Он обнажил белые зубы в привычной открытой улыбке. Рита подумала, что он тоже в великолепной форме: отдохнувший, загорелый, со слегка отросшими волнистыми волосами, напоминающий теннисиста на Ролан-Гаррос. Рите даже показалось, что он стал шире в плечах и более накачанным, чем она запомнила его. Как бы это проверить? Как бы сорвать с него эту футболку, прямо разорвать на груди, чтобы прижаться к его голой коже? Рита покраснела и отвела глаза. Возможно, это не входило в планы Богнера, и она должна остановиться мечтать.

– Это будет моим фирменным знаком, когда я стану знаменитой художницей… Художница в шляпе!

Богнер опять пристально посмотрел на нее, на его губах играла улыбка. Он словно зондировал почву для следующего шага. В конце концов, он мягко дотронулся до ее ниспадающих из-под шляпы волос, убрав их за ухо, провокационно провел пальцами по ее шее, спускаясь к обнаженному плечу и внимательно следя за ее реакцией.

«Да, Богнер, да! – кричало все внутри Риты. – Я на все согласна, не убирай руку!» Однако ее беззвучная мольба осталась неуслышанной. Богнер убрал ладонь в карман.

– Кофе? Лимонад? Пиво? Думаю, мне не стоит повторять, что я не пью.

– Лимонад – отличная идея, здесь есть открытый бар неподалеку, – Рита с трудом сдержала вздох разочарования.

Они прошли немного вдоль правительственных зданий, любуясь панорамой города, Богнер не сделал никаких попыток взять ее за руку, что почти выбило Риту из колеи. А кто сказал ей, что будет иначе?

Они сели в кружевной тени платанов за столик с видом на изумрудные горы, и Богнер принес два лимонада из деревянной будки.

– Ты надолго приехал? – поинтересовалась Рита, сделав глоток прохладного напитка и попытавшись принятьнепринужденный вид.

– Примерно на неделю, повидать дядю с тетей. В прошлый раз я доставил им… хм… много неприятностей и волнений. Уже через пару дней я собираюсь лететь в Испанию, чтобы провести каникулы с родителями на побережье.

– Хм… – Риту обдало холодом. Было непохоже, что она каким-то образом вписывалась в его планы. Девушка искренне надеялась, что сейчас не выглядит жалкой и разочарованной. Она попыталась выпрямить спину, чувствуя, как на плечи наваливается груз обманутых ожиданий размером с десятиэтажный дом.

– Прости, что не написал тебе, – сказал он виновато.

– Ничего, я привыкла. Раньше ты частенько так делал, что могло измениться на этот раз? – тон Риты был неожиданно едким.

Богнер внимательно посмотрел на нее, все так же изучающе, но неожиданно мягко.

– Рита, я мечтал увидеться с тобой, но не знал, нужно ли это тебе.

– Ты всегда мог спросить, – Рита продолжала злиться. Она чувствовала, что жгучие слезы подступают к ее глазам, и отчаянно моргала, чтобы прогнать их.

– Не хотел разрушать твою идеальную семейную жизнь, о которой мне поведал чуть ли не каждый в этом маленьком паршивом городе, включая моих дядю и тетю… Ах да, ты как-то это даже упомянула в своих соцсетях!

Неожиданная улыбка вдруг заиграла на губах Риты. Вот он, настоящий Богнер, неистовый, пылкий, непредсказуемый, следивший за ней в социальных сетях. Она подняла бровь.

– Не знала, что ты один из моих подписчиков.

Богнер фыркнул и посмотрел вдаль.

– Дело не только в твоем парне, Рита, ты понимаешь, что мне на него наплевать. Дело в тебе, в нашем решении в прошлом году, в выборе, который ты сделала и который я уважаю. По-моему, слезы в трубку и встречи под видом старых приятелей идут вразрез с ним, или я не прав?

Он нахмурил брови, яростно сверкнув глазами.

– Да… да, все так… Просто я хочу, чтобы ты знал, что с момента нашего расставания ничего не изменилось в моих чувствах к тебе, Богнер.

«Дело в том, что я инфантильная приспособленка, боящаяся трудностей, но ты, думаю, об этом и так догадался еще прошлым летом», – проносилось в голове Риты.

Богнер заметно смягчился и накрыл ладонью ее руку, лежащую на металлическом кофейном столике. Девушка замерла, чувствуя привычное тепло, перетекающее в ее тело через ладонь Алекса.

– Мне было очень нелегко после твоего отъезда. Я просто пыталась выжить и не сойти с ума, – Рита распахнула глаза и встретилась с Богнером взглядом.

– В этом наши устремления совпадали, – тот ухмыльнулся, продолжая прямо смотреть на девушку.

– Я надеюсь, что наше решение стоило того, – Рита помедлила, чтобы задать свой главный вопрос, по-прежнему осязаятепло его кожи. – Как ты себя чувствуешь?

Она сразу напряглась, ожидая ответа, моментально ощущаянервную дрожь.

– Как ты видишь, я здесь, не угашенный в хлам и с целыми, неперерезанными венами, что само по себе хороший знак. Новость, которая тебя несомненно обрадует, – это моя диагностированная ремиссия, которая скоро отпразднует свою первую годовщину.

– Богнер! Это невероятно! – Рита просияла. – Почему… почему ты не кажешься мне радостным?

