Наконец из соседнего дома кто-то вышел. Еле волоча ноги, к машинам ковыляла старуха. Это была Зайнапбану-эби, слывшая в деревне знахаркой и колдуньей. Старуха поздоровалась, выдержала небольшую паузу и заговорила так, словно сама была виновата в случившемся:

– Вы уж не серчайте, дорогие гости! Мать твоя, Зульфия, всю неделю готовилась к свадьбе. А Исхак сегодня утром сходил в пожарку – так оттуда домой прибежал совсем одуревший, словно ему керосину в задницу залили. Запряг лошадь, силком усадил в сани жену и сына и куда-то их увёз. Давно я его пьяным не видела, а сегодня, видать, кто-то нарочно напоил. «С мафией, – говорит, – родниться не собираюсь!.. Пускай они там в Казани друг друга перережут, а я их видеть не желаю, тем более у себя дома принимать!»

– Куда они поехали?

– Не знаю, дети мои, не говорил он.

– Зульфия, дай бабушке подарок, – вступил в разговор Сайт.

Старуха обиделась:

– Подарки ваши мне без надобности. А вышла, чтобы вы тут не стояли, не мёрзли. Если замёрзли, можете зайти погреться. У меня самовар горячий. – Повернулась и заковыляла к дому.

Зульфия догнала добрую старушку и сунула ей в руки отрез на платье и нарядный белый платок – в мечеть ходить. Зайнапбану-эби, бормоча слова благодарности, скрылась за своими покосившимися воротами.

Саит понял, что пора брать бразды правления в свои руки. Что толку корить жену – она и так чувствует себя виноватой перед ним и его друзьями.

– Халиль, Фердинанд, – распорядился Сайт, – найдите муллу и нижайше просите его, чтобы он согласился прочитать никах для одной проезжей пары. Раз уж мы сюда приехали, не могу же я вернуться домой, не женившись на Зульфие по шариату.

Найти дом муллы, примыкающий к мечети, оказалось несложно. Мулла пригласил мужчин в дом, внимательно выслушал.

– Мы тут проездом, – сказал Халиль. – Одной молодой паре нужно прочитать никах. Оба они согласны, свидетели тоже есть. Не откажите, мулла-эфенди.

Мулла вдруг прыснул со смеху, показав мелкие ровные зубы:

– Дорогие «путешественники»! Вы уж нас, деревенских, совсем за дураков держите! Сказали бы прямо: дочка Исхака замуж выходит, нужно прочитать никах. Я этому Исхаку сколько раз говорил: не горячись, семь раз отмерь, прежде чем отрезать. Ничего не попишешь, дочка теперь уже не твоя. Было бы во сто раз хуже, если бы тебе твою любимую дочь обратно вернули – да не одну, а с ребёнком… Вот что я ему толковал, и он было со мной согласился. Но по дороге домой кто-то его напоил и по-другому настроил. У Исхака нрав горячий, вожжа под хвост попадёт – не остановишь. Увёз всю семью неизвестно куда. Да что я говорю, вы и сами знаете… Эй, абыстай, ставь-ка чайник. Ведите скорей молодых!

Хазрат, соблюдая все требования, совершил обряд, соединив молодых, после чего поздравил, угостил чаем. По-дружески расставшись с муллой, который оказался человеком передовых взглядов, щедро одарив подарками его и абыстай и отсчитав большую сумму денег для мечети, «делегация» из Казани тронулась в путь.

– Зульфия, не расстраивайся, всё, что ни делается, – к лучшему. Редко кому выпадает такая честь, чтобы никах читался в доме муллы.

Зульфия после этих слов немного воспряла духом. Как ни дороги для женщины родители, важнее всё же своя семья…

Проезжая мимо своего дома, Зульфия попросила остановиться.

– Хочу всё же зайти. Ключ у меня есть.

Изящные маленькие сапожки из дорогой кожи заскрипели по нетронутому снегу. С неба заговорщически улыбается луна. Зульфия, зная, что луна не выдаст её суровому Исхаку-абзый, достаёт из печки и заворачивает в полотенце ещё тёплый, испечённый матерью белиш, выносит мужчинам:

– Вот вам настоящий деревенский белиш. Выедем из деревни, отведаете.

– Зульфия, давай-ка занесём в дом все подарки. Зря, что ли, везли в такую даль. Отец твой ещё поймёт, что мы ему нужны – стоит только ему снова заболеть.

Они занесли в дом несметное количество сумок, пакетов и свёртков, которые так старательно упаковывала Зульфия, собираясь домой…

Выйдя на улицу, Саит обнаружил, что у дома собралась толпа детворы и молодых парней. Они смотрели на приезжих примерно как австралийские аборигены на капитана Кука. Казалось, собравшиеся чего-то ожидали.

У Сайта всё было при себе – и выпивка, и закуска. Можно было угостить и напоить толпу в десять раз большую, чем эта. Такая мысль вначале промелькнула у него в голове, но ему показалось, что это будет выглядеть не очень красиво – покупать расположение односельчан Зульфии за водку и угощение. Он решил, что обойдётся без этого.

Пока Саит раздумывал, из толпы вышел какой-то парень и выкрикнул: «Молодец, Исхак-абзый, не пустил к себе в дом мафию!» Но продолжить в этом духе ему не дал один из плечистых парней, вылезших из «уазика». Парень открыл было рот, но почувствовал, как ему больно наступили на ногу. После нескольких слов, которые ему шепнули на ухо, он стал тише воды, ниже травы. Как выяснилось позже, парень этот был один из многих деревенских джигитов, заглядывавшихся на Зульфию.

Эскорт покинул деревню около восьми вечера. Белиш, который Зульфия вынесла из дома, не успел остыть – его с аппетитом съели по дороге, поздравляя молодых с никахом.

Эта поездка оставила в душе у Сайта горький осадок, хотя он изо всех сил старался этого не показывать. Тяжелее всех переживала случившееся Зульфия. Она помрачнела, даже осунулась, под невесёлыми глазами залегли тёмные круги.

14

Пока генеральный директор «Игелек» «справлял свадьбу» в деревне, жизнь в городе не стояла на месте.

В тот самый буранный зимний вечер, когда Зульфия стояла у дверей родного дома, в общежитии, где она раньше жила, происходило одно немаловажное событие. В её бывшей комнате парни и девчонки собрались на вечеринку, без которых немыслима студенческая жизнь – с шутками, розыгрышами, песнями и танцами.

По просьбе Пахана Мисхат-Миша привёл с собой Сунгата. По дороге зашли в магазин и, решив пустить пыль в глаза, накупили водки, шампанского, дорогих конфет в красивых коробках.

Дверь комнаты открыла высокая стройная девушка. Разделённые на прямой пробор волосы волнами спускаются на плечи, безупречно гладкая и нежная кожа цвета слоновой кости, изогнутые, словно удивлённые, брови, большие серые глаза, приветливый взгляд. На шее тоненькая золотая цепочка, и больше никаких украшений.

– Миша, заходи скорей, мы уже заждались. Обняла его, дотронувшись щекой до его лица. По-видимому, они были близкими друзьями.

– Ты, я вижу, не один.

Подала Шурупу узкую ладонь с наманикюренными ногтями.

– Альфия. Можно просто Аля. Проходите, пожалуйста.

– Сунгат.

Передав гостинцы хозяйке, стали разуваться. Мисхат-Миша успел шепнуть Шурупу: «Ты на Альфию губу-то не раскатывай. Это моя девушка, понял? Она хозяйка комнаты и староста группы. Второй год с ней, понимаешь, ходим, а до сих пор не могу узнать, девушка она или женщина. У меня насчёт неё планы серьёзные, так что ты смотри у меня, если что – убью!»

Сразу можно было заметить, что Альфия среди девушек – лидер и заводила. Вроде бы нет в ней никакого высокомерия или напускного глубокомыслия, держится со всеми запросто, любит отпускать шуточки. А посмотришь на её стройную тонкую фигуру с осиной талией, на ясные улыбчивые глаза с длинными, изогнутыми кверху ресницами под чистым широким лбом, на её лёгкие непринуждённые движения – и отчего-то сердце радуется. Каждая клетка её тела словно танцует, излучает радость и притягивает к себе. Наверное, естественно, что, увидев Альфию, почти все мужчины начинали проявлять к ней интерес – но Мисхат всегда начеку. Он без ума от неё, ему всё в ней нравится, даже её торопливая походка, при которой девушка наклоняется вперёд, чуть выпятив соблазнительную круглую попку.

Не нужно быть человеком выдающегося ума, чтобы увидеть, что из такой девушки получится прекрасная жена и подруга – в постели королева, и на кухне хозяйка.

– Вы чего это там шепчетесь за моей спиной, как будто давно не виделись? – Альфия, разложив на столе гостинцы и освободив два места для гостей, уже вернулась к ним. По её глазам было видно, что она догадалась, о чём шептал Мисхат.

– Ты, Миша, сядешь рядом со мной, если не возражаешь… А друга твоего посадим рядом с нашим оратором. Давай, Регина, продолжай свою речь.

Девушка, которую назвали «оратором», прервала своё выступление, когда появились ребята. Ростом она была пониже Альфии и поплотнее – с высокой пышной грудью, круглым лицом и короткой стрижкой.

– Продолжаю. Собственно, я почти всё сказала. Остановилась на своих недостатках. Я, конечно, не ангел, и есть у меня два больших недостатка…

Она сделала выразительную паузу, окинув взглядом всех присутствующих, и со смехом закончила:

– Красота и простота!

По всей комнате раздались раскаты весёлого молодого смеха – будто на раскалённую сковородку бросили горсть гороха. Шуруп, хотя ничего особенно смешного в словах девушки не находил, всё же счёл нужным улыбнуться. Он стеснялся своих прокуренных жёлтых зубов, поэтому улыбался сжатыми губами. Когда сидел на зоне, эти огромные и крепкие «волчьи зубы» были его гордостью и надеждой, но у каждого образа жизни свои мерки, свои оценки.

Отведали то, что приготовили девушки, и гостинцы, которые принесли Миша с Шурупом. Застолье разгоралось, набирало силу. Шурупу хотелось навести справки о сидящих за столом девушках, но между ним и Мисхатом, как назло, сидела Альфия.

– Как вы думаете, что объединяет сидящих здесь людей? – спросила Альфия.

– Любовь к сексу! – звонко выкрикнула синеглазая девушка с немыслимой «башней» на голове.

– Совсем стыд потеряла, Наташка! Тут есть люди, которые нас совсем не знают. Могут твою шутку принять всерьёз. Каждый всё понимает по-своему. Вот я, например, никогда бы не купила такие дорогие конфеты, нашла бы что-нибудь подешевле. По крайней мере их не жалко есть. Это – студенческий взгляд на жизнь. Ну а если у человека есть возможность покупать всякие деликатесы, значит, он хорошо зарабатывает. У него, соответственно, и другой уровень жизни. Вот здесь собрались люди разных национальностей и профессий: кто учится, кто работает. Но объединяет всех их одно – стремление к красивой, комфортной жизни, в основе которого лежит любовь к самому себе, то есть эгоизм. Так ведь, Миша? Но если это заложено в самой человеческой природе, разве это плохо?

– Как говорится, красиво жить не запретишь, – вставил Мисхат, но смеяться ему пришлось одному.

– Не перебивай, когда люди говорят, – оборвала его Альфия. Сразу было видно, что она никому не позволит себя поучать или давать советы.

Со стороны казалось, что она выросла в крепкой, благополучной семье. На самом же деле её детство было тяжёлым и трагичным – она вполне могла бы понять Шурупа и посочувствовать ему.

Девочка почти с самого рождения оказалась никому не нужной. Мать, расставшись с отцом Альфии, вышла снова замуж.

Отчиму не нужен был чужой ребёнок, и девочка росла у бабушки. Когда она приходила навестить мать, отчим пожирал глазами точёную длинноногую фигурку взрослеющей падчерицы, её начинающую наливаться юную грудь, а при случае норовил дотронуться, погладить. От матери не ускользнуло повышенное внимание мужа к Альфие, но виноватой при этом оказалась, естественно, дочь. Они порвали всякие отношения, и Альфия осталась с бабушкой, которая жила в Зеленодольске.

Альфия хорошо знала, что такое сиротская доля. Словно одинокое деревце в поле, которому приходилось в одиночку бороться с беспощадными ветрами и зимними вьюгами, Альфия привыкла рассчитывать только на свои силы и разум. Она очень рано стала независимой, обрела уверенность в себе и знала цену своей молодости и красоте. Решив достойно распорядиться богатством, данным ей природой, она не разменивалась по мелочам, сохраняя честь для своего суженого.

– Предлагаю тост за то, чтобы пройти жизненный путь счастливо и красиво, получить от жизни всё, что положено. Давайте осушим стаканы за это! – завершила Альфия.

Потом с места вскочила та самая бесшабашная ясноглазая девушка – Наташа:

– Господа! Не люблю я говорить длинные и умные тосты. Расскажу лучше пару анекдотов. Можно сказать, из моей жизни. «Одна женщина звонит своей подруге: «Не понравилась мне вчерашняя гулянка. Столько выпили, что я попала в постель со своим мужем», – жалуется она».

Продемонстрировав очаровательные ямочки на щеках и ослепительные зубы, Наташа от души рассмеялась. Положила руку на плечо сидящего рядом парня и продолжила:

– После новогодних праздников встречаются две студентки. «Где Новый год встречала?» – «В своей постели, как обычно». – «Народу много было?» – «Да ну, ещё их считать, только время зря тратить».

Многие считали Наташу легкомысленной и гулящей, но те, кто хорошо её знал, единодушно признавали за ней сметливый, практичный ум. Кроме того, она умела держать язык за зубами. Например, только они с Мисхатом знали, сколько оружия привезли они в грязных мешках из-под рыбы в поездах и под сиденьями легковых автомобилей в Казань из Ижевска – отец Наташи работал на Ижевском оружейном заводе начальником цеха.

Многих больших начальников, от которых зависело решение того или иного вопроса, Саит одаривал винтовками ижевского производства.

Немало ребят, под влиянием первого впечатления рассчитывающих на лёгкую победу, Наташа оставила с носом. Даже Миша-Мисхат как-то раз получил от неё хороший урок.

Начав встречаться с Альфиёй, Мисхат познакомился с жившей в той же комнате Наташей. Слово за слово – очень скоро оба поняли, что они люди друг для друга нужные. Сакманов давно искал подходы к Ижевскому оружейному заводу. А эта яркая девушка с огромными васильковыми глазами как раз оказалась дочерью начальника, в руках которого было производство современных винтовок.

– Поедешь с девушкой в Ижевск. Вот тебе путёвка, – велел Саит Яруллович, вручая Мисхату огромную сумму денег.

Сели в поезд, тронулись. Так сложилось, что в купе их было только двое. Редкая удача! Какой молодой парень упустит такой случай? Судьба даёт шанс, надо действовать! Да и девушка что надо, лакомый кусочек…

Мисхат, мысленно потирая руки от предвкушаемого удовольствия, накрыл стол, разлил коньяк по стаканам. Сидя друг напротив друга, задевая друг друга коленками, весело поужинали, потом стали застилать постель.

Мисхат был наслышан о доступности девушки. Альфия пока ничего серьёзного ему не позволяла, так что он решил пойти в атаку:

– Если Альфие ничего не скажешь, то я готов, как говорится, соответствовать, – выпалил он.

– Ты о чём это? – округлила Наташа свои и без того большие глаза.

– Я говорю, можем вместе лечь, внизу, если хочешь.

– Знаешь что, дорогой, если ты скажешь хоть ещё одно слово на эту тему, то я выхожу на первой же остановке! Либо выйдешь ты!

Парень, поняв, что допустил ошибку, попытался успокоить её:

– Прости, Наташа, пошутил я.

– Нельзя дело путать с сексом! Хуже нет, чем переспать с парнем своей подруги. Вот, если хочешь знать, моё мнение.

После этого она не спеша разделась, показав стройное, белокожее тело. Накинула халат, не обращая внимания на остолбеневшего Мисхата, и легла…

Пока ехали до Ижевска, Наташа преспокойно спала на нижней полке.

Это было первое и последнее предложение Мисхата, сделанное Наташе. После этого они стали хорошими друзьями и деловыми партнёрами, много дел провернули через отца девушки…

Шуруп, чувствовавший себя несколько неловко в компании студентов, сидел не раскрывая рта. Вдруг он почувствовал какое-то приятное тепло возле своей правой ноги, словно, ласкаясь, потёрлась об его ногу мягкая пушистая кошка. Шуруп почувствовал, как от этого прикосновения по телу прокатилась волнующая дрожь.

Теперь он мучительно отгадывал: прикосновение чьей ноги это было? Стол застелен клеёнкой, которая спускается до самого пола. «Должно быть, Регина», – подумал Шуруп, боясь поверить в своё предположение.

Попытались петь песни, но быстро оставили это занятие, потому что большинство не знало слов. Староста бросила клич:

– Объявляю танцы! Стулья переворачиваются на кровати, стол – к окну.

Шуруп, привыкший в тюрьме на всё спрашивать разрешение, поднял руку:

– Можно выйти на перекур?

На самом же деле Шурупу хотелось расспросить Мишу-Мисхата о девушках, узнать, кого можно «кадрить», а с кем лучше не связываться: а то увяжешься провожать, и в результате останешься со сломанным ребром – постоянный ухажёр постарается. Первый вопрос Шуруп задал про Регину:

– Эта полногрудая, которая рядом со мной сидит, что за девушка? Парень у неё есть?

– Хочешь – твоя будет, – важно откликнулся Мисхат, будто хозяин гарема. – Только смотри, не зарывайся. Она дочка какого-то важного мента. Если что, он тебя из-под земли выкопает.

– А эта, что про любовь к сексу кричала и анекдоты травила?

– Это Наташа из Ижевска, по прозвищу Тачанка.

– Почему Тачанка?

– Наверное, потому, что за словом в карман не лезет, строчит, как из пулемёта. Я точно не знаю, надо у Альфии спросить. Она, брат, столько знает! У неё не голова, а Дом советов, – принялся он нахваливать свою избранницу.

Шурупа не слишком волновали достоинства Альфии. В любом случае она ему уже не достанется. Хорошеньких девушек в комнате и без неё хватает – все как на подбор. Словно специально собрали их в одной комнате, чтобы свести с ума бедного Сунгата. «Так кого же из них выбрать», – мучился он.

– А что за девчонка Наташа? Переспать с ней можно будет?

– Ты что, не видел, рядом с ней фраер сидит. Она сегодня с ним. Знаешь, какая у неё любимая поговорка: «Вы уж меня не вините, но одна спать боюсь, если рядом мужика нет, то хоть с открытой форточкой спи!» Но это она только треплется.

Я к ней пробовал было подкатиться, так она меня отшила раз и навсегда. Хитрющая девка! Ты не смотри, что она из себя гетеру строит, на самом деле она совсем не такая.

Мисхат никому не рассказывал о случае в вагоне. Наташа тоже не сказала Альфие ни слова, обнаружив тем самым редкое для девушки умение держать язык за зубами.

В комнате остались только девушки. Альфия с загадочным видом, словно ей была известна какая-то государственная тайна, произнесла:

– Эх, девчонки, ничего-то вы ещё в жизни не знаете!

– А что мы такого должны знать?

– Я бы сказала, да разве вам можно секреты доверять – продадите потом меня с потрохами.

– Женщины, конечно, болтливые создания, но друг друга никогда не выдают. Уж во всяком случае на нас ты можешь положиться, – заверила её Регина.

– Ну ладно, уговорили, – лукаво улыбаясь, Альфия вытянула и без того длинную шею, приготовившись вешать девчонкам лапшу на уши. – Что на свете слаще всего? Не знаете? Нет, не халва и не эти навязшие в зубах «Сникерсы». Если хотите знать, то самое большое наслаждение – это когда танцуешь со своим любимым под медленную, чувственную музыку. Одна твоя рука на его широкой груди ощущает биение его сердца, а другая обнимает его крепкую шею с коротким ёжиком волос, – полузакрыв глаза, вдохновенно живописала Альфия. – И ничего нет прекраснее и слаще того мига, когда твои губы встречаются с его нетерпеливыми, жадными губами вкуса ржаного хлеба, и ты та-аешь в его горячих объятиях, словно шоколадка!

Девушки знали за Альфиёй умение красиво говорить и всегда найти нужные и уместные слова. Но услышать от неё такое! В комнате на время воцарилась тишина.