Глава 3

А! Это снова ты. Не отроком влюбленным,

Но мужем дерзостным, суровым, непреклонным

Ты в этот дом вошел и на меня глядишь.

Анна Ахматова

Женя так и не решилась снова отправиться в управление за забытым у следователя паспортом. Да и он не давал о себе знать, видимо, ожидая, что она сама придет. Зато объявился Макс. Вечером во вторник он нарисовался на пороге ее квартиры с охапкой роз и начал просить прощения, но Жене все это было безразлично. Они познакомились через общих друзей всего два месяца назад, сходили на пару свиданий, но не более того. Макс был обаятельным, начинал ей нравиться, но она еще не успела влюбиться, поэтому увиденная ею сцена на дне рождения Макса хоть и задела ее женское самолюбие, но не тронула души. Она забыла о Максе и его свинском поведении почти сразу, как рассказала обо всем случившемся в тот вечер Наташке. Поэтому, когда Макс во всей своей красе появился в дверях ее дома, Женя удивилась. Для нее эта история уже канула в Лету. Он же был намерен получить прощение и продолжить их отношения.

– Жень, брось дуться. Ну, выпил я лишнего, ну, свалял дурака. С кем не бывает?

– Действительно, с кем? – раздраженно хмыкнула Женя.

– Вот видишь, ты же умная девочка, все понимаешь, – заискивающе улыбнулся самодовольный Макс.

– Я уже давно не девочка, но и правда все понимаю, – прищурилась Женя.

– Может, позволишь мне войти?

Она приоткрыла дверь пошире, впустив его в прихожую, и встала, скрестив руки на груди.

– Так и будем тут стоять? Может, сядем и поговорим? – кивнул он на закрытую дверь в большую комнату позади Жени.

– О чем говорить, Макс? Я не понимаю, чего ты добиваешься?

Женя не лукавила. Она и вправду недоумевала, зачем он пришел и что ему было нужно. Она уже и имя его почти забыла.

– Значит, все еще злишься? – недовольно спросил он.

– Нет, я и не злилась вовсе.

– Так я прощен? – Макс потянулся, чтобы запечатлеть поцелуй на ее губах, но Женя отстранилась, тут же вспомнив, как он этими губами целовал обнаженную грудь той девицы. Ее передернуло от отвращения.

– Этого не будет.

– Так что ты хочешь, чтобы я сделал? Ты же сказала, что не злишься? – Макс начинал терять терпение.

– Я действительно не злюсь. Но ты мне больше неинтересен.

Макс хмыкнул. Он не привык получать отказы.

– Значит, все? Конец любви? Из-за какой-то ерунды ты ведешь себя как обиженный ребенок.

– О какой любви речь? Пусть я и обиженный ребенок, но это не меняет сути дела. Ты мне неинтересен, – произнесла Женя по слогам.

– Ой, вы только гляньте на нее. Я ей неинтересен. Можно подумать, ты мне очень нужна. Посмотреть не на что, а строит из себя! – фыркнул Макс.

Женя даже не могла злиться на него. Макс со своим высокомерием и неоправданной самоуверенностью вызывал в ней только жалость.

– Вот-вот! Посмотреть не на что, веду себя как ребенок, строю из себя недотрогу и далее по списку. Так чего ты приперся?

– Ты синий чулок, вот ты кто.

– А зачем тогда тебе такой синий чулок? Думал облагородить меня, одарив своим царским вниманием? Благодарствуйте, но проживу как-нибудь и дальше без оного.

– Истеричка и дура. Ты еще пожалеешь, – Макс выскочил в дверь, которую они так и не успели закрыть.

– Скатертью дорога! – бросила ему вслед Женя.

И что нынче за мужики пошли? Не получают своего и тут же принимаются оскорблять. Женя решила, что, видимо, не видать ей ни настоящей любви, ни нормального мужчины рядом. Кажется, пора окончательно признать себя синим чулком, как выразился Макс, и начать разводить кошек.

