Читать книгу «Бог играет в кости» онлайн полностью📖 — Татьяна и Дмитрий Зимины — MyBook.

Глава 3

ИЛЬЯ ВОРОНЦОВ, МОСКВА.

…Таким сказочным идиотом я не чувствовал себя никогда. Мерфи выскочил за дверь и… исчез. Испарился, как Гудини из стеклянного бака. Утек сквозь пальцы.

Пока я ворочался на полу, как перевернутая черепаха, стараясь переждать боль в плече… Сцепив зубы, чтобы не заорать, не завыть в голос… Чуть не окочурился, ей богу. Два года прошло, а она все болит. Доктора говорят – невроз. В гробу я видал такие неврозы… Лежал, потел, как мышь, и никак не мог подняться на ноги…

Рядом хрипел конвойный. Лицо у него было багровое, как при апоплексическом ударе. Пока вызвал к нему помощь…

Секунды уходили, я представлял, как Мерфи бежит к выходу, как дежурные вскидывают автоматы…

И в самом деле выстрел! Правда, из табельного…

…Открытое окно обнаружили быстро. Как он угадал, что именно здесь разболтался штырь? Повезло? Не мог же Мерфи знать об этом заранее?

Пока организовали погоню…

А потом – это дикое, невозможное в природе падение статуи с крыши Большого. Специалисты сказали – давний дефект, неравномерное распределение массы…

Мерфи ушел легко и красиво, как колобок от глупого зайца. На вид – модный мальчик: тесный пиджачок, очечки, галстук-бабочка… Учитель. Английская поэзия, мать ее за ногу! Когда меня предупредили, что парень дерется в боях без правил – не поверил. Днем читать Шекспира восторженным барышням, а ночью – ломать ребра и отрывать уши? Даже когда он не очень правдоподобно смутился – не поверил. Не смог. Наручников не надел.

И только увидев профессиональный удар… Я – идиот. Сказочный. Привык иметь дело с отечественными уркаганами, для которых понты – это всё. Они ж без татухи на груди и пяти золотых перстней себя голыми чувствуют. А ведь внешность обманчива, это все знают. Только забывают порой…

– Илья Романович, можно к тебе?

Я вскочил, по привычке вытянулся во фрунт, но тут же опомнился.

– Разумеется, Константин Петрович. Милости просим.

– Что, чувствуешь себя идиотом?

– Не то слово. Повеситься бы…

– Ты это брось. Лучше коньяку выпей.

Я удивился. Чтобы шеф предлагал выпить прямо на рабочем месте?

– Не переживай, Илья. Просто ты еще не привык. У тебя на войне как было? Или свой – или чужой. У нас всё гораздо заковыристей, – Кремлёв уселся в гостевое кресло, я рухнул в свое. – Убивают не в пример реже, но… – он развел руками и многозначительно поднял брови.

– Да я всё понимаю, Константин Петрович. Простите. Больше не повториться.

Он фыркнул, как сенбернар. Несколько мгновений сверлил меня взглядом, затем снова вздохнул и бросил на стол папку.

– Ему уже успели кличку дать: Фокусник, – произнес шеф, глядя в сторону.

– Я тоже вспомнил о Гудини. Как он мастерски исчез…

– Ребята божатся, что это он снес статую.

– Чертовщина какая-то!

– Вот именно, – Кремлев многозначительно кивнул. – В моем городе никто не должен бросаться статуями! Это вандализм, в конце концов. Памятником культуры…

– Константин Петрович! Вы что, тоже верите, что…

– А ты почитай, – он кивнул на папку. – Заокеанские коллеги там много чего настрочили. Чертовщина, как ты только что правильно заметил.

Я насторожился.

– И что, они вот так, за здорово живешь, делятся информацией?

– Хотели впечатлить, я так себе думаю, – Кремлёв пожал плечами. – Мол, видите, какой сложный случай. Не справитесь…

– А может, наоборот, подначить? Типа, на «слабо»?

– Кто их разберет? Чужая душа – потемки… Но только сдается мне, сильно их этот парень допек. У него, между прочим, папаша – конгрессмен. Мордехай Мерфи…

– Ну и что?

– Эх ты, военная косточка… Ничего в политике не разумеешь.

Я пожал плечами. А чего тут разуметь? Может, ФБР нужен сын, чтобы шантажировать отца, например… Всякое в жизни бывает.

