Глава 5

– Мамочка, а ласскажи мне сказку! – Звонкий голос вбежавшей девочки лет трех словно бы наполнил спальню жизнью.

Полумрак, плотно задернутые тяжелые шторы, лишь ночник возле кровати рассеивал темноту. Женщина, кутающаяся в теплое одеяло, лежала лицом к стене, но обернулась, едва дочка появилась на пороге. Слабо улыбнулась малышке, переспросила:

– Сказку? И о чем же?

Девочка наморщила курносый носик. То ли была недовольна вопросом, то ли из-за пропитавшего спальню запаха лекарственных настоев. Единственного, что их небогатая семья могла себе позволить.

– Так не интеесно, – возмутилась девочка. – ты ласскажи, что я не знаю.

Женщина вздохнула, но тут же спрятала усталость за улыбкой. Похлопала ладонью по краю кровати, и девочка с готовностью забралась к ней под тяжелое шерстяное одеяло.

– Хорошо, тогда слушай… – Женщина закашлялась в подушку и не сразу смогла продолжить под мерный стук дождя по крыше: – Далеко-далеко отсюда, в пустыне, жил заклинатель змей, самый умелый из всех на свете.

– А зачем ему змеи, они же стла-ашные? – тут же поинтересовалась любопытная девочка.

– И еще они очень красивые, – ответила женщина. – Иногда одного этого достаточно, чтобы кто-нибудь захотел забрать себе. – Она легонько потрепала растерянную девочку за щеки. – Так вот. Приглянулась заклинателю одна маленькая юркая змейка, чешуя которой переливалась всеми цветами. Долго охотился он за ней, но змейка хорошо умела прятаться. А еще она была очень любопытной и хотела знать, зачем заклинатель так хочет ее поймать. Потому однажды, среди бела дня, выползла она из песка перед отдыхающим заклинателем.

– Глупенькая змейка, – фыркнула девочка.

Женщина крепче прижала ее к себе.

– Может, так. Или, наоборот, эта змейка была самой хитрой и умной из своих сородичей.

«Слышала я, знаешь ты секрет волшебства особого, – сказала змейка. – Такого, что сестры мои ушли с тобой и никто их больше не видел».

Заклинатель был благодушен в полуденный час и разговорчив. К тому же знал он, что никуда змейка теперь от него не денется, потому ответил без утайки: «Слухи обо мне правдивы».

«А еще слухи шепчут, что уводишь ты их туда, где змейки забывают сами себя и все, что знали раньше. Потому и не возвращаются, пусть и хотят этого сильнее всего. Плачут, но ничего поделать не могут».

«И это правда, – ответил заклинатель, едва заметно усмехнувшись. – Они сами не понимают счастья быть лучшим украшением во дворце».

За разговором не заметил он, как змейка заползла вверх по его руке. А когда заметил – было поздно. Обвила она его шею причудливым ожерельем и сказала: «Пойду я с тобой по своей воле. Видеть я должна сестер своих. Помочь все вспомнить, вызволить их из плена. И секрет твой узнать, чтобы других предостеречь».

Не испугался заклинатель, а лишь шире улыбнулся: – «Многих змеек я встречал, многих уводил с собой, но искал лишь одну. Такую, как ты. Кто по доброй воле пойти со мной согласится. Провожу я тебя к сестрам, сможешь повидаться ты с ними в последний раз. А после отпущу их всех, если останешься со мной навсегда».

Крепко обвила шею заклинателя хитрая змейка, что лестью да словами заворожила…

Женщина не дорассказала сказку, провалилась в тревожную дремоту. Стоящий на пороге спальни мужчина – и когда только успел так бесшумно подойти? – прижал палец к губам, когда девочка хотела что-то спросить. Подхватил ее на руки, вынес из спальни и прикрыл за собой дверь.

– Почему мама спит все влемя? – спросила девочка.

Мужчина поднял ее на руки, прижал к себе. Бессонные ночи оставили круги вокруг покрасневших глаз.

– Ей нездоровится. – Он изо всех сил старался, чтобы голос звучал ободряюще. – Но ты не волнуйся, скоро это пройдет. Мы поедем в город, где есть волшебный цветок, и мама никогда-никогда больше не будет болеть.

– Правда? – оживилась девочка. – В пустыню, где змейка и заклинатель? Мы их увидим?..

…Я открываю глаза и растерянно моргаю, пытаясь понять, где нахожусь. Сон путается с реальностью, и на этой грани не удается ухватиться ни за то, ни за другое. Тишина вокруг совсем не помогает прийти в себя.

– Эй, – пытаюсь позвать я хоть кого-нибудь. Совсем негромко, хрипловато спросонья.

Нет ответа. Хоть я в этом и не сомневаюсь – буквально кожей ощущаю, что нахожусь одна, но подтверждение догадки заставляет поежиться. Тут же понимаю: все дело в открытом выходе на балкон, откуда веет утренней прохладой.