* * *

Наступил четверг – самый сложный для Жени день, так как занятия у нее длились с утра и до позднего вечера, всего лишь с одним окном в два с половиной часа, когда она успевала спокойно пообедать, а иногда и посидеть с книгой. С трех и до девяти вечера шли одна за другой лекции. Усталости она не чувствовала, так как не просто любила свое дело – изучение истории было ее жизнью. Женя получала истинное удовольствие не только занимаясь научными изысканиями, но и делясь ими со своими студентами. Если другие преподаватели ворчали, когда им ставили вечерние пары, то Женя никогда не протестовала. Ей некуда было спешить – ее ждала лишь пустая квартира. Поэтому, когда кто-то из коллег просил ее поменяться временем занятий, она даже была рада. Ей нравилось работать допоздна, особенно в такие дни, как четверг, когда ее занятие было единственным, а уходила она последней. Она любила тишину коридоров, когда тусклый свет оставался гореть только на первом этаже. После пары она обычно медленно брела на кафедру, оставляла там свои вещи, которые незачем было брать домой, а потом также медленно шла вниз, где к тому моменту оставался один лишь охранник. И только когда поздно вечером она садилась в автобус, усталость будто мгновенно наваливалась на нее, отдавая ноющей болью в ногах от беспрерывного стояния в течение многих часов, из отяжелевшей головы, как будто, вылетали все мысли, и Женя доезжала до дома на полном автопилоте, даже порой не помня, как пересаживалась из автобуса в метро, а потом одиноко брела темными улицами уже засыпавшего города.

Вот и сегодня Женя опять осталась последней в опустевшем здании. Она слышала, как вдали затихало эхо голосов. Это последние из студентов всей гурьбой покинули университет. Зайдя на кафедру, Женя убрала на свою полку папку с лекциями, потеплее укуталась в пальто и, заперев дверь, отправилась к лестнице. Вдруг она услышала голоса. Странно, оказывается, еще не все разошлись. Когда Женя спустилась по широкой лестнице в холл, то увидела в дверях дядю Мишу, охранника, и Олега Дмитриевича. Они перебрасывались какими-то фразами. Женя направилась к мужчинам. В тишине ее шаги по мраморному полу разносились гулким эхом. Мужчины обернулись.

– А, Женечка, добрый вечер.

– Олег Дмитриевич, что вы здесь делаете так поздно? – удивилась Женя, увидев коллегу. – У вас вроде бы пары давно закончились.

– Да, закончились. Но я завтра обещал студентам первого курса контрольную, а все материалы оставил в компьютере на кафедре. Дома собрался допечатать вопросы, хватился, а ничего нет. Пришлось вернуться.

– И охота вам было по такой погоде возвращаться, – улыбнулась Женя. – Позвонили бы мне, я бы вам по почте скинула нужные файлы, все равно ж я здесь.

– Вы не поверите. У меня совсем из головы вылетело, что вы сегодня допоздна на работе. Вот приехал и увидел выходящих студентов, и только тут вспомнил, что сегодня у вас вечернее занятие. Видите, какой я рассеянный, – Олег Дмитриевич развел руками. – Видимо, старею.

– Да бросьте вы, Олег Дмитриевич, с кем не бывает.

Тем временем охранник отошел в сторонку, предоставив двум коллегам возможность побеседовать наедине.

– Женечка, сколько раз вам говорил, называйте меня просто Олег. Да и вообще, пора бы нам с вами перейти на «ты».

– Нет, как я могу. Вы же были моим преподавателем, – смутилась Женя.

– Когда это было? Вы уже сами вон какой видный ученый и преподаватель.

– Все равно. Мне неловко.

– Бросьте. Давайте начнем друг другу тыкать вот прям с завтрашнего дня, – улыбнулся он робко.

– Хорошо, – улыбнулась в ответ Женя. – Тогда завтра наберусь смелости и обязательно скажу вам «ты».