– Парень решил скорее нажить неприятности с нами, чем попасть к ним. У него мать умерла. Узнав, что она покончила с собой, он  того… сбрендил. Сорвался.

– Вот именно. Теперь ищи его, свищи… – Шеф задумчиво постучал по пластиковому боку папки, поджал губы, посопел…

– Ну… тебе и карты в руки! – как-то не к месту закончил он, и поднялся.

– В смысле?

– Займись им. Найди, убеди поговорить. Рассказать…

– А может, он серийный убийца? Маньяк? Что он у нас в России забыл?  – Кремлев снова фыркнул.

– Давай, рой землю. Очень хочется послушать, как он своротил эту статую…

АЛЕКС МЕРФИ

Как был, в одной рубашке и ботинках без шнурков, я бежал сквозь солнечный морозный день, сквозь порывы секущего ветра и вонь выхлопных газов. Горло нестерпимо жгло, глаза слезились. К тому же, несколько раз упав, в кровь рассадил руки и коленки…

Подземный переход. Вниз, по обледеневшим ступенькам… Ноги скользят, ладонь прилипает к железному поручню.

Без «щелчка» не обойтись, что бы не говорила моя хромая удача. Если подумать… Когда это началось? Не сегодня, это точно. Месяц назад я впервые проиграл бой. Нокаут, и всего на третьей минуте… На скуле – синяк, губа разбита. Как появиться в универе? Надо было позвонить, сказаться больным… Так нет же, поперся на лекции! Я же – законопослушный иностранец, не шелупонь какая-нибудь…  Студентки просто обезумели:

– Что стряслось, мистер Мерфи?

– С лестницы упал, вот незадача!

– Ах, мистер Мерфи! Разрешите за вами поухаживать!

Милые барышни, видели бы вы меня сейчас…

Я оглядел сумеречный, сырой туннель. В воздухе – столбы пара из канализационных решеток, в них снуют смутные тени – люди спешат миновать неприятное место.

Вывеска «Секонд Хенд», рядом – магазинчик электроники. Оба хозяина в тулупах и шапках с ушами. Шмыгая носами, пьют что-то горячее. До них – десять шагов. Я «щелкаю».

Один, два, три, четыре… Мальчишка подбегает к витрине. Шесть, семь… Сгребает в охапку телефоны, и бежит прочь. Продавцы замерли в изумлении от наглости подростка. Восемь, девять… Я стремительно вхожу в «Секонд», на меня никто не смотрит: воришка убегает, мужики, забыв обо всем, за ним.

Проходя через павильон, сдергиваю с вешалки серый пуховик, не глядя хватаю какую-то шапку, вязаные перчатки… Никто на меня не смотрит.

Наконец-то тепло. Смешную шапку с помпоном – по самые брови, руки – поглубже в карманы… Мельком глянул в витрину – сам себя не узнал. Морда небритая, взгляд загнанный… Здесь таких называют бомжами. Ну и ладно, ну и хорошо. Это – не я. Не Алекс Мерфи, знаток английской поэзии, еще вчера – законодатель мод, любимец молоденьких студенток, а бомж. Просто бомж…

Пальцы в кармане провалились в дырку, нащупали какую-то бумажку. Ну надо же! Десять евро… Качели раскачиваются всё сильнее. За каждую поблажку придется платить втридорога.

Выменял бумажку на стакан горячего чаю и несколько пирожков, поел прямо на ходу. Никто не запомнит бродягу, разве что – огромный красный помпон. Очень хотелось присесть, обдумать дальнейшие действия, но сидеть нельзя…

Джафар будет меня искать. Русская контрразведка будет меня искать. Интерпол? Вот уж не знаю, зачем я понадобился интерполу…

Автобус, дыша выхлопами, гостеприимно распахнул двери. А… Почему бы и нет?

Внутри тепло и душно. Я смотрю сквозь черное окно на улицу – там, несмотря на густой снег, бурление жизни. Люди смеются, спешат домой, к котлетам и борщу… К женам, мужьям, детям, телевизорам… Автобус подскакивает на ухабах. Привалившись головой к дребезжащему стеклу, я засыпаю.

Во сне – улыбка мамы и сердитое лицо отца…

Глава 4

ДЖОН ТРАСК, ЛОНДОН.

