– Ты будешь казнен, – довольно холодно уведомил он собеседника и, демонстративно тряхнув девушку, бросил на нее быстрый неприязненный взгляд, – И все из-за девчонки, к которой даже не имеешь отношения. Дурак.

– Она – жена моего брата, – Людовик, судя по всему, совершенно не расстроенный обещаниями скорой казни, да и пренебрежительной характеристикой его персоны, равнодушно пожал плечами, – И я не хочу, чтобы она общалась с другими мужчинами. Понимаешь, песик, я, как родственник, желаю счастья своему брату, поэтому вынужден заботиться и о его жене… Отпусти ее, – в голосе его появились металлические нотки. Луи, сам не отличающийся терпением, явственно начинал тяготиться бесконечной болтовней.

– А ты заставь меня, – Ричард ухмыльнулся и демонстративно немного вытянул руку, которой удерживал Татьяну, – Вот девчонка, вот я. Давай, сопляк, попытайся…

Закончить он не успел. Людовик, не любящий очень сильно оттягивать момент драки, испытывающий просто-таки особую приязнь к своему нынешнему собеседнику, оказался быстр, как молния. В одно мгновение он выдернул из кармана руку и что-то метнул в противника.

Свистнуло в воздухе резиновое колечко, настолько твердое, что даже Роман в свое время не сумел его сжать, и оборотень взвыл, против воли разжимая пальцы и прижимая к себе перебитую руку.

Татьяна, предпочитающая сейчас не думать, а действовать, поспешно наклонилась и, подобрав с асфальта упавший на него эспандер, со всех ног бросилась к Людовику, из двух зол выбирая то, что в данный момент заступалось за нее.

Луи, приняв из ее рук свою любимую игрушку, быстро улыбнулся, и вновь перевел взгляд на тяжело дышащего и яростно взирающего на него лорда Ричарда. Затем подкинул эспандер на ладони и, поймав его указательным пальцем, насмешливо покрутил на нем.

– Ну что, Рикки, продолжим разминку? – он широко ухмыльнулся и, сжав и разжав кулак другой руки, нарочито грустно добавил, – Я так давно не ломал тебе нос, что меня прямо тоска разбирает. Как насчет отправится на больничную койку на пару-тройку недель? О девушке я позабочусь, можешь не волноваться.

– Сопливый щенок!! – оборотень, совершенно взбешенный, вскинул голову, скрежеща зубами, – Я разорву тебе глотку, мелкая тварь!!

Людовик сочувственно прищелкнул языком и, опустив руку, принялся покачивать эспандер на согнутом указательном пальце.

– Да тебе и вправду в больницу надо, собачка. Нервишки подлечить давно пора бы, да и от наивных ожиданий хорошо бы избавиться… Ладно уж, так и быть. После того, как переломаю тебе все кости, вызову неотложку.

Татьяна, замершая за его спиной, тихонько вздохнула. То, что Луи заступался за нее, защищал ее от разозленного оборотня, конечно, не могло не радовать, но проявляемая юношей кровожадность девушке не нравилась. В конечном итоге, как бы ни было здесь все перевернуто и поставлено на уши, Ричард все-таки приходился Людовику дядей, о чем тот, судя по всему, даже не подозревал и позволять родственникам слишком сильно ссорится ей не хотелось.

– Луи… – негромко подала она голос, не дожидаясь ответа Ричарда, – Не надо увлекаться, пожалуйста.

Молодой человек, молодой маг, как было прекрасно известно ей, быстро оглянулся на нее через плечо и, поморщившись, безо всякого энтузиазма воззрился на потенциального противника.

– Что поделаешь, не могу отказать даме. Тем более, когда связан с ней родственными узами… Тебе повезло, песик – ты останешься жив. Благословляй мое благородство.

– Чтобы я… – оборотень, рыча, медленно выпрямился, с трудом заставляя себя отпустить поврежденную руку и даже сжимая ее пальцы в кулак, – Благословлял… тебя?! Ты подохнешь сегодня же, сейчас же, щенок, я не позволю тебе удрать! Ты позволил себе напасть на меня, напасть на лорда, ты… ты… – закончить он опять не успел. Людовик, честно пытающийся не слишком увлекаться таким увлекательным делом, как нанесение телесных повреждений, не выдержал муки угроз. Рука его, сжимающая эспандер, немного дернулась, и в следующую секунду Ричард, охнув, упал, не удержавшись на одной ноге. Вторая была перебита метким броском наглого юнца.

Он зарычал, упираясь ладонью здоровой руки в асфальт и силясь встать, но на сей раз Луи имел совершенно иные планы. Не обращая внимания на перепуганную девушку, остающуюся за его спиной, он медленным, нарочито размеренным шагом приблизился к поверженному противнику и, равнодушно нагнувшись, поднял с асфальта эспандер. Затем неожиданно резким движением схватил ошарашенного такой наглостью, взбешенного лорда за волосы и, задрав его голову, несколько секунд внимательно смотрел ему в глаза.

А потом, не мудрствуя лукаво, выпустив его волосы, одним резким и точным ударом в челюсть отправил противника на несколько минут в глубокий нокаут.

Татьяна испуганно вскрикнула. Людовик оглянулся на нее через плечо, равнодушно подбросил на ладони эспандер, и спокойно зашагал в обратном направлении.

– Пошли, – произнес он, оказавшись рядом с девушкой, – Нам не стоит ждать, пока он очнется. Не волнуйся, переломы этот пес умеет сращивать довольно быстро, это известно нам обоим, поэтому вскоре он уже будет на ногах. И лучше бы в этот момент нам с тобой быть от него подальше.

***

Людовик шел уверенной поступью хозяина и, держа девушку за руку, практически волок ее за собой. Татьяна, кое-как поспевающая за довольно шустрым молодым человеком, пару раз споткнувшись, негромко чертыхнулась и, наконец, не выдержала.

– Ты можешь так не бежать? Или боишься, что нас догонит Ричард?

– По-твоему, я испугаюсь какой-то шавки? – Луи, оглянувшись на нее через плечо, насмешливо приподнял бровь, однако, скорость все-таки немного сбавил, шагая теперь в такт со спутницей, – Ты за кого меня принимаешь, Татьяна? Мал еще песик, еще не все косточки срастил, чтобы со мной тягаться… Кстати, да. Привет, как дела?

– Привет, – довольно мрачно отреагировала девушка и, кивнув, тяжело вздохнула, – Что происходит? Где мы находимся, почему ты защищаешь меня, а он нападает? Что вообще творится?? Или ты волочешь меня к Альберту на заклание?

– С Альбертом я больше не дружу, – Людовик легко махнул свободной рукой и, сам вздохнув, окинул долгим взором улочку, стелящуюся перед ними, – Ну, а насчет остального… В общем-то, в этом, наверное, немножко виноват я. Мир изменился, когда я убил Альберта, поэтому…

– Погоди-погоди, – Татьяна, недоверчиво хмурясь, остановилась, заставляя затормозить и спутника, и непонимающе уставилась на него, – Ты… что ты сделал?..

Молодой маг, вынужденно остановившись, равнодушно повел плечом. Лицо его приняло выражение на редкость хладнокровное и безразличное, казалось, речь парень ведет о чем-то, не имеющим абсолютно никакого значения в мире подлунном.

– Я убил своего дядюшку, убил Альберта, – холодно известил он, – Вонзил ему в грудь отцовский кинжал. Я просто… – равнодушие неожиданно покинуло его, и молодой человек, хмурясь, опустил голову, – Когда я увидел отца, я больше не мог… Татьяна, – он поднял взгляд, и девушка вздрогнула. В зеленых глазах юноши плескалась ничем не прикрытая боль, безумная вина, перемешанная то ли с надеждой, то ли со страхом, а она не знала причины этого. Не знала… но очень хотел узнать, начиная испытывать какое-то смутное чувство, ощущение того, что в лице этого парня с данного конкретного мгновения она и вправду сможет обрести союзника. Союзника, быть может, не только в этом перевернутом, изувеченном волей Альберта, мире, но и в том, другом, нормальном… Что он может исправиться, как всегда надеялся Эрик, что он наконец-то одумался!.. Хотя, если судить по его обращению с Ричардом, если Луи и одумался, то уж точно не изменился. Да, говорил же когда-то Роман, что братец его всегда был таким…

– Татьяна! – Людовик щелкнул перед носом задумавшейся девушки пальцами и нахмурился, – Ты что, обнаглела? Я тебе тут душу изливаю, а ты меня даже не слушаешь!

– Извини, – Татьяна смущенно улыбнулась и, тряхнув головой, виновато пожала плечами, – Я просто немного задумалась. Так что ты говорил?

– Я рассказывал тебе о том, что делал со мною все это время дядя, – хмуро отозвался собеседник и, видимо, не желая и дольше торчать аки памятник на одном месте, уверенно вновь потянул спутницу за собой, – Говорил, что на протяжении трех с лишним веков он накачивал меня какой-то дрянью, которую называл «ненависть», вводил мне ее в вену, а потом умело направлял против моих братьев, моей семьи. Но после последней нашей встречи… Ты знаешь, ты, наверное, видела тогда – мы с Романом разговаривали совершенно спокойно, безо всякой вражды, безо всякого напряжения. И тогда я понял… – он сжал губы и чуть покачал головой, – Осознал всем своим существом, что моя ненависть к ним, к нему, была придумана и внушена мне дядей, что сам я ее не испытываю! Он вколол ее мне снова. Он говорил, что без его «лекарства» я становлюсь слаб, что мне нужна сила, иначе братья не примут меня, а я… – он неожиданно снова остановился, переводя взгляд на внимательно и серьезно слушающую его девушку, – Когда мы говорили с Романом, я вдруг как-то очень четко и ясно понял, что братьям плевать, насколько я силен или слаб. Им важна не моя сила, им важен и нужен я, я сам, такой, какой я есть! И это поразительно. Я думал о том, сколько зла причинил им, думал, как оправдаться, но вмешался дядя со своим уколом, и сознание вновь заволокла пелена… – Луи на несколько секунд закрыл лицо рукой, и пару раз глубоко вздохнул, заставляя себя успокоиться, – Я снова ощущал ненависть. Не испытывал сожалений, не чувствовал вины, только ненависть… Но на сей раз меня бесило и то, что Альберт играет моими чувствами, что он, не спрашивая меня, колет мне эту дрянь! Я понял, что ненависть, пусть и вколотая им, принадлежит все-таки мне, и направить ее я могу в любую сторону. Что мне необязательно ненавидеть братьев… И я возненавидел дядю. Но скрывал это, не желая привлекать внимания его клевретов – Анхеля и Чеслава, – скрывал до тех пор, пока не оказался вместе с ним в замке, и… Пока не увидел папу, – молодой человек быстро облизал губы, и лицо его неожиданно ожесточилось, – Когда я его увидел… когда он сказал, что разочарован во мне… Я понял, что так не может больше продолжаться. В моих руках был кинжал, его кинжал, который я снял со стены в холле, чтобы рассмотреть, и я понял, что следует делать. Дядю я ненавидел безумно, и столь же сильно хотел доказать папе, что я не так плох, как ему кажется. Я ударил дядю кинжалом в грудь и, к своей удаче, добился цели. Он всегда был защищен от ран, наносимых ему противниками, но от меня, видимо, такого не ожидал, поэтому все так и случилось… – Людовик тяжело вздохнул и, опять возобновляя путь, кривовато ухмыльнулся, – Ну, а теперь самое интересное. Альберт, судя по всему, был защищен гораздо лучше, чем я предполагал – его смерть запустила процесс изменения мира. Все поменялось за каких-то несколько минут, Нормонд оказался разрушен, Альберт встал во главе созданной им мировой империи, моих братьев, должно быть, нет в живых, а Ричарда он вновь привлек на свою сторону… Хотя от этого пса я иного и не ждал – он только и знает, что менять хозяев!

– Зря ты его так ненавидишь, – Татьяна усмехнулась и, на ходу принимая решение, легко пожала плечами, с самым беспечным видом добавляя, – Он ведь все-таки твой родной дядя.

Луи, как раз в этот момент сворачивавший на какую-то неприметную улочку, едва не врезался в угол дома, резко останавливаясь, и медленно повернулся к спутнице. Лицо его меняло выражения, как светофор цвета, не задерживаясь ни на чем конкретном, – от недоверия до потрясения, от злости до радости, выражая в массе своей один большой шок.

– Кто дядя?.. – медленно проговорил молодой человек, сверля собеседницу пристальным взглядом, – Ка… кой дядя?.. Почему дядя?!

– Потому что Ричард, или, точнее, Ренард, был родным братом Аделайн де Нормонд, жены Виктора, – девушка безмятежно улыбнулась, слегка отводя свободную руку в сторону. Другой она все еще продолжала держаться за спутника, как будто опасаясь, что потеряет его.

– Так что поздравляю, Людовик, ты только что в очередной раз избил родного дядюшку. Впрочем, дядя он не только тебе, но и Роману, и Эрику… кстати, – кое-что вспомнив, Татьяна несколько встрепенулась, – Когда я упала в пропасть и оказалась в этом мире… – продолжить у нее не получилось.

Луи, вне всякого сомнения, сраженный наповал известием о дядюшке, которого и в самом деле несколько раз едва не отправлял на больничную койку, самым некультурным образом закрыл ей рот рукой.

– Помолчи, – коротко велел он, хмуря красивые брови, – Дай мне в полной мере насладиться своим шоком. Потом можешь шокировать меня еще раз, но уже немного позже… Я не могу поверить, – он медленно убрал руку, позволяя девушке вновь говорить и недоверчиво всмотрелся в нее, – Как Ричард может быть братом жены Виктора?? Он, конечно, дядя взрослый, но ведь не до такой же степени! Виктор жил еще в шестом веке, как…

– Ричард тоже, – Татьяна тяжело вздохнула, сознавая необходимость поведать своему неожиданному союзнику обо всех перипетиях сегодняшнего утра и, поежившись от налетающей вечерней прохлады, устало начала рассказ, – Ричард, носящий тогда имя Ренард, родился и жил в шестом веке, во времена Виктора. Он был его хорошим другом, самым лучшим, и когда Рейнир дал ему бессмертие…

Луи потряс головой и, взъерошив свободной рукой собственную шевелюру, решительно остановил собеседницу.

– Так. В нашем распоряжении сейчас имеется все время этого мира до тех самых пор, пока Альберт не сообразит, что здесь, кроме его неучтивого племянника, имеется еще и не менее неучтивая дочурка. Поэтому сейчас мы зайдем в квартирку, что я занимаю здесь, и там ты в спокойной обстановке все мне расскажешь, и заодно решим, что делать и как жить с новостью о том, что моим дядей оказался какой-то безродный пес…

– Не такой уж он и безродный, – девушка, которая, не взирая на все происшедшее, к Ричарду по-прежнему испытывала самую сильную приязнь, немного обиделась, – Ричард баронет, баронет Ренард Бастиан Ламберт. Или ты думаешь, что Вик женился на девушке из бедной семьи?

Людовик примолк, внимательно глядя на собеседницу. Затем ухмыльнулся и, качнув головой, негромко повторил:

– «Вик». Тебе и вправду нужно многое рассказать мне, Татьяна, и говорить об этом лучше не на улице. У Альберта, или как он называет себя, мастера, много верных ушей, и я бы не хотел, чтобы кто-то донес ему о нашей конфиденциальной беседе.

***

Называя свое жилище довольно пренебрежительно «квартиркой», Луи не шутил. Дом, где обитал молодой маг, оказался довольно затрапезным, наполовину деревянным, производил впечатление дряхлого и какого-то пришибленного временем. Дверь, ведущая в подъезд, вполне соответствовала общему его облику, да и сам подъезд отнюдь не поражал изысканностью и чистотой.

Поднимаясь следом за спутником по лестнице на второй этаж и почти добравшись до цели, девушка неожиданно остановилась. Стены вокруг был изрисованы, исчерканы самыми разными надписями и рисунками, однако, взгляд ее неожиданно выхватил из общей массы слов и символов знакомое имя, и это не могло не привлечь ее внимания.

«Loui est très joli» – значилось на одной из стен, а рядом виднелась еще одна надпись: «J’aime Loui». Знание французского языка у Татьяны, не взирая на время, прожитое во Франции, все еще довольно сильно хромало, однако же, понять в той или иной степени эти фразы ей удалось.

– «Луи очень симпатичный», «Я люблю Луи»… – задумчиво прочитала она и, дождавшись, когда спутник переведет на нее удивленный взгляд, красноречиво кивнула на стену, – Я смотрю, ты тут не теряешь времени даром.

Молодой человек, быстро глянув на только что озвученные надписи, слегка поморщился, решительно отпирая дверь своей квартиры.

– Не «симпатичный», а «красивый», если уж на то пошло. Это моя соседка, семнадцатилетняя девчонка, весь подъезд своими признаниями исписала.

– Я же говорю – не теряешь времени даром, – Татьяна, скрывая улыбку, быстро облизала губы, – Уже и подружку завести успел, и квартирой обзавестись…

Людовик остановился на пороге упомянутой квартиры и, повернувшись к спутнице, тяжело вздохнул. Объяснять такие глупости, когда предстояло обсуждение тем более интересных, ему казалось неправильным.

– Татьяна, ей семнадцать лет. Я не настолько испорчен, чтобы интересоваться малолетками! Заходи.

– Тебе самому восемнадцать, – напомнила девушка, принимая предложение и протискиваясь мимо хозяина в его жилище. Последний только фыркнул.

– Да, плюс-минус три столетия. Хватит болтать о ерунде, нам предстоит…

Где-то на лестничной площадке скрипнула, открываясь, дверь. Татьяна, рефлекторно обернувшись, увидела, как из квартиры напротив осторожно выглядывает симпатичная молодая девушка, девочка, видимо, бывшая автором изречений на стене. При виде Людовика она расцвела и, чуть покраснев, пролепетала:

– Привет, Луи…

– Здравствуй, – довольно хмуро буркнул парень, и его гостья не выдержала. Нервы ее с самого начала пребывания в этом мире были натянуты до предела, срочно требовалось дать себе разрядку, чтобы не сойти с ума, и момент показался девушке, уже давно попавшей под дурное влияние Романа и Винсента, самым подходящим для остроумия.

– Он имел в виду, что очень рад вашей встрече, – заявила она и, выглянув из-за плеча юноши, широко, приветливо улыбнулась, тут же добавляя, – Я жена его брата, не беспокойся.

Людовик, выдавив из себя вымученную улыбку, немного попятился, задвигая жену своего брата вглубь квартиры и, решительно захлопнув дверь, медленно повернулся к ней, чуть склоняя голову набок.

– Признайся, ты всегда была такой ненормальной или свихнулась, пока ошивалась на улицах этого города? Или ты просто обнаглела окончательно и не слушаешь даже когда я прямо говорю – веди себя осторожнее? Какого дьявола ты рассказываешь всем вокруг, кто ты такая?! Я не удивлюсь, если молва докатит это известие до Альберта раньше, чем нам надо, и тогда…

– Успокойся сам, – девушка тяжело вздохнула и, отступив на несколько шагов от разгневанного хозяина квартиры, осмотрелась, – Как я погляжу, места здесь не очень много, да?

– Чтобы спрятать твой труп в случае непослушания, хватит! – рыкнул Людовик и, после этого как-то сразу успокоившись, даже немного повеселел, – Проходи, кухня там. У меня даже, кажется, существует чай…

– Кажется, я не слишком его хочу, но если ты настаиваешь, выпью, – отозвалась Татьяна и, уже шагая в указанном направлении, неожиданно притормозила, серьезнея, – Луи… слушай… Я все еще говорю по-французски?

Людовик, судя по всему, таких вопросов совершенно не ожидавший, озадаченно хлопнул глазами.

– Откуда я знаю? Я как-то не задумывался на этот счет, говоришь ты себе и говоришь… Кто вообще слушает, какую чушь и на каком языке несут девушки?

– Если я до сих пор не стукнула Романа, то тебе точно достанется, – собеседница молодого мага грозно нахмурилась, однако, тотчас же вновь вернулась к более серьезным вопросам, – Я всегда думала, что говорю на других языках благодаря браслету. Но сейчас, когда браслет исчез…

– Браслет исчез?.. – Луи резко схватил ее правую руку и, подняв, внимательно осмотрел тонкое запястье, будто подозревая, что Татьяна могла спрятать браслет где-нибудь под кожей, – А… – взгляд его метнулся к шее девушки, и парень вздохнул, – Да, я вижу, кулона тоже нет.

– Как нет?.. – Татьяна, по сию пору наивно полагающая, что кулон-то на ее шее всяко должен бы был сохраниться, в ужасе ощупала ее и, убедившись в словах собеседника, испуганно вцепилась в его руку, – Но как же… Я же не… Я не снимала ни браслет, ни кулон, как… как я без них?..