Замученный этим ожиданием, перелетом, сменой часовых поясов, снегопадом, засыпавшим Москву, Алексей добрался до дома, радуясь хотя бы тому, что не пришлось тащиться в Останкино со всей группой и аппаратурой, ребята его отпустили, загрузившись в два микроавтобуса, заботливо присланные в аэропорт начальством. Бросив вещи, Ярый принял душ, сварил пару чашек крепкого кофе, чтобы хоть как-то взбодриться, и отправился к Максу на день рождения.

Но, видимо, все же непростые условия работы, в которых они снимали, напряжение последних дней и этот затянувшийся перелет сказались более серьезно, чем он предполагал, и после одной рюмки и горячих щей, которыми его попотчевала Наташа в индивидуальном, так сказать, порядке, разогрев специально для него, Красноярцев почувствовал, что тупо отрубается и может заснуть прямо за столом, чего доброго, еще и лицом в тарелку уляжется.

Его заботливо устроили на хозяйской кровати вроде как покемарить часок-другой, а получилось как в черный омут – мгновенно и беспамятно.

Он не понял, что его разбудило, и минуту, наверное, лежал неподвижно, прислушивался и пытался понять, сколько сейчас времени и что происходит вокруг – темень стояла ночная, но горела лампа на тумбочке у кровати с его стороны, а в квартире царила полная тишина, даже с улицы не доносилось никаких звуков.

И тут Ярый услышал рядом непонятный шорох и что-то похожее на глубокий вздох, он резко повернул голову и… забыл дышать на какое-то мгновение – на кровати, лежа на боку к нему лицом, обняв себя одной рукой за талию, спала женщина его Судьбы.

Алиса.

Он смотрел, смотрел на нее, пока не почувствовал боль в груди, и не сообразил, что уже можно дышать. Дышать он начал и осторожно, чтобы не потревожить спящую, перевернулся на бок и принялся внимательно рассматривать девушку, он уловил ее потрясающий аромат, показавшийся ему знакомым и родным, напоминающим о самом прекрасном – о солнце и теплом морском бризе, о цветущем миндале и еще о чем-то неуловимом, неосязаемом, как само счастье…

У нее чуть вздернутый носик, полные, великолепной формы губы, высокие скулы и изумительно правильный овал лица, словно точеный, прямые брови и упрямый подбородочек, маленькие розовенькие ушки, длинные темные волосы, собранные в пучок на затылке, растрепавшийся во время сна.

Она, его женщина, спала и была прекрасна. И Красноярцев смотрел на нее и чувствовал удивительное умиротворение и ощущение правильности жизни, а еще нежность. Поразительную нежность.

И желание.

Она вдруг распахнула глаза в одно мгновение – не ворочалась, как обычно перед пробуждением, и мимика лица не менялась, – просто подняла ресницы и посмотрела на него своими удивительными светло-зелеными глазами.

И Ярый поплы-ы-ыл…

Что-то говорил ей и радовался, как пацан, слушая ее голос, разговаривая с ней и всматриваясь в ее лицо. И тут же сделал ей предложение выйти за него замуж и даже что-то там пытался разъяснять о том, что это единственно правильное решение – быть вместе.

А потом внезапно выяснилось, что ей срочно требуется уезжать, и он даже горечь во рту ощутил от острого разочарования. Он ужасно не хотел ее отпускать, но было совершенно очевидно, что девушка не пытается играть ни в какие игры и на самом деле очень встревоженна и озабоченна, и Алексей удержал себя от желания начать уговаривать Алису остаться или как-то по-иному решить ее проблему.

Ей надо ехать, это ясно, ему, кстати, тоже пора бы домой, а потом в телецентр. Ярый успокоил себя мыслью, что они обязательно встретятся в ближайшее время – он ее нашел и теперь уж точно никуда не отпустит и не даст ей потеряться.

И все эти его намерения полетели в тартарары самым растреклятым образом, непонятно как рассыпаясь пеплом в руках!

И вот уже десять дней он бьется с Наташей, чуть ли не зубами пытаясь выдрать телефон Алисы, и именно сегодня Красноярцев почувствовал, что достиг определенного предела, за которым хороший Алеша заканчивался и начинался тот самый Ярый, чье имя он некогда заслужил. Он понял, что его уже вряд ли остановят отказы, он просто получит сегодня телефон Алисы, и все.

Вот только захочет ли она с ним разговаривать?

Конечно, Алексей мог подключить кое-кого из своих знакомых и разыскать Алису даже по тем скудным данным о ней, которые он знал: имя, фамилия, возраст, место учебы, кстати, весьма специфичное и непростое – более чем достаточно, чтобы найти человека. Только он прибережет эту возможность на самый крайний случай, который, к слову сказать, уже и наступает. А сначала все же побеседует с Натальей уже всерьез. Пора поговорить с Алисой.

Он должен ей все объяснить! И объяснит!

И вот представить себе невозможно, но на этом самом моменте его размышлений он поворачивает голову и видит ее!! В первый момент, на какую-то секунду, Алексей даже решил, что у него уже глюки начались от переутомления, но эта секунда отстучала, и Ярый понял, что это действительно Алиса, совершенно реальная, живая, настоящая, здесь и прямо сейчас находится перед ним!!

На какое-то мгновение она застыла, как олененок, попавший в свет фар на ночной дороге, на лице у нее отразилась досада со смесью легкого испуга, и уже в следующее мгновение она скользнула мимо него и скрылась за занавесками, отделявшими туалетные комнаты от зала.

Ничего, он дождется.

Алиса стояла перед дверью, держась за ручку, и все не решалась открыть защелку.

Не, выходить-то по-любому придется, это понятно, и чем дольше она здесь сидит, тем неприличней это выглядит во всех отношениях – не то девушка прячется, не то с ней какой конфуз приключился.

Да и чего она, собственно?!

Ну, поговорят они, она на все предложения и вопросы ответит весомое «нет», и разрешатся все возникшие недоразумения, подбодрила себя Алиса такими размышлениями и, глубоко вдохнув, выдохнула и открыла дверь.

Красноярцев никуда не делся, не дематериализовался и даже не оказался плодом ее воображения, а стоял, опершись плечом о стену, сложив руки на груди и совершенно очевидно ожидая Алисиного появления.

– Здравствуйте, Алиса, – улыбнулся он ей грустно.

– Здравствуйте, Алексей, – в тон ему ответила девушка.

– Мне необходимо с вами поговорить, – перестав улыбаться, посмотрел он ей в глаза каким-то непонятным, напряженным взглядом.

Она не стала язвить в ответ или еще как-то блистать умом и юмором, а молчала и рассматривала мужчину. Он изменился за то время, что они не виделись, усталость, глубокая печаль и непростые переживания ясно обозначились на его лице, словно пеплом припорошили. И Алиса вдруг почувствовала острое, сильное сопереживание, словно неосознанно настраивалась на его струны, на его энергию и душевную волну.

– Хорошо, – согласилась спокойно она и указала рукой на эркер, – я сижу вон за тем столиком, присоединяйтесь.

Он кивнул и совсем легко, даже осторожно взял ее под локоть, будто боялся, что она все же убежит или исчезнет. В полном молчании они прошли через зал и сели за столик у окна друг напротив друга. Алиса, глотнув сока из своего стакана, внезапно почувствовала странную горечь в его вкусе. Горечь той смеси чувств и эмоций, что переживала.

– Наталья… – хрипнул горлом Красноярцев, прокашлялся и продолжил фразу: – …отказывается давать ваш номер телефона. Уверяет, что вы не разрешаете. – Он помолчал, снова чуть грустно улыбнулся. – Я понимаю, как выглядит мое столь затянувшееся молчание, после того как я уговаривал вас выйти за меня замуж. Я должен объяснить свое отсутствие.

– Никому вы ничего не должны, Алексей, – возразила Алиса – По вашему виду ясно, что вы ужасно устали, и мне кажется, у вас случилась какая-то беда. Поэтому не стоит предавать какое-то значение и так переживать из-за простой шутки, может, и немного неудачной.

– Это была не шутка, – нахмурился Ярый и посмотрел ей прямо в глаза. – И вы это понимаете, Алиса. Я очень хочу, чтобы вы стали моей женой, и надеюсь, что это случится. И предлагаю вам себя со всеми руками, сердцами и чем там еще полагается, со всем, что у меня есть. Хоть я и не бог весть какой подарок: работаю много и ненормированно, часто в экспедиции уезжаю и отсутствую дома месяцами, да теперь еще и с неким жизненным дополнением. И все же вы мне нужны. Очень. Уверен, что и я вам тоже. Не может быть иначе.

Она ничего не ответила. Слушала, чуть-чуть наклонив набок голову, ожидая продолжения его речи, и по выражению ее лица совершенно невозможно было догадаться, что она думает.

– Но сейчас о другом, – продолжил Алексей. – В тот день, когда мы с вами встретились и расстались так внезапно, у меня на работе случился некий форс-мажор…

Алиса прислала ему СМС о том, что благополучно доехала до дома, и Ярый испытал удививший его приступ романтизма. Он несколько раз перечитал коротенькое послание и, улыбаясь, как влюбленный деревенский паренек, подумал, что это первое сообщение от Его Женщины и надо его обязательно сохранить.

А потом закрутился-завертелся день, полный хлопот и неприятных сюрпризов.

Красноярцева вызвал генеральный директор канала и в просительно-приказном тоне распорядился немедленно лететь в такую… не будем выражаться. В общем, в далекие места, все больше дикие, жаркие, пыльные и весьма опасные.

– Все понимаю, Леша, – сочувствовал и ему, и себе генеральный. – И про задержку самолета, и как вас там мытарили в аэропорту, и что до студии только добрался, даже материал еще не отсмотрел, выше крыши своей работы, и все аврально, и графики у тебя поджимают – все понимаю! Но, кроме тебя, некому. Группа Казанцевой в Сирии по заказу Администрации Президента две полные серии снимает, ты в курсе. Конечно, работают только там, где доступно, но ты же ее знаешь: «танки грязи не боятся», вот она и лезет всюду, где только малейшая возможность есть. Они отсняли классный материал. Но вчера Палыч заработал ранение в бедро. Шальная пуля прилетела, и ведь практически три километра от зоны боевых действий. Его уже эвакуируют наши. Вторым оператором у нее мальчишка совсем, кадр, конечно, держит, иначе я б его на канал не взял, сам понимаешь, но до нужного уровня недотягивает. Из тех, кого мог бы послать, все в «полях» со своими работами. А материал надо сделать на заданном уровне и в жесткие сроки. Некому, кроме тебя, Леш. Ну некому! Придется лететь. Выручай. Фильм надо сдать кровь из носу, ты же понимаешь! Премиальными, разумеется, не обижу, ты знаешь, – и устало развел руками. – Уж извини, но другого выхода не вижу. Казанцева как узнала, что, возможно, ты прилетишь, так чуть не рыдает от счастья, говорит: если надо уговорить, то на колени встану, – и закончил, перейдя с дружеского тона на приказной: – Так что, Леша, извини, но вылет у тебя вечером, трансферт весь состыкован, Казанцева тебя ждет, – и «подсластил»: – Это не надолго, ей по графику осталось дней пять отснимать, думаю, управитесь в эти сроки.

Красноярцев вышел от генерального, получил у секретарши необходимые документы и отправился к своей группе «радовать» новыми обстоятельствами и в срочном порядке перекраивать графики и планы работ в его отсутствие.

А после позвонил Алисе, сказать, что улетает, придумал спросить в шутливом тоне, не решила ли она согласиться на его предложение и будет ли ждать его возвращения в качестве невесты.

Ни сказать, ни предупредить не удалось – абонент оказался не абонент.

Он снова позвонил перед самым вылетом из аэропорта – абонент опять стал абонентом, длинные гудки вызова шли вполне добросовестно, но трубку Алиса не взяла. Хотел отправить СМС, но вдруг подумал, что трубку девушка может не брать намеренно, а сообщение о том, что, мол, извините, но я улетаю, может истолковать как отговорку или… в общем, он в женском сложном восприятии жизни не очень разбирался. То есть совсем не разбирался. Может, Алексей что и напридумывал и перемудрил, но сообщение Алисе не послал. Зато отправил СМС Максу, на всякий случай.

Так и улетел.

И вместо пяти обещанных дней завис с группой в этой горящей Сирии аж на полмесяца! И в таких местах, что какая там сотовая связь!! О чем вы! Там и спутниковая цепляет эфир через раз со скрипом и скрежетом!

Работали адски!

Казанцева – тетка мощная, режиссер от бога и на всю голову без тормозов – копия Красноярцев в работе! Тут они как близнецы с ней однояйцевые! Если за классным кадром надо зависнуть над пропастью на одном большом пальце ноги – без вопросов. А она его еще и поворачивать примется в разные стороны для пущей красоты картинки.

И хоть раньше Алексей с Казанцевой никогда не работал, но они спелись мгновенно, почувствовав родство душ и загоняя всю группу своим кипучим энтузиазмом и темпом, как рабов на хлопке.

Словом, вернулся Ярый в Москву только через пятнадцать дней и первым же делом сразу, как только вышел из самолета, набрал номер Алисы.

Твою дивизию! А она снова не абонент!

Весь день названивал – все всяких зон девушка!

И на следующий день ее телефон не отвечал. Ну, ладно, подумалось Алексею, может, человек уехал куда-то отдыхать, туда, где нет сотовой связи. Народ, скорее всего, возразит и посмеется: где это такие места имеются, где сотовой связи нет. Вы удивитесь – на большей части территории нашей страны под названием Россия. Уж кто-кто, а Ярый знал это доподлинно.

И все же он немного волновался – мало ли что могло с ней приключиться – и позвонил Максу выяснить, все ли в порядке с потенциальной невестой. Оказалось, что все в порядке, девушка просто сменила номер сотового, и этого номера его друг Лунев не имел. Алексей, успокоившись, решил, что позвонит Наталье вечером после работы и узнает этот новый номер Алисы.

И завертелось – посещение психолога, обязательное после визита в боевые точки, а потом работа, в которую Алексей погрузился, пренебрегая положенным отдыхом.

«Вечером после работы» наступило ближе к утру, и то потому, что требовалось прерваться, чтобы поспать хоть пару часов. Он даже домой не поехал, а завалился в номере служебной гостиницы, предназначенной для таких вот работничков ненормированных, как он.

За время его отсутствия группа сделала многое, но основная работа все равно лежала на Красноярцеве, и, ухнув в нее с головой, он не то что звонить кому-то, разыскивать телефоны и разговаривать на матримониальные темы не мог, он себя не всегда помнил.

А потому что сроки, сроки, сроки!! И гонка!

Все графики полетели к чертям собачьим из-за его отъезда. А ведь требовалось продолжать работу на Севере. Они отсняли и привезли материал, где были интервью с людьми, исторические места и городские памятники, деревни, словом, где еще наличествовала какая-то цивилизация и людские поселения. И по утвержденному графику работ им еще предстояла самая сложная и экстремальная часть – экспедиция по диким местам, по самым отдаленным, а порой и вовсе затерянным поселениям, где проживает, например, одна-единственная семья, а то и вовсе три человека.

Словом, самая засада. И подготовка к этому этапу экспедиции шла полным ходом, а они еще работу с отснятым материалом не закончили. Уезжать группа должна через два дня.

Два!!

И отменить или перенести отъезд невозможно – слишком много различных договоренностей, инстанций, разрешений и состыковок на самых разных уровнях, вплоть до губернатора края.

Вот и сидел Алексей практически двое суток в монтажной и студии, лично во все вникая и торопясь хоть предварительно все просмотреть и перепланировать всю студийную работу на возвращение из экспедиции.

Позвонил Наталье только перед вылетом из аэропорта и нарвался на отказ давать телефон Алисы.

– Надо ее спросить, Алеш, я так не могу, а вдруг она не захочет, чтобы у тебя был ее номер, – извиняющимся тоном пролепетала молодая женщина.

– Ладно, спроси, – усмехнулся Красноярцев.

И снова улетел, как тот Карлсон, что бомжует на крыше.

Вот уж откуда невозможно было позвонить, так это из тех мест, где проходила их экспедиция, – тайга на сотни и тысячи километров! Поселки, до которых они добирались, так и вовсе словно перенеслись из позапрошлого века, там не то что сотовых нет – смешно до колик, сотовый! – там электричество редкость великая, уклад жизни вековой давности, и живет по два с половиной человека на пять домов – не село, не хутор.

А что вы хотели – Сибирь!

Земли потрясающей силы и мощной красоты! Непередаваемого духа и величия! Сакральных мест силы не перечесть, и все непростые – аппаратура не выдерживает, с ума начинает сходить и такие фортели откалывает, что обалдеешь. Шаманы, знахари, ведуньи из поколения в поколение. И строгих старообрядцев деревню навещали. Вернее, как навещали: в деревню их не пустили – не положено чужим, приняли на поляне, причем съемочная группа одной группой стоит, а старообрядцы другой, метрах в десяти друг от друга.

Нельзя чужим, как они объяснили: у них жизнь строгая, в молитвах, постах и чистоте, а чужаки на себе дьявольское несут – и душевную грязь, и вещи и железки электронные, и телесные недуги и заразы. Снимать запретили строго-настрого, даже выходить к ним и разговаривать отказывались, пока все «дьявольские железки» не унесут подальше, и попросили подлости не делать и тайно не снимать.

Попить и перекусить, правда, дали, угостили. Ну, как дали: велели отойти еще дальше, накидали на землю лапника елового, уже подсохшего, сверху него постелили рушник простой, не вышитый, на него поставили берестяную кадку с напитком каким-то травяным и к нему берестяные же стаканы, а на рушник выложили хлеб, картошку, варенную в мундире, сыр молодой, лук, порезанный на четвертинки, и берестяную плошку с соленой капустой. Отошли на прежнее место и с поклоном предложили:

– Отведайте, люди пришлые, с добром и без злобы.

И стояли, смотрели, как гости «отведывают».

А когда группа поела, попила с удовольствием удивительно вкусного и бодрящего напитка, старейшина сказал, что «аудиенция» закончена и они должны уйти.

Ну, должны и должны, поклонились, поблагодарили и… не успели с поляны отойти и несколько шагов, как молодой общинский парень запалил тот лапник, на котором находился импровизированный стол для гостей со всем его содержимым – кадкой, стаканами, миской и остатками угощения.

Вот в таких местах и «тусил» Красноярцев со своей группой: там и Первомай встретили, и День Победы отметили вполне достойно – ударным трудом и застольем у костра. А если учесть, что это весна в тайге, где не везде еще и снег сошел, а где сошел, там по колено порой грязь, и ледоход на реках они застали, то можно представить, в каких экстремальных условиях работала группа.

Связь с внешним миром держали старым проверенным способом: по рации, правда, бывали места, где и она не «цепляла» сигнал, но в общем и целом работала вполне исправно. Когда оставалось всего дня четыре до конца экспедиции и две съемки – интервью с колоритным сибиряком-охотоведом, ведущим уединенный образ жизни, и несколько панорамных планов в «необыкновенных» местах, куда он обещал отвести группу, Красноярцева экстренно вызвали по рации.

И сообщили, что его старший брат Егор и его жена Вика погибли в автомобильной аварии…

Начальство телевизионное Красноярцева не просто ценило, а глубоко уважало, где-то даже любило и всячески холило-лелеяло. Когда он еще говорил по рации, для него уже был проложен оптимальный трафик в Москву. И с этого момента началась его сумасшедшая гонка со временем.

Тот самый охотовед отвез Алексея на катере в ближайший поселок, рискуя страшно – не снижая скорости, по быстрой воде, только недавно освободившейся ото льда, лавируя между корягами и прочим смытым весной мусором. Затем бешеная гонка на внедорожнике поселкового главы, за ним вертолет, пересадка на самолет малой авиации, который приземлился в местном аэропорту, а оттуда прямой рейс до Москвы.