– Нужно поискать что-то из лекарств, – ответил Павлу тот, кто проводил мою реанимацию. – Стимулирующее. Вколоть обоим. Но можно оставить так и через некоторое время…

– Она точно очнётся? – не отставал Павел, уничтожив окончание фразы.

– Да, – последовал ответ.

Последние из очухавшихся с шумом веток и проклятиями вернулись к нашей компании. Один из людей заговорил. Незнакомец оказался мужчиной и, судя по голосу, среднего возраста. Что-то между пятьюдесятью и шестьюдесятью годами.

– Эй? – брюнетка очутилась возле Павла. – Агата Фатум – псевдоним? Дария, значит? Её так зовут?

Небольшая пауза, заполненная вознёй людей неподалёку, теплотой солнца и моей злостью на собственное состояние, прервалась вопросом:

– Как мы тут оказались? – донёсся женский голос оттуда же, откуда совсем недавно выкрикивала брюнетка отчёт о состоянии Каторжника.

Звучание речи казалось тихим, усталым, с едва заметными истеричными нотками. А ещё в нём чётко слышалось напряжение и страх.

В голове невольно пронеслось, что: во-первых – девушка была молодой – не больше двадцати лет; а во-вторых – что она звучала всеми оттенками безысходности.

– Вопрос не в том, как мы тут оказались, а в том, куда нам двигаться и что делать дальше? – ответил ей вкрадчивый мужской голос, принадлежавший тому самому человеку с жизненным опытом.

– Хорошо хоть наши пожитки на месте, – вмешался в разговор молодой мужчина, которого я слышала среди первых очнувшихся, но молчавший до сих пор.

Простецкая фраза была сказана приятным жизнеутверждающим тоном, от чего накатила волна профессиональной зависти.

Вспомнилось, как я часами репетировала перед зеркалом собственное звучание, чтобы воспроизвести его на камеру. Занималась со специалистами дикцией и речью. Тренировки, тренировки и ещё раз тренировки. Везде: перед зеркалом, под душем, в сортире, на прогулке.

Я работала на камеру дублями, когда с первого раза трудно было записать верный, приятный слуху вариант. И всё ради того, чтобы подписчики верили тому, о чём я им рассказывала. А у незнакомца завидная изначальная искренность подачи материала! Вот сказал, и теперь стало ясно, что пожитки – самое главное в жизни, даже главнее самой жизни.

– Давайте подумаем, что делать дальше, – внёс свою лепту Павел. – Естественно, после того, как ребята придут в себя.

Одноклассник поднялся и отошёл. Я понимала его: раз уж обещано, что приду в себя – значит, приду, и пора пораскинуть мозгами в отношении ближайшего будущего. А интонация у Павла какова, а? Не предлагал – мягко приказывал!

После окончания школы семья Римовых отбыла с космической станции «Герой- один» и переселилась на Пеглон – планету из созвездия Медузы. На встрече выпускников выяснилось, что одноклассник успешно влился в косяк офисного планктона и заделался оценщиком драгметаллов, добываемых на объектах Галактической системы. Но сейчас мне показалось, что за то время Павел сильно продвинулся в профессии, потому что интонация в его голосе слышалась специфическая, присущая средней линейке руководителей. Эдакая – пластичная, с налётом деспотии.

– Ничего подходящего из лекарств нет, – посетовал обладатель бархатного голоса. – Придётся ждать, пока сами в себя придут.

Мне удалось моргнуть – это прорыв!

Все ещё не веря собственному счастью, распахнула веки. Теперь я могла видеть всех. Первым, на кого я скосила глаза, был Каторжник. Он тоже пришёл в себя и тоже не двигался, а только смотрел.

Заметив мой взор, подмигнул, как совсем недавно в полётном аппарате. Если бы остальные мышцы тела вернули свои мимические функции, то я бы не упустила момента что-то изобразить в ответ – тоже мне, старый дружок нашёлся! Или мы в самом деле знакомы?

Хм. Ещё там, в космопорте, не задаваясь вопросами, интуитивно пыталась разглядеть молодого человека с тюремной татуировкой. Вполне возможно, моё подсознание рылось в архивах памяти в тот момент, когда мы оказались рядом и сличало типы лица с прежде встреченными мной персонами. А память у меня хорошая – Бог не обидел. Работа бы завершилась, и появился бы повод заставить в свою очередь сознание напрячься, подыскивая ситуацию и имя. Но помешал Римов.

Ладно. Поищем в глубинах – разберёмся.

Хм. Он-то точно знал, кто я, и в коробке у него было две капсулы с одинаковым веществом. Парень фанат?

Или он военный?

Ну нет! Они бы предупредили меня – таковы условия договорённостей нашей работы. Обычно я собирала материал – записывала непрерывно, вне зависимости от продолжительности эфиров – они его получали для своих нужд и платили зарплату.

А вот теперь мне стало страшно. Жутко. Нестерпимо. Кто ты, Каторжник?

Я снова посмотрела в глаза Хмурого. Он догадался о направлении моих мыслей – это чувствовалось по взгляду. Секундное смятение в его взоре, во время которого в его глазах закружилась карусель чувств, закончилось очередным подмигиванием.

– Хватит! Оставь их, умник! Тоже мне, мамочка нашлась, – послышался окрик брюнетки.

Её чёрные волосы уже были собраны в хвост и перетянуты какой-то верёвкой. Куртка, которая была надета на девушке ранее, теперь завязана на поясе рукавами.

– Ну, хватит, так хватит, – согласился парень, обладатель бархатного голоса.

На вид ему чуть меньше тридцати. Русоволосый. Нормально сложен, гладко выбрит. Цвет глаз трудно определить, – парень от меня находился далеко, но мне показалось, что они светлые. Короткая стрижка исправляла треугольной формы овал лица, делая облик более приятным и сбалансированным.

– Чего ты раскудахталась? Умник заботу проявляет – он добрый! – влез мужчина средних лет с пегими волосами, загаром и одетый в джинсовую куртку «а-ля ретро», активно перебирающий что-то в походной сумке. – Есть конкретные предложения? Валяй, высказывай. В общем: говори по делу.

– Раскудахталась? А ты, дядя, не гони. Я выскажусь. Например, о тебе. Охотников за головами пачками видела, – ухмыльнулась брюнетка. – Знаю, чего вы стоите. А теперь слушай внимательно, я по делу, конкретно тебе скажу: твой ствол у меня. Ты его не ищи. Знаю, я таких уже встречала. Не получится у тебя, дядя, обобрать нас, как доверчивых идиотов и пойти восвояси, а мы тут хоть подыхай.

«Нас»? Она так и сказала? А это заявка на лидерство.

Люди передвигались, а моё обоняние подсказывало, кто кем являлся. Тут всё просто: исходящее от девушек благоухание походило на духи, которые продаются в свободных зонах космопортов Лидирующих планет. Несколько пряных запахов стали ядром модного нынче букета, а остальные его поддерживали. Мужчины вызывали больше подозрений. Часть из них сохранили едва уловимый аромат свежести, другие же пахли так, словно не мылись длительное время.

Подозрительно? Ну, не сказала бы, что настолько, что пора кричать или бежать сломя голову в поисках укрытия. Тело пусть и не загадка в текущем веке, но его реакции всегда непредсказуемы. В общем – ничего конкретного, а просто текущий анализ крепости ума.

Охгол, как сокращённо называли таких следаков, не сдавался:

– Ты ж моя умница! – просветлённая улыбка озарила лицо Охгола, и он двинулся на брюнетку. – Какие девушки нынче догадливые пошли, просто душа радуется! Верни пушку папочке, Ведьма! Не слышала разве: пушка детям не игрушка.

Мужчина выглядел поджарым, подвижным и отчего-то напомнил мне кобру, хотя ничего глубоко хищного в нём не было, а опасного – предостаточно.

Охгол улыбался, и выразительные носогубные борозды, будто окантовка, подчеркивали широкий подбородок и тонкие губы. Но с возрастом Охгола я промахнулась – он чуть старше сорока. Впрочем, пластика в наши дни, поставленная на поток и стоившая сущие копейки, творила чудеса. Как знать, сколько Охголу лет на самом деле…

– Слышала, папочка. Но я уже большая девочка – мне можно, – улыбнулась брюнетка лучезарно и наставила на Охгола оружие. – Так мне спокойнее будет, а всем – сытнее.

– Пушечка, Ведьма, табельная. Её и отследить могут, дурочка, – охотник остановился, но продолжал улыбаться.

– Тем лучше, Охгол, – брюнетка держала мужчину на мушке.

Тот сделал пару шагов назад, вкрадчиво изрёк:

– Тормози, Ведьма. Хочешь крутую мужскую огневую штуковину большого калибра подержать в руках, так подержи. Но палить из неё положено нам – мужикам.

Все, включая меня, улыбнулись.

Неожиданно заговорил молодой человек, сидевший до текущего момента очень тихо и глядевий на брюнетку исподлобья. Он был широкоплечий, атлетического телосложения, кареглазый, со вставками точно такого же цвета камней, темноволосый и без имплантов волос, с прямым носом, пухлыми, как у девушки, губами. Самое приятное для очей изголодавшейся по тёплым отношениям девушки очарование – родинка на скуле из эскрального ядра, что говорило о том, что под кожей у парня слишком много разного рода датчиков. Он, как никто другой из этой разношерстной компании, органично смотрелся на фоне древнего таёжного леса. Эдакий молодой вождь племени на скале совета. Именно он оказался обладателем невероятной техники подачи устного материала – предмета моей непрошеной зависти.

Так вот ты какой – парнишка сладенький!

А сладкоголосый продолжал:

– Развлекли людей, позабавили – всем понравилось. Я лично очень рад, что так много крутых ребят разом собралось на этой богом забытой полянке. А теперь предлагаю познакомиться. Ну и не мешало бы покумекать, почему лес здесь не похож на джунгли Паксидеи. Нет возражений?

– Давайте со второго вопроса начнём, – подхватил Охгол, медленно устраиваясь на траве, но никто на него не обратил внимания, потому что смотрели на кареглазого.

Я покрутила носом – удалось, как и до кучи, широко улыбнуться.

И снова бархатный голос:

– У меня, как и у вас, ещё кучи две накопилось вопросов. Например, какого лешего нас усыпляли? Мы оказались здесь с пожитками, аккуратно разложенные на поляне. В воздухе за всё это время не пролетело ни одного легкомоторного аппарата. Насекомых нет. В общем – не понятно, в чём прикол. Вопросы у меня к вам будут простыми: Кто? Откуда? Почему на Паксидее? Сразу объясню: так легче общаться, ну и понять, что нас связывает. Я – Арсений Лучный. Прилетел сюда с планеты Есшана. Главный инженер предприятия по добыче руды. Здесь по договорённости между корпорациями. Теперь ты, мелкая.

На поляне воцарилась тишина. Все смотрели на очень худенькую девушку с пшеничными короткими волосами низкого роста и на удивление кроткими глазами без вставок. Я могла бы побиться об заклад, что незнакомка – выпускница школы при монастыре в отдалённой планетарной колонии, слабо обеспечивающейся продовольствием и живущей на пожертвования религиозной общины с крупными центрами на разных звёздных системах.

Лет пятьдесят назад разом все религиозные деятели обратились к Межгалактическому Центру с просьбой о выкупе периферийных, пригодных для обитания космических объектов. Но договор заключили на возможность аренды. Межгалактический Центр оставлял за собой право очистить миры от религиозных обитателей, если там будет проводиться антиконституционная деятельность. Итог: монастыри ширились и развивались, а с ними множились школы при филиалах.

Главы религиозных общин поспешили построить на поверхности полисы-монастыри с автономным управлением, подчиняющимся центральной конфессиональной власти.

Я бывала в одном таком месте по заданию подписчиков. Светоприёмное тело получило имя Медея в честь древней волшебницы, воспетой греческими мифами. Обитаемый шар открыли земляне семьсот лет назад. Обычно у нас принято называть небесные твердыни именами римских теологических существ, а тут решили увековечить представительницу греческой мифологии.

На Медее царствовал суровый климат, потому что она находилась на более дальнем расстоянии от Солнца, если сравнивать с Землёй. Мало того, в тот год, когда мне довелось побывать там, бушевал привнесённый в монастырские стены вирус. Часть населения умерла. Мне удалось эвакуироваться с помощью сил издательской корпорации, вылечиться, но некоторые органы пришлось заменить на специально выращенные, модифицированные. Именно тогда появился неоплатный гештальт.

Хм. Уже дважды вспомнила тот случай. Совпадение? Пока трудно сказать – нужно наблюдать.

Так вот, юная девушка казалась мне прибывшей именно с Медеи. Я не удивлюсь, если увижу у неё татуировку на теле в виде креста с маленькой звёздочкой.

– Галина Шумакова, – начала девушка, а я заметила, что Каторжник внимательно оглядывал каждого из присутствующих. – Летела в гости к своей тётушке, которая пятый год проживает на Паксидее. Тётушка больна. Умирает. Когда последний раз связывалась с ней, она просила меня прилететь как можно скорее. Живу в Обители созвездия Окси.

Она немного помолчала и добавила:

– Я не монахиня.

Девушка перекрестилась, посмотрела на небо и замолчала. По мне, так странное поведение вслед за признанием.

– Всё рядышком! – хмыкнул Охгол. – Обитель созвездия Окси в этой системе. Пекло там. Как в аду.

– Да, – согласилась девушка. – Я привыкла.

Каторжник сел, потряс головой.

Охотник за головами так обрадовался этому обстоятельству, что стукнул себя ладонями по коленям и произнёс:

– А вот и мой клиент! Очухался, братишка? Давно за тобой наблюдаю. Когда откинулся, ничего не забыл?

Голос Каторжника оказался сиплым:

– Я свои долги закрыл, дядя. А если у кого-то ко мне претензии, так я без посредников всё решу. Притихни.

– Не-а, – сощурился Охгол. – Этот долг давний и личный.

– С каких пор охотники стали по личным долгам выдвигаться? – поинтересовалась я и устроилась вертикально, прислушалась к себе.

– Когда отказать не можешь в личной просьбе на правах официального расследования, Агата Фатум, – парировал мужчина. – Или Дария? Я твой поклонник.

– Фатум, – пропела Ведьма. – Тебе представляться не надо. Тебя, блогерша, даже отсталые Охголы знают.

– Ты сама-то откуда, Ведьма? – не унимался мужчина, присматриваясь к брюнетке.

– Вивиан Франс. Живу на Тхеуре. Никому неизвестный музыкант и композитор. Путешествую к заказчику. Трансфер. Завтра пересадка на Межгалактический лайнер до конечной точки.

– Федот Гордеев, – подхватил эстафету Каторжник. – Прибыл на Паксидею на заработки. Контракт у меня. Живу на Атрале – планета ссыльных. Слово ухажёру, – парень смотрел на моего одноклассника.

О боже! Нет, нет, нет! Это имя! Он…

Вспышка, а потом вихрь воспоминаний, сопровождаемый сдавленным дыханием и аритмией. Мне пришлось применить все нажитые за долгие годы актёрские способности, чтобы не выдать себя. Особенно, когда Каторжник уставился на меня долгим немигающим взглядом.

Ладно, ладно, лично мне взгляд показался долгим, а на самом деле таким не был – коротко мазнул по мне и ушёл на следующую физиономию, но стресс я точно получила серьёзный.

– Павел Римов. Здесь в командировке. Живу на Пеглоне. Одноклассник Дарии. Точнее: Агаты Фатум.

– А ты? – спросил Арсений Лучный у последнего незнакомца.

– Тарас Фролов. Инженер. Проектирую всякое для науки. Живу в закрытом научном городке. Здесь тоже в командировке. И…

Договорить он не успел. Из кустов в центр поляны свалилась туша. Все резко вскочили, отпрянули. Вивиан нацелила бластер и медленно попятилась, держа тушу под прицелом, а я вместе с ней, потому что оказалась у девушки за спиной.

– Что за химера? – воскликнул Федот.

Молчание.

Химера выглядела невероятно. Её будто бы собрали наскоро, по меньшей мере из пяти животных. Массивная пасть принадлежала семейству псовых, но крокодильего размера. Туловище с маленькими передними лапами, мощными задними конечностями. Само животное было с человеческий рост. Уши – не знаю чьи. А вот хвост больше походил на хвост белки.

Химера осмотрелась, будто пересчитывала будущих жертв, сильнее оскалилась, и из боковых, покрытых густой длинной шерстью мешков вытянулась ещё одна пара лап, по размеру крупнее передних и меньше задних.

– Она готовится к атаке? Зачем ей ещё лапы, а? Самоделка? – прошептала Галина, а Тарас пытался прикрыть её своим телом.

Слова девушки расслышали все.

– Наблюдательная, – тихо отозвался инженер Лучный. – В нашей Вселенной невозможно наличие шестипалых зверей.

– А вот хрен тебе! – прошипел Федот, медленно двигаясь в нашу с брюнеткой сторону, а химера, пуская слюну, наблюдала за ним. – Вивиан, дай мне пушку. Обещаю, я не промахнусь.

– Ведьма, отдай парню пушку, – поддержал Охгол, оказавшийся рядом с Павлом, – не балуй.

Химера вытянула из боковых мешков ещё пару лап такого же размера, как и другие боковые. Кисти её конечностей были похожи на человеческие – с тонкими пальцами, увенчанными длинными жёлтыми когтями.

– Полна сюрпризов, – максимально спокойно произнёс Арсений, но было заметно, что он просчитывал варианты возможного побега, и ему, вероятно, очень нравились деревья.

Глаза животного засветились красным, точно внутри сидели сенсорные датчики, и оно двинулось на Охгола. Я видела это, потому что тварь медленно поводила головой из стороны в сторону, хоть и пёрла в сторону выбранной цели.

Федот оказался рядом и, легко оттолкнув меня, перехватил отработанным движением пистолет у брюнетки. Прицелился. Пальнул. Чудовище остановилось. Развернулось. Из пасти химеры вырвался оглушающий протяжный рык, и она сменила направление.

– Делай что-нибудь, Федот! – прокричала брюнетка, пятясь назад и стараясь смотреть в глаза зверю.

Гордеев держал тварь на мушке, подпуская тушу ближе к себе.

Я как заворожённая смотрела на надвигающуюся химеру, но продолжала стоять за спиной Федота.

– Блогерша, беги! – приказал Арсений, а я лишь отступала назад синхронно с Федотом.

– Не вопи, Лучный! – просипел Федот. – Сами с усами. Дария, стой за спиной.

Я поняла, почему парень так долго целился. Белок ока зверя покрывала толстая защитная плёнка вкупе с тем, что химера постоянно моргала. Но именно глаз являлся единственным слабым звеном в конструкции организма – такова недоработка нашей Вселенной, пусть мы и подозреваем с лёгкой руки Галины, что зверь – самоделка. Федоту необходимо было стрелять в момент, когда, моргнув, плёнка на органе сползала чтобы выделить слезу, и до возвращения её для защиты ока.

Раздалось тихое шипение бластера – тварь дёрнула головой назад. Попятилась. Охгол и Арсений расступились в разные стороны.

Животное издало оглушающий свирепый рык. Бросилось на восемь лап, закружилось на месте. Пригнуло морду к земле, сосредотачиваясь для прыжка, но завалилось на бок.

– Отличный выстрел, парень! – послышался от кустов незнакомый голос. – Только они ходят парами.

Все посмотрели на источник брошенного замечания.