«Он угрожает суицидом». История в семи рассказах

Серия видео про Виталия в плэйлисте «Пограничное расстройство личности»

Это история о том, как люди с пограничным расстройством личности ведут себя в романтических отношениях. У меня много клиентов-женщин, страдающих пограничным расстройством личности, но эта история – про пограничника-мужчину.

Рассказ первый. Безответная влюбленность пограничника: захват жертвы.

Пишет Ксения, у нее служебный роман с мужчиной много старше себя:

«Мне двадцать два года. Два года назад я, наконец, нашла работу по душе, которая была для меня удобна по всем параметрам. Там и познакомилась с мужчиной, зовут Виталий, он старше меня на 23 года. Работаем до сих пор вместе. Я его, надо сказать, уважала и даже немного побаивалась, а порой стеснялась. Он обычно молчал, изредка сердился (не на меня, просто нервы из-за специфики работы), я молчала и при нём никогда не улыбалась. Просто делала то, что положено, вечером сухо прощались – и каждый по домам. Так прошло полгода. Иногда он что-то рассказывал, я в чём-то сочувствовала ему, даже про себя злилась на людей, которые его конкретно подставляли (это происходило на моих глазах, коллектив такой) … но не об этом речь.

Однажды на его День Рождения я сделала ему подарок. Он был приятно удивлён, и я впервые увидела его улыбку. Сказал, что не ожидал, и, если честно, никогда не получал таких подарков. Мне было просто приятно осознавать, что я доставила человеку радость. А вечером мне пришло от него смс: «Я люблю тебя, приезжай ко мне». Я пришла в замешательство, и просто не восприняла это всерьёз. Позже он позвонил и извинился. Сказал, что я могу думать что угодно, но он не хочет молчать, потому что влюбился как пацан, и не знает, что дальше с этим делать, и не знает, как будет смотреть мне в глаза, когда увидимся на работе».

И дальше отношения Ксении и Виталия стали развиваться очень стремительно. Они стали жить вместе. Он ее очень любит и постоянно говорит об этом. Но Ксении плохо, она уже на грани нервного срыва.

Как выяснилось в процессе обсуждения, поведение Виталия отвечает всем критериям пограничного расстройства личности безо всяких примесей: он чистый и ярко выраженный пограничник. Если нарциссы захватывают свой ресурс, чтобы качать энергию, то у пограничников главная потребность – это быть принятым, и ради этого они готовы давать. Иногда даже больше, чем получают.

Виталий так изголодался по теплому отношению, что, когда Ксения сделала ему подарок, он подумал, что наконец-то кто-то в нем нуждается, кто-то его любит. С этого момента пограничник привязывается к человеку намертво, у него формируется психологическая зависимость от партнера. Элементарное уважение и простое человеческое внимание воспринимается как нечто большее. Он фактически влюбляется на пустом месте.

Любовь пограничника часто безответна, или неравноценна – он больше нуждается в партнере, чем партнер в нем. Почему? Потому что с детства сформировалась тревожная привязанность по типу «Я – не ОК» (посмотрите видео о типах привязанности на моем ютуб-канале).

Пограничное расстройство часто бывает у людей, переживших в детстве насилие и отвержение со стороны родителей (у пограничников родители часто оказываются нарциссами или психопатами). В борьбе за родительскую любовь у таких детей формируется личность-«цеплялка»: они прилипают к человеку, выказавшему им внимание, как банный лист. Уж очень они мечтают получить хоть капельку любви, недоданной им родителями! Они готовы на любые условия, лишь бы быть с предметом любви.

Обычно мои клиенты-пограничники – это женщины. Это же подтверждает и DSM-5, согласно которому женщины составляют 75% всех случаев пограничного расстройства.

