9

Он сам себе боялся признаться, что с нетерпением ждет вечера. Ему было стыдно перед Ниной, будто та могла видеть, как он увлекся посторонней женщиной. Да еще какой! Видно же, что Лидия птичка высокого полета, наверняка с образованием, начитанная, умная. Вон и речь у нее правильная, слова выговаривает четко, фразы строит красиво, шутит тонко и изысканно. Ивану нравились ее шутки и весь ее облик, утонченный, меланхолический, такой далекий от его обычной жизни и привычного окружения. Она казалась ему легкой, невесомой, чистой и утоляющей печаль, как глоток родниковой воды в изнурительный зной. И такая женщина одна, без мужа столько лет?

Иван едва дождался окончания тихого часа. Пополдничал и вышел во двор. Скамейка была пуста, и он почувствовал укол тревоги. Вдруг Лидия не придет? Может, он не понравился ей, а разговаривала она с ним из вежливости, ясно же, что воспитанная, так просто человека не обидит. Иван подумал, что, если она сейчас не появится, он пойдет в соседний корпус на ее поиски. Только он так решил, как увидел Лидию в конце аллеи.

Она, как и утром, была в халате, но вместо куртки надела теплое пальто, черное, с крупными красными пуговицами. Голову ее украшала задорная беретка. Она неудержимо напомнила Ивану Эдит Пиаф, в детстве у него была пластинка, на обложке которой красовался портрет маленькой француженки, похожей на воробушка. Ивану нравились ее песни, низкий грассирующий голос.

– Добрый вечер! А вот и я, – весело поздоровалась Лидия. – Ну, что будем делать? Сядем или прогуляемся?

Иван придирчиво оглядел ее наряд на предмет непроницаемости для ветра и вечернего холода.

– Я утеплилась, – доложила Лидия, поймав его взгляд.

– Тогда пойдем. Сходим в кафе, это тут рядом, сразу за оградой.

– А можно? – испугалась она. – Это же за территорией.

– Можно, ничего не будет, – успокоил он ее.

Они, не торопясь, добрели до ворот, вышли на улицу и заглянули в маленькую кофейню, примостившуюся прямо напротив больничной ограды.

– Что вы будете? Чай, кофе?

Иван был необычайно рад, что Маша как раз сегодня оставила ему немного денег, наказав купить себе что-нибудь вкусненькое.

– Кофе. И вон ту корзиночку. – Лидия показала пальчиком в стекло, за которым на полке красовалась свежее пирожное с ягодами и взбитыми сливками.

– Понял!

Иван заказал корзиночку, кофе и зеленый чай для себя. Они уселись возле окна за маленьким столиком.

– Господи, прямо праздник какой-то, – радостно проговорила Лидия, – гуляют со мной, кофе поят. Когда это все было?

– Неужели за вами никто не ухаживал? – не поверил Иван.

Ему казалось, за Лидией толпы должны были бегать. Она покачала головой и улыбнулась:

– Нет. Кому я нужна, вечно болеющая доходяга. Вот и муж сбежал, не понравилось ему вечно нянькаться со мной.

– А дети у вас есть?

Лидия на секунду замялась.

– Есть. Дочка.

– Она приходит к вам сюда?

– Редко. У нас… мы не очень ладим.

– Вот и у нас с сыном так же, – признался Иван.

Сердце его тихо трепетало, Лидия вызывала у него щемящую жалость и восторг. Ему хотелось обнять ее, укрыть от ветра и болезней. Оберегать и баловать. И смотреть, смотреть в эти изумрудно-зеленые глаза.

Он собрался с духом и коснулся ее руки. Она перестала есть и вопросительно глянула на него.

– Вы что-то хотели?

– Нет, ничего. Просто мне захотелось до вас дотронуться.

– Я нравлюсь вам? – просто спросила она.

– Очень. Я… никогда не изменял Нине. Никогда.

– Нина – это жена?

– Да. Она умерла этой весной.

– Бедная. Как жаль. – Лидия закусила губу.

– Вы ешьте, я вас отвлек, – неловко произнес Иван.

– А почему вы вспомнили про жену?

– Потому что… потому что мне не нравилась ни одна женщина, кроме нее. Раньше. Пока я не встретил вас.

– Что же теперь? – Она лукаво опустила глаза и принялась ковырять ложечкой пирожное.

– Теперь мне нравитесь вы.

Иван выпалил это одним духом и замолчал. Она тоже молчала, продолжая терзать корзиночку.

– Я вас обидел? – спросил он с грустью. – Что-то не то сказал? Вы же просто… просто сели на скамейку. Поболтать. Да? А я говорю глупости всякие…

– Ваня. – Голос ее звучал мягко и вкрадчиво. – Простите, что я вас так называю. Мне… очень нравится то, что вы говорите. Ваши всякие глупости. Говорите еще – я с удовольствием послушаю.