Проходит минута или две, прежде чем осознание обрушивается на меня ледяным душем. Диван, на котором я уснула в ожидании своего нового хозяина, внезапно словно бы обрастает шипами, и я тут же вскакиваю. Отряхиваюсь, стараясь привести себя в надлежащий вид. Кукла всегда должна быть безупречной, нас этому хорошо обучили.

Вот только я сейчас далеко не безупречна. Это становится ясно, стоит мне достать из сумочки карманное зеркальце и взглянуть в него. Щека помята от неудобного лежания на диване. Под глазами мешки. С этим нужно срочно что-то делать.

Я оглядываюсь вокруг, но понятия не имею, где тут можно умыться. Решаю для начала проверить первую же попавшуюся на глаза дверь. Отворяю ее, пытаюсь отыскать выключатель, но спустя несколько мгновений хлопаю себя по лбу. В таком доме, как этот, наверняка везде голосовое управление.

– Свет!

Никакого ответа, хотя никак не удается отделаться от мысли, будто кто-то наблюдает за мной прямо сейчас. Наблюдает и посмеивается.

Ничего не поделать. Пожимаю плечами, заглядываю внутрь. Лишь теперь все светильники по периметру потолка, мигнув – или подмигнув? – пару раз, загораются. Комната оказывается библиотекой, судя по полкам с книгами и симпатичному мягкому диванчику у окна. Одна из книг лежит на этом самом диванчике, открытая, обложкой вверх.

Делаю шаг ближе – только чтобы прочитать название. Не из любопытства, вовсе нет. Лишь хочу больше узнать о том, кого предстоит очаровать.

Буквы на чужом языке не сразу хотят складываться в слова. На языке Маелама. Которого я не должна знать, но Тиллен обучил. Давно, очень давно готовил для меня план на будущее, хоть я и не подозревала об этом.

«Как течет вода. Хроника правления династии Диалу», – говорит многообещающее название. Я скептически хмыкаю, но поспешно покидаю комнату. Кажется, в этом доме меня ожидает еще много сюрпризов.

И один из них встречает меня за следующей дверью. Полупустая комната – видимо, спальня, судя по низкой кровати в центре. Все стены увешаны рамками с черным стеклом. Слишком странно, чтобы просто пройти мимо. Сомневаюсь всего несколько мгновений, потом подхожу ближе. Шепчу сама себе:

– Я об этом еще пожалею.

Но на этот раз любопытство оказывается сильнее осторожности. Дотрагиваюсь до стекла и тут же отшатываюсь. С открывшегося портрета на меня смотрю я сама…

Наваждение быстро проходит, стоит лишь вспомнить то фото, что показывал Тиллен. Однако интерес никуда не исчезает, потому я открываю другие портреты один за другим.

На втором десятке голова идет кругом, а в висках начинает стучать. Словно целые годы моей жизни собраны здесь. Словно все эти годы этот человек следил за мной. Следил и аккуратно фиксировал все изменения. От этой мысли дышать становится трудно.

– Что за чушь, – ругаю я себя. Встряхиваю головой. – Конечно, это не я.

Не я, просто кто-то очень похожий. Как если где-то живет моя улучшенная версия. За ней он следил, вовсе не за мной.

Но молоточки все равно продолжают стучать по вискам. Такие громкие, что я не слышу шагов за спиной. А когда замечаю, становится уже поздно.

– И как, нравится? – абсолютно бесцветным голосом спрашивает Кэммирас. Делает ко мне шаг.

В глазах у него я вдруг вижу что-то настолько пугающее, что, так и не ответив, срываюсь с места и бегу прочь. Обратно в гостиную, не обращая внимание на зовущий голос позади. Сама того не заметив, оказываюсь на балконе, и лишь после этого заставляю себя остановиться.

По коже пробегают зябкие мурашки, но я продолжаю стоять, постепенно приходя в себя. И когда снова слышу шаги, я уже готова начать представление. Только крепче цепляюсь за ограждение для уверенности.

– Вот уж сюрприз так сюрприз, – задумчиво тянет Кэммирас. – Надо будет поблагодарить дядюшек.

Почувствовав его теплое дыхание, медленно оборачиваюсь, надев на лицо чуть виноватую покорную улыбку.

– Я… я немного растерялась. – Мой голос дрожит, но так получается еще правдоподобнее. Бедная напуганная куколка, в первый раз в чужом доме и еще не знает правил. Самое время дать новому хозяину возможность о них рассказать. Я опускаю взгляд и робко добавляю: – Простите.

– Прости, – с плохо скрываемым раздражением произносит он, чем окончательно сбивает с толку.

Единственное, что мне удается – переспросить:

– Эм… то есть?

– То есть, обращайся ко мне на «ты».

Я выпрямляюсь, спиной опираясь на ограждение. Киваю:

– Хорошо, как скажешь. – В этот момент замечаю, что рукав его рубашки порван, и невольно выпаливаю: – Что случилось?