Однако это, на самом деле, может оказаться и иллюзией – специалисты тоже иногда им подвержены. Согласно статье Рэнди и Лори Сэнсон «Гендерные паттерны в пограничном расстройстве личности», четверть века назад в исследованиях выявлялось больше женщин-пограничников – примерно втрое больше, чем мужчин; а современные исследования показывают, что пограничным расстройством страдают примерно равное количество женщин и мужчин. Такую динамику можно объяснить тем, что в прошлом психиатры находились в плену гендерных стереотипов, и поэтому не диагностировали это расстройство у мужчин: считалось, что мужчинам как бы не свойственны такие проблемы, как зависимость от отношений. Сейчас стереотипы уже не так сильны, и поэтому гендерные пропорции среди диагностированных выравниваются [Sansone R.A., Sansone L.A., 2011].

Рассказ второй. «Он угрожает суицидом»

Ксения пишет о том, как развивались их отношения с Виталием:

«После того, как Виталий признался в любви, я сделала вид, что ничего не произошло, и продолжала работать. Он звал в гости, я отказывалась. Однажды поздним вечером у меня был выключен телефон, а когда включила, пришло смс, что он несколько раз звонил, а следом: «Виталий умер. Дочь Валя». И ведь вроде бы до меня должно было дойти, что это неправда… Но я начала винить себя, решила, что он убил себя из-за меня на эмоциях! И ночью срочно вызвала такси – и к нему. Адреса толком не знала, просто он когда-то показывал, где живёт, и я, по памяти объясняя дорогу таксисту, доехала. Жив и здоров оказался, конечно. Открыл мне дверь немного «под шафе». Мол, не ожидал, что так отреагирую. Уже потом, позже признался, что у него тогда была сестра, и он ей «открыл душу». Она ему сказала: «Девчонка просто тебя уважает, и оставь её в покое, не нужен ты ей нисколько», а он ответил: «Это мы щас проверим!». Ну и проверил…

А я очень мнительная и воспринимаю всё близко к сердцу, поэтому, наверное, тогда очень испугалась и не подумала… дура. Переночевала у него и поутру сбежала. Когда уехала, пришло смс: «Прости дурака»».

Пограничнику нужны доказательства того, что его любят, что он нужен. И тут-то и начинаются манипуляции на чувствах жалости и вины. Суицидные угрозы – это их любимое занятие. Этим они хотят привлечь внимание, удержать партнера около себя, чтобы он их не бросил. Но в данном случае имитация суицида была инструментом для того, чтобы вообще начать отношения, чтобы проверить, любит или не любит. Это сразу должно насторожить!

Если вы заглатываете этот крючок, то такая манипуляция будет использоваться снова и снова, потому что это работает. А когда вы перестанете реагировать, он вполне может и вправду совершить суицид – от боли отвержения.

Почему сразу можно было догадаться, что перед нами именно пограничник, а не нарцисс? Пограничники способны признавать свою вину и искренне раскаиваться.

«Каждый вечер после рабочего дня он звал к себе в гости. Когда работала не с ним в смену, звонил без конца, а я не могла ему твёрдо сказать, чтобы не мешал. А однажды он по телефону сказал: „Я тут просто лежу и смотрю в потолок, всюду выключен свет… никого нет и никому я не нужен. Просто душевно умер. Осталось умереть физически… точно придавило плитой, и я не могу встать. Я вызову тебе такси, оплачу сам… только приезжай, очень прошу, обещаю, даже пальцем не трону“. Мне стало его жаль, и я приехала».

Вот она, ключевая фраза пограничника: «Я никому не нужен». Это лейтмотив всей его жизни. У него страх оказаться никому не нужным, и огромная потребность быть хоть кому-то нужным. И ради удовлетворения этой потребности он и угрожает суицидом. Ему сорок пять, и он делает это с двадцатидвухлетней девочкой, у которой нет опыта, нет понимания, что происходит. У девочки еще вся жизнь впереди, а он готов испортить ей жизнь, лишь бы заполнить свою пустоту. Тут нет никакой настоящей эмпатии и сочувствия к человеку. Вернее, сочувствие, может, и есть – но своя боль сильнее.

