Медленно, не спеша, по миллиметру ползла я вверх. Мимолётом любовалась новогодним украшением улиц и парка, который был от реки недалеко. Всё сияло огнями, звучала музыка и смех. На центральной Площади уже стояла ёлка. Была она крива и горбата, сохранилась ещё со времён Ленина, не иначе. Возле неё притулились три гротескных фигуры из картона, в коих уже с трудом год от года угадывались Дед Мороз, Снегурочка и Новый Год. На прошлой неделе в город въехали аттракционы: карусели, тиры, передвижные палатки гадалок и колдуний, поезда для малышей, лодки какие-то. Ну да, я там ещё не была, некогда мне за работой. И праздник уходит, и тоскливо на душе… и последний кавалер исчез в ледяной дали. Ай, да всё будет хорошо! Выберет наш Коля кого-то, девчонки станут против неё дружить, глядишь и забудут о моих вечных переработках.

– Давай, Лола! – шипела я сквозь зубы, закинула пакеты на горку и теперь попой кверху пыталась влезть на неё сама. Как хорошо, что сейчас поздно, темно, прохожих нет! Можно пыхтеть рассерженным ёжиком, сыпать мелким матом, не боясь услышать» Девушка! Вы ведь такая… Как вы можете?». Вот так и могу… когда ползу домой.

– Ма-ать! – летело над берегом эхо, вслед за моим лихо скользящим по льду телом. Горка петляла, как заяц зимой, моя короткая дублёнка задралась до середины спины, стало отчётливо поддувать. Мороз был градусов пять навскидку, это утешало, но не долго. До того момента, как я свернула к реке! Как прямая тропинка могла свернуть? Не имею ни малейшего понятия! Обречённо закрыла глаза и приготовилась к болезненному удару спиной или коленками об лёд. Удара не было, зато был громкий «Крак!» и» Плюх!». Холодная вода мигом вернула мне ясность разума, который сейчас выл пожарной сиреной, предлагая выбираться из смертельной ловушки. Берег был пологий, невысокий, да и воды здесь было Маркизу по коленки, но намокнуть в такую погоду – верный путь в больницу с воспалением лёгких!

Я барахталась, пытаясь нащупать дно ногами, но к ужасу своему понимала, что дно где-то очень далеко. Ломая ногти, сдирая коленки, я кое-как вылезла на лёд, трясясь как цуцик, огляделась и поняла, что я совсем не там, где и должна быть! Да, это был мой город, река та же, но вот куда подевались огни на Площади, почему так тихо, я не знала. Из-за туч вылезла луна, осветив мрачный пейзаж. У нас река была мельче! А эта как сытый удав: раздулась в брюхе. Да и за той горой не видно моих домов! Какие-то домики виднеются вдалеке… мелкие такие, в один этаж… Где я? Стало тепло. Э-э, нет, нужно двигаться, а то в этом чужом краю и оставлю свою замёрзшую скульптуру!

Ковыляя негнущимися ногами, поминутно оскальзываясь на ровном, как каток, берегу, я шла в направлении ма-аленького огонька. Он светился так слабо и так неуверенно, что я сначала думала, что мне кажется. Но потом он пару раз мигнул, разгорелся увереннее. Свет что ли выключили? И это под Новый год! Мэр совсем зарвался! Надо ему машину раскрасить в голубые радужные цвета! Пакеты валялись где-то на горке, так что руки были свободны и для растирания себя любимой, и для зверского колотуна.

Это дом! Ура! Я спасена! Потопала быстрее, влезла на высокое крыльцо, как специально сделанное для отваживания незваных гостей: ступеньки вдвое больше привычных мне в многоэтажках, к тому же они были заметены снегом в метр толщиной! И так замёрзшая, я ещё и руки исколола, пытаясь разгрести снег и нащупать начало и конец исполинского порожка. Наконец, мы с порогом мирно расстались, я прилепилась к дубовой двери, и не думавшей открыться. Постучала в неё сапогом, проорала хриплое «Спасите!», не увидев, впрочем, никакой реакции. Огромные тёмные створки плотно сомкнуты, как уста на старых иконах. Присела, скрутилась в калачик, приготовилась помереть в цвете лет. Бедный мой Маркиз! Когда тебя найдут? Голодный, холодный… Соседка давно им восхищается – заберёт к себе. Нина Фёдоровна всё обо всех знает, даром что живёт рядом со мной на третьем этаже. Пройдёт пара дней, и она уже объявит меня в розыск, а моего пушистого мужчину заберёт в своё логово. Ну и пусть… только бы он не умер от голода!

– А-а-а! – заорала я от неожиданности и упала на пыльный пол церкви. Как я не заметила, что дверь открыта, ума не приложу! Тепло-о… Блаженно улыбаясь, я пыталась снова стать человеком прямоходящим. Кряхтя, как старая бабка, с омерзением ощущая, как снег и слой льда, которым уже взялась моя одежда, стаивает и ползёт струйками воды по ногам и спине, я пошла к светящейся одинокой свечке на алтаре. Она одна стоила целой сотни свеч! Огромная, с тазик шириной, толстый жгут в середине. Церковь небольшая, но в полутьме казалась такой огромной и пугающей! В открытую дверь свистал ветер, выдуваясь в заднюю часть здания. Окно там разбито что ли?

Подошла к алтарю и так и застыла. Вино! Я спасена! Небольшая такая чаша, литра на три, была заполнена почти полностью. Не думая ни о том, что у сего чуда винной промышленности могут быть хозяева, ни о том, сколько оно уже здесь стоит, я трясущимися руками потянула чашу к себе. Отхлебав прилично сладкого, густого и какого-то металлически поблёскивающего напитка, я брякнула чашу на стол. С удовольствием ощущая, как горячая волна ушла в желудок, а от него – к ногам и рукам, я стояла минут пять с закрытыми глазами. Очнулась, когда створка двери стукнула громко и тревожно. Оглянулась пуганым зайцем, решая, куда спрятаться. А и некуда! Только стены, стены. За алтарём вроде есть что-то вроде комнаты-клетушки, но там ведь и искать будут в первую очередь! Мимоходом бросила взгляд в чашу, прикидывая, сильно ли заметно, что вино кто-то пил. Заметно, ещё как! И ещё кое-что заметила я. Лучше б не смотрела туда, честное слово! Чаша была в потёках… будто не вино то было, а кровь людская… Чувствуя, что меня начинает мутить, я всё же пошла к молельне. Дверцу оставила открытой, чтоб видеть, кто же сюда войдёт.

В дверь вошёл высокий мужчина, его сутана или плащ полоскалась на ветру, сапожищи глухо бухали, заставляя меня замирать от ужаса. Чего я так испугалась, сама не пойму. Наоборот бы попросить помощи у него, но всё внутри просто верещало, что это враг! Я замерла как мышь, даже дышала через раз. Фигура подошла к алтарю, заглянула в чашу, потом взмахом руки отбросила её, и в тишине раздался бешеный рык. Руки мужчины сжались в кулаки, а глаза из-под капюшона сверкнули алым, будто угли в аду. Д-демон? Они существуют?

– Ну что, Эной, ты успел? – заскочила в церковь фигура поменьше, – Где чаша?

– Не успел, – прошипел как змей упомянутый Эной, – Кто-то успел до нас!

– Кто? – недоумённо заозирался второй, – Никто ведь не знает о Даре! Да и Храм появляется раз в тысячу лет!

– Кто-то узнал, Занн! Или этому кому-то повезло оказаться в нужном месте в нужное время, – мужик с огненными глазами стал принюхиваться к воздуху, как собака и медленно шёл вдоль стен ко мне. Я зажмурилась и стала шептать про себя, что я не здесь, я не пахну, и вообще хочу домой!

– Что будем делать?

– Искать, – твёрдо сказал Эной, – И когда найдём… отнимем силу!

И так зловеще это прозвучало, что вариантов, как именно эту неведомую мне силу отнимут, не осталось: через смерть.

– Эной! Смотри! – что именно нашёл его подельник, я уже не узнала. Какая-то сила закружила меня, завертела и выплюнула на горку, прямо на пакет с покупками! Что-то треснуло, но я поняла, что счастлива! Даже несмотря на будущую обиду моего мохнатого друга! Я сидела на горке и хохотала, потом смех плавно перешёл в слёзы и дикий трясун. Скатившись, сползши с горки к своему дому, я поплелась нога за ногу, ощущая тупую боль в отбитой спине, в сорванных ногтях. Похоже, в салон красоты зайти всё же придётся. Если я стану такими руками показывать игрушки, мамы подумают, что я какая-то наркоманка. Так, думая всякую фигню, всячески отгоняя случившееся или приснившееся, как я надеялась, я дошла до квартиры.

