Энергия желания

Этот рейс на Москву и так был поздним, да еще задержали почти на час. Я заняла крайнее к проходу место в пока еще пустом ряду, надеясь, что рядом не окажется храпун или вонючка, или, чего доброго, два этих везения одновременно. Лететь почти четыре часа… Крупный мужчина в джинсовом костюме навис надо мной мыслящей тучей. Разбирая буквы и цифры в шифре посадочных мест, он, то поднимал на лоб, то опускал очки. Наконец, крикнул кому-то позади себя:

– Вот наши места!

Пропустив вперед двух женщин, одну с ребенком на руках, и подростка, радостно кивнул мне:

– Вместе полетим!

Я встала. В мой ряд нацелилась женщина без ребенка – непропеченная блондинка с формой тела «лампочка накаливания»: накрашенный цоколь – матовые плечи – попа, и подросток лет пятнадцати, заткнутый наушниками и похожий на всех в своей популяции, кроме родителей.

– Садись к окошку, – приказала блондинка подростку, и тот, кивнув в ритм, одним прыжком оказался в кресле.

Блондинка суетливо угнездилась рядом и полезла в сумку.

– Сережа, возьми ему платок, – повернулась она к джинсовому мужчине, устроившемуся за нами.

– Да у него сухой нос! – Возразил мужчина.

– Возьми! – Потрясла платком за головой блондинка.

Мужчина вздохнул и взял платок.

Сонные ночники, моргая, посматривали за вялым рассаживанием пассажиров. Самолет дремал, сотрясаемый запихиваемой ручной кладью и ерзающими задами. Я уже предвкушала полет над бесконечностью.… Только представить – подо мной будет десять тысяч километров черной бездны! Дух захватывает! Хорошо, что не случилось рядом вонючки, но плохо, что далеко от окна. Появится ли рассветное солнце к концу полета? Наверное, нет – время первый час ночи.… Не успеет. Жалко…

– Я к маме хотю! – Пискнул ребенок возле моей коленки.

Белобрысый малыш лет трех, пыхтя, протиснулся по моим ногам к блондинке и залез на нее.

– Когда мы полетим, ты будешь сидеть с Надей! – Строго сказала блондинка.

– А я хотю с тобой!

– Со мной нельзя.

– Потему?

«Вас приветствует капитан корабля…» – раздалось сверху, и ночники перестали подмигивать, превратившись в серьезные светильники.

– Когда дядя командир разрешит вставать с места, тогда и придешь ко мне, хорошо? – Блондинка сняла с коленей малыша и чмокнула его в щеку. – Иди к Наде.

Ребенок обиженно пропыхтел по моим ногам в противоположную сторону. Блондинка, озираясь в поисках ремня безопасности, крикнула в проход:

– Сережа, возьми его!

– Девушка! – Услышала я за спиной мужской голос. – Вы не хотите поменяться местами с нами? Вам здесь будет удобней. А то он так и будет туда – сюда.

Я обернулась. Джинсовый отец виновато улыбался.

– Он такой беспокойный ребенок! А тут, зато возле окошка можно.

– Конечно. – Согласилась я. – Спасибо.

– Это Вам спасибо! – Он встал, чтобы пропустить меня.

Пробираясь к своему новому месту, я заметила вторую женщину, сидевшую с беспокойным ребенком на следующем ряду.

«Три ряда для семейства купил, что ли?» – удивилась я.

– Такие места были, – ответил он, перехватив мой взгляд, снова виновато улыбнувшись. Странный…

Я с удовольствием устроилась у окошка. С джинсовым отцом нас разделяла пустота синего места с серым подголовником. Можно положить на сиденье что-нибудь и не воевать локтями с соседом за место на подлокотнике. Красота! Еще бы рассвет увидеть….

Самолет все быстрей пересчитывал бетонные стыки, вжимая в кресло и закладывая уши ватой земного притяжения. Наконец, он оторвался от земли, и приклеился к небу, как сосалка «взлетная» к нёбу… Взлетная полоса превратилась в линию, в полоску, в воспоминание и увязла в черноте. Живыми и светящимися были только мы – пассажиры полупустого самолета, пробиравшегося вслепую сквозь ночь.

Ощущение, что на меня смотрят со стороны третьего кресла, заставило повернуть голову. Джинсовый отец тут же уткнулся в журнал. Я стала рассматривать мужчину. Густые, темные волосы. Загорелый, чисто выбритый. Крепкое тело человека, состоявшего со спортом в более тесных, чем дружба, отношениях, но делавшего это последний раз лет десять назад. Я видела, что, делая вид, что читает журнал, он видел, что я его вижу, и я видела, что ему приятно это видеть. В полпервого ночи такая фраза простительна даже мне – отдохнувшей даме с гуманитарным образованием. Мужчина мне нравился. Я не могла пока понять, чем…. Глупость какая… Чужой человек…

– Папочка! – Малыш вдруг оказался у него на коленях. Мальчик был похож на мать, пухлый, светловолосый, голубоглазый и такой же непропеченный. Он спросил громким шепотом, глядя на меня:

– А кто эта тетя?

– Это тетя с нами летит домой.

– Она с нами будет зыть?

– Нет, сынуль, у нее свой дом.

– А потему?

Малыш посмотрел на меня со взрослой симпатией, и, сразу застеснявшись, спрятался за отца, подглядывая одним голубым глазом. Вот так мужчина в мальчике незаметно и прорастает, – подумала я. Отец погладил малыша по голове. Смотреть на мужчину с ребенком на руках было приятней, чем на женщину с тем же ребенком на руках. «Потему?»