Причем, при пограничном расстройстве суицидное поведение может быть как манипуляцией, так и действительным намерением. В последнем случае пограничники прибегают к самоубийству от невыносимого горя, от того, что любимый не рядом.

«До меня у него была несчастная любовь, и он пытался покончить с собой. У него характерная полоска вокруг шеи – шрам от попытки самого себя убить. Может ли эта попытка повториться ещё раз?»

Попытка повториться может. И понятен страх Ксении за его жизнь. Это нормальное инстинктивное желание спасти его. Но это будет большой ошибкой – поддаться на чувство жалости, влезть в роль спасателя и петлю вины.

Ксения уже совершила эту ошибку раньше, в самом начале, и застряла в этих отношениях на долгих два года. Она говорит: «Уже всю кровь испортил своими „повешусь“ да „зарежусь“». Она боится, что он закончит дело суицидом, и не уходит от него. Не хочет на себя брать грех. А то, что он ей всю жизнь сломал – не грех? Надо помнить, что угрозы суицидом – это эмоциональное насилие. После таких пугалок надо рвать отношения сразу и решительно.

Ксения спрашивает: «Как с ними общаться? Нужно ли жалеть?». От таких людей надо бежать сразу, на начальных этапах, как только услышали первый намек на суицид. Если вы при каждой угрозе суицида будете прибегать к человеку и спасать его, то он будет в дальнейшем использовать это постоянно. Что Виталий и делал много лет с другими женщинами.

Жалко ли мне Виталия? Конечно, жалко. Но больше я жалею Ксению.

Как можно ему помочь? Отправьте его к психологу, дайте номер телефона доверия, контакты психиатра. В крайнем случае сходите с ним вместе к врачу. Передайте ответственность за его спасение специалистам. Все, вы свое дело сделали.

Не берите на себя функцию спасателя, не становитесь терапевтом. Вы не специалист, вы своим «спасением» только подкрепляете это поведение. Если он отказывается идти к психиатру, это его выбор. Вы сделали все, что могли, и не можете отвечать за выбор взрослого человека. Это неподъемная ноша для вас!

Рассказ третий. Удушение любовью и эмпатия пограничника

«После того, как он угрожал суицидом в первый раз, я попалась на эту удочку, и до сих пор живу с ним. Сначала мне было с ним очень комфортно и хорошо… А потом… Он твердит бесконечно о любви, каждый день готов говорить об этом, и не только… показывать поступками…».

Пограничник буквально бомбит партнера своей любовью, иногда просто душит ею. Причем он делает это совершенно искренне, а не так, как у психопата – с целью выведать информацию или выжать выгоду, и не так как у нарцисса – с целью получить восхищение и поднять свою ценность. Пограничник обычно вкладывает в отношения больше, чем партнер. Проблема в том, что он не может соблюдать баланс, и потом начинает требовать такой же преданности от партнера.

«Ни в коем случае не жалуюсь, но порой не совсем понятно его поведение. «Я хочу, чтобы ты ни в чём не нуждалась, и хочу по возможности тебе помогать». Постоянно пытается помочь финансово. Правда, меня эта самая помощь напрягает, и я прошу его этого не делать, на что он обижается и говорит, что мы живём вместе и он меня очень любит, и что я его обижаю, когда не беру.

Он не упрекает потом за оказанную мне помощь. Но когда я прошу просто о помощи в быту – отклика практически не нахожу. Например, еду домой с города, прошу по телефону: «Достань к моему приходу картошку из подвала, пожалуйста». – «Нет, я боюсь, там тогда мыши лазали, больше не хочу».

Или же: «Можешь почистить картошку, пока я в городе?» – «Не, я не умею и устал, почисть сама. Готовят обычно девочки, ну а ты же девочка! Ты должна всё делать».