– Но вам действительно хорошо со мной? Интересно? Я же неотесанный чурбан в сравнении с вами. И старый уже.

– Нет, вовсе вы не старый. – Лидия наконец расправилась с корзиночной и теперь пила кофе, смешно, малюсенькими глотками, словно птичка.

«Эдит Пиаф», – подумал Иван, и у него закружилась голова.

Она допила кофе и взглянула на маленькие часики на запястье.

– Наверное, пора возвращаться. Уже поздно, врачи будут ругаться.

Иван с неохотой кивнул и встал. Он снова, как и утром, проводил Лидию до корпуса, помахал ей рукой через стеклянную дверь.

Он шел к себе и думал, что многого в жизни не знает, несмотря на солидный возраст. Например, что можно вот так, в одночасье, почувствовать себя живым и молодым, избавиться от одиночества, найти родственную душу и понять это с оглушительной ясностью, даже несмотря на то, что толком ничего не знаешь об этой душе…

С этой мыслью он зашел в палату. Сосед громко храпел. Иван разделся и забрался под одеяло. Сон не шел, слишком велико было возбуждение. Перед глазами стояло лицо Лидии, ее доверчивые глаза, розовые губы, каштановые пряди у виска. Иван ворочался почти до утра, и на рассвете наконец задремал, блаженно улыбаясь во сне, словно влюбленный юноша.

10

Они стали встречаться на заветной скамейке каждое утро и каждый вечер. Если было тепло, сидели под кленами, если прохладно, гуляли по парку, иногда выходили на улицу и пили кофе в полюбившейся им маленькой кофейне. Они так и не перешли на «ты», и Ивану это очень нравилось. Он не желал никуда спешить. Ему хотелось наслаждаться каждым мгновением, проведенным вместе с Лидией, просто смотреть на нее, слушать звук ее голоса, ее тихий, милый смех. Иногда она брала его под руку, и тогда он был на верху блаженства.

Его поражало в Лидии то, что она напрочь была лишена цинизма, присущего людям их возраста. Обо всем она судила с той наивностью и чистотой, которые бывают лишь в юности. Когда Иван, бывало, жаловался ей на Борьку с Зойкой, а также на Машу, позабывшую родителей в своей Америке, она неизменно с улыбкой успокаивала его, уверяя, что все они желают ему лишь добра. Защищала она от его нападок и неприветливого соседа по палате, и его визгливую супругу, и бывшего начальника, который уволил Ивана за пьянки. Он как-то не выдержал и упрекнул ее в излишней доверчивости, и Лидия просто ответила:

– У меня с детства порок сердца. Врачи сначала говорили, что я не доживу до десяти лет. Потом – что умру раньше, чем мне исполнится двадцать. Затем – что я никогда не стану матерью. Я привыкла радоваться каждому прожитому дню, любое, самое незначительное хорошее событие воспринимать как подарок судьбы. Я просто не замечаю плохого – зачем тратить на него силы и время, которых и без того мало.

Ивана ужасно огорчило то, что она сказала. Он не хотел и думать о том, что Лидия серьезно больна. Быть этого не может – вот же она, сидит рядом на скамейке, глаза ее смеются, на щеках легкий румянец от их долгих прогулок. Иван решил, что Лидия по-женски сгущает краски, преувеличивая опасность и тяжесть своей болезни.

Так пролетела неделя. Трефилов и Маша не могли нарадоваться на Ивана. Трефилов заговорил о выписке. Впервые эта тема не расстроила Ивана. Он больше не боялся одиночества, он знал, чем займется, когда его выпишут – будет ходить в больницу к Лидии, носить ей передачи, фрукты, конфеты, ее любимые пирожные. Будет гулять с ней в больничном парке и ждать, пока она окончательно поправится.

То ли от длительного пребывания на свежем воздухе, то ли от лечения гемоглобин Ивана, долгое время державшийся на низкой отметке, пришел наконец в норму, и Трефилов отменил ему уколы. Иван, радуясь свободе, решил провести с Лидией весь день, накормить ее обедом в их любимом кафе, а после до самого вечера прогуливаться по парку. По такому случаю он с утра примарафетился, сменил старенький спортивный костюм на джинсы и пуловер, которые принесла ему из дома Маша. Тщательно причесался, оглядел себя в крошечном палатном зеркале и спустился вниз. Там он нос к носу столкнулся с Серегой – тот стоял на крыльце и держал в руках пакет с яблоками.

– А я к тебе! – радостно заявил Серега. – Соскучился, брат. Вот, яблочки принес. – Он сунул пакет в руки растерянного Ивана. – Как ты тут? Не выписывают еще?