Богнер неопределенно крякнул:

– Потому что это было самое унылое, скучное, бессмысленное время в моей жизни. Я думаю, люди на пенсии больше веселятся! Я много учился и в свободное время ходил в тренажерный зал, а с течением времени добавил в свою жизнь немного яхтенного спорта, музыки и граффити. Но совсем чуть-чуть, чтобы не пересолить.

В его голосе слышался неприкрытый сарказм, и он, помедлив, убрал ладонь с ее руки.

– Однако это принесло свои плоды и с помощью пожизненного приема лития и антипсихотиков я собираюсь продолжить курс, который взял.

Риту буквально распирало от сильных, глубоких, противоречивых эмоций: невероятной нежности, от которой щемило сердце, радости оттого, что, возможно, Богнер положил конец своим страданиям, и боли за него, потому что он не мог жить той жизнью, которую хотел и которую заслуживал. А самое сильное чувство, которое было готово завладеть ей и уже противно карабкалось вверх по ее ногам, подобно Голлуму из «Властелина Колец», чтобы ледяным калачиком свернуться в животе, был страх. Страх того, что это ее последняя встреча с Богнером. Почему она так легко пошла на этот шаг, решила расстаться с ним год назад? Наверное, ответ таился в ее полной уверенности в том,, что это было единственное правильное решение,не осознавая, какую боль оно принесет.Рита уверенаячто спасает Богнера, и была готова платить любой ценой, лишь бы узнать, что он здоров.

– А как ты, Рита? – обратился к ней Алекс, почувствовав, что та уплыла куда-то в своих мыслях. – Как ты живешь?

Рита выдавила из себя улыбку. Было очень странно вести эту светскую беседу с Богнером, да еще в шляпе. Какое-то костюмированное шоу в стиле традиционного английского чаепития у монаршей особы.

– Мне было тяжело без тебя, – сказала Рита, буквально выдавливая из себя эти слова, – но я смогла выжить. Я по-прежнему пишу картины, участвую в выставках, две из которых запланированы на август, учусь. Не знаю, что еще рассказать тебе, чтобы не повторять то, что ты и так знаешь из соцсетей.

Опять едкий и сухой тон.

«Рита, опомнись, он не обязан был падать перед тобой на колени. Ты должна собраться, девочка, гордиться собой. Ты сделала шаг назад, пожертвовав своими чувствами, и, благодаря тебе, Богнер жив, здоров, и даже мотает тебе нервы», – шептал ей внутренний голос. Как ни странно, сегодня он был на ее стороне.

Богнер опять посмотрел на нее пристально. Игра в гляделки начала раздражать Риту. Она отвернулась в сторону гор, пытаясь успокоить дыхание, чувствуя, как ее ноздри нервно трепещут. За столиком повисла странная тишина. Они оба закрылись друг от друга, чтобы не разбередить так тщательно зализанные в одиночестве раны.

Рита встала на ноги, хотя правильнее было бы описать это как вскочила. Сидеть рядом с Богнером было все равно что пытать себя каленым железом.

– Мне надо домой, кое-что закончить. Спасибо, что нашел время повидаться. Я очень счастлива, что ты чувствуешь себя лучше.

Богнер выглядел растерянно и виновато, очевидно понимая, что Рита расстроена.

– У меня много времени, разреши тебя подвезти.

Рита согласно кивнула. Они покинули летнее кафе: Богнер шел чуть впереди своей широкой небрежной походкой, Рита следовала за ним. Они в полном молчании дошли до платной парковки, где девушка увидела знакомый голубой кабриолет-купе марки БМВ. Рита обрадовалась ему как старому другу, и Богнер приободрился при виде ее улыбки.

– Я везунчик. Удалось арендовать ту же машину.

Рита привычно села на знакомое кожаное сиденье, положив шляпу на колени, и посмотрела на музыкальные пальцы Богнера, так знакомо и расслабленно лежащие на руле машины. Она невольно залюбоваласьего резкими скуламис играющими желваками и устремленным вперед взглядом, отказываясь верить, что, возможно, видит Алекса в последний раз. Это было немыслимо, разрывающе больно, будто внутри нее сдетонировал снаряд. Рита даже схватилась за живот, настолько она ощущала эту взорвавшуюся бомбу внутри себя.

– Что-то случилось? – встревоженно спросил Богнер. Как он мог видеть ее, если все время неотрывно смотрел на дорогу?

– Я хотела сказать… вдруг это важно… что я ухожу от парня, с которым живу, – прошептала Рита.

Богнер промолчал. Возможно, это было важно только для нее, ввиду того, что скоро она станет бездомной. Они доехали до места, где еще пока жила с Рене Рита, и попрощались прямо там, на пороге возле парадной двери. На этот раз Богнер не смог сдержать чувств и, выйдя из машины, долго сжимал ее в объятиях. Рите показалось, что он дрожит. Она уткнулась лицом в его стальную грудь, и крупные слезы катились по ее носу, оставляя мокрые пятна на его белой футболке.

– Мне надо идти, – прошептала Рита, не поднимая глаз. Она не хотела, чтобы он запомнил ее такой, несчастной, подавленной, с большим, распухшим, красным носом, который она без конца терла, с поникшими, опущенными плечами. По-прежнему не глядя на Богнера и со всей силы сжимая край шляпы в руке, она развернулась, дернула входную дверь за ручку, скрываясь в глубине подъезда.