– Вот и отлично, – обрадовался Олег Дмитриевич.

Они замолчали.

– Что ж, я, пожалуй, пойду, а то последний автобус скоро уйдет.

– Женечка, постойте. Я только сбегаю к себе на кафедру, быстренько перекину файлы на флешку и вернусь. Подождите меня, и я вас подвезу хоть до метро, хоть до дома.

– Вы сегодня на машине?

– Да, пришлось.

– Ну что ж, договорились, – согласилась Женя. – Я буду ждать вас у входа, проветрюсь немножко.

– Я мигом.

Олег Дмитриевич почти вприпрыжку, как мальчишка, взлетел по ступенькам и скрылся в недрах второго этажа. Женя вышла на улицу. Было холодно настолько, что у нее тут же замерзли руки. Кажется, зимы осталось недолго ждать. Уже совсем стемнело. У входа, где она стояла, горели два фонаря, а впереди простиралась подъездная аллея, за которой виднелся темный парк. Неделю назад в это же самое время в нем жестоко убивали Полину, ее студентку, а она преспокойно шла по парковой дороге, ни о чем не подозревая. Женя поежилась. Как хорошо, что сегодня Олег Дмитриевич, нет, Олег, оказался здесь и сможет ее подвезти. Не нужно будет одной идти через парк, который теперь пробуждал гнетущее чувство страха. Вдруг Женя увидела свет фар приближавшейся машины. Кто-то выруливал из-за поворота и подъезжал к университету. Кого могло принести сюда так поздно? Незнакомый автомобиль остановился прямо напротив Жени, и из него вышел человек, которого она меньше всего хотела и ожидала увидеть. Старший следователь.

– Ты чего торчишь здесь одна? – без предисловий начал он.

– А вам какое дело? – сразу выпустила шипы Женя. – Вас-то как сюда занесло?

– За тобой приехал.

– За мной? Арестовывать, значит, будете?

Тамерлан засмеялся.

– Только если будешь сопротивляться. Так что садись в машину и никаких разговорчиков.

– Вот еще, – она смахнула с лица непослушные локоны. – Я коллегу жду.

– Коллеге придется обойтись без тебя.

– Это вам придется обойтись без меня, – парировала Женя.

– Мне без тебя теперь никак, – усмехнулся он, открывая дверь. – Давай в машину, холодно.

– Не поеду я с вами никуда, – продолжала противиться Женя.

– Это еще почему?

– Во-первых, вы мне не нравитесь.

– А во-вторых?

– А во-вторых, я вас, может, боюсь.

– А ходить в такую темень через парк, где было совершено страшное убийство, не боишься?

– Я…

В этот момент в дверях показался Олег Дмитриевич.

– Я не одна. Вот, видите, – кивнула Женя на подошедшего к ним Олега Дмитриевича.

– Вижу-вижу.

– Здравствуйте, господин следователь, – протянул Олег Дмитриевич руку, которую Тамерлан пожал с явной неохотой. – Это ведь вы у нас в понедельник здесь были?

– Да, я.

– Есть какие-то новости? Уже известно, кто убил нашу студентку? – забросал вопросами следователя Олег Дмитриевич.

– Мы работаем над этим.

– Понятно. А сейчас вы к нам по какому поводу? Если вы к декану, то уже нет никого. Только вот мы с Евгенией Георгиевной.

– А мне как раз ваша Евгения Георгиевна и нужна, – резко бросил Тамерлан. – Ей незамедлительно придется проехать со мной в управление.

– Это еще зачем? – почти крикнула Женя.

– На месте и узнаете.

– Что-нибудь случилось? – озадаченно смотрел на них Олег Дмитриевич.

– Нет, Олег, все в порядке, – Женя положила руку на лацкан его пальто. Этот жест не укрылся от Тамерлана. – Не переживайте, просто какое-то недоразумение.

– Понятно, что же поделать, надо – так надо. До свидания, Женечка, – он задержал ее руку в своей чуть дольше обычного.