Кэммирас недовольно морщится, когда я пытаюсь дотронуться до белоснежной ткани. Отдергивает руку, поправляет рукав.

– Если думаешь, что я успел подраться на вечеринке, то ошибаешься. – Вообще-то, именно это и пришло мне первым в голову, но я молчу в надежде, что он расскажет. Кэммирас лишь отмахивается: – Не важно. Все равно завтра верну тебя обратно, так что это не должно тебя волновать.

Э нет, так не пойдет. Совсем не пойдет. Пришла пора маленькой песчаной змейке увлечь заклинателя своими разговорами… Откуда взялась в голове эта мысль – понятия не имею, но мне она определенно нравится. Настолько, что оказывается не так уж просто сохранить виноватый вид и не улыбнуться.

– Я сделала что-то не так? – интересуюсь я, снова опустив взгляд. – Это потому, что я зашла не в ту комнату?

– Что? – Кажется, пришла пора и Кэммирасу впасть в ступор. – Я, конечно, терпеть не могу, когда трогают мои вещи, но было бы странно запрещать это самим вещам. Если не захочу, чтобы куда-то в моем доме заходили, то закрою эту комнату на ключ. Даже от приходящей домработницы.

– Значит, дело не во мне?

Кэммирас фыркает:

– Нет. Точно нет.

Я выдыхаю с облегчением и даже не скрываю этого. Как оказалось, слишком рано расслабилась, потому что Кэммирас по-прежнему прожигает меня взглядом карих глаз.

– Ты так и не ответила на мой вопрос. Понравились картины?

Что-то подсказывает: он интересуется вовсе не для того, чтобы услышать очередную лесть. Ее и так достаточно в жизни самого богатого молодого человека в городе.

Нет, ему нужна правда.

– Ты мог бы и лучше, уверена, – говорю я после недолгих раздумий, – если бы только захотел двигаться дальше.

Он склоняет голову набок и, кажется, впервые после нашего знакомства, выглядит заинтересованным мной.

– И что ты предлагаешь?

Отлично, ухватил приманку. Изо всех сил стараюсь сохранять спокойно-благодушный вид, хотя внутри меня колотит. Почти так же, как над пропастью, нет права даже на малейшую ошибку.

Еще раз вспоминаю увиденное в его спальне.

– Для начала: нарисуй меня. Настоящую. У тебя на стене как раз есть место для еще одного портрета.

– Знаешь, – усмехается Кэммирас, – ты не первая, кто мне это предлагает.

– И в чем же дело? Почему отказался?

Кэммирас равнодушно пожимает плечами.

– Не вижу смысла.

До чего, оказывается, трудно проникнуть под панцирь, в который он спрятался. Трудно, но возможно.

– Просто ты боишься. – Я укоризненно качаю головой. – Не хочешь увидеть, что реальность не так идеальна, как видится в мечтах. Но тем она и прекрасна.

– Ладно, – ворчит Кэммирас. Бормочет себе под нос: – Вот не думал, что поведусь на уговоры куклы.

«Я тоже на это почти не надеялась», – усмехаюсь я мысленно. Только собираюсь ответить, как он приподнимает руку в останавливающем жесте.

– Один день. – Его голос холоден, как лед. – Только один день, и больше я тебя не стану здесь задерживать.

Что ж, для начала неплохо. Киваю с улыбкой:

– Если считаешь, что этого хватит.

– Хватит, – бросает он.

А в следующее мгновение нас обоих отвлекает шум за окном. Вездеходы, громыхая, проносятся по улице прямо под нами. Три, четыре… восемь. Друг за другом, цепочкой, в сторону окраин… нет, в сторону пустыни.

Я гляжу на свой связник, ожидая увидеть там предупреждение о песчаной буре. Для чего еще могли отправить так много «железных верблюдов», кроме как за запасами провизии в соседние города?

Но никаких предупреждений нет, и от этого становится только тревожнее.

Замечаю, что Кэммирас как-то уж слишком помрачнел. Смотрит, не моргая, пока вездеходы скрываются в розоватой утренней дымке. Сжимает кулаки.

– Знаю, это не мое дело, – все же решаюсь я прервать гнетущее молчание. Кэммирас вздрагивает, будто на несколько мгновений успел позабыть, что не один на балконе. Моя решимость крепнет, так что продолжаю: – Что-то происходит, и ты знаешь, что именно?

– Всегда что-то происходит, – бросает он. – Но ты права, это не твое дело.

Внутри закипает злость, однако мне удается сохранить равнодушный вид.

– Как скажешь. Все равно завтра… вернее, уже сегодня обо всем напишут газеты.

Кэммирас нервно усмехается:

– Ты так уверена? Ну-ну. – Он снова поправляет порванный рукав, хотя вряд ли это замечает. Продолжает вглядываться вдаль, пока шум вездеходов совсем не стихает. Лишь после этого вновь оборачивается ко мне.

– Голодна?