– А мне вовсе не хочется до конца своей жизни быть привязанным к лабораторному столу, равно как и лишиться головы или умереть от чеснока, которым мне набьют рот, – сказал он в ночь.

Придется найти ребенка раньше полиции, прежде чем их ответы породят куда больше вопросов, чем решений. Найти ребенка и уничтожить его, поскольку, не имея с ним кровной связи, Генри не мог его контролировать.

– А после, – он поднял голову и оскалился, – я найду родителя.

* * *

– Доброе утро, миссис Кополус.

– Привет, дорогая, ты сегодня рано.

– Не спалось, – ответила Вики, направляясь через магазин к гудящим холодильникам. – А еще у меня молоко закончилось.

– Возьми пакеты, они по скидке.

– Не люблю пакеты.

Краем глаза она увидела, как миссис Кополус молча выражает свое не очень лестное мнение о том, что Вики не желает сэкономить сорок девять центов. Она схватила бутылку и вернулась к прилавку.

– Газеты еще не привезли?

– Привезли, привезли. Они вот здесь, дорогая.

Миссис Кополус склонилась над свертком. Из-за ее массивного тела заголовков не было видно. Выпрямившись, она выложила по одному экземпляру всех утренних газет возле кассового аппарата.

«“СЕЙБРЗ” ОБЫГРАЛИ “ЛИВЗ” 10:2»

Вики выдохнула. Она и не подозревала, что все это время задерживала дыхание. Если таблоиды не кричали об очередном убийстве – не считая расправы в плей-офф, – значит, город пережил эту ночь без приключений.

– Эти ужасные происшествия, ты в них замешана, верно?

– О чем вы, миссис Кополус?

Вики сгребла мелочь, затем положила ее обратно и вместо этого взяла пасхальное шоколадное яйцо с кремовой начинкой. Черт возьми, у нее был повод праздновать.

Миссис Кополус покачала головой, но, касалось это шоколадного яйца или жизни в целом, Вики не могла сказать.

– Когда ты смотришь на газеты, у тебя выражение лица такое же, как когда убивали тех маленьких девочек.

– Это было два года назад!

Два года и целую жизнь назад.

– Я помню то время. Но на этот раз тебе не стоит вмешиваться в это дело с высасыванием крови. – Она закрыла кассу с излишней силой. – В этот раз дело нечисто.

– А когда они бывали чистыми? – запротестовала Вики, зажимая газеты под мышкой.

– Ты знаешь, о чем я, – миссис Кополус ответила тоном, не терпящим возражений.

– Знаю. – Вики развернулась к выходу, но затем остановилась и снова посмотрела на продавщицу. – Вы верите в вампиров, миссис Кополус?

Пожилая женщина красноречиво помахала рукой.

– Я не не верю, – сказала она и для эффекта насупила брови. – Много в мире есть того…

Вики улыбнулась.

– Шекспир?

Выражение лица миссис Кополус не изменилось.

– То, что слова принадлежат поэту, не означает, что в них нет правды.

Когда Вики вернулась к своему многоквартирному дому – трехэтажке из коричневого камня в центре китайского квартала, – было 07:14 утра и район начал просыпаться. Она подумала, не отправиться ли на пробежку до того, как уровень угарных газов вырастет, но отказалась от этой идеи, когда, выдохнув ради эксперимента, увидела облачко пара. Может, согласно календарю на дворе стояла весна, но время для пробежек настанет, когда температура на улице будет соответствовать сезону. Шагая через ступеньку, она благодарила генетику, которая наградила ее спортивным телосложением, не требовавшим особых упражнений. Хотя неизвестно, сколько это еще продлится, как-никак ей стукнуло тридцать один год.

Легкое чувство вины заставило ее взяться за упражнения со свободным весом, пока она слушала новости в половине восьмого.

К 08:28 она просмотрела все три газеты, выпила полтора чайника чая и подготовила счет-фактуру для отправки Фу Чану. Откинувшись на стул, она принялась чистить очки. Ее мир сузился до круга лепнины на потолке. Много в мире есть того… Вики не знала, верит ли она в вампиров, но своим чувствам она точно доверяла, даже если на одно из них в последнее время нельзя было положиться. В том туннеле находилось нечто странное: человек не мог нанести такой удар. В голове крутилась фраза из газеты за среду: согласно судебным медикам, тела Терри Нил и Деверна Джонса были полностью обескровлены. Она знала, что ее это дело не касается…

Каждое утро в 08:30 Брендон Синг уже сидел за своим письменным столом в отделении судмедэкспертов. Он пил чай с бейглом, и где-то до 08:45 к нему еще можно было обратиться.