– Потему, пап? – Поддержал меня малыш.

– Что почему?

– Потему у тети свой дом?

– Потому что у каждой тети есть свой дом. Тем более у такой красивой тети.

Я видела, как мужчина улыбнулся, не поворачивая головы. Я тоже улыбнулась.

– Сережа, отдай ребенка Наде. – Послышался голос его матери, повернувшейся к нам вполоборота. – Ему пора кушать.

Отец глянул на меня растерянно, мол, что поделаешь, она мать, надо слушаться, и сказал сыну:

– Ну, иди, сейчас кушать будешь.

– Я не хотю кусать! Я хотю с тобой!

– Ты и так со мной, малыш. Иди к Наде. – Он снял ребенка с колен и передал назад. Бросив смущенный взгляд на меня, он снова уткнулся в журнал. Я уже не сомневалась, что нравлюсь ему. Он мне тоже нравился. Его крепкая фигура и его тембр голоса и ироничная интонация, и не знаю, что еще… что-то такое. … Вот мужик попал – подумала я, представив себя на его месте. И не пофлиртуешь посреди семейства.

– Пап, флэшку дай, – обернулся непохожий на родителей подросток, обнаружив неожиданный бас.

– Какую флэшку?

– Ты брал, в кармане у тя лежит.

Мужчина пошарил в кармане, привстал с кресла, чтобы передать флэшку, и, не утерпев, посмотрел мне в глаза. Меня пробило его желанием от серого подголовника до синего сиденья – ох, ни фига себе и залежи там! У меня даже ладони вспотели! Он снова сел, спрятавшись в журнал, а я стала думать, что делать, когда никто не виноват и когда нельзя, но очень хочется.… Порывшись в сумке, я нашла визитку конторы по вызову такси. Рядом со слоганом «мы доставим вас с удовольствием» написала свой номер телефона и, тронув мужчину за локоть, протянула карточку. Он посмотрел на меня непонимающим взглядом:

– Что это?

Я приложила к уху козу из большого пальца и мизинца как телефонную трубку. Его сначала непонимающие, а затем заговорщицки улыбнувшиеся глаза ответили мне. Он сунул визитку в карман рубашки, и опустил голову, словно хотел зарыть ее песок. «Зря я это сделала, – ошпарило меня запоздавшим кипятком. А вообще, лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и пожалеть!» – подбадривала я себя, но старалась больше не смотреть на него и его семейство.

Я смотрела, как серое крыло самолета режет черноту ночи и чувствовала ухом полный желания мужской взгляд со стороны третьего кресла.

К концу полета рассветное солнце все же успело осветить сферический край земли долгожданным зелено-рыже-малиновым светом. Я наслаждалась зрелищем, втиснув лоб в стекло иллюминатора. Это неземное свечение – Энергия Желания, питающая все живое, которая становится видимой только на рассвете и только с высоты десять тысяч километров над бездной… Мне повезло…

По «рукаву» я шла впереди семейства, хваля себя за то, что, послушавшись интуицию, надела каблуки. Мой вид сзади на каблуках еще в состоянии впечатлить любого отца семейства. Взгляды джинсового отца на моей джинсовой попе держались двумя горячими карманами. Один раз я аккуратно обернулась, но он, поправив спящего малыша на плече, сразу отвел взгляд. Непропеченная блондинка видимо, планировала будущее. До меня доносились лишь глаголы «позвонишь», «поедешь», «заберешь»…

На паспортном контроле из девяти будок работало четыре. Я встала в очередь к девушке, которая шевелилась бодрей остальных. Мужчина с сыном встал за мной.

– Сережа! Иди сюда! – Приказала блондинки из другой очереди.

– Ну, здесь меньше народу, Лен.

– Иди сюда! – Повторила она.

Сережа со вздохом отошел от моей попы… Карманы остыли. «Конечно, он не станет звонить. И вообще ничего не станет….» – подумала я с сожалением, вспомнив, как бережно он держал спящего малыша на плече….

Мой разбуженный перебросками чемодан уже сиротливо катался на багажной карусели. Я забрала его, оглянувшись в последний раз. Просто так… Семейства не было. Ну и ладно…, – смирилась я и ушла, не оборачиваясь.

Прошло больше двух месяцев. Я почти забыла об этом приключении, когда показавшийся мне знакомым мужской голос в трубке произнес:

– Здравствуйте, извините, не знаю, как Вас зовут. Вы написали только телефон…

– Здравствуйте. Ничего, я Вас тоже не знаю, – ответила я, мучительно вспоминая, где я слышала этот голос.

– Ваше такси. Мы доставим вас с удовольствием, – смущенно засмеялись в трубке.

Я сразу вспомнила джинсового отца, который взглядом прожигал мне ухо в самолете и нагревал карманы на попе. Вспомнила, как он гладил по голове малыша, и как я дала ему телефон.

– Не думала, что вы позвоните, Сергей, – честно призналась я.

– Да я и сам не думал… Я рад, что вы узнали меня. И смею надеяться, узнаете еще, – он хмыкнул. – Как Вас все-таки зовут?

– Татьяна.

– Очень приятно. Давайте встретимся?

Он был в том же джинсовом костюме, или в другом, но таком же. Такой же загорелый и чисто выбритый. Тусклые подмигивающие светильники под потолком кафе напоминали те, самолетные. Казалось, сейчас сверху скажут «Вас приветствует командир корабля…» и кафе, зазвенев посудой, покатится по брусчатке, пересчитывая стыки…