– Выписывают. На следующей неделе. – Иван постарался скрыть досаду. Лидия наверняка уже ждала его на скамейке, и он не хотел опаздывать ни на минуту.

– Слушай, выглядишь просто отлично, – похвалил его ничего не заметивший Серега. – Прямо помолодел на десять лет. Вот что значит трезвая жизнь! Идем, прогуляемся?

Иван понял, что отвязаться от Сереги не удастся. Да и негоже это, не по-мужски – приятель пришел его навестить, а он слиняет себе к чертям собачьим.

– Послушай, я тебя сейчас с одним человеком познакомлю. Хочешь? – спросил он у Сереги.

– Еще спрашиваешь! Конечно, хочу. Я тут одурел совсем с тоски и скуки. А что за человек? Тоже желудком мается? Небось наш коллега? – Серега весело подмигнул и щелкнул себя по горлу.

– Не коллега, – серьезно проговорил Иван. – И не язвенник. Это женщина.

– Иди ты! – Серега свистнул. – Баба? Так ты тут с бабой познакомился? Вот оно в чем дело! То-то, я гляжу, хвост распушил, как павлин.

– Ты это, Серег, поосторожней только. Она… как тебе сказать, она мне очень дорога.

– В смысле дорога? – не понял Серега. – Ты бабки на нее тратишь, что ли?

– Эх, Серега. – Иван хлопнул приятеля по плечу и усмехнулся: – Какие бабки? Дорога это значит дорога, душой, так сказать.

– Душой? – Серега почесал затылок. – А телом?

– Иди ты. – Иван сердито плюнул.

– Понял, понял, не сердись, друг. Пойдем, познакомишь меня со своей дамой сердца.

Они спустились со ступенек и подошли к скамейке. Там было пусто.

– Сейчас придет. – Иван взглянул на часы. Лидия должна была быть на месте уже минут пять, а то и больше. – Сейчас.

– Да ты не нервничай так, – успокоил Серега, заметив, как напряглось лицо Ивана. – Придет твоя мамзель. Куда ей тут деваться?

Они сели на лавочку, но разговор не клеился. Иван был как на иголках. Вдруг Лидия пришла пораньше и не дождавшись его ушла? Замерзла? Или обиделась?

Они прождали еще минут пятнадцать. Серега вопросительно взглянул на Ивана. Тот пожал плечами.

– Я пойду, пожалуй, – неуверенно проговорил Серега, – а ты не расстраивайся. Может, она себя неважно почувствовала. Или прилегла и заснула, такое бывает, особенно в больнице. После обеда наверняка объявится.

Иван молча кивал. На сердце у него было неспокойно. Хотелось, чтобы Серега наконец ушел. Тогда можно будет сходить в корпус, разыскать там Лидию и выяснить, что случилось.

Он проводил Серегу до ограды и снова вернулся на скамейку. Лидии по-прежнему не было. Он ходил взад-вперед, ругая себя на чем свет стоит. Что за дурак старый, целую неделю общался с человеком и не догадался взять ее номер! Сейчас бы позвонил и не нужно было бы волноваться.

Все же Иван решил в корпус к Лидии не ходить, подождать до вечера. Мало ли почему она не пришла? Может надоело ей, устала. Или действительно прилегла после завтрака да и задремала.

Небо нахмурилось, начал накрапывать дождик, сначала мелкий, потом все сильнее. Иван, ежась на ветру, поспешил в свой корпус. Все время до полдника он провел, глядя в окно, из которого была видна мокрая одинокая скамейка. К пяти часам дождь кончился, и Иван, как часовой, снова нес вахту под кленами. Лидии не было. Он ждал ее до темноты. Несколько раз подходил к ее корпусу, нерешительно топтался у дверей. Его охватил страх. Он был почти уверен, что Лидии наскучило его общество, и, возможно, уже давно. Просто из-за хорошего воспитания она не стала ему этого говорить. Но, видно, терпение ее сегодня кончилось. А может, ее выписали и она ничего не сказала ему и по-тихому исчезла…

Ивана охватило отчаяние. Вконец замерзнув, он наконец ушел в корпус и поднялся к себе на этаж. Дежурная сестра отругала его за слишком долгое отсутствие.

– Распустил вас Антон Александрович, ведете себя точно на курорте, хочу ушел, хочу пришел. Это больница, а не отель пять звезд.

Иван молча выслушал замечания и пошел в палату. В окно робко заглядывал молодой месяц, сосед мирно спал. «Как же так, Лидия, – думал Иван, опершись локтями на широкий подоконник и обхватив руками голову. – Где же ты? Где ты, милая Лида?»

Утром он почувствовал себя совсем неважно. Закололо сердце, разболелся затылок. Дежурная сестра измерила давление и покачала головой:

– Высокое. Хотите, уколю? Но потом нужно полежать.

