которого оставался один день, всё было готово. Проснувшись поутру, Елисей обнаружил, что папа Сережа и дедушка Коля, надев тулупы, куда-то ушли. На рыбалку. Так сказала мама. Елисей слышал это слово и раньше, но до конца не знал его значения. Пришлось устроить маме небольшой концерт, прежде чем мальчика отвели туда же, куда ушли папа и дедушка.

– Ну вот и пришли, – сказала мама Оля.

Перед глазами малыша было огромное снежное поле, на котором много людей, рыбаков. Они сидели на корточках или ящиках и махали руками. Рядом Елисей заприметил дедушку и папу и побежал к ним. Тут и там зияли пробурённые круглые отверстия (лунки), куда рыбаки окунали удочки. У многих улов лежал прямо под ногами на льду. Некоторые складывали его в специальные рыболовные ящички.

Дедушка протянул внучку удочку:

– Ну-ка, попробуй поймать рыбку, – и показал, как правильно держать удочку и когда вытаскивать её из воды.

Елисей присел на дедушкин ящик и стал приговаривать:

– Ловись, рыбка, и моя, и великана. Ловись, рыбка, и моя, и великана…

– Ну, будет толк из мальца, – улыбнулся рядом сидящий с удочкой незнакомый мужичок. Буквально минуты через три леска на удочке натянулась, и дедушка помог Елисею быстро подтянуть её к себе. О чудо! Из воды выскочил блестящий щурёнок. Радости мальчика не было предела. Первый улов!

Закинули в следующий раз удочку, ждать пришлось немного дольше. Малышу наскучило, он отдал инвентарь дедушке и пошёл оглядеться. Рыбаков видимо-невидимо, и у всех рыбка. Недолго думая Елисей подошел к незнакомому рыбачку, взял лежащую у его ног рыбку и отпустил обратно в лунку.

– Она ещё маленькая, ей нужно подрасти.

Рыбаки стали тихонько прятать свои трофеи…

– Елисей, так делать не надо, – подошёл папа, – это чужой улов, дядя старается поймать рыбу к ужину, чтобы угостить своего сыночка, такого же, как ты. Давай поймаем побольше! Покажем бабушке и маме, какой рыбачок растёт! – заинтриговал он сына. Елисей вернулся к своей лунке и поймал с папиной помощью ещё несколько рыбок.

– Бабушка! – кричал Елисей, взбегая по ступеням в дом. – Посмотри, что я принёс! – внук протянул бабушке свой первый улов.

– Мы гордимся тобой! – сказала бабушка и поцеловала Елисея в красную от мороза щёчку.

– Это так интересно, бабушка, ты просто не представляешь! Рыбалка!

И маленький герой стал увлечённо рассказывать бабушке о новых впечатлениях этого дня…

БАХТИН ВЛАДИСЛАВ

Что произошло?

Я люблю, когда у меня есть деньги. Я их коплю и не трачу. Я бы все их разом потратил на «Лего». Но на «Лего» мне запрещают. И тогда я решил: пусть лежат – есть не просят. Мама предупредила, что деньги любят дело. Я предложил, чтобы родители взяли их у меня под проценты, хорошие. Папа ответил: «Ещё одну ипотеку мы не потянем». И деньги остались у меня.

Тратить на всякую муть – не хочу, растрачивать по мелочам – тоже. И тут со мной вот что приключилось.

На летних каникулах гулял я как-то с другом Семёном. Он мне и предложил: «Пойдём к тебе домой. Пиццу испечём и съедим». Хорошая идея. Пиццу я люблю. Позвонил маме, она и говорит: кто предложил, к тому и идите. Тоже правильно. Но к Семёну было нельзя. И тогда мы договорились на следующий день скинуться и сходить в пиццерию. Сказано – сделано.

Сидим в кафе. Официант к нам долго не подходил. Семён стал возмущаться, мол, что это такое, мы им что, дети что ли? Мы пришли с деньгами поесть, а они – никакого уважения к посетителям. Я молчу: хоть и согласен, но как-то неудобно вслух об этом говорить. Тут Семён вообще закричал:

– Гарсон! Гарсон!

Подошла миловидная девушка:

– Что, мальчики, будете заказывать?

Семён разошёлся, можно сказать, раздулся, притворяется взрослым и так надменно, через губу говорит:

– Нам, пожалуйста, одну большую «Пеперони» и по маленькой «Фокачча».

А я добавил:

– И чая улун. Два стакана, в смысле, чашки.

Ох и наелся я пиццы! Уже и не лезла она в меня, но не оставлять же: за всё заплатим.

Тут Семён пальцами щёлкнул и говорит:

– Счёт, пожалуйста!

Я взглянул на чек: 980 рублей. Хорошо, что тысячу взял на всякий случай, договаривались-то рублей по триста.

И тут Семён мне шепчет:

– Слушай, я деньги забыл. Ты расплатись, а я завтра половину, 440, тебе верну.

Я поделил 980 пополам и говорю:

– Почему 440? 490 ведь. Мы же поровну?

Семёна так возмутил мой вопрос, что он презрительно мне сказал:

– Чё ты мелочишься: пятьюдесятью рублями больше-меньше. Это же неважно.

Лучше бы больше, чем меньше. Но решил: ладно, хоть бы эти вернул.

На следующий день до Семёна я не смог дозвониться. Увидел его только через неделю. Напомнил о долге. Он долго вспоминал, что мне должен, а потом как хлопнет меня по плечу и говорит:

– Дружище, а я думал, что ты меня угощал.

– Нет, – говорю, – мы с тобой изначально договаривались, что будет складчина.

И тут Семён прищурился и говорит:

– А у тебя, я смотрю, память короткая.

Я от такого наезда даже оторопел.

– Это почему? – спрашиваю.

– Да ты совсем забыл, как я тебя с первого класса на переменах угощал? То яблоко дам откусить, то бублик с сухариком. Вот всё это сложи и получится, что это ты мне должен, а не я тебе.

Тут я вообще обалдел. Если бы я знал, что его сухарики таких денег стоят – сроду бы не взял. А Семён между тем продолжал:

– Но поскольку я человек порядочный и своего друга не могу кинуть на бабки, так и быть, я тебе отдам деньги. Но только сто рублей. Согласен?

Я подумал, что нужно брать хотя бы сто, а то вообще прогорю. И мы пошли к Семёну домой, точнее, он меня оставил у подъезда, а сам исчез и не появлялся около часа. Потом спустился и дал мне пакет со ста рублями по рублю. Я так обрадовался, что наступил конец этой истории, схватил пакет и побежал домой.

Дома с радостью я рассказал маме о случившемся, а мама с каждым словом всё серела и вдруг схватила пакет с рублями и как бросит его на пол. Рублики мои все так и покатились в разные стороны. Я стоял окаменевший и не понимал, что произошло. А мама между тем с возмущением почти кричала:

– Боже, какой позор! Какой стыд! Да как ты мог продаться за сто рублей? Вот твоя настоящая цена! Вот сколько ты стоишь! – и показала на валявшиеся монеты.

Что-то я не понял: что произошло?

Нечётные числа, или Разве так приглашают…

Мне нравятся нечётные числа. Вот согласитесь, что 3 лучше, чем 2, а 5 красивее 4-х. Достал свой блокнот. Переписал в него всех своих друзей. Вышло – 14. Некрасиво! Написал врагов. Не то чтобы враги, а недрузья. Получилось 12. Некрасиво. Тут случай подвернулся, и всё стало на свои места.

Возвращался я из школы с другом Матвеем. Он мне и говорит:

– Слушай, у меня в пятницу днюха. Придёшь?

Я так обрадовался, даже почувствовал, как глаза заблестели. Отвечаю:

– Конечно! С огромным удовольствием!

Он мне в ответ:

– Вот спасибо. Выручил. У нас будет квест. Мы разделимся на равное число игроков. Но в одной команде получилось четыре игрока, а в другой – пять. Сам видишь – неравный бой. С тобой же нас будет равное количество. Понимаешь?

– Ещё как понимаю, – ответил я. – Когда в команде по пять человек – это очень красиво. (Мысленно я уже представил и число, и команду.)

– Я сначала тебя приглашать не хотел, – неожиданно для меня сказал Матвей, – я сначала пригласил Пашу Сомова. Но он с родителями куда-то уехал. Вот и подумал: может, тебя пригласить.

Я посмотрел на Матвея, потом на небо и говорю:

– У тебя днюха в пятницу?

– Да.

– Знаешь, совсем забыл. У меня в пятницу очень важная тренировка. Очень! Никак не получится прийти. Ты уж извини, – и быстрее зашагал домой.

Матвей мне вслед крикнул:

– Ты всех нас подвёл.

Я обернулся и ответил:

– Извини, никак не могу.

Пришёл домой, достал блокнот. Теперь у меня 13 друзей и 13 недрузей. Во всём должна быть гармония!

Башкирцева Геля

Цирк

В нашем городе не было своего цирка, но его отсутствие с лихвой восполнялось различными выездными представлениями. В те годы постоянно гастролировали по всей стране различные творческие коллективы и цирковые группы.

Выездной цирк располагался под огромным брезентовым куполом, ничуть не уступающим по своей величине постоянному зданию цирка. Папа считал своей святой обязанностью водить детей на эти представления.

Кто там только не выступал! Акробаты жонглировали под куполом в своих блестящих трико, ловко балансируя на высоко натянутых канатах. Медведи катались на велосипедах. Лошади с султанчиками на головах танцевали по кругу и скакали по арене. На их спинах виртуозно проделывали различные трюки стройные наездники и наездницы в восточных шароварах.

Особенно запомнился мне большой бегемот. Он широко разевал свой некрасивый мясистый рот, подходя к краю арены, и сидящие в первом ряду зрители вскакивали со скамеек, намереваясь то ли убежать, то ли, наоборот, потрогать его.

После антракта устанавливали большую сборную клетку, в которой выступали полосатые тигры и лохматые львы. Дрессировщик громко хлопал хлыстом, и лев лениво запрыгивал на тумбу, а потом равнодушно смотрел, зевая, на зрителей.

А в перерывах между всеми этими цирковыми номерами обязательно появлялся разрисованный клоун в огромных ботинках. Пока рабочие подготавливали арену к следующим выступлениям, натягивали канаты или сетки, клоун смешно падал и что-то шутил.

В большинстве своём я эти шутки не понимала – то ли в силу малости лет, то ли мне на самом деле это не казалось смешным. Мне этот дядька с разрисованным лицом и в нелепой одежде казался каким-то неприкаянным и жалким. Он так старательно валялся или кувыркался на арене, что-то надрывно кричал в сторону зрителей, которые хохотали над ним, смешно взбрыкивал ногами в коротких штанах под щиколотку, из-под которых выглядывали яркие полосатые носки, одёргивал свой куцый пиджачок и вышагивал за шпрехшталмейстером, оттопырив свой зад, передразнивая его. Рыжий клоун плюхался на пол и громко голосил, разбрызгивая фонтанчиком искусственные слёзы.

А мне его было жалко до настоящих слёз, что он такой взрослый и уже немолодой, почему-то мне он казался всегда пожилым, возможно, из-за его искусственного красного носа. А вот поди ж ты, думалось мне, он вынужден так старательно изгаляться только для того, чтобы зрители смеялись.