Хотя Вики лишилась официального статуса, который позволял ей позвонить Сингу, судмедэксперт оставался государственным служащим, а она как-никак платила налоги. Она достала записную книжку. Черт возьми, хуже, чем разговор с Челлучи, все равно не будет.

– Доктора Синга, пожалуйста. Да, я подожду.

И зачем они спрашивают? Вики поправила очки на носу. Как будто у нее был выбор.

– Доктор Синг, слушаю.

– Брендон? Вики Нельсон.

Весомый оксфордский акцент, который он использовал, разговаривая по телефону, сделался легче.

– Виктория? Рад тебя слышать. Много работы с тех пор, как ушла из полиции?

– Прилично, – призналась она, закидывая ноги на угол стола. Доктор Синг был единственным человеком, звавшим ее Викторией, за исключением бабушки по маминой линии, но та умерла еще в семидесятых. Она никак не могла решить, было ли тут дело в шарме старого поколения или же он поступал так назло, ведь Синг прекрасно знал, что она не любит свое полное имя. – У меня свое агентство по расследованию преступлений.

– Да, до меня дошел слух на этот счет. А еще шептались, будто… – Вики представила, как длинные руки хирурга прорезают воздух. – …Ты слепа как крот и продаешь карандаши на углу.

– Не совсем. – От злости ее голос прозвучал мертво.

Брендон же, напротив, заговорил с куда большим радушием:

– Прости, Виктория. Знаешь ведь, что тактичность и я – вещи несовместимые: так и не представилось шанса культивировать в себе манеру разговора с пациентами… – Эта шутка тянулась с их первой встречи во время вскрытия известного наркодилера. – Итак, – он глотнул чая, держа трубку на расстоянии, – чем я могу помочь?

Вики никогда не смущала привычка Брендона переходить к делу после максимально короткого обмена любезностями. Она всегда ценила то, что он не требовал от других вести себя тактично, когда сам этим не отличался. Я занятой человек, не трать мое время понапрасну – такой тон он задавал всем разговорам.

– Во вчерашней газете писали об отсутствии крови в телах Нил и Джонса. Это правда?

– Я и не знал, что ты участвуешь в этом деле, – он вновь заговорил официально.

– Не то чтобы. Я обнаружила первое тело.

– Рассказывай.

И она поведала ему подробности. В среде городских служащих, пусть даже Вики уже не могла отнести себя к их числу, обмен информацией служил валютой.

– И каково твое профессиональное мнение? – спросил Брендон, когда она закончила, стараясь звучать нейтрально.

– Мое профессиональное мнение, – Вики повторила его слова точно таким же тоном, – основывается на трех годах работы в убойном отделе и заключается в том, что я понятия не имею, какой предмет мог нанести такую рану. Невозможно одним ударом порвать кожу, мышцы и сухожилия.

На другом конце Брендон вздохнул.

– Да, я знаю, что случилось, и, если честно, у меня не больше идей, чем у тебя. А уж я занимаюсь этим куда дольше чем три года. Отвечая на твой изначальный вопрос – то, что написали в газетах, в основном правда. Уж не знаю, дело это рук вампира или пылесоса, но из Нил и Джонса выкачали практически все подчистую.

– Выкачали? – Значит, причина – не огромная кровопотеря из-за разорванного горла. – Боже мой.

Она услышала, как Брендон сделал очередной глоток.

– Вот именно, – сухо согласился он. – Этот разговор останется между нами, конечно.

– Конечно.

– Тогда, если ты узнала все, что хотела…

– Да, спасибо, Брендон.

– Рад был помочь, Виктория.

Она сидела, уставившись в одну точку, обдумывая то, что услышала, пока телефон не выдернул ее из ступора гудками, настойчиво напоминая, что она так и не положила трубку.

– Выкачали… – повторила она. – Дерьмо.

