Домовой

ворчит домовой: «и досталось же мне наказание…
ну, что за хозяйка из этой субтильной девицы?
вчера попыталась по книжке учиться вязанию,
запутала нитки и в кровь укололась о спицу.
тихонько заплакала, глядя на алую капельку,
потом невпопад и беспомощно так улыбнулась
(в глазах голубых ярко вспыхнули серые крапинки),
вязание бросила, раненый палец лизнула
и вдруг закружилась легко и свободно по комнате,
красиво взлетали изящные тонкие руки…
про суп на плите, разумеется, даже не вспомнила.
я еле успел повернуть эти круглые штуки —
комфо… нет, канфи… всё никак не запомню название —
но всё обошлось. не сбежало и не пригорело.
и вдруг я услышал – доставшееся наказание
«спасибо тебе, домовой», – прошептало несмело.
и дом осветило улыбкой, как ясное солнышко…
а если прикинуть – мне лучшей хозяйки не надо.
подумаешь, плохо готовит, в уборке не Золушка.
научится девочка.
я помогу.
я же рядом».

Дженни

Скажи мне, красотка Дженни,
зачем ты бредёшь сквозь вереск,
шатаясь под тихим ветром,
что в полночь разносит звуки?
А с кем ты, красотка Дженни,
в таверне так засиделась?
И чьи в полутёмном зале
тебя обнимали руки?
Где дом твой, красотка Дженни?
Там пламя гудит в камине.
Мурлычет уютно кошка.
Плывёт аромат аниса.
Куда ты, красотка Дженни?
Твой дом на краю долины…
О чем ты вздыхаешь, Дженни,
на берег спеша скалистый?
Ты плачешь, красотка Дженни?
А может быть, это море
тебе подарило брызги
солёной волны прибрежной?
Ты смотришь, красотка Дженни,
с тоскою в потухшем взоре,
как ветер несёт на камни
твой тонкий шарф белоснежный.
Вернись же, красотка Дженни,
на скалах сгустились тени…
Луна осветила берег
пустынный, крутой, безмолвный…
Лишь эхо уронит в вереск:
«Куда ты, красотка Дженни….»
Лишь чайка всплакнёт над морем,
крылом задевая волны….

«Палка, палка, огуречек…»

Палка, палка, огуречек —
шёл по свету человечек.
Ручки, ножки, кеды, кепка,
джинсовый рюкзак.
По пятам плелись потери,
утянули тени в темень.
Хлоп! И выхода из тени
не найти никак.
Точка, точка, запятая.
Вывози, спасай, кривая!

Тень проронит, усмехаясь:
«Тоже мне герой!
Палки пополам и в печку,
сделать фреш из огуречка —
вот и сгинет некто-нечто
вместе с запятой».
Но весёлый, непокорный
человечек шёл упорно.
Тень сгустилась, стала чёрной,
отрастив рога.

Только что нам звери-твари,
если есть любви фонарик,
мамин смех, воздушный шарик
в недрах рюкзака.
И сбегут трусливо страхи,
и растают тени-мраки,
буераки-враки-драки
бликом по реке…
Палка, палка, огуречек —
бесшабашный и беспечный
шёл по жизни человечек
с солнцем в рюкзаке.

Маяк

и высохли моря, и в путь пустились горы.
и там, где лес шумел, лишь камни, тлен и прах.
и только жив маяк.
и старый, мудрый ворон несёт благую весть
на угольных крылах.
и только жив маяк на белых, острых скалах.
извечный свет, сигнал: «ты не один! держись!»
пусть больше ничего на свете не осталось,
но если есть огонь – не канет в Лету жизнь.
бесстрашный рыцарь-луч в сияющих доспехах,
страховочный канат, над жуткой бездной мост,
спасенья островок, опора, точка, веха,
животворящий свет, что достаёт до звёзд.
а кто зажёг огонь? да, в сущности, неважно…
есть яркий луч-кинжал, что режет насмерть тьму.
а может быть… а вдруг… когда-нибудь… однажды…
смотритель путь найдёт к приюту своему.
и примется творить ведунство и шаманство,
сплетая вязь-узор из рунных слов и фраз.
пока горит маяк сквозь время и пространство,
не рухнет в пропасть мир.
и Он заметит нас.

«Здравствуйте. Вы покупаете души?..»

Здравствуйте. Вы покупаете души?
Да, проходите. Присядьте, прошу.
Я просто мимо… да мне и не нужно…
Ну, хорошо. Пять минут посижу.
Что же конкретно вас интересует —
сроки, условия? Кофе? Коньяк?
Часто ли люди душою рискуют?
Да. Каждый день. И отнюдь не за так.
Что же взамен мне? Да всё, что хотите, —
Власть абсолютную, деньги, успех.
Вечную жизнь? Нет, увы, извините.
Эта услуга закрыта для всех.
Мне будет больно? Ничуть. Обещаю.
Просто контракт? Без чудных пентаграмм?
Если подумать… ну, что я теряю?
Это всего лишь душа. По рукам.
__________________________________
Что со мной? Вдруг голова закружилась…
Странное чувство… чего?… пустоты?…
Сон или явь? Ну, конечно, приснилось.
Всё хорошо – сцена, слава, цветы.