ГЛАВА 7. ДАР

Едва открыла дверь, мой питомец уже тут как тут, застыл копилкой и смотрит пристально своими умными жёлтыми глазищами. Я виновато улыбнулась ему, заперла квартиру, присела. Пальцы закололо иголками, когда я зарылась ими в густую шерсть. Судорожно прижимая к себе вялого и покорно обвисшего Маркиза, я снова плакала, уже от облегчения.

– Моя ты киса! Вот бы ты мог говорить! – сказала я и чмокнула усатую морду. Мой кот облизнулся машинально, по его шерсти пробежали золотистые искры: от головы к хвосту и обратно. Я завороженно следила за метаморфозой, подозревая у себя всё, начиная с белой горячки, кончая простой галлюцинацией от переохлаждения.

– Где сметана, мр? – развернулась уже от кухонной двери, жёлтые глаза встретили мои, стали просто как золотые дублоны размером.

– Т-ты говоришь? – кот муркнул и проскользнул в кухню. Я выдохнула и решила сегодня принять все валяющиеся года два таблетки от температуры, острого нервного расстройства, даже от кишечных инфекций приму!

На плите уютно исходил паром чайник, в микроволновке разогревались пять сосисок, я намазала булочку маслом, откусила и блаженно зажмурилась.

– Нет сметаны, мр? – я подавилась и долго кашляла, утирая слёзы. Кажется, моё приключение дало последствия в виде уехавшей крыши.

– Кха, кха! Нет, сметаны и творога нет. Я на них упала… прости, – добавила на всякий случай. Ноги подогнулись, и я сползла на стул, Маркиз тут же вскочил мне на коленки. Огромные глазищи пытливо уставились в мои, а большие, мягкие лапки предупреждающе поцарапывали ноги сквозь капроновые чулки.

– Завтра? Мур, ждал ведь!

– Завтра… – кот кивнул, спрыгнул на пол, посидел, посидел и ушёл в комнату.

– Есть и спать… – запив горсть таблеток литром чая, утоптав сосиски и ещё два бутерброда с маслом, я сбросила, наконец, всю свою потрёпанную униформу. Юбка была вся в проплешинах, будто её долго жевали, сморкались в неё, а под конец ещё и полы вымыли. Дублёнка стала этакой гофрированной версией себя, блузка тоже обзавелась незапланированными разрезами. В чём завтра идти на работу? Мы завтра работаем всего полдня, но их ведь нужно ещё отстоять. Ладно, есть у меня запасная блузка. Правда она не малиновая в горошек, как наша, но ярко – алый цвет всё же ближе к эмблеме Тотошки, чем парадная белая. Юбку возьму… длинную! А что? Сразу покажу нашим девчонкам, что я уступаю им парня. Десять минут в душе, пять минут на написание СМС маме, всё, спать.

– Марки, завтра у нас вечеринка. Я постараюсь вырваться пораньше, но ты ведь знаешь все эти корпоративы: посиди ещё, да к кому тебе идти… – пушистая грелка исправно мурчала под боком, бодая меня крупным лбом, – Сметану куплю! Обещаю…

Уже засыпая, услышала едва слышное» хоррошая, мр!». Бред? Не важно, всё уже не важно.

Утро добрым не бывает! Особенно, когда ты видишь в зеркале опухшее, похмельное чудовище с всклокоченными, чёрными, длинными патлами, красными глазками и такими синяками, что не всякий упырь таким похвастается! Перепрыгивая через кота уже в десятый раз, я заподозрила, что он чего-то хочет.

– Марки, вот твой корм! – вскрыла баночку с пахучими консервами. Единственная марка, заслужившая наше с котом доверие. Беру всегда баночек двадцать, чтоб на случай пустого холодильника мой мохнатый друг был сыт.

– Скучно, мр, мышку хочу! – застыла с плойкой в руках, прядь волос уже стала дымиться, только тогда я очнулась и стала судорожно махать ею в воздухе. Кот стал на мой тапок обеими передними лапками, умильно «сделал глазки», я растаяла. Моя ты лапа! Даже если это и глюк, так сказать, помешательство старой девы, то я рада, что теперь говорю не сама с собой!

– Мягкую? – нет, – Резиновую? – нет?! – Настоящую?! – истовые кивки кота, – Она тебя будет боятся. И всё закончится печально…

– Мр, белую хочу! Скучно без тебя!