– До встречи, Олег.

Вот и случился между ними переход на неформальное общение. И все благодаря следователю или ему назло. Женя села в машину к Тамерлану и помахала так и оставшемуся одиноко стоять на ступеньках парадного входа Олегу.

Тамерлан тронул машину, сухо бросив Жене:

– Пристегнись.

Она молча повиновалась. Они выехали на дорогу, огибавшую парк. Тамерлан сунул было сигарету в рот, но, увидев осуждающий взгляд Жени, передумал курить.

– Я и забыл, ты ж у нас астматик.

– Плоховата у вас память для следователя, Тамерлан Ниязович, – съязвила Женя.

– Запомнила, значит, как меня зовут. Хорошо, – усмехнулся он.

– Такое имечко забудешь!

– Ты почему за паспортом не пришла?

– Я думала, что потеряла его, – не моргнув, соврала Женя.

– Врешь, как дышишь, Евгения Георгиевна. Ты же прекрасно знаешь, что забыла его на моем столе.

– Да, знаю.

– Так почему не пришла забрать? – покосился на нее следователь.

– Может, мне не хотелось лицезреть вашу физиономию, товарищ следователь, – Женя тоже одарила его презрительным взглядом.

– Все равно приходится лицезреть, раз я тут, – с усмешкой ответил Тамерлан.

– Так вы приехали, чтобы паспорт мне отдать?

– И за этим тоже, – кивнул он.

– А еще зачем? – с подозрением глянула на него Женя.

– Чтобы домой тебя отвезти.

– И без вас бы добралась, – сквозь зубы проговорила Женя.

– Да я уж понял, что провожатых у тебя много.

– На что это вы намекаете? – возмущенно зазвенел ее голос.

– На того мужчину у университета. Кто он? Твой жених?

Женя опешила и от вопроса, и от наглости вопрошающего, тем не менее ответила.

– Кто? Олег Дмитриевич? Он просто коллега.

– Просто коллега? А ведет себя как без пяти минут муж, – усмехнулся следователь.

– Что за глупости.

Но Женя и сама понимала, что никакие это не глупости. Она знала, что давно нравилась Олегу Дмитриевичу, даже в ту пору, когда еще была студенткой. Однако он ни разу не решился открыто признаться ей в этом. А вот Тамерлан без стеснения огласил то, что все и так знали.

– К вашему сведению, у меня нет ни мужа, ни жениха, ни даже парня. И все по вашей вине, между прочим.

– А это еще почему? – удивленно взглянул на Женю Тамерлан.

– Если бы вы ездили более аккуратно и смотрели по сторонам, то не испортили бы мне пальто, а заодно и настроение. Я бы не опоздала на день рождения к Максу, он бы не напился и не сделал то, что сделал. И все бы у нас было хорошо, – наигранно расстроенным голосом проговорила Женя.

– И что же натворил этот твой Макс?

Женя рассказала, сама не зная почему. Может, потому что боялась Тамерлана и его манеры разговаривать так, будто ведет допрос. А может, хотела заставить его хоть на минуточку почувствовать свою вину.

Когда она пересказала в подробностях сцену, которую застала в ресторане, Тамерлан усмехнулся и сказал:

– Да ты благодарна мне должна быть, а то водил бы тебя этот хлыщ за нос еще черт знает сколько времени.

– Вот и Наташка мне сказала то же самое, но все равно вели вы себя по-свински, товарищ следователь, – вздохнула Женя.

– Не знаю, кто такая Наташка, но, судя по всему, мудрая женщина.

– Вот-вот, говорит, скажи спасибо Мамаю, что он тебе под руку подвернулся и ты на нем выпустила пар, а не то убила бы Макса на месте.

– Какому еще Мамаю? – не понял Тамерлан.

– Да вам же. Я ей сказала, что вы на Мамая похожи, то есть, на монгола. И почти угадала.

– Что угадала? – у этой женщины так скакали мысли и слова цеплялись друг за друга, что даже ему, повидавшему всяких людей, было сложно уследить за Жениной логикой.