Ей стало интересно, что официальное расследование думает по этому поводу. Нет, давай будем честными. Тебе интересно, что Майк Челлучи думает по этому поводу. Нет, звонить ему и спрашивать она не собиралась, увольте. Однако друзья вполне могли обсудить эту тему, если один из них – полицейский, а вторая – бывший полицейский. Только вот Майк обязательно скажет что-нибудь резкое, особенно если он считает, что я использую всю ситуацию для того, чтобы покрутиться рядом с полицией.

Так ли все было на самом деле?

Вики обдумывала мысль, слушая, как трехлетний ребенок носится туда-обратно по квартире над ней. Звук ее успокаивал, как бы говоря, что со вселенной все в порядке, и Вики использовала стаккатный ритм, чтобы подстегнуть собственные мысли, не дать им застояться в болоте жалости к самой себе, которой была отмечена добрая часть последних восьми месяцев.

Нет, наконец решила Вики. Она не использовала эти смерти как соломинку, чтобы ухватиться за то, от чего ей пришлось отказаться. Ей просто-напросто было интересно, как любому другому человеку, оказавшемуся в подобных обстоятельствах. Разница заключалась лишь в том, что у нее был способ удовлетворить свое любопытство.

– И если Челлучи этого не понять, – пробормотала она, набирая номер, – он может свернуть свои мысли трубочкой и засунуть себе… Доброе утро, будьте добры Майка Челлучи. Да, я подожду.

Когда-нибудь – она прижала трубку подбородком и попыталась отодрать обертку от очень старого леденца – я скажу: «Нет, я не буду ждать» – пусть тогда чей-нибудь секретарь побьется в истерике.

– Челлучи.

– Доброе утро. Это Вики.

– Ага. Чем обязан? – Он явно не был в восторге от ее звонка. – Хочешь подбросить мне очередной труп и еще больше усложнить мне жизнь? Или это дружеский звонок в…

В трубке повисла тишина, и, пока Майк Челлучи проверял свои часы, она взглянула на свои.

– …девять ноль две…

– Восемь пятьдесят восемь.

Он проигнорировал ее слова.

– …утром в четверг?

– Никаких трупов, Челлучи. Я просто хотела поинтересоваться, что у тебя за версия на данный момент.

– Это внутренняя информация, Вики. Если ты забыла, ты больше не полицейский.

Укол жалил, но не так сильно, как она ожидала. Что ж, в эту игру могли играть двое.

– Зашел в тупик, да? Точка? – Она перевернула несколько страниц газеты, специально достаточно громко, чтобы он услышал шуршание. – Журналисты, похоже, нашли ответ.

Тряся головой, Вики отодвинула трубку от уха, чтобы яростно высказанное мнение о некоторых репортерах, их предках и потомках не оглушило ее. Она ухмыльнулась. Игра приносила ей удовольствие.

– Хорошая попытка, Майк, но я звонила судмедэкспертам, и в целом тот отчет не врет.

– Что ж, почему бы мне тогда не зачитать тебе свой отчет по телефону? Или могу отправить кого-нибудь с копией файла. Не сомневаюсь, что ты со своим нэнсидрюшным снаряжением решишь загадку еще до обеда.

– Почему бы нам не обсудить все, как двум цивилизованным людям, за ужином?

За ужином? Господи боже, и это я сказала?

– Ужин?

Да черт с ним. Нужно идти до конца.

– Да, ужин. Знаешь, это когда вечером садишься за стол и кладешь в рот еду.

– А, ужин. Что ж ты сразу так не сказала?

Вики по голосу знала, что он улыбается. Ее губы изогнулись в ответ. Майк Челлучи был единственным мужчиной из всех, кого она встречала, у кого настроение менялось так же быстро, как и у нее. Может, поэтому…

– Ты платишь?

А еще он был чертовым скрягой.

– Почему нет? Проведу как деловые расходы: консультация с лучшим экспертом в городе.

Он фыркнул.

– Долго же ты об этом вспоминала. Я подъеду около семи.

– Буду на месте.

Она повесила трубку, поправила очки на носу и спросила себя, что она делает. Пока они разговаривали – хорошо, пока мы тешили себя словесным спаррингом, который нам заменяет беседу, – казалось, будто последних восьми месяцев и ссор не было. А может, просто их дружба была настолько крепкой, что они могли продолжить с того места, на котором остановились? Или, возможно – пока только возможно, – ей наконец удалось наладить свою жизнь.

– И я надеюсь, что откусила ровно столько, сколько смогу прожевать, – пробормотала она пустой квартире.