Когда это на постоянной основе, когда не чувствуешь, что вместе, а напротив – в одиночку, разве это любовь? Или ему легче откупиться деньгами?».

Получается, пограничник любит, но любовь у него какая-то странная и противоречивая. Он дает то, что у него не просят, а то, что просят – не дает. В этом проявляется сходство пограничников с нарциссами. Хотя у пограничника есть искреннее желание помочь партнеру, но это скорее попытка удержать его около себя из-за страха потерять. И в своем страхе они он не слышат самого партнера. И это тоже недостаток эмпатии.

«Мои проблемы ему вроде и интересны, рвётся помочь. Но когда я начинаю говорить о том, о чём мечтаю, он не всегда слушает, или вообще пребывает где-то в параллельной вселенной, отвлечён. Порой даже не замечает, что я прервала рассказ внезапно. Когда я сказала, что хочу пойти учиться на ту профессию, которую мне нравится, он сразу возбудился, стал говорить: „Ну и нафиг тебе это надо!? Там плохой коллектив!“ И переводит разговор на другое или не даёт мне договорить…».

Многие женщины-пограничники говорят, что у них эмпатия зашкаливает: «Я все чувствую, что он чувствует». Но эта чувствительность – не совсем эмпатия. Эмпатия – это просоциальное чувство, это деятельное сочувствие другому.

У нарцисса тоже есть чувствительность: он вас захватил, границы между вами размыл, вы стали частью его, вот он вас и чувствует как себя. Как сказал нарцисс Алексей (книга вторая, глава 3, статья "Есть ли у нарцисса эмпатия"), он все прекрасно чувствует, но ему неохота переживать это, ему даже противно сопереживать другому, и он выбирает отключиться.

Пограничники тоже вас чувствуют, но не потому, что они вас захватили, а потому, что вам себя отдали, и часть его как бы находится внутри вас – как встроенный детектор ваших чувств. Границ тут тоже нет. На мой взгляд, такая чувствительность – это не реальная эмпатия. Они чувствуют, как вы задыхаетесь от их любви, как вам плохо от их угроз совершить суицид, но остановиться не могут, потому что им плохо, им не до вас: главное – заполнить собственную пустоту.

Эмпатия – это когда ты чувствуешь боль и радость партнера, и есть желание помочь. Быть рядом, быть вместе эмоционально, разделить эти чувства. Стараться уменьшить боль и усилить радость, вдохновить его в этой радости на свершения. И все это не ради себя, а ради другого, чтобы ему было хорошо даже без вас!

Виталий, если бы у него была эмпатия, не стал бы манипулировать угрозой суицида. Он дал бы Ксении свободу.

Рассказ четвертый. Ревность пограничника

При всей своей самоотдаче в любви к партнеру, пограничник, как только добился взаимности, тут же начинает сомневаться: а действительно ли его любят? А не собираются ли его бросить? Это типичная озабоченная привязанность [J. Simpson and W. Rholes, 1998]. Здесь существует высокая тревожность, при сильном желании быть вместе. Сомнения начинают мучить пограничника, и в нем просыпается ревность. Другие названия этой привязанности – амбивалентная, тревожная, сопротивляющаяся.

Ксения говорит:

«Он меня любит, но задавил своей ревностью, и я не могу чувствовать себя свободной, видеться, с кем хочу, говорить, что хочу; я боюсь его обидеть… Это пошло еще с самого начала отношений, когда я как-то поехала к подруге, и потом, после встречи с ней, отказалась ехать к нему, уже поддавшему пива. Он стал звонить, писать непрерывно и обижаться: «Я так понимаю, ехать назад ты не собираешься, всё ясно», «Когда домой?», «Чем занимаетесь?», «Короче, я всё понял» и т. п.

Как-то поехала к маме, он названивал, а я не сразу взяла трубку. Когда ответила, он стал на меня кричать и говорить, что у меня куча мужиков и я его обманываю, что я слышу его в последний раз в жизни, верёвка готова. Естественно, ехать уже никуда не хотелось. А потом и вовсе на меня посыпались оскорбления и полилась такая грязь, что я бросила трубку и расплакалась.

