Сан-Франциско, сентябрь 2014

– Эй, детка, притормози!

Мэдди шла по коридору спортивного комплекса Скорпионов, где после летнего отпуска наконец стартовал ожидаемый болельщиками с огромным нетерпением тренировочный лагерь. Она направлялась к одному из катков, чтобы вместе со своим оператором заснять отчёт о первой тренировке команды в грядущем сезоне, когда бесцеремонный окрик вкупе со столь же оскорбительным свистом заставили ее остановиться и оглянуться. И не потому, что готова была последовать прозвучавшей просьбе, а просто для того, чтобы взглянуть в лицо этому наглецу.

Лицо оказалось чрезвычайно привлекательным и смутно знакомым, но в те несколько секунд, что понадобились мужчине, чтобы подойти к ней вплотную, она так и не сумела вспомнить, откуда его знает.

– Во-первых, меня зовут не «эй» и не «детка». А во-вторых… – начала Мэдди довольно резким тоном, но, осознав это, тут же осеклась.

Это была ее извечная проблема. Почему она не умеет, как другие женщины, нежно ворковать и стрелять глазками? Почему вместо приветливой улыбки чаще всего усмехается с сарказмом? А ее чертов язык! Если уж она совсем не может держать его за зубами, почему хотя бы не мелет какую-нибудь милую чушь вместо своих острот? Ответ был очевиден: потому что никто ее этому не учил. Никто не объяснил ей, что значит быть женщиной. В итоге Маделин выросла такой, как есть – начисто лишенной женских ужимок. Так чего теперь было удивляться тому, что мужчины от нее, как правило, шарахались?

Впрочем, стоявший рядом незнакомец, кажется, вовсе не собирался спасаться бегством с выражением ужаса на лице. Напротив – происходящее, кажется, его забавляло. Карие глаза смеялись, а губы были растянуты в обворожительной улыбке. Мэдди живо представила себе, у скольких женщин бессильно подгибались колени от этого зрелища. Она поморщилась, продолжая гадать, кто он такой.

Судя по впечатляющей внешности, он мог быть актером. Или певцом, при одном взгляде на которого фанатки начинали восторженно визжать. Впрочем, кем бы он ни был, она совершенно не понимала, что он тут делает.

– А во-вторых? – тем временем, услужливо подсказал предмет ее размышлений, так и не дождавшись от Мэдди продолжения отповеди.

– А во-вторых… кто вы такой? – задала она вслух мучивший ее вопрос, решив, что все равно уже начисто испортила впечатление о себе.

Он воззрился на нее с недоверием и смотрел так несколько секунд, словно пытался понять, не шутит ли она. «Видимо, какая-то звезда» – успела подумать Мэдди ровно перед тем, как мужчина расхохотался, оглашая смехом весь коридор.

А потом вдруг резко наклонился к ней, и она инстинктивно дернулась, не понимая, чего от него ожидать. Однако оказалось, что незнакомца заинтересовал всего лишь ее пропуск, который он слегка потянул на себя, заставляя Мэдди снова сократить дистанцию между ними.

– А ты забавная, Маделин Хантер, – сказал он, продолжая улыбаться, – и спереди такая же хорошенькая, как сзади.

– Не успел приехать, как уже пристаешь к нашим девушкам? – послышался насмешливый голос и за спиной собеседника Мэдди нарисовался капитан клуба НХЛ «Сан-Франциско Скорпионз» Марк Беккер собственной персоной.

– А они у вас общие, на всех? – ничуть не смутившись, спросил незнакомец, саркастически выгнув брови. – Какой разврат… – сказал он задумчиво, наматывая на палец тесемку бейджика Мэдди, – …ну прямо как я люблю, – добавив это бесстыдное замечание, мужчина посмотрел ей в глаза, медленно растянув губы в многообещающей улыбке.

– Слушай, Дюбуа, я серьезно, – тон Марка сменился на предупреждающий, – отстань от нее.

– А у тебя что, на нее собственные виды? – спокойно поинтересовался Дюбуа, так и не поворачиваясь к Беккеру лицом, – хотя ты ведь, кажется, женат?

– А может, я сама за себя решу? – наконец вмешалась в разговор Мэдди, потеряв терпение. Она вырвала из рук Дюбуа свой пропуск и, отступив на пару шагов, обратилась к Марку:

– Привет, Беккер. Очень рада тебя видеть. А теперь можешь идти, куда шел.

По лицу Марка, на котором отразилось недоумение, Мэдди поняла, что замечание прозвучало чересчур резко. Ей не стоило так на него огрызаться. Ведь он не сделал ничего плохого, напротив – вступился за нее, решив, что ей нужна помощь.

Вот только ей ни черта от него не нужно! Мэдди почувствовала неожиданный прилив злости. За то, что стоял рядом с ней, как ни в чем не бывало, как всегда неотразимый и нахальный. За то, что позволил ей почувствовать себя необходимой, а потом также просто лишил ее этого, внезапно объявив о своей женитьбе.

Конечно, между ними никогда не было ничего, кроме дружбы. Она ясно осознала это ещё тогда, когда поддалась дурацкому порыву и решила узнать, что почувствует, если поцелует такого опытного бабника, как Марк Беккер. А когда он решительно отстранил ее – поняла, что это была худшая из ее идей.

Но все же она позволила себе привязаться к нему. Неосмотрительно потянулась к тому, кого считала таким же одиноким, как она сама. А потом его внезапная свадьба… и Мэдди почувствовала себя обманутой. И никому не нужной. Снова.

За этим воспоминанием пришло ещё одно – то, которое она гнала от себя уже больше месяца – о другом Беккере, похожем на Марка как две капли воды. О том, кто смотрел на нее жадными, голодными глазами. О том, кто хотел ее по-настоящему, пусть даже только одну ночь.

За прошедшее с того акта безумства время Мэдди пыталась подавить в себе главное – сожаление. Может быть, она зря не оставила ему своих контактов. Может быть, у той встречи могло быть продолжение. Может быть, она упустила шанс получить что-то большее, чем удовольствие от секса. Может быть, может быть, может быть… так много этих «может быть». Единственное, что было способно заглушить сомнения в правильности принятого ею решения – это мысли о том, сколько женщин уже перебывало в постели Макса Беккера после нее. В то время как она внезапно оказалась не в силах стереть со своего тела его следы.

Мэдди вновь сосредоточила взгляд на том, кого Марк назвал Дюбуа. Красив, обаятелен и, несомненно, пользуется успехом у женщин. Идеальный кандидат для ничего не значащего секса. Вот только она думала также и о Максе Беккере. А в итоге…

А в итоге – ничего. Макс Беккер для нее – отыграннный эпизод. Она ещё думает о нем иногда только потому, что ей не хватает хорошего секса.

Мэдди попыталась представить себя в постели с Дюбуа, который, судя по всему, недвусмысленно к ней клеился. Попыталась… но не смогла.

И все же из какого-то упрямого желания показать, что она не нуждается ни в ком из Беккеров, Мэдди снова обратилась к так и стоявшему рядом с ней Марку:

– Ну давай, давай, поторопись. Не видишь, что нам хотелось бы поговорить наедине? – она натянуто улыбнулась Дюбуа и получила в ответ усмешку, полную понимания.

Марк пожал плечами и, прежде, чем отойти, коротко бросил:

– На тренировку не опоздай, Дюбуа.

И тут Мэдди поняла, где раньше видела стоящего напротив нее красавчика.

Он, конечно, не был ни актером, ни певцом, но, несомненно, действительно был звездой. Люсьен Дюбуа – экс-лидер клуба «Финикс Койотис» – команды, теперь носившей название «Аризона». Тот самый игрок, чей трансфер в стан «Скорпионз» наделал в межсезонье много шума.

Если бы в Финикс не пришло новое руководство, которому достались старые проблемы с финансами, Скорпионам, вероятно, никогда не удалось бы переманить к себе Дюбуа. Но в результате всех своих проблем Койоты решили пожертвовать дорогостоящими игроками ради обретения финансовой стабильности. Таким образом Люсьен Дюбуа был обменян в Сан-Франциско, а взамен Аризона получила трёх неплохих хоккеистов и право выбора в третьем раунде драфта 2015. Этой сделкой остались довольны все.

Все, кроме самого Дюбуа.

Мэдди припомнила сопровождавшие эту сделку разговоры о том, что в прошлом между Люсьеном и нынешним тренером Скорпионов Мишелем Лепьером были серьезные разногласия. Но в подробности того, в чем они состояли, она тогда не вникала.

Во время короткого отпуска ей хотелось абстрагироваться от всего. Не вспоминать о хоккее, не вспоминать ни об одном из братьев Беккеров.

Поэтому на отдых она отправилась туда, где ещё витал призрак принадлежности Мэдди хоть к чему-то. К месту. К дому. К людям. Она поехала в Небраску.

– Как интересно, – протянул Дюбуа, пристально глядя на Мэдди и вырывая ее своим замечанием из плена воспоминаний и размышлений.

– Что?

– Кажется, ты из тех, кто совсем не против откусить кусочек от пирога по имени Марк Беккер.

Мэдди фыркнула.

– Ты верно выразился – тебе это только кажется, – и, сложив руки на груди, добавила:

– А это даже забавно.

– Что? – в свою очередь спросил Люсьен.

– Два петуха в одном курятнике, – она с усмешкой оглядела его с головы до пят, словно оценивала вещь перед покупкой.

– И как же это понимать? – приподнял брови Дюбуа.

– Вы с Беккером чем-то похожи. Оба из тех мужчин, от которых женщины сходят с ума, – в голосе Мэдди сквозило неодобрение, – и если раньше оргазм на трибунах был в основном только от Марка, которому фанатки регулярно рисуют плакаты с предложением жениться на них и родить ему детей, то с твоим приходом я предвижу разделение женского лагеря на две половины.

– Тебя это, кажется, весьма волнует?

– Ничуть. Хотя всегда приятно посмотреть на чужой идиотизм.

Дюбуа продолжал ухмыляться с таким видом, будто видел Мэдди насквозь. Это ощущение ей категорически не нравилось.

– Что ж, Люсьен, с тобой интересно, но… – начала было она, но он тут же ее прервал:

– Люк. Друзья зовут меня Люк.

– А мы с тобой уже друзья? – вздернула Мэдди левую бровь.

– Ещё нет. Но я рассчитываю, что скоро станем и весьма… близкими, – он подмигнул ей и, перед тем, как направиться к раздевалке, добавил: – Приходи на тренировку, Маделин, и я наглядно покажу тебе, что мой пирог гораздо вкуснее Беккеровского.

Утро следующего дня Мэдди проводила в монтажной, просматривая отснятое вчера после тренировки подробное – по крайней мере, таковым оно должно было быть в теории – интервью с защитником Скорпионов Дэном Ларсоном.

Дэн был великолепным игроком, и по итогам прошлого сезона заслуженно получил престижную награду Норрис трофи как лучший защитник Лиги, но вот общение с ним было задачей еще более сложной, чем попытка обыграть его на поле.

На вопросы он отвечал кратко и односложно, а в ответ на все уточнения смотрел так, что Мэдди хотелось спрятаться от этого взгляда под кресло.

Она знала, что не так давно Дэн расстался с женой, с которой прожил вместе десять лет. К чему лукавить – ей было любопытно узнать, что могло в одночасье разрушить столь долгий и казавшийся всем весьма крепким брак, но она понимала, что это та территория, вход на которую ей решительно заказан.

Мэдди пыталась разговорить защитника изо всех сил, но в конце часового интервью знала о нем немногим больше, чем в начале. И вот теперь вместе с монтажерами телеканала они пытались понять, что им делать с теми крохами информации, которые пожелал предоставить Дэн.

Сокрушенно качая головой, Маделин понимала, что этот материал придется активно разбавлять записями голов и ассистентских передач Ларсона, а также выдержками из старых программ тех времён, когда Дэн еще был улыбчивым парнем, казавшимся полностью довольным своей жизнью.

Она не знала, что с ним произошло, также, как этого не знал никто. И Дэн, и его бывшая жена хранили столь гробовое молчание по поводу своего разрыва, что даже жёлтой прессе не удавалось разнюхать никаких – во всяком случае, достоверных – подробностей. Это Мэдди знала наверняка, потому что перед интервью перелопатила в поисках информации о Ларсоне кучу статей.

Возвращение к работе подействовало на нее весьма благотворно. Она снова чувствовала себя на своём месте, чувствовала себя, как дома. Именно здесь, во владениях Скорпионов, бродя по коридорам подтрибунного помещения, слыша гул мужских голосов в раздевалке, осязая прохладу льда, тянувшуюся с площадки, она вновь испытала то постоянно искомое ею ощущение, за которым напрасно ездила в Небраску. И если бы не присутствие Марка Беккера, Мэдди могла бы почувствовать себя если и не абсолютно счастливой, то хотя бы вполне удовлетворенной тем, что имела.

Люк, конечно, жестоко ошибся, решив, что у нее к Марку что-то есть. Хотя, если быть абсолютно честной с собой, осадок горечи, которую она испытала, оказавшись ненужной, порой все ещё разъедал нутро. Мэдди не понимала, почему Марк не сказал ей о том, что в его жизни есть другая женщина. В этом случае она никогда не позволила бы себе прикипеть к нему, воображая, что может сделать для него что-то хорошее. Она никогда не поехала бы за ним в Россию, чтобы поддержать после смерти матери. И никогда не встретила бы там его брата-близнеца.

Маделин подавила вздох, признаваясь себе, что ей так трудно в обществе Марка во многом именно потому, что, смотря на него, она видела Макса. И невольно вспоминала все, что тот делал с ней в ту единственную ночь, когда Мэдди позволила вырваться наружу всем своим потайным желаниям.

Макс Беккер пробудил в Мэдди чувственность, о которой она в себе не подозревала. И с которой теперь не знала, что делать.