– Вы не Мамай. Вы хуже.

– Почему хуже? – уже совсем ничего не понимал следователь.

– Тамерлан, – с раздражением сказала Женя, удивляясь его недогадливости. – Страшный был человек. Хоть и великий. Он людей десятками тысяч вырезал и из их голов складывал башни. Пара тысяч голов в одной такой «башне», представляете масштабы?

– Ох, Евгения Георгиевна, ты кому хочешь мозги запудришь. Ну и логика у тебя! – засмеялся Тамерлан.

– Нормальная логика. А вот вашей, товарищ следователь, понять не могу.

– И чего же ты понять не можешь?

– Зачем вы приехали и куда меня везете?

– Домой я тебя везу, домой. За этим и приехал, а еще, чтобы паспорт отдать.

– И все? – с подозрением посмотрела она на него.

– А этого мало?

– Не знаю, – неуверенно пожала Женя плечами. – Вы же следователь. Серьезными делами занимаетесь. Паспорт можно было и по почте отправить.

– А может, ты у меня главная подозреваемая по делу? Вот и решил проследить, чем занимается вечером после работы доктор исторических наук Евгения Георгиевна Коршунова.

– Чего? – Женя вжалась в сидение. – Какая еще подозреваемая? Вы что?

– А что? У всех студентов, кто был в тот вечер на вашей лекции, есть алиби. Все они возвращались домой парами или большими компаниями. И только вы, уважаемый преподаватель, в одиночестве покинули здание университета, в одиночестве же прошли по темному парку и уехали домой. Так же, как и убитая студентка. Ее никто не видел и вас тоже, – Тамерлан пристально посмотрел на Женю.

– Вы это серьезно? – опешила Женя.

– Еще как серьезно.

Женя почувствовала, как у нее потемнело в глазах. Он что, не шутит?

– Зачем мне было ее убивать? Об этом вы подумали? – она старалась говорить с вызовом, но голос предательски дрогнул от подступивших слез, что, конечно же, не укрылось от следователя.

– Вот и мне интересно зачем? – прищурившись, кинул он быстрый взгляд на Женю.

– Вы правда решили, что я могла это сделать?

– Решил не решил, следствие покажет.

– Да это кто угодно мог быть, – голос Жени сорвался. – Мало ли кто по лесу гуляет?

– Твоя правда.

Женя почувствовала, как глаза наполнились слезами, всхлипнула.

– Эй, да что ты в самом деле, – Тамерлан вытащил платок и протянул Жене. – Я же пошутил.

– Пошутили?

– Убитая девушка была изнасилована, так что все подозрения с тебя сняты, Евгения Георгиевна, если только ты не переодетый мужчина.

– Вы…вы… Да я вас…

– Что, снова камнем запустишь? – засмеялся он.

– Ненавижу, – отрезала Женя.

– Извини, Женя, не знал, что ты такая чувствительная и не понимаешь, когда человек смеется, а когда серьезен. Впредь буду осторожнее.

– Впредь? Да после такого я вас видеть больше не желаю.

Тем временем они остановились на светофоре, несколько минут назад въехав в столицу. Темнота, окружающая Семеновско-Отрадное, давно сменилась освещенными ярким светом фонарей улицами, сигналами автомобилей и оживленными тротуарами с толпами прохожих, даже в этот час куда-то спешащих по своим делам.

– Паспорт отдайте.

Тамерлан серьезно посмотрел на Женю и понял, что действительно перегнул палку, напугав ее до чертиков. Он вынул из бардачка паспорт и протянул ей.

– Я здесь выйду, – сказала Женя, открывая дверь.

– Ну зачем так-то?

– Не знаю, чего вы сегодня добивались, товарищ следователь, но надеюсь, что эта наша встреча будет последней.

Она выпрыгнула из машины и почти бегом бросилась в двери метро, которое оказалось как раз неподалеку.