– Ладно, – оделась, морщась от боли в пальцах. Сразу забегу в салон, сделаю ногти, а потом на работу. Присела, сгребла на руки Марки, – Будет тебе мышь! Только на Новый Год, хорошо? Мы ведь должны выслать деньги маме! Всё, пока! Надеюсь, сегодня я покупки донесу…

В салоне была километровая очередь! И это при том, что он открывался только через полчаса. Стояли возле его дверей и мои напарницы. Они лениво оглядывали толпу, счастливо жмурясь, ведь они были первыми. Я активно заработала локтями, отдавила кому-то ноги, даже выдрала клок волос! Но к девчонкам таки протиснулась. Они так на меня вытаращились! Ну да, я ведь обещала не делать ровным счётом ничего для завоевания самца номер один.

– Привет! – суетливо заоглядывалась я, – Я с вами. Вот! – показала им свои руки. Все пятеро дружно отшатнулись, потом наперебой стали спрашивать, кто мне пальцы ломал и за что. Не став их разочаровывать, расписала трагедию вечера. Мол, встретил меня бывший, стал к себе тянуть, а я не удержалась и расцарапала таки его наглую рожу! Вот и лишилась самого дорогого – ногтей.

– Ну и сволочь твой Сенька! Мне он сразу не понравился! – поддержала меня Анька, её коричневые кудряшки задорно подпрыгнули под беретом цвета сливы, – Мы пропустим тебя, правда девочки? – те только кивнули. Вот она, женская солидарность! Я умилилась и полезла целоваться. Румяные щёки девочек были трижды, а то и четырежды чмокнуты, они тоже едва не прослезились.

За час в салоне нас привели в порядок, сделав из нас просто неземных нимф! Я любовалась ярко – синим лаком с мерцающим блеском, девчонки хихикали и в лицах пересказывали все слова и фразы Коленьки.

– А покупательницу, ну ту крикливую, – рассказывала Тоня, – У которой зад такой большой, что в двери туалета застрял, Коля развёл на четыре дорогих набора для девочек, огромного слона и железную дорогу! Я спросила, как ему это удалось? Как он мне улыбнулся… Скорей бы вечер! Он выберет меня, я знаю!

Мы скептически похмыкали и побежали в магазин. Сегодня мы идём в «Тринити», отметить конец рабочей недели и премию. В обед в раздевалку, предварительно постучав и интеллигентно спросив, нет ли там раздетых дам, зашёл Коля.

– Девочки! Я приглашаю вас всех завтра в ресторан в честь Дня Святого Николая! – подружки сначала умолкли, а потом с писком радости накинулись на него. Он отодвинулся как можно дальше, весь напрягся как-то, отчего мы все ошарашенно застыли. Он обаятельно улыбнулся и сказал, – А теперь за работу! У нас сегодня очень много покупателей!

Мы в ускоренном темпе допивали чай, я вытерла стол, выбросила в корзину пакет от эклеров, которые сегодня принесла Даша. Развернулась и вздрогнула от неожиданности – он ещё здесь, стоит за мной. Глаза напряжённо следят за каждым моим жестом, даже, кажется, носом поводит, будто зверь!

– Я не знаю приду ли, – честно сказала я.

– Почему? У тебя уже назначена встреча? – что это? Презрение? За что? За Игната? Подумаешь, парень встретил после работы! Теперь я продажная девица что ли?

– Нет. Просто я могу уехать к маме… и брату, – поправила блузку, заглянула в зеркало, убедилась, что на мне нет крошек, а волосы не выбились из косы. А где? Провела руками по груди, поискала на юбке, метнулась по раздевалке. Когда я успела посеять свой бейдж? Пришлось брать запасной, который выдали совсем недавно. И, хотя, на том, утерянном, были мелкие, блестящие снежинки, но и этот хорош.

– Как знаешь… – просверлил меня непонятным взглядом и вышел.

Покупатели и их дети были радостными и с хорошим настроением. Все оставляли внушительные суммы, не скупились. Малышня бегала, пряталась за стеллажами, ввязывая и нас в свои игры. Мы хохотали вместе с ними. Один раз я словила задумчивый взгляд нашего мачо, направленный на меня. Алый отблеск в его чёрных глазах заставил вздрогнуть. Моргнул, улыбнулся слегка. Фух, показалось!

Под конец дня зашли папа с дочкой. Девочка была бледной, болезненной, но такой хорошенькой! Светло-розовое пальтишко, синие сапожки и такой же шарфик, алый берет на светлых кудряшках. Я посмотрела на напарниц, те вились разноцветными бабочками вокруг парня. Тогда я их обслужу. Подошла к девочке, присела.

– Привет. Что ты хочешь на День Святого Николая? – папа девочки был симпатичным голубоглазым блондином. Одет стильно: серое пальто, сиреневый тёплый шарф, узкие, стального цвета брюки, чёрные замшевые ботинки. Хорошо зарабатывает. Вон и девочка одета, как куколка. Она смотрела на меня такими же глазками, как у отца. Бледные, красивой формы губки дрогнули в улыбке.

– Привет… – маленькая ладошка нашла мою, и я едва не дёрнулась, до того её рука была холодна. Маленькая… Пожала пальчики, согревая.

– Нам нужен кот. Большой, мягкий, гипоаллергенный, – подал голос мужчина. Голос был усталым и холодным, как зимняя стужа. Я хмыкнула про себя: кто же будет относиться серьёзно к простой продавщице? А особенно богатый папа с не менее богатой мамой. И, хотя, мамы не наблюдалось, но наверняка она где-то есть. Допустим, в салоне красоты, делает причёску или пилинг.

– Меня Лола зовут, а тебя? – спросила я девочку. И тут бедняжка так закашлялась! Я перепугалась и тут же прижала её к себе, погладила по спинке. Мужчина высоким, резким голосом позвал директора, вырвал свою дочь из моих рук и холодно отчеканил, чтобы я не смела больше трогать чужих детей. Я растерянно заморгала от такой грубости, но вынужденно признала, что в сущности он прав. Какое я имею на это право? Никакого… – Простите… Я просто… У меня младший брат так часто кашлял, я привыкла…

– Соня… – услышали мы тихий голос девочки. Блондин припал на одно колено, пристально глянул на дочь, отметил её румянец, уже не лихорадочный, а вполне себе здоровый. Окинул меня непонятным взглядом, словно рентген сделал, снял отпечатки со всего тела и ещё и ауру сфоткал. Поёжилась… – Ты такая тёплая… Больше не болит, – сказала она своему отцу.

– Так нам предложат что-то или нет? – холодно спросил надменный красавец. Виктор Петрович оттеснил меня своим бочкообразным телом, мигом сменил Тонькой, профессионально оскалившейся сразу до самых гландов. Впрочем, блондин лишь равнодушно махнул дочери на проход, куда нырнула наша нимфа. Девочка оглянулась на меня, но покорно пошла вслед за взрослыми. А я ещё долго ощущала гнев и опустошение. Вот так богатые люди походя унижают обслугу: продавцов, официантов, водителей и так далее. Кем же ты работаешь, аристократ этакий? Фыркнула, отогнала мысли о неприятном типе и пошла в нашу раздевалку. Скоро мы закроем магазин и уйдём праздновать, так что пусть все неприятности уйдут вместе со старым годом!

– Девочки! – тщетно пытался перекрыть весёлый щебет продавщиц директор, – Премия! – О! Волшебное слово мигом заставило замолчать и голодными взглядами уставиться на начальство. Начальство смущённо порозовело, кашлянуло, но продолжило, – За сегодняшнюю выходку Лола лишается премии! А вам по три тысячи, вот, – и он раздал девочкам купюры. Я стояла ни жива, ни мертва. Как же так? Я ведь просто хотела помочь…

– Я… потом подойду… – выдавила из себя, тщетно стараясь не плакать. Девчонки провожали меня сочувственными взглядами, но при Гоше боялись что-то сказать. Коля был где-то в кабинете и не показывался уже с час как. Хоть он моего позора не видит.

Я шла к остановке, не чувствуя холода, хотя обычно старалась побыстрее забежать в автобус. Сейчас на душе было так же холодно, как и на улице. Всё вокруг светилось, мигало, в витринах мягко переливались буквы, гирлянды на ёлках, люди были румяные и счастливые. И что теперь делать? Идти домой? Настроение было безнадёжно испорчено.

– Лола? – тихий голосок, знакомый такой. Куколка?

– Что ты здесь делаешь? – спросила я девочку, которая стояла на пустынной остановке возле меня. Видимо я так крепко задумалась, что не заметила её. А где же…

– Мы хотели пригласить вас к нам на ужин, – чарующе проворковал блондин. Даже улыбку выдавил из себя, – Чтобы загладить свою вину. Ведь вас лишили премии из-за нас?