Мой мальчик

Привет, мой мальчик, как твои дела? На нашей крыше ночь считает звёзды. И колдовать на кухне слишком поздно, но я румяных плюшек напекла. Как дети? Как жена? Работа? Сны? Ты чистишь зубы ровно две минуты? А мой вернётся пьяным лишь под утро… А нам бы дотянуть бы до весны…

А нам бы… Извини, я отвлеклась. Как ты живёшь? Здорова ли Гунилла? Она моих советов не забыла? И не разводит в вашем доме грязь? Ты носишь шарф? От Фриды вам привет. Мы ссоримся по-прежнему и спорим, но у меня, на счастье или горе, одна сестра. И больше близких нет. Есть только Карлсон, Фрида. Странный сон ко мне приходит часто: хрупкий мальчик стоит в углу и потихоньку плачет… Прости, Малыш. Прости меня за всё.

Я точно знаю, скоро выйдет срок… Но я живу отчаянной надеждой и плюшки с маком всё пеку, как прежде… Пиши, мой мальчик.

Фрекен Хильдур Бок

«современная ведьма готовит с утра капучино…»

современная ведьма готовит с утра капучино
вместо шляп и плащей
любит джинсы, кроссовки и худи
наколдует и дождь, и стихи
безо всякой причины
но летать на метле
современная ведьма не будет
самокат – не метла
а вот кот – как положено – чёрный
и украшен шипами брутальный кошачий ошейник
совмещает магически крошечный бизнес с учёбой
современная ведьма – хозяйка уютной кофейни
если гложет тоска, если мир стал вдруг серого цвета
если лица размылись в невнятно-унылые пятна
лунный лучик укажет дорогу в подвальчик заветный
здесь тебя уже ждут
и хозяйке без слов всё понятно
крепкий кофе в бокал
а к нему добавляется солнце
мамин смех и июль
и летящие в небо качели
станет легче дышать
и надежда на завтра проснётся
и оттает душа, что дышала уже еле-еле
а хозяйка и кот улыбнутся друг другу глазами —
и опять угадал с ароматами чудо-бариста
сварит в турке мечты и приправит туманом и снами
современная ведьма, которой всего-то лет триста

«Давным-давно при сотвореньи мира…»

Давным-давно при сотвореньи мира
Земля была беспечной, чистой, юной…
Дорожки рек, громады гор пунктиром,
Раскидистых деревьев тени-руны.

Могучие волшебные драконы
Летали между звёзд. Тугие крылья
Ласкали край небес непринуждённо,
Долины осыпая лунной пылью.

Прошли века… свободны и прекрасны,
Мудры, невозмутимы, слово Будда,
Драконы прижились во снах и сказках
И прилетают к тем, кто верит в чудо.

И мальчуган – душа наивно настежь —
Он верит снам. Да нет, он просто знает,
Как рвётся сердце ужасом и счастьем,
Когда он с другом между звёзд летает.

Скользит ладошка по траве чуть влажной,
Пора прощаться – скоро встанет солнце…
«Ты не грусти… когда-нибудь…однажды
Мы улетим с тобой и не вернёмся.

Я заберу тебя туда, где небо
Просыплет звёздный дождь тебе на плечи…
Туда, где быль перетекает в небыль…
Тебе пора, мой юный друг, до встречи!

И будет новый день (их будет много —
Счастливых и обычных, и ужасных),
Ты нарисуешь млечную дорогу,
Дракона, что летит к тебе из сказки.

Ты повзрослеешь быстро… даже слишком…
Но до полёта в вечность под луною
Останешься отчаянным мальчишкой,
Рисующим драконов на обоях».

«Человек человеку – враг…»

Человек человеку – враг.
Человек человеку – волк.
Лишь изжога от липких врак.
Лишь зубов за спиною щёлк.

Добродушной улыбки оскал,
А за пазухой камень и нож.
Клеветал, продавал, предавал,
Истиной выставляя ложь.

Спьяну крест целовал в слезах,
Бил поклоны, молитвы орал.
И скорбели икон глаза,
Со свечей тихо воск стекал.

А наутро – клыки точить
И от крови нож отмывать.
Да волчат не забыть научить
Клеветать, продавать, предавать.

«Девочка шарик воздушный на ниточке…»

Девочка шарик воздушный на ниточке
Гордо несёт через майские улицы.
Небо своим отраженьем любуется
В зеркале площади мраморно-плиточном.

Шар ярко-жёлтый (под цвет одуванчиков)
В небо взлететь своенравно пытается.
Ветер помпоном на шапке играется.
Солнце пускает витринами зайчиков.

Город весною наряжен с иголочки,
Рыжая чёлка, банты белоснежные.
И невдомёк маю празднично-свежему —
Девочка счастье несёт на верёвочке.