– Не хочу. – Иван поспешно выдернул руку из манжеты. – Я сам. Я так.

Он почти бегом вышел из процедурного кабинета. На улице было ветрено. За ночь клен лишился половины своей листвы, и оголенные ветви одиноко чернели на фоне серого, обложенного тучами неба. Он терпеливо ждал, но Лидии и след простыл. Иван наконец решился. Зашел в корпус, подошел к справочному окошку.

– Не подскажете, в какой палате лежит Лидия Лебедева?

Пожилая регистраторша в очках долго смотрела в экран компьютера. Потом недовольно покачала головой.

– Нет такой.

– Как нет? Она у вас лежала, еще позавчера!

– Нету. Может в другом корпусе?

– В этом! – не унимался Иван. – Я сам ее провожал сюда целую неделю. А вчера она не пришла на скамейку. Я волнуюсь, может случилось чего?

– Мужчина, тут больница, а не дом свиданий, – сердито проговорила женщина. – Говорю вам, никакая Лидия Лебедева у нас не лежит. Вы что-то напутали. И время уже позднее!

– Но что же мне делать? – в отчаянии произнес Иван.

– Спросите завтра в приемном отделении. Там сведения обо всех больных. Наверное, вы все-таки перепутали корпуса. А сейчас идите к себе, увидит вас тут начальство, меня уволят.

Иван нехотя отошел от окошка. Он был в полном недоумении. Не мог же он сойти с ума – он семь дней подряд видел, как Лидия заходила в стеклянные двери. Видел, как улыбалась ему и махала рукой. И ему говорят, что она здесь не лежит?

Он едва вытерпел ночь, а наутро в десять, сразу после обхода, был уже в приемном. В новом окошке теперь уже молодая симпатичная девушка, быстро проглядев экран, бодро объявила:

– Нету Лидии Лебедевой. Есть Татьяна Лебедева, в травматологии, есть Лидия Каркадзе, в гинекологии. Лидии Лебедевой нет.

– Да как же так? – не выдержав, взорвался Иван. – За кого вы меня все тут держите? Мне нужен человек, женщина! Она была здесь, в этой вашей чертовой больнице! Смотрите внимательней!

– Я смотрю внимательно, – спокойно проговорила девушка. – А вы, если не прекратите хулиганить, будете иметь дело с охраной.

Она кивнула на здоровенного двухметрового парня, стоявшего у входа. Иван кое-как взял себя в руки.

– Пожалуйста, я прошу вас! Не сердитесь, я не хотел вас обидеть. Посмотрите еще. Лидия Лебедева, 45 лет. Она должна лежать в кардиологии.

Девушка покачала головой. Иван отошел от окошка, чувствуя, как сжимается сердце и стучит кровь в висках.

– Мужчина! – окликнул его негромко чей-то голос.

Он вздохнул и обернулся. У колонны стояла седая старушка санитарка в белом халате, в руках у нее была стопка историй болезни.

– Вы меня? – растерянно спросил Иван.

– Вас. Вы ведь ищите Лидию Лебедеву?

Взгляд у старушки был спокойный и доброжелательный. Иван подошел к ней и встал рядом.

– Да, ищу. Вы ее знаете? Знаете, где она?

Санитарка сделала рукой жест, предлагая следовать за ней. Они отошли чуть дальше в коридор, где было меньше народу.

– Где она? – Иван с надеждой посмотрел на старушку.

– Лидия Лебедева умерла, три года назад. Она лечилась во второй кардиологии, у нее был порок сердца.

– Что?! – Иван невольно покачнулся и ухватился за крашеную стену. – Я… я не понимаю.

– А что тут понимать? – все так же спокойно проговорила санитарка. – Лидия Лебедева мертва. Давно. Ты кто ей будешь? Знакомый?

– Знакомый, – заикаясь, пробормотал Иван.

– Что ж ты раньше не пришел, знакомый? – Старуха посмотрела на него с укоризной. – Она долго болела, с полгода. И никто ее не навещал, ни одна душа. А теперь что… – Она махнула рукой и хотела идти, но Иван схватил ее за халат.

– Этого не может быть!

– Чего?

– Я видел Лиду живой и здоровой. Только позавчера вечером видел! Она ушла в свой корпус. И исчезла! Она не могла умереть три года назад! Это бред!

Старушка покачала головой:

– Э, милый, а я смотрю, ты не в себе. Откуда ты такой явился?

– Тут у вас лежу.

– Не в неврологии, часом?

– В гастроэнтерологии.

– Небось пьешь? – Санитарка кивнула понимающе.

– При чем тут пьешь? Мне нужна Лида! Я не могу без нее.