Некоторое время смотрел сквозь тонированное стекло на улицы Лондона, развлекая себя привычной игрой: а что если б они, эти мелкие людишки, знали, что здесь, в бронированном лимузине, нахожусь Я? Джон Траск? Вот лимузин подъезжает к Букингемскому дворцу, я вхожу в Зал приемов, сажусь на трон… И к черту эту старую грымзу, которой сейчас поклоняется плебс…

– Мистер Траск, появились новости.

– Занимайся этим сам, Андрэ. У меня нет настроения.

– Вы должны взглянуть, сэр. Это важно.

Траск вздохнул, и открыл планшет. Ну что там еще может быть?

«В открытом письме известный миллиардер Джон Траск заявил: – «Использование роботизированного оружия выгодно отразится на мировой экономике. Так как для его производства не нужны редкие материалы и дорогостоящие технологии, как например, для производства ядерных ракет, цена такого оружия будет удивительно небольшой, что позволит сократить бюджеты военных на несколько миллиардов фунтов»…

    Но мистер Траск забыл упомянуть, что снижение стоимости, как правило, приводит к увеличению производства! А не ему ли принадлежат самые крупные заводы робототехники, размещенные в странах третьего мира?

    Получается, он сможет контролировать правительства бедных стран, манипулируя рабочими местами и экономикой. К тому же, это наводнит рынок дешевым, доступным всем подряд, супероружием! 

    Что же останется мирным гражданам? Куда денется политика ядерного сдерживания, если в бой ринутся полчища роботов? Не ожидают ли нас новые «Войны Клонов», которые уничтожат тот мир, который мы любим, как это случилось в известной космической саге?…»

В бешенстве Траск выключил экран. Да что же это такое? «Открытое письмо» должно было стать венцом его Плана! Он ожидал бурных оваций, маршей доброй воли, премии Мира, в конце концов! Ведь вместо людей воевать будут роботы – разве не к этому должно стремиться просвещенное человечество?

И снова – дикая, чудовищная выходка газетчиков, как и в истории с Марсом. Они опять перевернули всё с ног на голову! Где допущена ошибка? Что пошло не так? Кого в этом винить? Почему вдруг, после стольких лет, его подстерегает провал за провалом? Никогда такого не было… Даже в те далекие времена, когда он с бульдожьей хваткой и упорством зарабатывал свои первые миллионы…

Ему всё давалось легко. Как умелый дирижер, Траск играл на человеческих слабостях, применяя методы, усвоенные еще в детстве…

Мать, глотнув дешевого виски, читала ему на ночь «Крестного отца», и Джон представлял себя Доном Карлеоне, только более влиятельным и богатым. Много лет назад, в их крошечной квартирке в Восточном Лондоне он уже знал, кем станет…

Но сейчас творилось что-то невероятное. Два провала за один день! Считая отказ Деметры – три!

Он закрыл лицо руками. Не надо было вспоминать об этой стерве… Слава богу, Андрэ не успел обнародовать новость о помолвке. Все эти так называемые «друзья», завистники, должники и прихлебатели, не упустили бы шанса позлорадствовать, прикрываясь фальшивым сочувствием. И всегда, неизменно – сверху вниз…

Траск не любил людей. В их обществе он чувствовал себя ребенком – трудно выглядеть великим, когда нужно задирать голову, чтобы посмотреть в глаза собеседнику…

Он открыл очередной пакетик – на этот раз чипсов, и обратился к секретарю:

– Андрэ! Что с Удильщиком?

Пауза.

– Андрэ! Я не собираюсь ждать весь день!

– Я предупреждал, что его рано запускать, сэр. Вы меня не послушали, и теперь я не пойму, что за чертовщина творится на рынке ценных бумаг…

Только он, старый добрый Андрэ, мог позволить столь небрежный тон. Они были вместе с самого детства… Толстый неуклюжий мальчик в клетчатых брюках, канареечной рубашке и нелепой бабочке, – над ним тоже смеялись и не хотели играть… Аутичный ребенок сам находил развлечения.

Узнав о тайных забавах Андрэ, Траск хотел всего лишь припугнуть одноклассника, чтобы заставить его подчиняться, но потом… Потом понял, каким он может стать в умелых руках. Андрэ только с виду казался тупым, заторможенным… За нелепой внешностью, как это часто бывает, скрывался острый, изобретательный ум. И всего лишь нуждался в управлении…