Наблюдая за красивым, но отстранённым лицом Дэна Ларсона на многочисленных экранах, Мэдди вспомнила о Дюбуа. Вчера, вернувшись домой, она не удержалась и навела о нем справки в интернете, с каким-то странным разочарованием осознав, что не ошиблась в своих первоначальных выводах. По части количества женщин, с которыми его запечатлели фотографы, Дюбуа действительно мог сравниться с Марком Беккером. А значит, это совсем не ее история.

Мэдди не была столь наивна, чтобы воображать себя женщиной, ради которой способен исправиться бабник. Она не могла завлечь даже самого обыкновенного нормального парня, постоянно умудряясь связываться с безнадежными придурками. Ещё на свадьбе Марка рядом с его женой Алисой – красивой чувственной брюнеткой – она, хоть и облаченная в пышное вечернее платье и изящные туфли на шпильках, все равно чувствовала себя замухрышкой. Так что гораздо лучше будет не питать напрасных иллюзий и не вздыхать о красавчиках, у ног которых могла оказаться любая, стоило им только захотеть. Да, пусть это будет любая, но только не она.

– Мэдди!

Она оторвалась от одного из экранов, на который смотрела невидящим взглядом, и повернулась к двери, настороженно следя за приближением к ней директора Скорпионз-ТВ Алана Кейда.

– Привет, Алан.

– Привет-привет, – ответил он и мельком посмотрел на экраны. Мэдди мгновенно напряглась и едва не дернулась, инстинктивно желая прикрыть собой кислую физиономию Дэна Ларсона. Алан мог, чего доброго, попросить переснять материал, а второго такого испытания ей уже не выдержать. Да и результат все равно был бы тот же.

Но Кейду сегодня явно было не до того.

– Работаете? – рассеянно спросил он, – молодцы, молодцы… – пробормотав это, Алан стал рыться в папке с бумагами, которую держал в руках и, кажется, начисто забыл о присутствии Мэдди и о том, зачем вообще пришел.

Она терпеливо ждала, зная, что он подобен сейчас лунатику и лучше не пугать его внезапным окриком или движением.

Наконец Алан замер и, вскинув голову, посмотрел на Мэдди.

– Мэдди! – воскликнул он снова.

– Да, это все ещё я, – насмешливо отозвалась Маделин.

– Ах да! – спохватился он, – собирайся.

– Куда?

– В Россию, куда же ещё? – тон Кейда подразумевал, что она должна быть в курсе.

Но Мэдди была не в курсе. Более того – категорически против.

– Зачем? – спросила она терпеливо.

– Как зачем? Через неделю команда вылетает на выставочные матчи с клубами КХЛ. Весьма выгодное коммерческое мероприятие. Ты, разумеется, летишь освещать это турне.

– Какими клубами? – едва сумела выдавить из себя ошарашенная Мэдди.

– ЦСКА, Динамо, Скала…

Он продолжал перечислять, но она уже не слышала. Скала. Макс Беккер.

Сердце неожиданно забилось быстрее, но Мэдди не хотела даже задумываться о том, что было тому причиной.

– …и ещё, – продолжал Алан, – в этой Скале играет брат нашего кэпа Макс Беккер. Возьмешь у него персональное интервью.

Сердце подскочило к горлу и с испуганными глазами Мэдди быстро замотала головой, не в силах издать ни звука.

– Не в ту сторону машешь, – твердо сказал Кейд, – без интервью даже не возвращайся, ясно? А я не думаю, что ты захочешь остаться в России. Говорят, там холодно и по улицам ходят пьяные медведи с балалайками. Это, конечно, полный бред, и все же, если не хочешь застрять и проверить истинность баек на собственной шкуре – предоставишь мне интервью с младшим Беккером.

Мэдди судорожно сглотнула. Она понимала, что Алан шутит. Но перспектива встречи с Максом Беккером была гораздо более пугающей, чем какие-то мифические медведи, пусть даже пьяные и с балалайками.

А больше всего ее пугало предвкушение, которое она испытывала вопреки всем доводам рассудка.

***

Последняя встреча с Тэри всё никак не шла у Макса из головы. Что-то не давало ему покоя, какая-то деталь – или детали – которые он отмечал, когда они сидели в кафе или гуляли по городу на следующий день. Но он убеждал себя, что не имеет никакого права вмешиваться в то, что его не касается.

Они болтали обо всём, но наибольшее удовольствие Максу доставляли разговоры о прошлом. И хоть он понимал, что неправильно настолько хвататься за то, что ушло и больше никогда не вернётся, от смеха Терезы, когда она озвучивала какие-то воспоминания из детства, в груди разливалась щемящая нежность.

Тэри уехала довольно поспешно – Макс так и не понял, что послужило причиной отъезда, который она запланировала на три дня позже, но лезть с расспросами не стал. Обменявшись с ней контактами, он проводил Терезу в аэропорт и, договорившись встретиться снова при первой же возможности, вернулся к своей обычной – и довольно скучной – жизни.