– Так это же хорошо. Не выкинул, сохранил, – прагматично пожал плечами Жерар. – Правда, я не подписывался обворовывать храм.

– Не трогал бы кость, не пришлось бы идти, – огрызнулся Лука. – Я бы сам спокойно зашёл и забрал.

– Ну, теперь уже поздно. Будем надеяться, что если нас поймают, твой братец сможет нас отмазать. В крайнем случае, скажем, что нас припёрло помолиться.

Засунув кость за щеку (отчего Луку сильно перекосило, не от брезгливости, а от беспокойства за драгоценную часть скелета магистра), и закатав рукава рубашки, Жерар ловко, как будто всю жизнь этим занимался, полез вверх по изгороди. И Лука, чуть помедлив, полез за ним, гораздо более неуклюже.

Перебежками они пересекли прихрамовый садик и оказались около одноэтажного домика за храмом, где жил священнослужитель. Свет в окнах не горел, а это значит, что Лавель, по натуре жаворонок, ложившийся очень рано, уже спал.

– Внутри, – выплюнув кость обратно в ладонь, прошептал Жерар. – Будешь стучаться?

– Лучше чтобы Лавель ничего знал, – покачал головой Лука.

– Если мы начнём ломать дверь, он нас явно услышит, – хмыкнул Жерар.

– Я тоже кое-что умею, – высокомерно произнёс Горгенштейн, и присев на уровне замка, зашептал заклинание. Затем легонько дунул, и Жерар услышал, как щёлкнул замок, неохотно открываясь. Но

– Что, третьекурсников этому сейчас учат? – даже в темноте Лука слышал, что удивление в голосе Жерара мешается с завистью. Тот такое заклинание не знал.

– Я много читаю.

– Я тоже.

– И знаю, в каких книгах искать.

Жерар недоверчиво засопел, но ничего не сказал.

– Я покажу тебе, где лежит книга с этим заклинанием, – пообещал Лукреций, и сопении стало чуть боле доброжелательным.

Стараясь не скрипеть ненадёжными половицами, они зашли внутрь, и застыли посреди небольшой гостиной. Жестом Жерар указал, что нужно идти в сторону спальни, но когда Лука уже коснулся дверной ручки, Жерар вцепился ему в плечо, останавливая.

– Что будем делать, если он проснётся? – зашептал юноша.

– Усыпим, – пожал плечами Лука. – Я взял с собой сонный порошок. Мы его делали на уроке алхимии на той неделе, и я позаимствовал часть.

– А он точно сработает?

– Мне поставили за него высшую оценку.

– Не сильно успокаивает, – пробормотал Жерар.

Происходящее сильно не нравилось. Одно дело использовать старый ритуал, а другое дело – врываться в дом священника и усыплять его, чтобы забрать кость давно умершего мага. Лекой был не слишком законопослушен и религиозен, но он не привык совершать столько грехов одновременно.

Лавель спал, трогательно свернувшись клубочком. Когда две тени скользнули в его комнату, и склонились над ним, он тревожно заворочался во сне. Лука быстро откупорил склянку с сонным порошком, и не отмеряя, сыпанул сверху, стараясь попасть на лицо брата. Тот вздохнул, перевернулся и сладко засопел.

– Что ты сделал! – почти взвыл Жерар, отшатываясь и зажимая нос пальцами. – Ты что, не узнал, как им пользоваться и в какой пропорции?

– "Можно добавить порошок в еду или напиток, или же дать пациенту его вздохнуть", – процитировал учителя Лука, и… сладко зевнул, потирая глаза.

– Ну вот, надышался, – обречённо сказал Жерар, глядя, как Лука борется со сном. – Противоядие ты взял?

– А что, есть противоядие? Я и не зна-а-а…

Голова его упал на грудь, и он, как и был, стоя, заснул. Жерар аккуратно вытащил всё ещё открытую скляночку с порошком из руки Луки и стараясь не дышать, аккуратно закупорил её. Затем пару раз ударил по щекам самонадеянного мальчишку, впрочем, ни на что особо не надеясь, а затем, выругавшись, усадил его на стул. Оглянувшись, он уверенно подошёл к скромному комоду, притулившемуся у зарешеченного окошка. На одной из нижних полок, среди носков и нижнего белья, он нашёл завёрнутый платок, и развернув его, убедился, что в нём то, что он искал. Заклинание завибрировало и умолкло, отпустив наконец Жерара, уже уставшего от внутреннего зуда, не оставляющего его в течение всех поисков.

Хмуро взглянув на спящего Луку, Жерар ещё раз выругался, размышляя, не стоит ли оставить глупого школяра объясняться с братом. А затем тяжело вздохнул, и закинул мальчишку, к счастью, достаточно тощего и лёгкого, на плечи, и понёс его к выходу. Стоило ещё понять, как преодолеть изгородь с лишним грузом на плечах.

Глава 3

Проснулся Лука от достаточно лёгкого, но всё же не слишком ласкового пинка в бок.

– Вставай, вставай. Уже час дня, а ты всё ещё в кроватке!

Никогда ещё чей-то голос не казался Горгенштейну настолько отвратительным. Если бы он мог сделать это безнаказанно, он бы убил Жерара не задумываясь. А так только пришлось открыть глаза, а затем и сесть. Что ж, стало понятно, почему ему всю ночь снилось, как он проводит время в деревне – он спал на тонком соломенном матрасе, с вплетёнными туда сухими травами.

– Где это мы?

– В гостях у моей тётки. Она сейчас на работе.

Лука брезгливо огляделся. Небольшая каморка, стол у окна, здесь же и очаг, на котором, видимо, готовится пища. Вместо кроватей – лавки у стен, а его и вовсе положили на полу. Хорошо хоть, относительно чисто, и пахнет приятно – свежеструганным деревом, сухими цветами и едой.

– Ты здесь живёшь?

– Иногда выбираюсь сюда в выходные, когда в Орхане совсем невмоготу оставаться, но тут не слишком просторно, и не хочу теснить тётку. Слушай, а твои родители не будут волноваться, что ты не пришёл к ним ночевать?

– Я сказал им, что переночую в школе из-за сложного проекта.

Отец, услышав, что в эти выходные Лука не вернётся домой, лишь кивнул, не слишком желая разбираться в проблемах одного из сыновей (благо что понимал, что всё равно ничего не поймёт в делах младшего отпрыска). А вот матушка долго не могла успокоиться, то грозясь пойти разбираться с директором Орхана за то, что её кровиночку совсем замучили, то порываясь принести ему в школу снеди, так как "что-то ты совсем худенький и бледный". Госпожу Горгенштейн смог уговорить только Лавель, присутствующий при беседе.

– Его же засмеют, матушка, – укоризненно сказал он, – если вы будете его опекать даже в школе. Лукреций вполне себе самостоятельный и ответственный юноша, он вполне может о себе позаботиться и не наделать глупостей.

Насчёт последнего он, впрочем, немного ошибался.

Лука встал, потянулся и тут же охнул. Приподняв рубаху, он мрачно оглядел многочисленные синяки.

– Это что? – спросил он Жерара.

– Это я несколько раз тебя уронил. Вот это, – он указал на ссадину на предплечье, – когда я перетаскивал тебя через изгородь. А вот эти, на рёбрах, когда мимо нас проходил патруль, и мне пришлось скинуть тебя в… ну тебе лучше не знать.

Лука понюхал рубашку и сморщился.

– Я, кажется, догадываюсь. Где кость?

Жерар похлопал по мешочку, висевшему у него на шее.

– У меня. Но я отдам его лишь взамен на деньги, или на обещание, что я буду участвовать в поисках сокровищницы наравне с тобой.

Лука скривился. Смышлёный маг достаточно быстро поймёт, что ритуал, который собирался провести Лука, тёмномагический. И было бы глупо ожидать, что он скроет это от Коллегии. Но выбора особо не было. Ситуацию, очевидно, придётся решать на месте.

– Хорошо, но в этот раз я буду делать всё сам. Ты должен только наблюдать.

– Ты будешь использовать то же поисковое, или всё-таки заклятие Истара?

– Ни то и не другое. Проблема не в том, как найти тайник, а в том, как его вскрыть. Для этого то нам и нужна частичка хозяина сокровищницы.

– Когда пойдём? – деловито поинтересовался Жерар.

– Как стемнеет.

Потому что ритуалы, связанные с призывом душ умерших, работают лучше всего ночью. Видимо, Жерар это тоже знал, потому что взглянул на Луку с нескрываемым подозрением.

– Это ведь не тот вид колдовства, за который церковники поджаривают пятки?

– Нет нет, – уверил Лекоя будущий некромант. – Я не связываюсь с подобной магией, у меня же брат священник.

– Ага, которого мы ночью ограбили. Это, конечно, характеризует тебя с самой лучшей стороны. У тебя случайно среди братьев воров нет?

– Пока никого страшнее такого колдуна, как я, в роду Горгенштейнов не было, – насмешливо сверкнул глазами Лука, и Жерар расхохотался, хлопнув его по плечу.

– В том, чтобы быть белой вороной, есть свои преимущества. Вот взять хотя бы мою тётку. Если бы не её способности, быть бы ей сейчас крестьянской женой с оравой детишек, а не самостоятельной горожанкой с вполне себе респектабельной профессией.

На взгляд Луки, респектабельность мало соответствовало той нищете, что он видел, но он решил проявить вежливость, и нейтрально спросил:

– А кто она у тебя?

В двери как раз заскрежетал ключ.

– А вот сам у неё и спросишь. Дели, что-то ты сегодня рано?

Вошедшая в дом женщина привлекала внимание. Она была достаточно молода, не старше двадцати пяти и обладала резкой, даже грубоватой внешностью. Но было что-то чертовски привлекательное в Дели. У женщины были такие же, как у племянника, зелёные и широко поставленные глаза и светлая кожа, но брови, ресницы и волосы были темнее ночи, что рождало поразительный контраст. Она была высокой, на голову выше Жерара, и судя по всему, стройной, хотя широкая юбка и незаправленная рубаха хорошо скрывала фигуру. Но запястья, выглядывающие из широких рукавов, были изящны, а шея тонка.

– Решила уйти пораньше, в лавке всё равно пока Нира сидит, – голос её был также хорош, как и она сама – глубокий и волнующий. – А, твой приятель, наконец, проснулся! Ну и крепко же вы напились прошлой ночью. Но ладно ты. Жерар! Но зачем было спаивать такого приличного мальчика? Хотя…

Она подошла совсем близко к Луке, заставив его покраснеть, и принюхалась:

– Пивом совсем не пахнешь, хотя бы не помешало помыться. Скорее, что-то… сонный порошок?

– Да, – удивлённо сказал Лука. – А откуда вы знаете?

Жерар раздосадовано почесал голову. Надо было догадаться обрызгать мальчишку чем-нибудь покрепче. Плохой из него конспиратор.

– Я тебе как раз хотел сказать. Делия – травница. Делия – это Лукреций Горгуп… Горген… ну как-то там, он учится в той же школе, что и я.

– Горгенштейн? – заинтересованно приподняла бровь Делия.

– Вы всех в городе знаете? – поинтересовался немного недовольно Лука.

– Нет, – рассмеялась женщина, тряхнув копной тяжёлых волос, небрежно перехваченных зелёной лентой. – Просто сталкивалась по делам с Томасом Горгенштейном. Очевидно, он твой брат? Вы немного похожи.

Если Делия работала в одной из целительских лавок, то она вполне могла сталкиваться со старшим из братьев Горгенштейн. Он часто заходил в подобные места в поисках редких трав и сборов.

– Да, Томас мой брат.

Делия тут же потеряла интерес родственным связям мальчишки.

– Есть хотите, ребята?

– Я бы не отказался, родная, – тут же расплылся в заискивающей улыбке Жерар.

А Лука несколько замялся. Не лучше ли ему будет пойти домой? Конечно, будет много вопросов от матери, почему он в таком виде, и ещё больше, когда он снова уйдёт вечером. Но и находиться здесь ему было неудобно. В основном из-за тётки Лекоя. Слишком уж она его тревожила, хотя он не совсем понимал, чем именно.

– Ну же, – ласково заглядывая в глаза мальчика, сказала Делия, – не смущайся. Я буду рада угостить тебя чем-нибудь.

И мягко взяла Лукреция за руку. Ладонь, до которой дотронулась травница, опалило огнём – не больно, скорее неожиданно. Лука растерянно отнял руку и взглянул на ладонь, ожидая увидеть ожог или хотя бы покраснение. Но не увидел ничего. Делия, кажется, была так же удивлена – это было видно по её резко расширившимся зрачкам, но со своими чувствами она справилась гораздо быстрее.

– Ох, маленькая молния проскользнула, – подмигнула она, сделав вид, что ничего особенного не произошло. – А я только хотела сказать, что не кусаюсь. Ну же, давайте к столу. Картошка не должна была остыть в печи, а маринады я сейчас достану. Один из клиентов недавно принёс.

Стол был простой, и в другом случае, Лука не преминул бы выказать своё презрение к грубым глиняным тарелкам и отсутствию на столе салфеток. Но Делия готовила хоть и просто, но очень вкусно – так что Лука даже не отказался от добавки. Так что во время трапезы все сидели молча, тщательно пережёвывая, лишь Делия иногда кидала на Луку задумчивые взгляды.

– И какие у вас планы на день?

– Ну, вроде никаких… – начал говорить Лука, но Жерар его перебил:

– Просто куча дел. Так что мы сейчас, да-да, прямо сейчас, уходим. Прощай, тётушка. Увидимся, э-э-э, ну когда-нибудь.

Когда они оказались за порогом, Лука чуть недовольно спросил:

– Ты чего? Хочешь до ночи по улицам промотаться?

– Ты даже не представляешь, что было бы, если бы мы остались, – округлил глаза Лекой. – Во-первых, она через полчаса бы уже вызнала, что мы замыслили.

– И что, не отпустила бы?

– Отпустила, – махнул рукой Жерар. – Вот только перед этим шантажом бы заставила меня делиться или бы издеваться начала. Она знаешь, какая иногда бывает? Ух! Просто ведьма.

– А во-вторых?

– А во-вторых, если бы мы не ушли, то она бы уже нашла для нас дело. "Жерар, отнеси госпоже Мерло её мази. Жерар, разбери эти травы – да-да, весь мешок. Лапушка, попробуй этот отвар, я хочу проверить, нет ли после неё сыпи по всему телу", – весьма похоже передразнил он тётку. – И это она уже почти дипломированному магу говорит! Отраву я должен её пробовать! И тебя бы заставила.

Лука сильно сомневался, что его можно как-то заставить, но спорить не стал.

– Что делать будем?

– То же, что делают обычно парни нашего возраста. Бесцельно шататься по улицам и пялиться на баб. Уверен, что ты никогда так не развлекался, а, маменькин сынок?

И как бы Горгенштейн не относился скептично к такому бесполезному времяпровождению, ему, в общем-то, понравилось. Он даже в какой-то момент решил, что наличие приятеля или друга вполне может иметь смысл. Пусть даже этим приятелем и окажется такой бесцеремонный и нахальный тип, как Жерар Лекой.

Глава 4

Было ли это удачей, или наоборот, препятствием, но ритуал Аш-хиони нужно было проводить не на старом кладбище, а в лесу недалеко от города – практически в нескольких шагах от крепостной стены. Во времена жизни магистра Гохра город был в два раза меньше, и это место считалось надёжно укрытым, сейчас же мальчишкам приходилось соблюдать тщательную осторожность, чтобы остаться незамеченными.

Лука здесь уже бывал, ещё в те времена, когда кость не была украдена, но тогда он не успел даже приступить к заклинанию. Впрочем, сейчас, после нескольких лет обучения в Орхане, Лука понимал, что Аш-хиони мог ему просто тогда не даться – даже с поддержкой мёртвого чернокнижника. Да и понимал ли он тогда всю опасность этого ритуала?

Впрочем, подозрения были. Пусть магистр Гохр и считал его наивным ребёнком, которого легко обмануть, настолько наивным не был. Поэтому к мысли о том, чтобы призвать дух магистра Гохра из мира мёртвых, следуя указаниям полуразумного слепка его души, сохранившего в его костях, он отнёсся с достаточной долей недоверия. Ведь полностью проявленный в этой реальности дух не сможет долго просуществовать без оболочки – а значит, оно будет искать себе тело. И как бы не было любопытно Луке поговорить по-настоящему с древним чернокнижником, жертвовать ради этого своё тело он не хотел.

Почти три года назад он не знал выхода из этой ситуации, сейчас же он нашёл изящное, и самое главное вполне себе безопасное решение проблемы.

Небольшая полянка, на которой должно было совершаться колдовство, была покрыта на удивление ровной травой – ни цветов, ни пней, как будто по земле зелёный ковёр раскатали. Кроны смыкались над этим кусочком земли почти полностью, оставляя для лунного света лишь небольшой просвет.

– Какое-то странное местечко. Здесь находится хранилище? – поинтересовался Жерар, простукивая толстую кору старого дуба, надеясь обнаружить тайник без какой-либо магии.

– Возможно, – уклончиво сказал Лукреций, выкладывая из сумки необходимые для ритуала ингредиенты.

– Возможно? А что мы тогда… Эй, а что это за хрень такая? Она меня пугает!

– Это Луиза, знакомься.

Луиза была куклой длинной в локоть. Когда-то, будучи купленной для одной из сестёр Луки, она обладала прекрасными каштановыми локонами, длинными ресницами и прекрасными голубыми глазами. Сейчас же волосы прутьями торчали в разные стороны, один глаз разбился и сиял теперь дыркой в голове, а тряпичные руки и ноги с проволокой внутри были погнуты так, как будто кукла билась в конвульсиях, и так и умерла. Платье, в которое она была одета, давно порвалось и истлело, поэтому Лука, недолго думая, повязал вокруг её пухлого туловища кусок украденной с кухни марли. И теперь Луиза производила весьма гнетущее впечатление, напоминая то ли мертвеца в саване, то ли одну из тех мумий, которых находили в пирамидах, страшными историями о которых пестрела бульварная пресса.

– Мы что, будем устраивать ей сожжение? Потому что я бы её сжёг. Чтобы, не дай бог, она не выкопалась и не стала нас преследовать.

– Это сосуд.

– Сосуд для чего?

Лука начал злиться. Этот Лекой задавал слишком много неудобных вопросов, а отделаться от него туманными сентенциями, как он, бывало, отделывался от своих родителей и даже учителей, у мага не получалось.

– Послушай. Сиди молча и не мешай! Я обещал взять тебя с собой, а не объяснять каждый свой шаг.

Жерар хмыкнул, потёр начавший зарастать подбородок, и придя к какому-то решению, уселся на краю полянки.

– Хорошо. Я сяду тут, и не буду отсвечивать.

Это решало проблему Луки лишь наполовину. Потому что даже без объяснений Лекой сможет понять, что в основе ритуала – тёмная магия.

– И отвернись! Можешь слушать, а не смотреть. Этот ритуал на одного, и лишнее внимание может всё испортить

Жерар в этот раз медлил.

– Если только ты дашь мне обещание, что не причинишь мне вреда.

– Ты мне не доверяешь? – надменно поднял брови Горгентштайн.

– У меня нет оснований тебе доверять. Может, ты меня в жертву решил принести, – насмешливо сказал Жерар, хотя глаза его были серьёзны.

– Тогда… тогда даю обещание не пытаться тебя убить.

– И не дать меня убить ничему другому!

– Обещаю, – процедил Лука. Кажется, Жерар понимал гораздо больше в происходящем, чем хотелось бы Луке. Впрочем, он действительно не собирался его убивать.

Жерар довольно кивнул:

– И помни, что достаточно многие видели нас вместе. Так что если я пропаду, в первую очередь пойдут к тебе.

Лука закатил глаза.

– Отвернись же! И, э-э-э… подсвети мне немного.

– Я тут значит, тебе светильником буду подрабатывать, – фыркнул Жерар, но послушно зажёг над поляной ровный магический свет. – Может, нужно факелы было принести?

– Свет факелов будет видно со стены. А магический свет полностью исчезает вне очерченного круга заклинания. И ты сам вызвался мне помогать, так что хватит ворчать, и дай мне сосредоточиться.

Лука умолчал об ещё одном факторе – если Жерар будет занят своим заклинанием, у него не будет времени следить за тем, что же делает его спутник.

Подготовка к ритуалу давалась сложно. И не только потому, что знаки приходилось чертить на земле лезвием ножа, а не ровном полу мелом. Мешал шёпот на грани сознания – магистру Гохру не терпелось освободиться. Иногда шёпот становился таким громким, что мальчик переставал даже слышать окружающие звуки. Руки начались трястись, а взгляд затуманивало красное марево.

– Сейчас, сейчас, – бормотал он себе под нос лихорадочно. Последней он посадил в цент круга диаметром в пару шагов куклу, и сделав надрез в районе груди, вложил туда кость левого мизинца и залепил кашицей из смолы и специальных трав, смоченных в его собственной крови. Затем встал позади куклы и начал читать текст заклинания, давным-давно уже выученный наизусть.