Бывают в жизни такие моменты, когда непонятно, радоваться удачно выпавшему раскладу или начинать паниковать. Так и в этот вечер: вызов из министерства поступил очень вовремя. Кипрану совершенно не улыбалось вместе со всей семьей идти туда, где, как он точно знал, будет выступать Айнэ, и благовидный предлог этого не делать оказался как раз кстати. Но вот сам вызов не сулил ничего хорошего.
Кипран буквально влетел в когда-то родной кабинет аналитического отдела. На автомате хотел было повесить зонт на один из расположенных сбоку от двери крючков, но их там не оказалось. Ну разумеется, обновленный отдел потребовал и обновления его кабинета. Пришлось оглядеться вокруг и получше оценить обстановку, благо расставленные вдоль стен ярко-белые граниумные светильники позволяли это сделать даже когда за окном уже стемнело.
– Так, и что тут у нас? – Кипран оставил раскрытый зонт сохнуть у порога, а сам засучил рукава и по-хозяйски подошел к огромному столу в центре кабинета, где склонились над длинными бумажными лентами с графиками сотрудники.
Теперь уже не его сотрудники. Формально его вообще не должно было быть здесь, аналитический отдел не подчиняется министерству развития, но… только лишь формально. Если бы не разработанный Кипраном алгоритм расчетов, который после падения Барьера удалось адаптировать, отдела могло бы уже не быть вовсе. И эти молодые сотрудники, большинство из которых даже толком не застали «прошлую эпоху», были бы заняты чем-то совершенно другим. Отдел и существовал-то больше по инерции, ради сбора статистики, которая время от времени требовалась министерству.
А заодно на случай экстренных ситуаций.
– Вы должны на это взглянуть!
Кипран не успел заметить, кто из сотрудников воскликнул это, да было и не важно. Главное – алгоритм работает, и сейчас, впервые за двадцать лет, результаты его расчетов вселяют тревогу с первого взгляда.
– Давно у нас такие показатели? – как-то само собой вырвалось это «у нас». Словно не было этих лет в политике, полных притворства. Только вновь окунувшись в такой привычный и понятный мир никогда не лгущих цифр, Кипран снова мог быть собой.
– Позвали вас, как только выяснили… – начавший было говорить парень вдруг стушевался, поглядел на коллег. – А, собственно, что мы выяснили? Мы не совсем понимаем, что все это может значить. Расчеты пытаются нас о чем-то предупредить, но как будто говорят на другом языке, который вам должен быть известен.
Не удивительно, что этот язык чужд детям мира без Барьера, мысленно согласился Кипран. Мира без террора, протестов и витающего в воздухе страха.
Но Кипран, в отличие от остальных в этом кабинете, уже видел подобные данные.
– Это значит, что вашему отделу в ближайшее время предстоит много работы, – заявил Кипран спокойно, будто ничего особенного не происходит, хотя внутри все похолодело. – И пора бы вам назначить главу отдела.
– Зачем? – удивился коренастый парень в точно таких же, как у Кипрана, очках. – Мы тут все на равных.
Легко играть в эту игру, если живешь в мирное время. В самом министерстве тоже «все на равных»: после ухода Ойлин Дюс с поста премьер-министра было решено упразднить эту должность, передав власть общему совету министров, до тех пор, пока ситуация не изменится. Судя по тому, что Кипран перед собой видел, довольно скоро. Он бы ничуть не удивился, произойди это сразу после всеобщих выборов, призванных лишь закрепить достижения выстроенной за двадцать лет новой системы, но с таким же успехом способную ее разрушить до основания. Нужно было устроить их гораздо раньше. Лет десять назад, пока еще не успело вырасти новое поколение. Тогда все было бы гораздо проще. А теперь… Что ж, придется действовать, исходя из обстоятельств.
– Понадобится тот, с кого будут спрашивать результаты. А пока, – Кипран разложил бумаги по столу так, чтобы они все сразу были на виду. – Давайте-ка проверим ваши способности. Что уже смогли здесь увидеть?
Сотрудники в недоумении начали перешептываться. «Правильно, пусть обсуждают, рассуждают, анализируют, строят предположения: пришла пора включить мозги на полную», – подумалось Кипрану. Если все так, как он опасается, понадобятся все ресурсы, что есть в наличии.
– Индекс недовольства граждан, особенно в благополучных городах, он нам совсем не нравится, – первой откликнулась девушка с сиреневыми волосами. Пожалуй, во всем министерстве только сотрудники этого полузабытого всеми отдела могли себе позволить не придерживаться принятых «правил хорошего тона» и выглядеть, как вздумается. Это к лучшему – раскрепощенным людям всегда легче мыслить нестандартно.
– Так, – Кипран кивнул в знак поддержки. – Продолжай. Что именно не нравится? Недовольства всегда были и будут, вы и сами видели демонстрации по выходным, даже, может, в них участвовали.
Аналитики в ужасе переглянулись и поспешно замотали головами. Ну конечно, какой работник министерства признается в несогласии с законами? Если, конечно, не хочет потерять место работы.
И лишь один, парень в полинявшей от времени рубашке, не стал отнекиваться. На мгновение опустил взгляд на лежащие перед группой графики, а потом заговорил негромко, но уверенно:
– Проблема не в том, что этот индекс выше нуля, он всегда был выше, хотя держался на уровне нормы, в пределах допустимой погрешности. И сейчас, на первый взгляд, остается, – он указал на почти ровную, чуть колеблющуюся линию. – Но если все пересчитать по «алгоритму переселенцев», по вашему, министр, алгоритму, то…
С этими словами парень положил поверх первого листа другой, полупрозрачный, на котором та же линия вдруг резко уходила вверх. Скрытое недовольство. То, которое выплескивают лишь в разговорах с близкими. То, что копится внутри, грозя однажды взорвать сосуд терпения.
– Нас не это больше насторожило, – с готовностью подключилась «сиреневая» сотрудница. – Модель, которая полностью описывает этот график, вот что не так. Она говорит о том, что это не просто случайный всплеск.
Девушка подошла к стоящему в углу стеллажу, забитому документами, взяла с полки толстую оранжевую папку с пожелтевшими бумагами. С громким стуком опустила ее на стол, пролистала примерно до середины, пока не дошла до страницы с заголовком «Модель "-1″».
– Это же показатели тревоги, – коренастый парень в очках указал на папку. – Почему вообще «минус один»? Что-то значит, или вы просто развлекались, когда придумывали название? Мы иногда так делаем. Вообще-то, мы тут поспорили на эту тему и надеемся, что вы разрешите наш спор.
– И какие у вас варианты? – поинтересовался Кипран. – Поделитесь, мне очень любопытно.
– Минус один день до какого-то события.
– Первая построенная вами модель, а «минус» – просто случайная черточка.
– Минус один месяц, убитый на построение этой модели.
Кипран слушал высказываемые наперебой предположения и вдруг на мгновение позавидовал их беззаботному неведению, позволяющему быть легкомысленными. Для них все это было лишь в абстрактном прошлом, а воспоминания не заставляли каждый раз покрываться холодным потом.
Впрочем… история всегда повторяется, раз за разом, неизбежно. Кипран надеялся, делал все для того, чтобы в этот раз удалось проскочить роковой виток спирали. Напрасно.
– Минус один год от падения Барьера, – пояснил он, пожав плечами. – Всего лишь дата, когда модель была разработана, а вы все проспорили. Но идеи весьма интересны. И да, я немного развлекался.
– А что было тогда, в тот год? – робко спросил один из молчавших до сих пор сотрудников.
«Гражданская война», – ответил бы Кипран, но не решился нарушить негласный заговор молчания вокруг событий тех дней. В прошлый раз бунты начались спустя двадцать лет после «переселения». Как раз время, нужное, чтобы выросло новое поколение. Кипран попытался отогнать прочь нехорошие предчувствия и ответил:
– Это не так уж важно. Главный вопрос: почему теперь эта модель сработала? И как остановить развитие событий, чтобы вам не пришлось пережить то же самое. У кого-нибудь есть идеи, с чего все могло начаться?
– Можем сказать, когда началось, – «сиреневая» девушка указала точку на пока еще прямой линии незадолго до того, как та взмыла вверх. – Плюс-минус полчаса. Два дня назад. По всей стране одновременно, но сначала только в крупных городах недалеко от столицы. А потом распространилось по принципу Лассара – ровно так, как распространяется любая информация.
Уже интереснее. Кто и какой слух пустил в это время, а главное – зачем?
– Кажется, я догадываюсь, в чем было дело, но… – тихо произнес парень в старой рубашке и в задумчивости почесал затылок.
Зато Кипран тут же оживился.
– Сейчас любое предположение ценно, так что давай, дерзай! Кстати, как тебя зовут?
– Элрик. Так вот, – он взглянул на висящие под потолком часы, кивнул сам себе. – Да, как раз самое время.
Стоило Элрику подойти к стойке с радиоприемником у окна, как среди сотрудников пронесся возмущенный ропот.
– Опять будет рассказывать о силе пропаганды, – удалось расслышать Кипрану.
И зря, между прочим, так скептично к этому относятся. Если бы не пропаганда Перебежчика, сейчас мир был бы совершенно другим.
А Элрик покрутил ручку приемника до тех пор, пока оттуда не послышался вкрадчивый женский голос:
– Легче всего плыть по течению. Позволить волнам решать все за тебя, не прилагать никаких усилий. Даже получать удовольствие от тихой размеренной жизни без всякого смысла. Такая участь ждет большинство из нас, когда начнут действовать «карты гражданина». Кто-то, возможно, посчитает это подходящим для себя. До тех пор, пока не увидит, что река вынесла его совсем не к тому берегу, к которому бы хотелось. И даже сама река совсем не та, но поздно возмущаться, ты уже ничего не решаешь.
– Очень живописно, – пробормотал Кипран, все отчетливее ощущая, будто вновь вернулся на двадцать лет назад. Убавил громкость, так что слов ведущей стало уже не разобрать. – И о чем она рассказывала в тот день? Ты ведь слушал ту передачу, верно понимаю?
Элрик кивнул.
– Говорила, про принятый закон о гражданстве, что только граждане смогут участвовать в выборах и получат дополнительные привилегии.
– Ну, вам и вашим семьям беспокоиться не о чем, – уклончиво ответил Кипран. – У вас ведь уже есть «карты гражданина».
– А по мне так все верно решили, – фыркнул коренастый, поправляя очки. – Хочешь привилегий, хочешь значить хоть что-то для страны, так сначала заслужи это право. Сделай что-нибудь полезное.
К удивлению Кипрана многие из сотрудников с готовностью поддержали слова коллеги.
– То есть вы считаете, – он обвел каждого изучающим взглядом. – Что право голоса должны иметь только те, кто поддерживает существующую власть? Те же, кто не согласен, кто хочет что-то изменить, не достойны этого? В таком случае возможность выбора – это лишь иллюзия.
Аналитики смущенно переглянулись в воцарившейся тишине. Несколько секунд прошло, прежде чем «сиреневая» девушка решилась спросить:
– Вы же нас просто проверяете, да?
– Возможно, – Кипран улыбнулся. – Проверял вашу внушаемость. А теперь предлагаю все же вернуться к делу, ради которого мы все здесь. У нас есть проблема. – Он указал на радиоприемник. – Нужно найти ее решение.
– Да чего проще, – тут же отозвался коренастый. – Прикрыть эту лавочку, чтобы не действовала людям на мозги.
Забавно, что даже выросшим в абсолютной свободе людям первым делом приходит в голову именно такой вариант. Пожалуй, столь грубых мер даже Юдвин бы не одобрил. Тут нужно действовать гораздо тоньше.
– Между прочим, именно с попыток, как ты выразился, «прикрыть эту лавочку», в прошлый раз все и началось, – Кипрану достаточно было взглянуть на уставившихся на него с любопытством аналитиков, чтобы понять: сболтнул лишнего. Сейчас начнутся просьбы рассказать, что именно началось и от чего их так стараются уберечь. Пришлось поскорее переключить их внимание с дел давно минувших в сегодняшний день. – У кого-нибудь есть менее радикальные варианты? Любые, и не бойтесь сказать глупость, в этом отделе всегда рассматривали и будут рассматривать даже самые странные идеи.
– Может, стоит сначала разузнать об этом «Контрадио» побольше, – предложил Элрик. – И о его ведущих тоже. Это поможет просчитать, как действовать эффективнее. Я, честно говоря, уже начал… вы же не думали, что я всерьез увлекся этими передачами?
– Еще как думали, – «сиреневая» девушка подмигнула Элрику. – Но что такого, не запрещено ведь… пока.
– И не просто не запрещено, – Кипран похлопал Элрика по плечу. – Раз уж начал их изучать, ты и продолжишь. Это официальное задание с сегодняшнего дня. А ты… – он вопросительно поглядел на «сиреневую».
– Ярина, – не замедлила подсказать она.
– Так вот, Ярина, ты Элрику в этом поможешь.
Коренастый возмутился: похоже, не привык оказываться на втором плане, да еще и с раскритикованной идеей.
– Простите, но разве вы можете нам давать официальные поручения? Наш отдел не в вашем ведомстве.
– Он вообще сейчас ни в чьем ведомстве, – кивнул Кипран. – И я собираюсь это исправить завтра же утром. Можете начинать считать себя частью министерства развития.
Давно пора было это сделать. А еще – поговорить с тем, кто разбирается в радиопропаганде лучше всех остальных.
Кайра уже несколько минут неподвижно сидела в кресле с протертой в нескольких местах обивкой, прожигая взглядом затихший радиоприемник, от поверхности которого отражалось пламя лучины.
Это больше всего походило на объявление войны, которой она вовсе не хотела.
«Кого ты обманываешь?» – не замедлил отозваться мерзенький внутренний голос, который она попыталась заглушить несколькими глубокими вдохами и двумя десятками повторов: «Не я это начала». Поначалу больше пыталась убедить саму себя, что поступает правильно, а в итоге привлекла внимание главного «голоса правительства». Да что там, похоже, привлекла внимание огромной части жителей страны. Хуже того: вошла во вкус и теперь уже не собиралась прекращать свои вещания.
Заглушить внутренний голос получилось, но теперь в голове снова и снова крутилось совсем другое. «Каждый должен получать лишь то, чего заслуживает». Все, что она делает, все ради этого. Восстановить справедливость, с падением Барьера отнятую у таких, как она. Вновь вернуть возможность быть хозяевами собственной жизни. Пусть даже для этого придется отправиться в экспедицию на край света.
Каждый должен получить то, что…
В этот момент Кайра поняла: она почти дословно повторяет слова Перебежчика, которые слышала только что по радиоприемнику, непонятно как оказавшемуся в ее руках, уже занесенному для броска о стену.
Вся страна слышала его ответ. Впечатляющая речь получилась, Кайра не могла этого не признать. А в том, что сегодняшняя программа Перебежчика была именно ответом на выступления Кайры на «Контрадио», не было сомнений.
Выходит, ее действительно приняли всерьез.
Желание разбить приемник на мелкие осколки мгновенно улетучилось, а по телу разлилось умиротворяющее тепло.
Все идет так, как должно. Нужно лишь запастись терпением, а уж этого Кайре было не занимать.
– Ты чего так лыбишься? – Туквай, как всегда, решил заглянуть к ней домой в самый неподходящий момент. Впрочем, может, как раз в очень даже подходящий.
– Наконец-то солнышко выглянуло, вот и радуюсь, – она кивнула на окно с плотно задернутыми шторами. Даже не была уверена, день сейчас, или ночь – за почти год, что пробыла на далеком севере, ощущение времени притупилось и пока еще не вернулось в норму с приездом обратно.
Туквай пожал плечами в ответ.
– Хотел тебе настроение поднять, да смотрю, уже и не надо.
Он собрался было выйти из комнаты, но Кайра остановила его резким:
– Рассказывай.
– Точно? Точно-точно?
Кайра медленно отложила приемник в сторону. На всякий случай: ей вовсе не хотелось, чтобы приемник, или Туквай, или оба вместе, пострадали. Судя по тому, как Туквай нахмурился, понял он все верно. Достал из кармана рацию, передал Кайре.
– Он вышел на связь, – замолк, но под ее вопросительным взглядом продолжил: – Нет, я пока не знаю, что именно ответил. Ты первая должна услышать.
До этого момента Кайра и подумать не могла, что испытает к нему чувство благодарности. Ненадолго, всего на пару мгновений, пока не отвлеклась на более важное дело. Пожалуй, самое важное на сегодняшний день, и на ближайшее будущее точно.
В память стандартной рации при необходимости можно было записать всего три сообщения. Сейчас желтым мигал всего один датчик. Не медля больше, Кайра нажала кнопку.
Из динамика послышались длинные и короткие гудки, сменяющие друг друга, казалось, без всякого смысла. Так должен был бы думать любой, случайно наткнувшийся на частоту их переговоров. Любой, у кого перед глазами не было придуманного Тукваем шифра. Или самого Туквая, который сейчас, когда все полторы минуты записи были прослушаны, широко улыбался и выглядел из-за этого ужасно глупо.
– Он говорит…
– Тихо! – поспешила прервать Кайра. – Сама переведу.
Отчего-то сейчас казалось особенно важным понять и разобраться самой. Она положила листок с шифром перед собой прямо на пол, включила запись с начала, останавливая ее время от времени и бросая в эти моменты недовольный взгляд на Туквая. Неужели нельзя было придумать такой шифр, который читался бы сходу без необходимости перепроверять?
Нет, нельзя, в том и весь смысл. Кайра отлично это понимала и продолжала слушать.
«Не знаю, кто вы, чего пытаетесь добиться. Я даже понятия не имею, зачем вы так настойчиво зовете меня с собой. Это странно и должно было бы напугать. Может, стоило бы послать вас с вашими загадками в преисподнюю? Пожалуй, так и поступлю».
Кайра приостановила запись, обнаружив, что руки заболели от напряжения, настолько сильно она сжала рацию.
Он этого не сделает. Не откажется вот так просто.
Ведь не откажется же? Он должен исполнить свое предназначение, иначе и быть не может.
В тесной комнате стало слишком душно, и Кайра открыла окно. Легче не стало: на улице стояла точно такая же, предгрозовая духота. Не лучше ли было остаться на севере? Не возвращаться, отправиться в экспедицию самим?
Глупости!
С грохотом захлопнув окно, Кайра вновь включила запись.
«Пожалуй, вот только придется вас туда проводить. Мы ведь и так туда собираемся, если верить моей карте. Когда выдвигаемся в дорогу?»
– Ему очень уж не терпится, – усмехнулся Туквай.
О проекте
О подписке