А когда вернулась, он сказал в резкой форме, что мне доверия нет, что я была непонятно с кем (хотя, когда звонил, слышал голос мамы). Я не произнесла больше ни слова и уснула на диване… Но, видимо, он решил меня морально добить: ворча, вышел из комнаты, с презрением швырнув в меня одеялом, и ушёл в свою комнату, произнеся вполголоса: «В натуре животное…» Животное?

Но разве тогда это любовь?..».

Ревность и подозрительность у пограничника связана со страхом, что его бросят. Параноидные тенденции – это один из симптомов пограничного расстройства личности согласно DSM-5. И здесь есть сходство с параноидным расстройством личности. Но у параноика ревность и подозрительность в личных отношениях основана на страхе, что его обидят, наставят ему рога у него за его спиной, а потом все будут знать и смеяться – это унизительно! У пограничника же ревность основана на страхе отвержения, страхе одиночества и пустоты.

«Меня шеф поставил работать с другим человеком в смену. Виталий кричит: «Если ты выйдешь с этим человеком на работу, я просто приеду и всё испорчу. И насрать, что я пьян! Я приеду и всё ему испорчу ещё с вечера! Ты работаешь со мной, и ты помогаешь мне, мы команда, я доверяю тебе, а ты доверяешь мне! А он кто? Ты его даже не знаешь! Ну и что, что шеф попросил! Мне плевать. Пойдёшь? Тогда ты слышишь меня в последний раз. Всё ясно тогда…» Я так плакала, меня бабушка отпаивала валерьянкой.

Другой случай был, когда я задержалась, пока ходила в магазин. Звонит: «Ты меня обманываешь, ты нагло врешь, ты не в магазине».

Он ревновал ко всем – к подругам, к коллегам, к маме.

Как-то было жарко, и я хотела в перерыве сходить с подругой искупаться на озеро, так он стал орать. А вечером, когда пришел домой, был зол и орал. По дороге домой он купил пива. Уже дома он стал кричать о том, что я неправильно себя веду, что «скурвилась», что я должна была остаться в душном офисе, что «и так пылища, а она пошла», что это неправильно и т. д. Я сказала, что сейчас уйду, и заплакала – так было обидно. Закричал: «Иди и живи со своей мамочкой!»».

Ревность и контроль служат одной цели – удержать партнера. Но поскольку пограничник – это неадаптивная личность, то его поведение противоречит его же цели: он делает то, что как раз и отталкивает. И поэтому отношения у пограничников полны драмы.

Пограничники бывают двух типов: внешне-деструктивные и внутренне-деструктивные. Внешне-деструктивные орут и даже бьют. Обычно это наблюдается у мужчин, особенно при коморбидности с психопатом (когда в наличии два диагноза – пограничное и антисоциальное расстройство личности). Внешне-деструктивные пограничники агрессивны. А у внутренне-деструктивного пограничника агрессия направлена на себя – суицидные тенденции, членовредительство, злоупотребление алкоголем. Виталий – очень «разносторонняя личность»: у него наблюдаются и внутреннее разрушение, и внешняя деструктивность.

Если вы рассчитываете доказать пограничнику, что вы ему не изменяете, то оставьте надежды. Эта мысль, как заезженная платинка, возможно, и приутихнет на время, но потом начнет опять играть свою песню. Ревнивых пограничников ни один партнер не сможет убедить в своей верности – им нужна терапия.

Рассказ четвертый. Противоречия и полярности

Для пограничников характерно черно-белое мышление, прыжки от белого к черному, быстрая смена настроения, противоречащие полярные мысли. Иногда противоречащие идеи могут содержаться в одном предложении. Все это наблюдается и у Виталия.

Вот что пишет Ксения: