Малика глядела на его напряжённые пальцы. Как же он волнуется! Он не сумеет выучить шесть сотен родословных. И сотню не выучит. И не запомнит лица, рассматривая фотографии. У него ленивая память. И больная гордость. Иначе он попросил бы помощи у людей, которые более-менее знакомы с местной знатью.

– Разрешите мне сопровождать вас на приёме, – сказала Малика и удивилась вылетевшим словам. Как такое могло прийти ей в голову? Но отступать было поздно. – Я помню всех, кто приходил к наместникам. Я переписывала много документов. В них мелькали имена знатных людей. Я вела протоколы собраний, а на собраниях иногда обсуждались семьи и род занятий дворян. Я могу быть вам полезна.

– Сопровождающей дамой может быть либо супруга, либо родственница, либо фаворитка. Таковы традиции. – Адэр отпустил её колено и направил взгляд на горку золы в камине.

Малика подавила вздох. Он не поступится собственной гордостью и не пойдёт против традиций. Только в Порубежье нет традиций. Все традиции уничтожены, а новые – некому установить.

Вилар нарушил затянувшееся молчание:

– Надо посмотреть, что из себя этот Мраморный зал представляет.

– Посмотри, – кивнул Адэр. – Тебе всё равно нечем заняться.

И, прихватив бутылку, удалился.

Вилар пересел в его кресло:

– Ну что, Малика, познакомимся поближе?

Его улыбка вызвала в душе приятное волнение. Лицо слегка полноватое, но это ничуть не портило маркиза. Наоборот, придавало ему благодушный и мечтательный вид.

– У тебя удивительные глаза. Ты случайно не моруна?

Малика вцепилась в стул. Под ней словно разверзлась земля.

– Я неудачно пошутил. Извини. – Вилар сжал её локоть. – Я не хотел тебя обидеть.

– Можно мне уйти?

– Зови меня по имени.

– Я не могу.

Вилар придвинулся к Малике ещё ближе и прошептал:

– А ты попробуй.

Притягательный взгляд и бархатный тембр голоса выдали влюбчивую натуру. Показалось, что маркиз сейчас поцелует её в губы. Малика отшатнулась.

Вилар поднялся и, глядя сверху вниз, холодно произнёс:

– Покажи мне Мраморный зал.

***

Документы лежали на столе и креслах, на подоконниках и стульях. Складывалось впечатление, что помощники наместника специально размножили отчёты, чтобы ещё сильнее запутать желторотого правителя. Нередко появлялось желание вызвать секретаря и препоручить ему изучение нудных бумаг. Адэр тянулся к звонку, но каждый раз чувство собственного достоинства останавливало руку.

Высыпав на стол очередную порцию макулатуры, помощники отбыли в Тезар. Адэр остался один на один с нестерпимой головной болью, которую усиливали визиты Вилара. Друг – ранее степенный и медлительный – словно зарядился необузданной энергией: влетал в кабинет с непонятным блеском в глазах, быстро, в двух словах, рассказывал, как продвигается работа по подготовке к приёму, давал счета на подпись и уносился, будто подхваченный шквальным ветром.

Адэр просматривал документ за документом и не знал, что делать: радоваться крохам, которые имелись в этой стране, или впадать в отчаяние. Общеобразовательные школы расположены только в крупных посёлках. Государственный университет из-за отсутствия финансирования находится на грани закрытия. Есть десяток больниц для бедняков. Владельцами заводов являются иностранцы. С одной стороны, это плохо: налоги идут в казну других государств. А с другой стороны, у людей есть какая-никакая работа. В полную силу работали каменоломни в искупительных поселениях и прииски. Но драгоценные камни уплывали в Тезар. Плата за охрану границ…

Закрыв папку, Адэр подошёл к окну. Взлохмаченные работники скоблили и натирали до блеска парадную лестницу, расчищали аллеи, подстригали кусты.

Наблюдая за усталыми движениями слуг, Адэр с удивлением вспомнил, что слишком долго не покидал замок и не дышал свежим воздухом. Хотя рамы были открыты с утра и до позднего вечера, в кабинете стоял запах залежалых бумаг.

Адэр вышел из комнаты. За поворотом споткнулся о ведро и чуть не свалил стремянку, зацепившись за неё полой пиджака. Охранитель провёл его по незнакомому коридору в мрачный вестибюль и с трудом открыл обитую железом дверь. За порогом всё та же пустошь, разве что поодаль на фоне жёлтой земли и синего неба серел гараж. Ветер доносил специфический запах масла, топлива и резины. Место явно не предназначено для прогулок главы государства.

Адэр хотел повернуть назад, но вспомнил о столе, заваленном бумагами, и пошагал вдоль флигеля. За углом оказался сад. Извилистая тропинка, похожая на русло высохшего ручья, привела к каменной скамье с отломанной спинкой. Адэр очистил сиденье от прошлогодней листвы. Взору предстали выточенные в камне цветы, пчёлы и бабочки с рельефными крыльями. Скамье лет сто, если не больше. На ней сидел исконный хозяин замка. Интересно, кто он? Адэр потёр лоб. Зачем он себя обманывает. Ему не интересно.

Поздно вечером явился Вилар:

– Иди, принимай работу.

Последние дни Адэр ходил в кабинет по запутанным переходам и узким лестницам, дабы не встречаться с рабочими и слугами, занятыми ремонтом. Сейчас он спускался в холл по главной лестнице. Сверкающий мрамор широких ступеней и гладких перил напомнил о дворце Великого. Даже эхо шагов звучало как дома. На белом потолке старинная лепнина. Хрустальные люстры на серебряных цепях. На окнах ажурная кисея. Возле антикварных столиков и кресел, обитых серым бархатом, вазоны с декоративными деревьями.

– Ну как? – спросил Вилар, шагая сзади.

– Неплохо. – Адэр пробежался взглядом по молочно-жемчужным стенам. – Куда ты дел картины?

– Сейчас увидишь.

Пройдя по коридору, освещённому множеством бра, они остановились перед дверями из красного дерева.

Вилар взялся за бронзовые дверные ручки:

– Готов?

Адэр, привыкший к великолепию отцовского дворца, считал, что уже ничто не сможет его поразить. Но перешагнув порог Мраморного зала, понял – он заблуждался.

Над головой синело небо, пенились облака, парили чайки. Под ногами плескалось море. В замысловатых разводах угадывались рифы и стайки радужных рыб. Между зеркал висели картины с морскими пейзажами.

– Где взяли мебель? – поинтересовался Адэр, рассматривая раритетные кушетки и стулья.

– На чердаке. Там столько всякой всячины! – Вилар вытянул руку. – Туда посмотри.

Адэр обернулся. На возвышении стоял мраморный трон. Камень как камень – ни отделки, ни инкрустации, тонкие прожилки, красивый узор и не более.

Над троном, под самым потолком висела люстра – не люстра, зеркало – не зеркало, изогнутая волной пластина с блестящей полированной поверхностью.

Вилар щёлкнул выключателем. Лист под потолком побелел, и трон заискрился, как шампанское в хрустальном бокале, как узорчатый иней на окне, как алмазная пыль водопада под солнцем.

– Ну как? – спросил Вилар и сам себе ответил: – Потрясающе!

Адэр поднялся по ступенькам к трону. Сел на бархатную подушечку.

– Мой правитель, – прозвучал голос секретаря. – Разрешите ознакомить вас со списком гостей.

Совсем недавно вот так же, держа в подрагивающих руках листы, Гюст зачитывал имена дворян. Но тогда, в прошлой жизни, Адэр был с кем-то знаком лично, кого-то видел, о ком-то слышал. Сейчас за титулами и именами зияла пустота.

– В здешней канцелярии работа велась отвратительно, – проговорил секретарь, сворачивая бумаги в трубочку. – В большинство родословных книг не вклеены фотографии. И я очень сомневаюсь, что в досье актуальная информация. Я помню дворян, которые были во дворце Великого. На их помощь и уповаю. Они мне подскажут, кто есть кто, а я подскажу вам.

Адэр откинулся на спинку трона. Побарабанил пальцами по подлокотникам:

– Позови Малику.

***

Вилар никак не мог уснуть. Сидя на подоконнике, смотрел в звёздное небо. Послезавтра приём. Послезавтра Малика исчезнет. Гюст показал Вилару список тех, кто остаётся работать в замке. Малики и Муна среди них не было. Мун был слишком стар для должности смотрителя. Малике предложили место в канцелярии, но она отказалась.

Послышался шорох. Между деревьев мелькнула тень.

Вилар высунулся из окна:

– Кто здесь?

– Это я, Малика.

– Стой там! – крикнул он и, повинуясь внезапному порыву, выбежал из спальни, на ходу застёгивая рубашку. Только бы дождалась! Только бы не ушла!

Она дождалась. На миг показалось, что удалось зажать чувства в кулаке. Но Малика улыбнулась, и кулак разжался.

– Малика, – сказал Вилар и притянул её к груди.

Сердце билось всё глуше. Каждый удар чуть слышно отдавался в голове и растворялся в хороводе стонущих желаний. Казалось, ещё один толчок, и сердце замрёт в предвкушении чувственного взрыва. Рука съехала с хрупкого плеча, поползла по гибкой спине.

– Пойдём со мной, – прошептал Вилар.

Малика запрокинула голову. Лунный свет коснулся её глаз и рассыпался искрами.

– Я не знаю, что мне делать, – проговорила она и выскользнула из рук Вилара. – Я совсем забыла о платье. Мун закрутился с ремонтом и тоже забыл. У меня есть платья, но они обычные. А заказывать портному уже поздно.

Её слова отрезвили.

– В Порубежье нет магазинов одежды? – спросил Вилар.

– Есть. А толку?

– Можно купить готовое платье.

– Вы видели, какие там цены?

– Не видел.

– И я не видела. Мун сказал: на них лучше не смотреть. – Вздохнув, Малика принялась теребить пуговицу на манжете. – Как думаете, правитель сильно разозлится, если я не пойду на приём?

– Ты пойдёшь на приём!

– Я не могу его опозорить. Там будут такие люди…

– Завтра я куплю тебе любое платье, какое ты выберешь.

Малика отшатнулась:

– За кого вы меня принимаете?

– За человека, который не подведёт правителя.

– Я не смогу вернуть вам деньги. Мы с Муном остались без работы.

– Мне не нужны твои деньги.

– А что вам надо?

Вилар усмехнулся:

– Ты похожа на перепуганного воробья.

– Что вы потребуете взамен? – не унималась Малика.

– Ничего. Мы купим платье и забудем.

– Забудем?

– Обещаю.

Она обхватила себя за плечи:

– Я чувствую себя продажной женщиной.

– Малика! Не смеши!

– Вы ведь не думаете, что я специально ходила под вашими окнами, чтобы выпросить платье?

– Я думаю, тебе пора спать.

Малика кивнула и пошла к замку. Перед тем, как войти во флигель, оглянулась:

– Я забыла сказать вам спасибо.

Вилар широко улыбнулся:

– Завтра скажешь.

Взъерошил волосы и, засунув руки в карманы штанов, побрёл по аллее в глубь сада.

***

Память перепрыгивала через провалы, ныряла в дымку. Виднелись расплывчатые силуэты, слышались приглушённые голоса. Но внезапно память озарялась, и чудилось, что давние события происходят сейчас.

Задыхаясь от гордости и восторга, Адэр бежит по коридору: маленький мальчик, едва достающий до педалей машины, впервые сам проехал вокруг гаража. К кому лететь, как не к отцу? Пусть порадуется успехам сына, посмотрит на него с уважением, а может, на колени усадит. Дорогу преграждает секретарь. Выслушав сбивчивый рассказ, обещает сообщить Великому. И если Моган сочтёт встречу с сыном необходимой, его пригласят.

Каким же он был доверчивым и глупым. Несколько дней не выходил из комнаты, ждал приглашения, до головной боли прислушиваясь к шагам в коридоре. Пока не пришла Элайна и не попросила прокатить её с ветерком.

Вспомнилась сумасшедшая боль. Он упал с лошади. Его окружили конюхи и гувернёры. Среди обеспокоенных лиц мелькнуло белое лицо сестры. Адэра перенесли в спальню. Появился Трой Дадье, сдержанно поинтересовался, есть ли опасность для жизни наследника престола. Выслушав отрицательный ответ, исчез. Сестра несколько долгих дней просидела возле постели Адэра, а отец так и не пришёл.

– Ручная работа, – прозвучал вялый голос. – Очень красиво.

Адэр скользнул взглядом по обеденному залу. Элайна смотрела в окно и машинально мяла в руке кружевные занавеси.

– Хочешь поговорить о шторах?

Сестра недовольно повела плечом:

– Когда я сюда ехала, думала, что мы с тобой это обсудим, это и это. А сейчас выдавливаю из себя каждое слово.

Адэр отхлебнул из чашки остывший кофе:

– Не мучай себя.

– Я хотела тебя поддержать, но у меня не получается.

– Я не нуждаюсь в поддержке.

Элайна повернулась к Адэру. Хрупкая, нежная, ямочки на бледных щёчках, русые волосы, уложенные в чудную причёску – она удивительно походила на мать, будто супруга Могана Великого сошла с картины и прибыла в Порубежье.

Сестра изо всех сил старалась держать себя в руках, но глаза болотного цвета выдавали волнение с примесью тоски и усталости.

Элайна отвернулась к окну и вновь принялась мять в кулаке шторы:

– Кто тянул Вилара за язык?

– Дорогая, не начинай.

– Кто мог подумать, что он способен на предательство.

– Он не предатель.

Элайна опустила голову:

– А кто?

Адэр посмотрел на поникшие плечи сестры, на подрагивающие пальцы, сжимающие ткань. Неужели она до сих пор неравнодушна к Вилару?

– Он друг, который хотел меня спасти.

– От кого? – прозвучал тихий голос.

– От меня самого.

Элайна обернулась. Ей удалось надеть маску и придать себе шутливый вид.

– Поэтому ты стал похож на этот замок? Такой… одинокий. Здесь нет девиц?

– Не знаю.

– Ты не знаешь своих придворных?

– У меня их нет. – Адэр покрутил в руках чашку, поставил на стол. – Как поживают мои племянницы?

– Скучают по тебе. Их некому баловать.

Адэр улыбнулся:

– Почему ты не взяла их с собой? Им бы здесь понравилось.

– Кто бы сомневался? Ты бы разрешил им сидеть на ступенях, сутулиться за столом, бросаться едой, глотать слова. Продолжил бы учить их врать, не краснея.

Адэр вздохнул:

– Из меня получится плохой отец.

– Самый лучший. – Как в далёком детстве Элайна уселась на ковёр возле ног Адэра. Положила руки ему на колени и устремила на него лучистый взгляд. – Почему мой муж не похож на тебя?

– И слава богу.

– Ты полюбишь, Адэр, и твои похождения прекратятся.

– Ты сама себе веришь?

Элайна пожала плечами:

– Я надеюсь.

– Считаешь, что я не люблю Галисию?

Элайна с наигранным видом посмотрела по сторонам:

– А где она? – Вновь направила взгляд на Адэра. – Не отдавай своё сердце кому-то из здешних дам.

– Постараюсь.

– Ты же знаешь отца. Он не позволит тебе жениться по любви. Короли не женятся по любви. Тебе придётся оставить сердце здесь, а самому вернуться в Тезар.

– Ты говоришь так, будто я способен на сильные чувства.

– Отец никогда не примет твою избранницу, – проговорила Элайна, словно не услышав его. – Ты женишься на стране.

Адэр насторожился:

– Отец ведёт за моей спиной переговоры?

– Пока нет, но Трой Дадье уже составил список невест.

– Откуда ты знаешь?

Элайна выдавила улыбку:

– Ты забыл, что мой муж советник Великого?

– Вы с ним почти не видитесь. Что изменилось?

– Тебя выслали из Тезара, и я поняла свою ошибку. Если бы я знала, что задумал отец, если бы Модес предупредил меня, я бы сделала всё, чтобы не допустить этого. – Элайна сузила глаза. – Я тебя расстроила?

– Ничуть. Брак – это клетка для женщин. Мужчина всегда найдёт потайной ход.

– Ты неисправим… Тогда что тебя тревожит?

– Абсолютно ничего, – сказал Адэр и прижался губами ко лбу сестры. Его волнение так заметно? Устал держать себя в руках?

– Какой костюм ты наденешь? – поинтересовалась Элайна.

– Ещё не решил.

– Решай быстрей. Я хочу определиться с платьем. Наряд сопровождающей дамы должен гармонировать…

– Элайна! – Адэр отодвинул сестру от себя. – У меня уже есть сопровождающая дама.

– Вот как… Кто же она?

– Малика Латаль.

– Маркиза?

Адэр покачал головой.

– Графиня? – не унималась Элайна. – Неужели обычная дворянка?

– Простолюдинка.

Казалось, сестру хватит удар: лицо побледнело, по шее пошли красные пятна.

– Ты с ума сошёл… – прошептала она.

Адэр выпрямил спину:

– Не забывайся.

Опираясь на его колени, Элайна с трудом поднялась:

– Ты не вправе нарушать наши традиции.

Адэр встал:

– Ты говоришь о традициях своей страны. Позволь тебе напомнить: сейчас ты не в Тезаре.

Они стояли друг напротив друга. Она прижимала руки к груди. А он… Он поступит так, как решил.

***

Огромное зеркало увеличивало и без того большую гостиную. Вдоль стен стояли кресла на низких ножках. За все предшествующие дни в них никто не сел и вряд ли кто-то сядет – Адэр не любил посетителей в своих апартаментах.

На тёмном, почти чёрном паркете белый ковёр с бахромой. Возле окна софа, мягкая, широкая, обитая серой кожей. Что то, что другое – в прошлой жизни незаменимые вещи. Со своей возлюбленной Галисией Каналь Адэр развлекался в спальне, с благородными дамами забавлялся на софе или кушетках, а девиц низкого происхождения подминал на ковре. Здесь же, в замке, софу иногда продавливал коленями, открывая или закрывая окно, а ковёр протаптывал ботинками, когда не спалось.

Адэр так и бродил бы по гостиной, борясь с бессонницей, если бы не нашёл увлекательное занятие – разглядывание колонн из аспидного камня с выточенными фигурками девушек. Одной ночью он установил возле колонн канделябры, зажёг полупрозрачные свечи. Огоньки свечей затрепетали, отбрасывая блики на чёрный камень. Подключилось воображение, и выпуклые силуэты девушек ожили.

Адэр какое-то время наблюдал за их танцем, барахтаясь в пучине своих дум. Но взор то и дело останавливался на одной фигурке – тоненькой, изящной, с чудным изгибом рук. Сердце застонало: «Галисия…» С этого всё и началось.

Каждую ночь Адэр разглядывал девушек, выискивая в них сходство со своими любвеобильными пассиями. Округлые бёдра – Маньяра. Большая грудь – Ния. Копна кучерявых волос – Лита. Десятки фигурок – десятки имён. Имена закончились, а вверху на колонне остался последний силуэт, непокорный теням и пламени.

Как ни старался Адэр оживить фигурку, переставляя с места на место канделябры, девушка продолжала стоять, дерзко вздёрнув подбородок. Адэр копался в памяти до изнеможения, силясь вспомнить ещё хоть одну горячую подругу, а на ум приходила невыразительная и холодная, как камень, особа. И Адэр дал последней девушке имя – Малика, надеясь, что не за горами то время, когда её место в галерее образов займёт желанный предмет страсти и утех.

Но сегодня было не до ребячества и глупых забав.

Адэр подошёл к зеркалу, одернул чёрный фрак, поправил перекинутую через левое плечо белую атласную ленту, усыпанную алмазами – символ чистоты и открытости. Отступив на шаг, окинул себя взглядом. Как всегда безупречен, но глаза… Разволновался, как его встретят? Пустые переживания! Ему будут рукоплескать хотя бы за то, что он сын Великого.

Достал из кармана листок – его речь перед великосветской толпой. Сегодня он впервые произнесёт чужую ложь. Смял лист в кулаке и бросил в угол комнаты.

Шагая по коридору, прислушивался к гулу далёких голосов. Чем явственнее звучал говор гостей, тем твёрже печатался шаг. Когда взору предстали двери Мраморного зала, от былого волнения не осталось и следа. Адэр остановился, но лишь для того, чтобы между объявлением правителя и его появлением на пороге прошло положенное по этикету время.

Он шёл по мраморной глади моря к возвышению, на котором находилось обычное кресло – по приказу правителя прислуга убрала трон буквально за минуту до прибытия первого гостя. Отвечая кивками на холодные поклоны и невыразительные реверансы, скользил взглядом по костюмам мужей и украшениям дам. И это нищая страна? Смешать с тезарской публикой – не отличишь, кто есть кто.

Сбоку от псевдотрона стояла Малика: кремовое платье с глухим воротом и длинными рукавами (буднично, но терпимо), волосы завязаны на затылке в неизменный узел (могла бы что-то заплести), и взгляд служанки – в пол.

Адэр повернулся к гостям. Позади всех, слева от двери увидел сестру (стыдится). Ничего, скоро всё закончится. Пережить лишь вечер.

– Хочу представить вам мою сопровождающую даму. Малика Латаль! – сказал он жёстким тоном, желая пресечь насмешки над его выбором.

Малика грациозно присела и спряталась за его плечо.

Тотчас забыв о простолюдинке, Адэр окинул публику взглядом – бегло, бездумно, чтобы не сбиться с заданного настроя – и громко проговорил: